«Как я сумела выжить?» проведя рукой по голове, я собрала в кулаке немалый клок выпавших волос.
«Сила помогла. На твоих руках узоры моего рода. Благодаря им ты до сих пор жива и не отправилась в последний путь». Царь прикрепил золотую нить к моим украшениям, в надежде на то, что я, как любая женщина, обрадуюсь блестящей цацке и не стану ее снимать, а потому всегда буду под колпаком. Повелитель решил взять под личный контроль мое здоровье. С помощью украшений он мог дистанционно, в режиме реального времени, постоянно отслеживать мою температуру, кровяное давление и другие показатели здоровья.
«Спасибо!»
Помимо полной интоксикации всего организма, я получила интересный бонус в виде неадекватного поведения и такого же мышления.
«Обещай, что больше не будешь плакать. И думать о доме и о своей семье. Мне это не нравится».
«Плакатьэто в порядке вещей. Эмоцииэто нормально», я дергала нить с такой ненавистью, что вибрацию можно было причислить к громкому, визгливому крику. У меня сорвало всю резьбу, и тут Остапа понесло.
«Я каркающая мартышка. Мне можно все!» в ход пошел козырь про то, что я царский шут и мне многое дозволено.
«Слезыэто слабость! Эмоции тоже! спокойно ответил зеленоглазый гад. Я запрещаю!»
«Царь, так нельзя! Я живое существо. У меня есть душа, и она болит!» слезы, слезы, слезы. Наверное, целое ведро соленых капель скатилось по моим щекам. Меня прорвало, как дамбу.
«Выпей вина. Тебе станет легче». А царь все-таки был молодцом. Не велся на бабскую истерику и продолжал гнуть свою линию.
«Это не решение проблемы».
«Я твой царь, а дворец твой дом. Тебе придется смириться».
«Дворецмоя тюрьма. Я пленница. Я хочу свободы».
«Ты забываешься. Я был слишком добр к тебе. Ты будешь наказана» и бла-бла-бла.
Не дослушав пламенную речь, я отвернулась от царя, меланхолично сняла браслеты и молча положила их на кровать. Не знаю почему, но в тот момент я сдалась. Царь все это время пытался контролировать меня, как марионетку, но мои эмоции были ему неподвластны. Сделать с ними он, как ни старался, ничего не мог. Это был мой личный запоздалый, юношеский протест. Назло маме отморожу уши. Буду реветь и выть на луну, как собака Баскервилей, беспрерывно посыпая голову пеплом. А потом меня казнят, или будут пытать, или отправят гнить в тюрьму, но это все будет после. Плевать. Пусть все знают, как мне больно и плохо. Пусть все видят, что я слабая, ненормальная истеричка.
«Наверное, яд еще не вышел из организма, поэтому она не в себе. Я подарил ей узоры своего рода, а дикарка их сняла. Дура! Неслыханное оскорбление. Никакая женщина, ни один мой сын не удостоились такой чести, а она Я даже наорать на нее не могу. Низшее существо, глупое создание, неблагодарная дрянь. Если бы не предсказание, я бы сам ее казнил. Своими собственными руками». Царь крутил в руках отвергнутые подарки и злился, как несдержанный юнец. Дворец затаился в ожидании чего-то очень страшного. А невидимая связь, которая так нравилась владыке, стала медленно тлеть и обрываться.
Неделю спустя.
«Мой господин! Рабыня снова не притронулась к еде и воде. Такими темпами она скоро умрет».
«Что еще?»
«Она плачет. Много плачет».
«Ей больно? Она узнала о своем бесплодии?»
«Нет, мой царь».
«Тогда к чему слезы?»
«Не знаю, но стены в ее комнате снова белые. Она смыла все рисунки, кроме одного. Птица, вылетающая из клетки».
Вот от последней фразы царя хорошенько тряхнуло. Его мозг наконец смог правильно обработать информацию и понять, что за послание ему оставила дикарка.
Она умрет и таким образом вырвется на свободу, оборвав тем самым связь навсегда.
«Вот гадина!»
Царь без лишних эмоций, в своей бесшумной змеиной манере, ворвался в покои сумасшедшей дикарки и, схватив ее за руки, насильно надел браслеты.
«Не снимать. Никогда!»
«Я к маме хочу».
«В твой мир больше нет прохода. Слово царя! Смирись!»
Стало горько и противно, а еще очень за себя обидно. Хотя я подсознательно готовила себя к такому повороту событий.
