О господи! Вы бы хоть носок на ручку повесили или дверь заперли
Взвизгнув от неожиданности, миниатюрная брюнетка скатилась с кресла и спряталась за его спинкой. Диз только вздохнул, и этот звук, такой знакомый (в его репертуаре он занимал среднее положение между «Как же вы меня достали!» и «Почему меня окружают одни идиоты?»), заставил меня отмереть и поспешить прикрыть дверь.
Каталины сегодня нет, сообщил Диз, прежде чем я успела выйти.
Я заметила. Как и несколько неодетый вид его сегодняшней напарницы.
Да я вообще-то к тебе Но это не срочно! заверила я, все-таки закрывая дверь. И уже скорее себе, чем ему, пробурчала: Лучше как-нибудь в другой раз зайду
Дойдя до лестницы, я не выдержала и хихикнула. Хорошо, что не решила порефлексировать в коридоре еще минут десять, а то точно получилось бы неловко. И все же в груди поселилось тяжелое чувство. Не то чтобы я была настолько наивная знала, что сегодняшняя девушка была не первой, кто в последние месяцы приходил в IT вовсе не за помощью с подключением к университетскому вай-фаю, мы ведь работали в одном здании; да и в девичьих компаниях, собиравшихся возле редакционной кофеварки, рано или поздно разговор все равно сворачивал на него. Но она была единственной, кого я видела с ним. И та довольная ленивая полуулыбка, которую я успела заметить: впервые я наблюдала ее, обращенную не ко мне. И
И у меня не было абсолютно никаких причин для таких мыслей. Я сама сделала шаг назад, когда поняла, что в комплекте идут не только улыбки и обаяние, но гораздо больше. Клыки, например. Когти. Сложная родословная и пугающая сила Я нахмурилась. К чему ворошить прошлое? Страдать по упущенным возможностямдело, конечно, романтичной девы достойное, но глупое. Я сделала свой выбор.
Спустившись обратно в редакцию, я не вернулась за свое рабочее место. Из какой-то совершенно иррациональной брезгливости садиться к компьютеру не хотелось. Вместо этого я полила бонсай на столе Моники, разобрала макулатуру, скопившуюся в одном из углов, вымыла кофейный аппарат и заварила себе новую чашку. Встала с ней у окна у места на стене, где половину времени находилось окно, разглядывая трещины на штукатурке. Попыталась собрать в кучу мысли, но ничего не выходило: все, что я могла (немногое, будем откровенны), я испробовала. Даже о помощи попросила попыталась попросить. Из холла до меня донеслись голоса:
Как видишь, этот спокойный, чуть насмешливый тон я не могла не узнать, ни минуты покоя, опять зовут мир спасать. Прости, крошка, позвоню, как освобожусь.
Девушка что-то ответила. Хлопнула входная дверь, громко, недовольно, и вскоре я почувствовала его присутствие. Как всегда, я так и не смогла услышать, что он подошел, но ощущение Холода. Злого порывистого ветра, как зимой на набережной. И запах увядающих нарциссов. Это было странно: я знала, что на самом деле его не было. Если бы я подошла к нему, почувствовала бы совсем другие нотысигарет и черного перца, которыми пах его парфюм, но тяжелый аромат цветов не уходил. Я обернулась: Диз стоял на пороге, прислонившись к косяку двери.
Я же сказала, мне не срочно.
Это должно было прозвучать виновато, но отчего-то получилось сухо и раздраженно. Диз хмыкнул.
За последние четыре месяца самой длинной фразой, которую ты мне сказала, было «Можно пройти?». Ты никогда не заходила в IT в мою смену, если тебе и нужно было вызвать Лину, ты связывалась с ней по телефону, а когда я бывал в редакции, усиленно делала вид, что очень занята и меня не видишь. И вдруг ты приходишь и говоришь, что ко мне. Ясное дело, что это важно и срочно.
Если он хотел заставить меня почувствовать себя неудобно, ему это удалось. В его изложении все звучало немного невежливо. И некрасиво. В конце концов, он мне тогда жизнь спас.
Если я такой ужасно неблагодарный человек, то почему?..
Потому что ты позвала, ответил Диз еще до того, как я закончила фразу. Ну, и потому что разбираться с компьютерными проблемами других студентов вроде как входит в список моих служебных обязанностей.
Странная логика. Зачитывает список моих прегрешений, и тут же«потому что ты позвала». Обычно у людей либо одно, либо другое. Либо «ты эгоистичная скотина», либо «я тебе помогу и даже перенесу ради тебя свидание». С другой стороны, человеком он не был. И сам как-то говорил мне, что не умеет обижаться.
