Молодой человек, облюбовав массивный валун ярдах в пяти от условного фронтира, третий день подряд восседал на булыжнике, словно на троне, ожидая подзадержавшихся в пути товарищей.
В первый день «вахты» вечно скучающие караульные еще как-то пытались доставать Льва расспросами, но из-за неразговорчивости германца (по документам) это занятие им быстро прискучило, и полицейские, махнув на молчаливого боша рукой, оставили его в покое. А на второй день ожидания (переночевав в городе, Лев с рассветом вновь заявился к посту) сочли его новой достопримечательностью и даже поделились обедом. И только на третий день, после бесконечных (и уже порядком надоевших) пари с самим собой о том, кто же из друзей прибудет первым, тоскливое ожидание наконец-то закончилось.
За ним бежал беспризорный, продолжал скалиться молодой человек, переводя радостный взгляд с капитана, ведущего в поводу понурую, всю в пыли лошадку, на полицейского, пытавшегося что-то втолковать измученному дорогой путнику.
Арсенин, не особо вслушиваясь в сбивчивую скороговорку, устало отмахнулся, но, пройдя пару шагов, видимо, озаренный какой-то идеей, остановился и вернулся к будке. Озадачив караульных длиннющей инструкцией и конкретными указаниями, капитан подтвердил вескость своих слов фунтовой купюрой, презентованной старшему полицейскому, после чего подошел к приплясывающему от нетерпения Троцкому.
Это вы сейчас о ком, юноша? Арсенин, ловко увернувшись от объятий товарища, добродушно улыбнулся. О моем Росинанте, служителе закона или о себе?
Да так, Лев, крепко пожав протянутую руку, решил не утруждаться объяснениями, к слову пришлось. С прибытием, Всеслав Романович! и, переводя разговор на другую тему, полюбопытствовал:
А чего вы там караульным втолковывали, да еще и проспонсировали их?
Про что я сделал? удивленно приподнял бровь капитан, с недоумением глядя на Троцкого.
Ну денежкой одарили сверх положенного, чуть помявшись, промямлил Лев, внутренне досадуя на допущенную оплошность. Въездную пошлину внесли, а потом аж целый фунтэ-э-э подарили.
А-а-а, в этом смысле, протянул Арсенин, скармливая кобыле кусок хлеба. Это я наказ дал, чтоб, когда наша удалая троица появится, их направили в капитан перевел взгляд на Троцкого, где вы остановились, Лев?
Как и договаривались, пожал плечами молодой человек, пожитки оставил и ночевал в «Пеликаньем береге». Вполне себе нормальный отельчик. Не «Хилтон», конечно, но на верных три звезды спокойно тянет
Туда их и отправили, Арсенин машинально закончил начатую фразу и, понимая, что слышит что-то непривычное, озадаченно встрепенулся.
Кто тянет? Куда? капитан, недоуменно почесав в затылке, воззрился на Троцкого. Какие звезды? Определенно, Лев, после вашего самостоятельного вояжа я решительно вас не узнаю. Всего-то на неделю оставил одногои такие перемены? Или вы в госпитале таких манер нахватались? поправляя упряжь, Арсенин кинул на собеседника подозрительный взгляд и вновь почесал затылок. Мало мне ваших, прямо-таки скажем, странных изречений, так теперь еще и хилтон какой-то. В первый раз про такую ночлежку слышу.
Продолжая бурчать вполголоса, Арсенин взмахом руки позвал за собой Троцкого и неторопливо направился к виднеющимся вдалеке приземистым домишкам. Видя, что Лев маячит сбоку, бросил через плечо:
А что, Лев, ключ от нумера
Где деньги лежат? не удержавшись, перебил его Троцкий, состроив донельзя невинную физиономию.
Какие деньги? замер на месте капитан, оторопело уставившись на товарища. Вы что, и деньгами уже разжиться успели? И каков капитал?
А-а-а! Какой там капитал, небрежно махнул рукой Троцкий. Так, мелочишко на молочишко
Я спросилсколько?!
Двести фунтов, Лев, изображая всем видом ангельскую добродетель, невинно захлопал ресницами.
На молочишко, говорите?! Арсенин встал поперек дороги и, уперев руки в бока, гневно уставился на Троцкого. Да на такую мелочишку полгода безбедно жить можно! Или вы сейчас мне всё объясните, с трудом сдерживая накопившееся раздражение, гневно выдохнул капитан, или я В общемлучше не злите.