«Мы вместе, ты и я, разделим сейчас трапезу. И только после этого я разрешу тебе купаться в озере, гулять в садах и сидеть у моих ног возле трона». Царь решил пойти ва-банк.
«Я все равно буду плакать!» Ну, раз пошла такая пьянка, нужно было резать последний огурец. Дорога в родной дом мне закрыта, значит, нужно налаживать быт в новом.
«Разрешаю!»
«И по дому скучать, и по родным грустить. И выть от тоски, пугая всех, кто меня слышит».
«Да будет так!»
«Мыться буду один раз в день». Это был принципиальный момент. Я руками и ногами за чистоплотность, но не в таких же количествах. Мне казалось, что я на сто процентов состою из душистого мыла.
«Да будет так!»
«А еще»
«Не наглей!»
«А еще ты меня научишь низшему языку, и я буду все время ругаться, как презренный раб».
«Глупая, непредсказуемая мартышка!»
В этом вопросе я была абсолютно согласна с царем. Я говорила глупости, но таким образом я пассивно протестовала против произвола, который творился вокруг меня. И, как я думала на тот момент, дипломат из меня получился шикарный. Вон сколько плюшек себе выторговала, и это было только начало.
«Догоняй!» я дернула нить в приказной форме и отпустила гриву пустынного коня. Жеребец моментально ускорился и рванул галопом по песчаным барханам.
«Накажу! Стой!» тут же прилетел мне ответ от царя. А я, вместо того чтобы испугаться, как дурочка с переулочка, заливисто засмеялась и понеслась прочь.
За год, прошедший с момента моего отравления, многое изменилось в моей жизни. Теперь я имела право купаться в прохладном озере, посещать зеленые сады, но только в присутствии царя, и«О великие пески! Караул! Скандал! Свят, свят, свят!» ездить верхом. Однажды увидев песчаного коня, я подумала, что умру от восторга. Это была любовь с первого взгляда. Заприметив меня, лошадка от радости стала пританцовывать и всеми доступными способами выпрашивать ласку. В своем родном мире я боялась лошадей и вообще считала конный спорт издевательством над несчастными животными. Я не видела в нем красоты и изящества, только насилие и унижение. Знающие люди рассказывали мне, что несчастная лошадь, которой управляют с помощью уздечки, испытывает постоянную боль во рту от трензеля. Но в мире золотых песков все обстояло иначе, да и животные на самом деле оказались другими. Песчаный конь был какой-то помесью лошади, косули и ящерицы. Невероятной красоты животные. Все, как под копирку, гладкие, блестящие, стройные, длинноногие, грациозные и невероятно дружелюбные. Их тренировали, но без садизма и насилия. Лошади легко понимали, чего от них хочет наездник, без применения специальных инструментов. Не было седел, уздечек и хлыстов. Они были не нужны. Легкое движение бедрамии конь плавно трогается вперед, похлопывание по шееи животное начинает двигаться в нужном направлении, потянуть гриву на себяторможение и остановка. Это основы тактильного управления. На самом деле обученный конь и наездник могли показывать целые цирковые представления без ущерба для здоровья и психики обоих. Это был прекрасный пример симбиоза. Не паразитирование, а настоящее сотрудничество. Кони помогали быстро преодолевать большие расстояния, а люди защищали их от хищников и кормили. Возможно, у лошадок был очень хороший интеллект, так как они сами стремились наладить общение со своими защитниками и кормильцами. Благодаря им мое мировоззрение круто поменялось. В прошлой жизни я не любила животных и никогда не просила на день рождения розового пони, щенка или котенка. Домашние питомцы были мне до одного места, но теперь я при любом удобном случае бежала в конюшню за дозой позитива и обнимашек.
Раскинув руки в стороны, я неслась верхом на молодом коне и плакала от счастья. В тот момент мне казалось, что я та самая птица, которую, наконец, выпустили на свободу. Жеребец подо мной все чувствовал и старался бежать быстрее, унося меня вглубь вечерней пустыни, как можно дальше от белоснежной тюрьмы и надоевшего царя. Осточертевший до боли царский дворец я называла «Муравейником», так как он был густонаселен и огромен, как вширь, так и ввысь.
«Я тебя прибью!» Повелитель бесился из-за того, что его бледная поганка, вместо того чтобы развернуться и смиренно идти обратно, рванула вглубь пустыни, где на каждом шагу подстерегала опасность.