Откуда ты знаешь, что она компьютерная? не удержалась и спросила я.
В ином случае ты нашла бы кого-то другого. Ладно, он пересек кабинет и сел за мой стол, в чем ты меня на этот раз подозреваешь?
Ни в чем.
Его кандидатуру я отмела быстро: у него была возможность, но я не смогла придумать ни одного мало-мальски адекватного мотива.
Дай пароль забью, предложила я, подходя к нему и устраиваясь на краешке стола.
Диз весело заулыбался.
Ты всерьез думаешь, что он мне нужен?
Нет. Не думала. Я сейчас вообще мало о чем думала, кроме как о том, что он удивительно быстро вернулся к своему легкомысленному тону. Словно в последний раз мы болтали за кофе не осенью, а на прошлой неделе. Будто не было этой неловкой паузы длиной в несколько месяцев или словно она не имела для него никакого значения Почему? Я бы после нашего последнего разговора отреагировала бы не знаю как, но едва ли сразу смогла бы восстановить статус-кво. Пытаясь понять, о чем он думал, я скосила глаза на компьютерщика.
Что смотреть?
Тогда я видела его человекомтот самый блок мешал разглядеть правду. Теперь, впервые, мы были на равных, и под иллюзией проступало его настоящее лицо. Резкие черты, слишком острые, чтобы быть красивыми; скорее, приближающиеся к грани, за которой красота превращается в уродство. Неестественно зеленые глаза. Кожа, белая, с сероватым отливом
Нат?
Обращение, от которого я уже успела отвыкнуть, вернуло меня в реальность.
За что ты теперь на меня сердишься? Если дело в пароле, то могу дать тебе честное слово, что им не пользовался, только что его угадал. Это не так сложно
Я не сержусь.
Может, в самом начале, когда только узнала правду. Тогда я не могла не думать, что, если бы только он был простым человеком, я бы сделала иной выбор. Но это было невозможно, и потому злиться я быстро прекратила. Но вот перестать сожалеть о том, что могло бы быть (а могло ли?), пока так и не сумела. Как и ревновать, люто и бешено, хотя не имела на то никакого права
Открой почту. Самое верхнее письмо.
Диз послушался. Лицо его окаменело, и сам он подобрался, словно почуяв добычу. Куда только делся вальяжно развалившийся в кресле айтишник? Тем не менее появившееся на экране сообщение он прокомментировал весьма нейтрально:
Выглядит неприятно.
Критика статьи выглядит неприятно? Или выловленные опечатки? Это, мне кажется, называется как-то иначе.
На черном фоне каплями крови проступали красные буквы готического шрифта. Если неизвестный отправитель выбирал дизайн для пущего драматического эффекта, то целей своих он не достиг. Единственное, что в оформлении ужасало, так это дикая безвкусица. Но вот само сообщение Пожалуй, Диз был правнеприятное. Всего одно предложение, и никаких прямых угроз, но
«Смерть придет в этом году».
Я бы вместе с остальными ребятами из студгазеты посмеялась над этим заявлением, если бы не достойное лучшего применения упорство автора. И не предсказанное мне самоубийство. В прошлом семестре я отмахнулась от такого прогноза как от глупой ошибки, но теперь была склонна отнестись к нему серьезнее. Тем более что назначенный баньши срок подходил к концу.
Ты не мог бы выяснить, кто его отправил? Я не знаю, отследить по TCP/IP, проверить логи SMTP-сервера я осеклась под его взглядом. Почему ты так на меня смотришь?
Диз ухмыльнулся.
Пытаешься говорить по-компьютерному? Мне нравится. Откуда набралась, из голливудских фильмов про хакеров?
Из сериалов, созналась я, улыбаясь.
Ладно, если так надо, будем делать вид, что ни Самайна, ни этих месяцев не было. Я смогу, честно постараюсь. Айтишник постучал пальцем по монитору, показывая на адрес.
Если верить тому, что здесь написано, это письмо ты отправила себе сама. Я не верю, заявил он, не дожидаясь моего опровержения, если бы ты так хотела меня увидеть, существуют способы полегче. И ты не стала бы звать на помощь до последнего, и уж точно начала бы не с меня
Каталина сказала, что не может выяснить отправителя, и посоветовала обратиться к тебе.