Да всё в порядке, Всеслав Романович, спеша успокоить командира, затараторил Троцкий, всё честь по чести. Я чту Уголовный Кодекс. Докладываю: вчера на нашем птичьем базаре, тьфу ты, в «Пеликаньем береге» остановились двое купчишек, Лев, вспомнив о давешних постояльцах, презрительно фыркнул. Расфуфыренные такие, презреньем ко всем и вся плещут. Нахально мнили себя непревзойденными мастерами покера. Пришлось им на деле показать, что русский покерон покруче французского будет, и, не понимая, удовлетворили ли его объяснения капитана, добавил:А все выигранные деньги я в общую кассу так и так сдать собирался, вы плохого не думайте
Я и не думаю, протянул Арсенин, задумчиво разглядывая подчиненного, словно увидел его впервые. А вы изменились, Лев. Да-с, изменились. Вспоминаю того робкого вьюноша, каким увидел вас впервые, и прямо скажуповзрослели. Не скажу, что поумнели, с этим еще разбираться надо, но изменения, как говорится, налицо. Ладно. Соловьёв вроде как байками не кормят? Показывайте дорогу к вашему лежбищу, Вергилий. Или всё жеХарон? видя, как вытянулось лицо собеседника на последних словах, Арсенин по-доброму усмехнулся и потрепал Льва по плечу. Не берите дурного в голову, пошутил я. По-шу-тил. Какой же вы, право слово, Харон? Путеводная звездаи никак не меньше.
Гостиница, избранная местом постоя, оказалась на удивление симпатичным и уютным на вид местом. Двухэтажный, в колониальном стиле деревянный домик, выкрашенный в приятный светло-персиковый цвет, с высокими полукруглыми окнами и двускатной крышей, крытой красной черепицей. Притягивая взгляд, над входной дверью разноцветьем красок блистала щегольская вывеска с названием и полудюжиной разномастных пеликанов. Несомненным достоинством являлось и то, что отель размещался в центре города и все интересующие Арсенина объекты находились поблизости. Впрочем, Уолфиш-Бей не отличался внушительными размерами, и здесь до любого места было рукой подать.
Весь первый этаж был отведен под трактир, где хватало места столоваться как постояльцам, так и простым горожанамгостям заведения. Непритязательная, но чистая и добротная обстановка добавляла спокойствия и уюта. Уолфиш-Бей морской город, но, на счастье любителей тишины и покоя, моряки, как правило, гуляли в портовых тавернах и, опасаясь встреч с недружелюбной местной полицией, городские харчевни навещали редко.
Хозяйка, миловидная, улыбчивая брюнетка средних лет, узнав, что прибыл один из соотечественников герра Мюллера (Лев, впервые прочитав в паспорте фамилию, сначала долго матерился, а потом радовался, что, по крайней мере, не Геббельс или чего похуже), приветливо улыбнулась Арсенину и тут же выставила на стол две огромные запотевшие кружки пива. Окинув нового постояльца оценивающим взглядом, хозяйка одарила его многообещающей улыбкой, заверила, что тушёная капуста и вареные сардельки будут готовы через полчаса, и удалилась, игриво покачивая бедрами. Арсенин, услышав про угощение, тоскливо посмотрел в спину женщине и вполголоса пожелал сто якорей в печенку изобретателю рецепта. Тушёную капусту он не любил с детства, да и к пиву особой приязни не испытывал. Глядя на удрученного капитана, Лев с пониманием вздохнул, после чего посочувствовал командиру и призвал того к терпению, простонав, что уже третий вечер так мучается.
На этот раз отвертеться от ужина капитану удалось. Сославшись на усталость с дороги, он от еды отказался. Дабы совсем уж не огорчать хозяйку отсутствием прибыли (хотя лично её в данном случае деньги волновали в последнюю очередь), за неимением в гостинице шнапса Всеслав выпил двойную порцию виски и быстро удалился в комнату, молясь про себя, чтобы столь любимое немцами блюдо не подавалось и к завтраку. Уже поднявшись на второй этаж, капитан взглянул вниз и виновато вздохнул: Лев, подперев голову рукой, уныло смотрел на полнуюкапитанскуюкружку с пивом и на огромное блюдо, источавшее аромат капусты и сарделек.
Глава третья
6 апреля 1900 года. Уолфиш-Бей.
