- Отлично, - сказала будто бы даже себе.
Ключ подошел сразу, открылась дверь. Отступила, кляня себя за предрассудки, не доверяя и опасаясь. Дождалась, пока выйдут все. Их было семеро, все крепкие и плечистые, как на подбор, они казались еще выше рядом с ней, хрупкой и невысокой. На миг представила, как смотрелись бы на невольничьем рынке или на плантациях где-нибудь в Нуэве-Хистании, но тут же отогнала непрошеные мысли. Негоже думать подобным образом о собственной команде.
Своей. И корабль свой. Чужой, но - свой. Захлестнула непонятная радость, шальная улыбка поселилась на лице. Подумалось вдруг, что удастся - все.
И не оказалось никого рядом, чтобы разубедить.
Глава 4
Вино разливало по жилам приятную негу. Не раздражала ни тяжелая роскошь залы для приема гостей, ни птичка, упорно напевающая под окном, ни тщетные старания алькальда казаться вежливым и радушным, ни его же потливость и любопытство.
- ...значит, вы отбили у пиратов судно. Как его... Кентаврия...
- Название я сменю. Как только найду что-нибудь подходящее.
Мужчина рассеянно кивнул.
- И... как?
Девушка улыбнулась. Рассказала уже, как они, более чем мирные торговцы, снялись на Пуэрто-Перлу, но в порт не прибыли, подвергнувшись нападению пиратского судна, как оказались плененными и, будучи пленниками уже, пиратский корабль отбили.
Не рассказала же она ни о том, как учила бывших рабов, мало понимавших по-хистански, управляться с парусами и делами повседневными, как мутило их от малейшей качки, как ухмылялся при этом Васко и сбивался с ног сам, и уставала она, и засыпала, едва приткнувшись в укромном месте. Как выдержала спор насчет пленных, которых не убили сразу, а посадили в трюм. После - отправили в море на маленьком ялике, хоть и настаивал Энрике, тогда уже очнувшийся, на стандартном "на корм рыбам". Не рассказала и о том, как укрепляла шаткий авторитет, ссорилась и мирилась с Васко и Йосефом, ухаживала за ранеными, потому что доктора они убили в пылу драки.
Умолчала о трудностях и сомнениях, о том, что мимо острова едва не промахнулись, и потеряли самое ценное, что было - время. А после и Висенте. Он умер, лишь суток не дотянув до города. Его дух ушел к лоа, как сказал Унати, а тело сокрыли закатные воды моря. Чита заперлась тогда с бочонком рома в каюте и проревела полночи -- по тем, что ушли, и тем, которым уйти еще только предстоит.
- А не желает ли юная донья продать корабль? - оборвал воспоминания сеньор Альмехо. В ответ на покачивание головы продолжил, - вот вы сами подумайте: что с ним делать? Не самой же вам плавать, а дела вести - не женское занятие. К тому же бригантина без команды, да еще в неважном состоянии, и - бывшая пиратской!
Он презрительно сморщил нос и встряхнул манжетами рукавов.
- Словом, я вам настоятельно, слышите, настоятельно советую продать корабль. Покупателя, конечно, сложно будет найти, наш город не столь богат, как Пинтореско или даже Пуэрто-Перла, но я, - картинная пауза, - постараюсь вам помочь. Я даже готов выплатить определенную сумму немедленно, а остальное по факту продажи судна.
Алькальд начал жестикулировать, вдохновляясь собственной идеей. Но чем дольше он говорил, тем сильнее хмурила лоб девушка. Отставила в сторону бокал, жестом отказавшись от предложения подлить, сцепила пальцы в замок.
- Сеньор Альмехо, я не собираюсь ничего продавать.
Мужчина замер на полуслове. Промокнул платочком лоб, оглянулся в раздражении на прислугу. Невысокая кругленькая мулатка принесла большой веер и принялась обмахивать сеньора со спины, стараясь не попасть в поле зрения.
- Как это вы не собираетесь?
- Вот так. Мы с братом хотим починить сломанный рангоут, кажется, там трещина в фок-мачте, да и трисель поменять не мешает, но все это дела рабочие и вполне решаемые. Еще нанять несколько человек команды. Неплохо бы и доктора пригласить, но с этим, полагаю, будет сложнее.
- Сеньора Кортинас...
- Сеньорита, - без улыбки поправила его девушка.