У меня были причины не доверять напарнице Диза в этом вопросе, больно настойчиво она в свое время пыталась нас свести, но после нее я пошла к Нику, сидевшему в IT в другую смену. Вернулась с тем же результатом. Мысль, что Лина могла подговорить своего парня мне так ответить, отдавала паранойей, поэтому я ее отбросила и поверила им. И Диз был прав, я бы тянула до последнего, а то и вовсе не стала бы никому говорить, если бы дело касалось только меня. Но письма получала не я одна.
Следовательно, это письмо не первое, не обращая на меня внимания, продолжил Диз. Не хочешь рассказать всю историю?
Все началось первого января
Отличное начало нового года. Мало мне было китайского печенья с предсказанием «Ценой выбора становится выбор, который ты уже не сможешь сделать». (Спасибо, но благодаря выученной в прошлом семестре экономике я уже знала определение альтернативных издержек.) А потом добавилось еще и это
Можешь показать?
Я его сразу удалила. Решила, что кто-то так остроумно пошутил.
Второе письмо пришло в феврале. За нимеще два. Не только темп ускорился, остальные сотрудники редакции тоже стали получать послания от незнакомца.
Текст всегда один и тот же?
Нет. Не помню первых, не обратила тогда внимания, но отличия были. Везде, правда, говорилось про смерть. А в предыдущем письме мне написали
Я покрепче обхватила чашку, вспоминая послание, состоявшее из одного слова. «Готовься».
Еще что-нибудь? Какие-то закономерности, что-то?
Я уже думала об этом, но ничего не нашла. Никакого расписания (я даже с лунным календарем сверилась), письма приходили с разным интервалом и в разное время суток, никакой зависимости от дат, погодных условий и что там еще имело значение в магии Я помотала головой.
И ты не представляешь, от кого они, это уже было утверждением, а не вопросом. И никаких новых врагов за это время ты завести не успела?
Я оскорбленно посмотрела на айтишника. После Самайна я сидела тихо, не высовывалась, прилежно училась и была вообще ни при чем.
Ладно, а твои коллеги? Ты сказала, они тоже получали такие письма, как они отреагировали?
Я тяжело вздохнула.
Знаешь, сколько психов пишет в редакцию студгазеты? Судя по выражению лица Диза, он никогда не задумывался над этим вопросом. Много. После каждого номера находится кто-то, кто угрожает нам казнями египетскими. Все решили, что это очередной такой случай. Ким только заинтересовался, но всего лишь потому, что его привлек шрифт.
И интерес у нашего штатного фотошопера закончился сразу, стоило ему нарисовать похожий.
А мессир Джонатан? Ты рассказывала ему?
Да. Я недовольно скривилась:
Велел не обращать внимания на такие мелочи. И я понимаю, что, возможно, он прав, а я преувеличиваю, как всегда Но не могу отделаться от мысли: а что, если нет? Что, если это не розыгрыш? Это продолжается третий месяц, если считать нас всех, то писем уже было за двадцать, и до сих пор никто из тех, кто нам писал, не пытался скрыть свой адрес. Ладно, япо крайней мере, я серьезно воспринимала неизвестного отправителя. Кто предупрежден, тот, как говорится, вооружен. Но я боюсь, что, пока ребята будут ржать над этими анонимками, с ними что-то случится.
Диз отвлекся от монитора и недоуменно на меня посмотрел.
Ты ведь осознаешь, что делишь кабинет с полубогом, двумя магами, доккаэби и Эл, у которой явно среди предков затесались демоны? Если о ком и надо здесь беспокоиться, то о тебе, а не наоборот.
Да хоть с богами! Кому угодно можно причинить вред, особенно если противника никто не воспринимает всерьез. А они относятся к этому легкомысленно, как дети. Так ты поможешь?
Он задумчиво потер переносицу под оправой очков.
Последний вопрос: что сказал тебе на все это твой Охотник?
Я насупилась и с большим интересом уставилась в чашку. Обязательно было Макса сюда приплетать?
Он не знает, по-своему понял мое молчание Диз.
Макс знал, я ему говорила. Просто не все
Дай догадаюсь: ты дала ему слово не влезать в неприятности, а теперь его нарушаешь.
Нет! поспешила я ответить.
За полгода, проведенные среди магов, я поняла, почему они с таким пиететом относились к клятвам и обещаниям. Когда они призывали мир в свидетели, это были не просто красивые слова: мир действительно слушал их клятвы, даже когда его не просили. И был очень недоволен, если кто-то их нарушал. Поэтому я не стала бы просто так обещать то, что не смогла бы выполнить.