«Твоя воля, великий царь! Прибей!» я вроде и согласилась, и послала владыку в долгое, пешее, эротическое путешествие. Я остановила коня и грациозно, как мешок картошки, плюхнулась вниз. Сев на песок, я стала наблюдать, как последние лучи солнца скрываются за горизонтом.
«Коня пожалей. Он не виноват в том, что ты глупейшее создание во всех известных мне мирах». Царь сел рядом со мной на бархан и стал внимательно смотреть на мое лицо и изучать дорожки от высохших слез.
«Пожалеть коня! Какая тонкая манипуляция». Я поправила полупрозрачный, невесомый платок, который скрывал мои волосы и нижнюю часть лица. Мода тут была своеобразная, но обоснованная климатом. Голову в пустыне всегда защищали от палящего солнца, органы дыханияот мелкого песка. Без своей экипировки я бы моментально сгорела до волдырей. Если сначала бесформенные тряпки вызвали у меня протест, то первый солнечный ожог все исправил. Чудачество какое-то, ведь раньше мода была для меня чем-то незначительным.
Вопрос про эмоции и слезы царь больше не поднимал. Ну хочет его мартышка поплакать, пусть себе. Может, это неотъемлемая функция организма, выключив которую, низшее создание обязательно заболеет и умрет.
«Странная ты! Сама рассказывала, что мечтала об уединении и покое. А получив его, как капризный ребенок, расстроилась. Или это из-за того, что в моем мире нет нитей, которые тебя раньше развлекали?»
Горькая правда. Я была с ним абсолютно согласна. Откат был жестоким. Нити были для меня зависимостью, болезнью, наркотиком, но как только их не стало и ломка прошла, я вспомнила про семью и ужаснулась своему собственному безразличию по отношению к родным.
«Что есть у нас, мы не храним, а потерявши, горько плачем». Я стала часто отвечать царю витиеватыми фразами из своего мира, которые несли мудрость многих поколений, живших задолго до меня.
«Красиво звучит. Расскажи еще что-нибудь».
Раньше царь с трудом воспринимал мои рассказы, но со временем его кругозор увеличился, и я стала для него Шехерезадой Ивановной, которую командировали в мир песков из книги «Тысяча и одна ночь». Легче всего повелителю заходила средневековая литература, сказки для детей и поэзия. С современными сюжетами все обстояло гораздо сложнее, так как царь был в корне с ними не согласен. Это можно было заметить даже в мелочах. Например, обычное для меня слово «товарищ» великому песчаному вождю не нравилось, как по звучанию, так и по смыслу. Безликое, бесполое, безродное. Уравниловка, одним словом, низших с высшими. Про революцию 1917 года, коммунизм, колхозы, эмансипацию и феминизм я вообще боялась рассказывать, так как подозревала, что психика мужчины может рухнуть окончательно. Его и так несколько месяцев потряхивало, после того как он узнал о Гагарине и о его первом полете в космос. Клянусь, я прям видела, как у царя крутятся шестеренки в голове, и он пытается понять, как бы ему построить космический корабль из говна и паутинки и рвануть на соседнюю планету, чтобы ее поработить. Про то, что фиолетовая планета, которая, как фонарь, висела на горизонте, скорее всего, является газовым гигантом, я тактично промолчала.
Как ни крути, но мне тоже приходилось подстраиваться под новую реальность. Принять как данность, что я являюсь собственностью царя. Попытаться осмыслить и уложить у себя в голове количество его жен, детей, внуков и даже правнуков. Смириться с тем, что в мире золотых песков нет смены времен года. Тут всегда была душегубка, и только по ночам становилось немного комфортнее.
«Прекрати сутулиться».
«О великое солнце! О прекрасная луна! Ну что ты пристал ко мне, как влажный песок к голой жопе?»
«Смешно! Мне нравятся твои сравнения».
Я много хулиганила в понимании царя, так как умудрялась смешивать между собой несколько языков вибраций, что позволяло мне изъясняться почти так же красочно, как на родном русском. Непозволительная дерзость для других, но не для меня. Находясь на полном содержании, я не вдавалась в подробности, за чей счет каждый день в моих покоях проходил банкет. Подсознательно я подозревала, что эти знания не принесут мне ничего хорошего.
«Сегодня будет отбор в мой гарем. Идешь со мной!»
«Зачем?»