- Сеньорита, - послушно согласился он, - к чему вам эти хлопоты? Вы хоть представляете себе, сколько мороки доставляют все эти починки и замены? Вся эта грубость и суета не для столь очаровательной дамы, как вы.
Он не рискнул назвать ее ни утонченной, ни нежной, потому как Лючита, загорелая, без изысков причесанная, в подогнанной по фигуре, но все же мужской одежде, мало претендовала на подобное звание.
- Я прекрасно все понимаю, сеньор, и сама не раз проделывала подобное, - насчет "не раз" она покривила душой, но собеседнику об этом знать было не обязательно. - Вы забываете, что после захвата корабля именно я привела его в ваш гостеприимный, надеюсь, порт.
- Я полагал, что все это не более чем романтическая легенда, сочиненная по поводу. Признайтесь, так ведь? - якобы в шутку спросил он.
- Некоторые легенды реальнее иных историй. К тому же, мне нужен этот корабль.
- Зачем?
Девушка вздохнула, мысленно отругав и тут же простив Энрике. На встречу с алькальдом они прибыли вместе, но после недолгой беседы и краткого разъяснения ситуации братец сбежал -- из порта примчался не на шутку встревоженный Йосеф, что-то ему сообщил, и оба они, извинившись, оставили Читу мучиться в мрачных предположениях. Разговоры с сеньором Альмехо настроения также не поднимали.
Она небрежно двинула плечиком.
- Мне он нравится. Всегда мечтала о собственном кораблике, это так чудесно! И не думаете же вы, что я могу принимать столь ответственные решения в одиночку. Нужно посоветоваться с братом. А теперь, сеньор, хотелось бы покончить с этим делом. Вы даете разрешение на длительную стоянку и необходимые работы в водах вашего города?
- Значит, вы не собираетесь продавать бригантину?
- Нет.
- Не думаю, что это правильное решение в вашем случае. Дело столь хлопотное и длительное... к тому же я, как алькальд, по долгу службы обязан поинтересоваться историей происхождения корабля, досмотреть трюм...
- Возможно, вы не будете столь бдительны?
- Я служу на благо Хистании!
- Может быть, сей дар во благо Хистании позволит вам снисходительно отнестись и к происхождению корабля, и к содержимому его трюмов, и к возможным претензиям людей, на корабль покушающихся.
Она перекатила по столу крупную розоватую жемчужину. В позе сеньора наметилось оживление, а в глазах сверкнула заинтересованность.
- Всего лишь жемчуг? - делано небрежно спросил тот.
- Жемчуг из Пуэрто-Перлы, один из лучших. Этот и еще немного, - она показала мешочек. - Сеньор, не думайте, что я не знаю им цены. В детстве я не только в куклы играла, но и изучала экономию, помимо остальных наук.
- И ваш отец это позволил?
- Более того: он сам предложил. Но вернемся к нашему делу. Что вы скажете?
Мужчина пожевал задумчиво губами.
- Я готов быть лояльным к вам и вашему делу, сеньорита Марита.
Девушка нахмурила брови. Представляясь полным именем, данным при рождении, она не подумала, что незнакомые люди сокращать его будут именно так.
- Зовите меня Лючитой, сеньор Альмехо.
- А вы меня Федерико, - тут же ответил собеседник, улыбаясь все более сладко.
- Федерико... я устала, долгий путь и эта жара. Я намерена отдохнуть, но прежде навестить брата на пристани, ежели он там, конечно. Наше дело полагаю решенным. Не могли бы вы прислать своего человека в порт, чтобы он проследил за соблюдением всех прав и правил и гарантировал вашу... лояльность?
Мужчина кивнул столь медленно, что девушка подумала, будто он сейчас откажется от своих слов или придумает очередное возражение. Но он промолчал, лишь на миг скривив губы.
- Тогда, до скорого свидания, сеньор, в воскресенье мы прибудем с сеньором Кортинасом, как и обещали.
Прощания и заверения во взаимной расположенности, поцелуи ручки, снова прощания, и, наконец, полный солнца и свежего воздуха мир: город на ладони, много воды на горизонте и качаемый в ладонях океана кораблик, с такого расстояния маленький, будто игрушечный.
Добираясь до пристани, наполнялась хорошего настроения, не забывая, впрочем, о всех тех словах, что хотела сказать братцу за то, что он ее бросил. Но все вылетело из головы, как только увидела его -- смурного, как грозовая туча.
- Что-то случилось?
- Случилось. Эти твои черные...
Хмуря брови, Энрике рассказал историю.