А что касалось Макса: мы с ним обсуждали эти анонимки однажды, после того как я получила второе письмо. Даже поссорились Ну, как «поссорились»: он мне посоветовал, если я ощущаю угрозу, уволиться; я ему сообщила, что этот вариант мне мало подходит. После этого о новых анонимках я предпочитала ему не рассказывать.
Это так важно, что сказал Макс? спросила я.
Диз не стал отвечать. Пожал плечами, переслал письмо себе и встал из-за стола. Я задрала голову вверх, глядя на него. И каков будет вердикт?
Я посмотрю, что можно сделать.
Я скосила глаза на будильник. Шесть сорок восемь. Еще двенадцать минут до звонка, а сна опять ни в одном глазу. Еле слышно вздохнув, я вылезла из-под одеяла и собрала одежду. Тихо, чтобы не разбудить Софию, прокралась в ванную, а потом закрыла за собой дверь.
Разумеется, снаружи в такой час почти никого не было. Стоя на крыльце и распутывая провода наушников, я успела увидеть всего одного студента: худой рыжий парень, с которым мы уже сталкивались на пробежках, тоже узнал меня и кивнул в знак приветствия. Я улыбнулась ему и вдела «капельки» в уши.
Прохладный после ночи воздух, музыка и монотонность бега помогали отвлечься от ночных кошмаров, но не спасали от мыслей, приходивших им на смену. О письмах. О ГООУ. Или, что хуже, о жизни.
Знаете, что такое кривая перемен? В шестидесятых Элизабет Кюблер-Росс создала модель принятия смерти. С тех пор та претерпела изменения и стала применяться для разъяснения эмоциональной реакции на любые глобальные изменения в жизни человека. Семь стадий, семь шагов. Я прошла их все.
Шок. Удивление, страх неизвестности. Как это могло случиться? Почему именно я? Что со мной будет?
Отрицание. Все еще можно вернуть. Все станет как было, стоит только себя в этом убедить. Построить вокруг себя стенукоторая постоянно будет идти трещинами.
Фрустрация. Когда реальность пробивает стену, так легко почувствовать себя жертвой. Снять с себя ответственность за происходящее, выплеснуть скопившиеся гнев и страх на другого, пока на их месте не останется лишь пустота.
Депрессия. Отрицать случившееся уже бесполезно: все правда, ты оказалась в мире, полном магии, неизвестном и опасном; но это осознание лишает последних сил. Потому ты движешься по инерции, не принимая перемены, но и не пытаясь что-то изменить самой.
Включенный на случайный выбор плеер начал играть следующий трек, про монстров, что вечно голодны, и страх, который никогда не уходит. Чуть не подвернув ногу, я выругалась сквозь зубы и переключила его на другую песню.
Пятый шагэксперимент. Постепенно ко всему привыкаешь. Пробуешь воду. Пытаешься обнаружить в себе магию, найти место в новом мире. Ошибаешься, разбиваешь коленки в кровь, возвращаешься на шаг назад. И повторяешь, пока не придешь к следующей стадии: решению. После бесплодных попыток ты понимаешь, что у нового мира нет пробной версии, а старый с каждым днем истончается, становится зыбким, как воспоминание, сон. И единственный выборисчезнуть вместе с ним или принять произошедшее. Понять, что пути назад нет; вернуть себе контроль над ситуацией. Чтобы дойти до этой стадии, мне понадобилось два месяца, и я до сих пор не знала, много это или мало. И наконец
Интеграция. Последний шаг. И самый сложныйпотому что длиться будет всю новую жизнь, построенную взамен предыдущей. Прошлого уже нет, а его место заполняет новая рутина. Прежняя Наташа ни за что бы не согласилась вставать по утрам на час раньше ради физкультуры. Новая не могла спать и с радостью отгораживалась от остального мира наушниками; она находила пробежку успокаивающей, как и запах хвойного леса и пружинящий ковер сосновых иголок под ногами. Прежняя Наташа по выходным часами болтала с родителями, нынешняя замкнулась в себе и заполняла образовавшуюся пустоту учебой. Прежняя Наташа наверное, она была добрее. Нынешняя с каждым днем все больше походила на окружавших ее существ. Становилась осторожнее. Осмотрительнее. Не впускала в свое сердце кого попало («Поздно», шептал вредный внутренний голос). Все меньше спешила верить другим. Было ли это правильно, хорошо? Я не знала. Едва ли. Но каждый выживает, как может.