Опасения капитана оказались до определенной степени напраснымизавтрак в гостинице подавали в традиционном английском стиле: овсянка, сваренное вкрутую яйцо и несколько тостов. Арсенин, отчаявшись утолить голод по месту проживания, уже собрался покинуть гостиницу и искать пропитание где-нибудь на стороне, как углядел, что хозяйка поставила перед Троцким тарелку с тушеной фасолью, беконом и помидорами, и затребовал себе того же.
Неторопливый завтрак подходил к концу, когда входная дверь широко распахнулась, и в залу, сгибаясь под тяжестью тюков с различной поклажей, ввалился Корено, а следом за ним неторопливо вошли Дато и Барт. И если последние двое выглядели как степенные бюргеры: длиннополые сюртуки, прямые брюки, шляпы с круглыми полями, окладистые бороды и невозмутимые взгляды, то Корено щеголял в итальянской матросской куртке и невесть где добытой ярко-красной феске. Увидев странную компанию, хозяйка приветливо улыбнулась и с невозмутимым видом заторопилась навстречу гостям. А чего удивляться? Свое хозяйство она держала не первый год и не к такому привыкла. Пообщавшись с вновь прибывшими, женщина невозмутимо отправила их к столику Арсенина, а сама удалилась на кухню, не забывая кидать пытливые взгляды на капитана.
Как добрались? обменявшись с товарищами рукопожатиями, Арсенин внимательно оглядел запыленную троицу. Надеюсь, без приключений?
Какие тут могут быть приключения, батоно капитан? мягко улыбнулся Туташхиа, поглаживая порядком отросшую бороду. Дорога как дорога
Кого ви слушаете, Всеволод Романыч? Корено стащил из тарелки Троцкого сосиску и жизнерадостно ею зачавкал. Смотрите сюдой глазами, шо ви видите? Таки верноДато Туташхиа, миролюбивого как еврей в синагоге у восточной стены! По крайней мере, ви так думаете. Ну таки ви немножко ошибаетесь! Коля, сделав многозначительную паузу, обвел стол, ища, чего бы ещё и у кого спереть, но не нашел и обличительно ткнул пальцем в абрека. Я скажу, шо ён совсем не смиренный Саваоф, а чистому зверь, и таки буду прав!
На последних словах Арсенин поперхнулся глотком чая и, пытаясь отдышаться, вопросительно взглянул на компанию. Дато и Барт, недоуменно переглянувшись, дружно пожали плечами, а Корено, ехидно хихикнув, гордо подбоченился и с видом государственного обвинителя взглянул на горца.
И шо ви себе думаете? при виде хозяйки, несущей огромный поднос с едой, Коля ненадолго прервался, но, увидев, что женщина выставляет угощение на соседний столик, шумно сглотнул слюну и продолжил:Я таки немножко имел себе представлений, шо проехать в компании с Дато триста верст совсем не то, шо прогуляться по Дериба-совской, но шобы так! Нет, сначала всё было тихо и спокойно, словно в лавке у старого Фридмана после погрома, но стоило нам проехать за Видхук, как на дороге, шо на том портрете, нарисовались
Корено, заметив, что Троцкий намазывает яблочным джемом последний тост, пробурчал: «Не делайте из еды культа!»и выхватил бутерброд из рук приятеля. Пока Лев, ошарашенный фразой друга, словно выброшенная на берег рыба, в замешательстве беззвучно хватал ртом воздух, грек в два укуса разделался с тостом и, облизав пальцы, нахально подмигнул оторопевшему товарищу:
Шо я имею сказать? Таки ничего нового. Только мы оставили за кормой Видхук, как на тропинке, шо местные величают почтовым трактом, объявились местные же биндю разбойники. Четыре во-о-от таких рыла, все при ружьях, шляпах и бородатые. Ви таки видели картинки у Библии с оттем Варнавой? Так я вам скажуодно лицо!
Nee!укоризненно уставившись на Колю, хрипло возмутился Барт. Они ни есть били бородатиый! Nee! Они бур, за время общения с командой научившись прилично понимать русскую речь, говорил пока еще с трудом, они есть имели носили! Носили ци-пилячий шерсть! Как это правильно говорить по-русски? силясь подобрать нужное слово, Ван Бателаан задумчиво почесал бороду. Они носить пушок! У них geen бо-ро-да! Они есть jongмолодие!