Одному немолодому, но очень знатному сеньору вздумалось прогуляться вдоль пристани, по пути ему встретился негритянский мальчик, который то ли по наивности своей, то ли по причине слишком жаркой погоды и временного умопомрачения не уступил дороги, и сеньор в праведном гневе оттолкнул его, добавив несколько нравоучений тростью. Мальчик закричал обиженно и зло, но продолжить нравоучения помешал другой негр, внушительностью роста и шириной плеч превосходящий сеньора едва ли не вдвое. Трость сломалась о спину, и сеньор был вынужден отступить. Внушительный негр оказался свободным, как и прочие, что были вместе с ним, а за знатного дона встали белые господа. А вскоре подоспел Васко, задержав драку до подхода Кортинаса, который так и не дал ей разразиться.
- ...и вот надо было им встревать! Пришлось платить этому сеньору, а денег у нас и так не особо.
- А ты бы не встрял? Ой, не верю, братец!
Энрике невольно ухмыльнулся, признавая ее правоту.
- И все же эти твои свободные черные доставляют немало хлопот.
Девушка потеребила пальцами край рубашки, оглядываясь на корабль, где маячила причина хлопот.
- Поговорим с алькальдом об этом в воскресенье, надо законодательно все оформить, а пока пусть на берег не суются.
- С каких это пор ты стала принимать единоличные решения? - ехидно поинтересовался Кортинас.
- С тех самых, как ты лежал без сознания, спеленутый, будто младенец. Кто-то должен был взять это занятие на себя.
- Чита, ты всего лишь женщина.
- Да. И порой начинаю забывать, что вы -- мужчины. Я обещала людям свободу и не собираюсь им в ней отказывать.
Под черными усиками плеснула улыбка.
- Ты вся в папеньку. Такая же упрямая. Тот если уж вобьет что в голову, так...
- Да, я такая. И не надо о моем отце.
Энрике качнул головой.
- У тебя портится характер, дорогая сестра.
- Будто бы что-то может оставаться в сохранности с вами -- негодяями!
- Ты к нам несправедлива.
Девушка фыркнула.
- Пфе! Честные контрабандисты.
Молодой человек не сдержал ухмылки.
- И ты - первая среди них.
Она улыбнулась чуточку неуверенно, будто сомневаясь в его словах. Вспомнились невольно подслушанные разговоры о том, что женщина на корабле -- к беде, и возражения в стиле "смотря какая женщина". Ее считали удачливой не меньше, чем Санта-Каталину, юную покровительницу моряков, по слухам, бывшую пираткой.
- И что же ты планируешь делать, капитан?
- Капитан, - задумчиво проговорила она, перекатывая слово на языке, примеряя и так и этак. Понравилось, даже сказанное насмешливым тоном. - Я планирую дать имя кораблю.
* * *
Она назвала ее Ла Кантара. Заново окрашенная, с золотыми бортами и красной надписью пониже шпигатов, с новой фок-мачтой, триселем на бизани и тугими, едва ль не гудящими, смолеными вантами, с запасом воды и продуктов для плавания не столь долгого, сколько приятного, бригантина летела по волнам, делая при хорошем ветре двенадцать-тринадцать узлов. А то и больше.
Девушка стояла на приподнятом полубаке, с радостью взирая на открытый горизонт. Солнце тонуло в море, зажигая на небе все новые краски, и на зрелище это, казалось, смотреть можно бесконечно.
Подошел Кобэ, новый кок из числа освобожденных рабов, медлительный и спокойный, полностью соответствуя животному, в честь которого назван, - черепахе. Постоял, молчаливо испрашивая разрешения созывать всех на ужин, удалился вместе с кивком, придерживаясь за планширь. Чита невольно поморщилась. Его, конечно же, следовало оставить на берегу - не юный уже матрос испытывал взаимную нелюбовь к морю, - но после той стычки со знатным сеньором, вовсе не подобревшим, сделать это она не решилась. Готовил же тот неплохо, только команда посматривала с подозрением - мало ль что черный черт удумает.
"Отправлю его с письмом для отца, - подумала девушка. - Домой..."
От воспоминаний о доме и родных защемило на миг сердце. Мать, которую никогда не понимала, но любовалась, маленькая упрямая Ханья, резкая, но верная... до недавнего времени, и отец - строгий, но любящий. Имя его произносила с восхищением и гордилась, что она - его дочь.
- Что грустишь, сестренка?