«Хочу услышать твое мнение. Поможешь с тяжелым выбором».
«Царь, ты пьян?»
Повелитель многое мне прощал. Он баловал меня, как ребенка, особенно своим вниманием, что, естественно, раздражало его любовниц. Сидя у ног повелителя на высшей ступени рабской иерархии его мира, я наблюдала за тем, как абсолютно одинаковые девушки танцуют перед своим владыкой, стараясь привлечь к себе его внимание.
«А это нормально, что они, как близнецы, похожи друг на друга, или у тебя с годами сформировался определенный типаж, который тебе нравится?» У меня не было проблем с памятью, и я прекрасно запоминала лица людей, но мою паранойю сегодня вечером особенно порадовало то, что все девушки были одеты в одинаковые платья.
«Все женщины мира песков выглядят так и никак иначе».
«И что, даже рыжих нет?»
«Нет».
«Пиздец!»
Царь с грустью улыбнулся и ткнул в первую попавшуюся девицу.
Глядя на этот зоопарк, я поняла, что змейки-служанки отличались от наложниц только своей миниатюрностью и хвостами. При полуобороте они уменьшались в росте, тем самым становясь рабами второго сорта. Чем ближе к полу, тем ниже статус. Не знаю, почему, но мне стало грустно и обидно за этих женщин. Они из кожи вон лезли, чтобы понравиться своему божеству, а их на самом деле выбирали методом обычного тыка. Я даже представить не могла, какие они делали выводы, после того как завершался отбор. Неудачницы строили логические цепочки, пытались найти совпадения и разного рода нюансы. А их на самом деле не было вовсе.
Еще в культуре золотых песков были в почете гороскопы, гадания, суеверия, а вот религии не имелось. Ее всем заменил великий повелитель. Он действительно был Царь и Бог в одном лице. Все перед ним пресмыкались и ползали на брюхе, стараясь взобраться по лестнице как можно выше, поближе к трону. А я этого даже не просила. Из-за этого меня все тихо ненавидели и беспрерывно проклинали, но делать гадости боялись. Владыка держал состояние моего здоровья под постоянным контролем, и все это видели и знали и еще больше злились. Мои золотые узоры никому не давали покоя.
Как-то раз я все-таки не выдержала и полюбопытствовала о том, что со мной произошло, когда я впала в беспамятство.
«Тебя планомерно травили мои фаворитки, через служанок, которые натирали твое тело отравленными маслами».
«Вот как знала, что нельзя столько мыться. А что с ними стало?»
«Ты действительно хочешь это знать?»
«Нет».
Сердце у царя было каменным, но меня он все же иногда жалел, особенно после одного неприятного инцидента. Однажды царь поделился своими знаниями про пытки, популярные при его дворе. После этого рассказа ночью я выла на луну с удвоенной силой, тоскуя по своему родному дому и цивилизованным методам наказания людей за незначительные правонарушения и оплошности. Ночные кошмары с кровавым расчленением периодически возвращали меня к реальности, и я по-другому начинала смотреть на мир вокруг себя.
«Сегодня пройдет казнь».
«Это без меня. Я хочу спать спокойно и без кошмаров».
«Тебе нужно привыкать к виду крови».
«Мне достаточно раз в месяц видеть свою собственную кровь».
«Мерзкая мартышка».
«Этофизиология! Это нормально!»
«Женщинагрязное, низшее создание».
«Как же тебе не страшно свою царскую палку в грязное помойное ведро пихать?»
В тот день повелитель смеялся, как всегда, беззвучно, искренне и от души, даже казнь перенес на потом.
Царское окружение со временем все же привыкло к моему присутствию во дворце и почетному пребыванию у ног царя, когда тот принимал у себя внешне одинаковых послов из других уголков страны, слушал доклады военных или смотрел на танцы наложниц. А я либо маялась дурью, либо ложилась спать прямо у ног царя на огромной подушке. Устный язык я не понимала, а к другим нитям меня не допускали. Все только через повелителя. Полная изоляция и контроль.
«Скучно!» дернул царь за нить.
«Нормально! Мне нравится!» Я сидела на полу возле трона и не видела лица повелителя, но знала, что он, как всегда, изображает манекен.
«Я этот танец наизусть выучил».
«Я тоже! И что? Девочки стараются. В глазки тебе заглядывают, жопками виляют, а ты эх!» пританцовывая пальчиками под музыку, я тоже откровенно скучала.