Выпалив длинную для него фразу единым духом, бур зычно хекнул и горделиво уставился на Корено, но тот, не обратив на спич Барта ни малейшего внимания, продолжил как ни в чем не бывало:
Ну выскочили себе и выскочили. С каких забот устраивать ге-волт, будто Дюк таки устал стоять на постаменте и заимел себе желаний прогуляться до Привозу? С нами Дато, и ему те разбойникишо тете Песе горсть семечек. Но шобы датаки нет! Этот горный мужчина, Коля, на всякий случай шмыгнув за спину Барта, указал на Туташхиа пальцем, вместо того, шобы тихо, мирно и гуманно пристрелить местных цудрейторов, достал себе нагайку и отстегал их так, шо бедные мальчики быстро бегали и громко плакали! Но таки и этого ему показалось мало! Дато построил детишков на дороге, словно одесский градоначальник войска на параде, двинул речь, шо тот Плевако, и сказал им таких нотаций, шо даже я стал почти шо святой!
Похоже, что неделя вне контроля прошла недаром не только для Троцкого? удивленно хмыкнул капитан и вопросительно взглянул на абрека. Как тебя угораздило с речью выступить? А, Дато?
Эс ар ари симартле, недовольно буркнул грузин, угрюмо глядя на Корено. Я сказал этим мальчикам: «За рекою война. Хотите стрелятьидите воюйте. Хотите денегидите работайте. Хотите житьидите и больше не попадайтесь мне». Я сказалБарт перевел. Но они и так всё поняли.
Ну слава Богу! Хоть тут всё в порядке, преувеличенно облегченно вздохнул Арсенин. Я примерно так и думал. А на Николая ты, Дато, не дуйся. Кореноон и в Африке Корено.
Всеслав одобрительно подмигнул абреку и, встав из-за стола, направился к трактирной стойке, где хозяйку осаждал отчаянно жестикулирующий одессит. Определенно, женщина нуждалась в помощи.
Когда-то в юности Корено пришел к выводу, что если Господь наделил тебя красотой и безмерным обаянием, утруждать себя знанием чужих языков и наречий не имеет смыслас хорошим человеком договориться можно и с помощью улыбки, а плохомукулаком всё разъяснить. С тех пор он тщательно придерживался этого принципа и с легкостью обходился употреблением русской речи, изредкагреческой, в основном пользуясь жуткой смесью русского, малороссийского, польского и идиш, именуемой попросту суржиком. За время скитаний по Африке Николай, верный своей привычке, даже на африкаанс выучил едва три десятка слов, да и те большей частью про выпивку. А нынче коса нашла на камень.
Хозяйка гостиницы к категории плохого люда не относилась ни в малейшей степени: умница, красавица, в общемженщина. Вступая в извечное противостояние со слабым полом, Коля неизменно пускал в ход своё любимое оружиенеотразимую улыбку. Мужчинам он улыбался редко. Как правило, тем и кулака с избытком хватало. Вот только сейчас улыбка почему-то не помогла преодолеть языковой барьер, а хук и апперкот и вовсе были бесполезны.
И теперь Коля, самонадеянно решив обойтись без помощи друзей-полиглотов, отчаянно таращил глаза, корчил страдальческие гримасы и размахивал руками, пытаясь растолковать ничего не понимающей трактирщице, что уже три дня как, окромя консервов, нормальной еды не видел и не прочь вкусить её стряпни. При этом он, считая, что чем громче и отчетливей он говорит, тем понятней становится его речь, неизменно повышал голос, чем окончательно вводил бедную женщину в ступор.
Глядя на импровизированное представление, Арсенин искренне веселился и был совсем не прочь продлить себе удовольствие, но хозяйка, напуганная Колиным напором, кинула на него столь отчаянно-беспомощный взгляд, что Всеслав поспешил вмешаться. Буквально в две минуты инцидент был улажен, и одессит в предвкушении скорой трапезы удалился к столу, а Глэдис, обескураженная непривычной для неё манерой общения, обернулась к своему спасителю.
А кто это такой неуравновешенный, мистер Штольц? женщина, кокетливо поправляя передник, благодарно улыбнулась Арсенину. Тоже ваш партнер или всё же просто слуга?
Он не имея желания вдаваться в подробные объяснения, чуть помялся Арсенин, он нам помогает. Не то чтобы слуга, но что-то подобное наемный работник.
Такому педан аккуратисту, как немец, наверное, трудно постоянно терпеть рядом с собой такого шумного человека? абсолютно искренне вздохнула трактирщица, сочувственно глядя на Всеслава. А он вообще какой национальности? Я видела много разных людей, но такого языка мне слышать не доводилось