Обернулась резко, волосы, гладкие, будто шелк, скользнули по носу. Энрике подкрался незаметно.
- Ничего, - пробормотала она, откидывая пряди назад. - О доме вспомнила.
- Хочешь вернуться?
- Нет... - задумчивое, едва слышное движение губ, но тут же твердое, - нет. Не хочу. Я там, где всегда желала быть. И море, и корабль, и люди... мне кажется, это у нас в крови - бродяжничество. О, мадре де дьос! Скажи я это маме, она бы в обморок упала.
Энрике тряхнул задорно волосами, уже порядком отросшими. В синих глазах заплясали бесенята.
- Всегда знал, что ты такая же, нинья. Горячность и свободолюбие у нас в крови. Как и любовь к морю.
Она улыбнулась и подумала о том, что предки их одними из первых посетили новый мир, и немало на этом разбогатели. У отца Лючиты был большой прохладный дом в Пинтореско, сахарные плантации, девушка слышала даже что-то о серебряных рудниках на материке, но никто об этом, естественно, не распространялся. Сестра же дона Хосе, "непутевая", как называл ее он сам, сбежала по юности из дома, отвергнув многочисленные предложения женихов знатных и состоятельных. Выбор сеньориты пал на военного моряка, страстно ее любившего. Но счастье молодых было недолгим, года два, не больше. Благоверного ждал суд за растрату и сомнительные дела с инглесами, работа на плантациях в течение полугода и смерть от желтой лихорадки. Так донья Альба осталась с маленьким Энрике на руках. Пережила она мужа лишь на пять лет, "зачахнув от тоски", а ребенок попал в дом дяди, где воспитывался до четырнадцати лет. Потом же море в крови позвало, и мальчишка сбежал, нанявшись юнгой на первое попавшееся судно. Он не раз возвращался, но принимали его все менее благодушно, опасаясь дурного влияния на девочек, вернее, на младшую из них -- Лючиту, потому как старшая Мария-Елена вышла к тому времени замуж.
Но дон Хосе не мог предугадать, что море в крови не только у Энрике, но и у его кузины, и что она, рано или поздно, пойдет его путем.
Так думала девушка, ступая следом за братом в капитанскую каюту. Стол накрыли на троих, мистер Нэд ожидал у дверей. Он оказался странно лоялен. Давно еще, когда очнулся только и услышал о своем нахождении на пиратском корабле и о командовании этим самым кораблем девчонкой, бывшим юнгой Чито, и обо всей этой истории с перезахватом многострадального корабля, долго смеялся, кривясь от боли и вытирая слезы. А когда отсмеялся, сказал, что если капитан будет того достойна, то он пойдет за ней и в огонь, и в воду. Но, желательно, в воду. На том самом корабле.
- Вы, мистер Нэд, по-прежнему останетесь навигатором и старшим помощником, Энрике будет вторым и, по совместительству, боцманом, а Васко я хочу назначить командиром абордажной команды.
Кортинас вскинул брови, а Эдвард даже крякнул от удивления. Девушка поморщилась. Ее нелюбовь к молодому ильетцу оказалась столь явной, что о ней знали все.
- Да, я ему не особо доверяю. Но он горяч и есть в нем что-то от тех, кого называем мы "дьестрос", безрассудные смельчаки и искусные фехтовальщики. А для абордажа самое то -- смелость и порыв.
- Деточка, - ласково произнес старпом, - у тебя много опыта, я погляжу...
Уши мучительно загорелись, кровь прилила к лицу. Ответила, вздергивая нос:
- Да, опыта у меня немного, если не сказать совсем мало. Но есть отвага и любовь к морю. Я всегда хотела свой корабль... - лишь произнеся это, поняла, что действительно хотела, всегда, - ...и я его получила. Если не справлюсь - вы всегда можете оспорить мое командование.
Умолчала она об одном - что сеньор Альмехо, будучи алькальдом, подтвердил ее права на бригантину, названную Песней.
- Складно говоришь. И что ж ты делать собираешься... капитан?
- Для начала добраться до Пуэрто Перлы, уладить некоторые дела, отправить письмо отцу...
- Я не об том, - оборвал ее мужчина. - Что ты собираешься делать?
Девушка замолчала, выпрямляясь еще больше. Он, конечно же, прав. Бригантина -- не игрушка, не прогулочная лодочка, и команду нужно чем-то кормить и как-то платить за работу. Значит, на выбор торговля, военная служба или вольные хлеба, то бишь, пиратство.