Повелитель жизни и смерти, как ни странно, заинтересовался фокусом с магией воды, и со временем я поняла, почему. Нарушить любую стабильную систему с помощью магии было непросто, или ты подстраиваешься под природные процессы, или ломаешь их ценой своих жизненных сил. Убить человека заклинаниемне каждый маг был способен на это, и дело не в морали, а в колоссальных усилиях. Эдвин мог валяться без движения неделю, просто развеяв проклятье, ломавшее человеческую природу, при этом и я, и он могли останавливать вышедшие из берегов реки и гасить лесные пожары, чувствуя после этого не больше усталости, чем от физического труда.
Салтр и его клан обращали жизнь в могущество и обратно с легкостью ребенка, играющего с водой и парой ведерок, но ни один из них не мог умертвить за мгновения, как Тью. Их пугало и завораживало то, с какой легкостью простое колебание стихии способно развеять по ветру пылающую бесценной энергией жизнь.
Салтр предложил мне быть их гостей и потратить немного времени на то, чтобы обучить его странной иноземной магии. Он не запрещал мне уходить и не заставлял меня остаться, однако я не обманывалась этой вежливостью: стоило мне возразить хоть единожды, и меня ждала участь оказавшихся внизу. Я знала свое место и была послушной пленницей.
Мы занимались примерно по часу в день, едва ли в пещерах можно было уследить за временем. Я придерживалась тактики, которую в свое время использовал Эдвин, чтобы проводить со мной побольше времени. Я начинала с простейшего, разбавляя полученные от Тью знания рассказами десятков других магов воды, и каждый раз оставляла урок незавершенными, чтобы спустя время Салтр звал меня снова. Тогда я заканчивала объяснять старый трюк, и переходила к новому, который так же не успевала закончить.
На мое счастье, Салтр уставал очень быстро, и я точно могла рассчитать время, на которое его хватит. Со временем я стала подозревать, что он может быть вдвое, а то и втрое старше обычного человека, и силы, поддерживающие в нем жизнь, давно ему не принадлежали. Вот почему он так быстро выматывался.
Выходить и спускаться к ямам с пленниками мне не позволяли, однако по пещерам я могла перемещаться, как и когда захочется. Мне выделили келью убитого мной мага, кормили, давали одежду. Не только Салтр заинтересовался моими умениями, остальные колдуны тоже хотели научиться, но им, в отличие от старейшины, я могла отказать, а им приходилось принимать мои отказы. Стоило мне рассказать старику, что его приближенные хотят научиться убивать одним жестом, это вызвало бы у него никому ненужные подозрения. В связи с этим я заняла в клане неоднозначное, почти забавное положение.
Я была пленницей, нелепой ведьмой, играющейся со стихиями, в кругу вечноживущих вампиров. Они следили за каждым моим шагом из теней, но избегали преграждать мне дорогу. Их неиссякаемое высокомерие причудливым образом переплеталось с заискивающей улыбкой, а немая угроза с пугливой доброжелательностью. Никому из них не хотелось проверить мои таланты на себе, к тому же меня запрещалось трогать, пока я развлекаю Салтра. Но соверши я хоть один промах, и они разорвут меня без единого сожаления. Негласное перемирие, ненадежное, как водная гладь, но и я и колдуны делали все, чтобы не нарушать его.
Я избегала их попыток сблизиться, тем, кто пытался давить на меня, давала отпор, но только от одного из колдунов отделаться так и не смогла.
Его звали Сирил, бледный взъерошенный парень, чей облик, в отличие от остальных, еще хранил черты живого человека. Его кожа была не такой бледной, а глаза лучились мягкой зеленью южных болот. Единственный цвет, который выделялся из невыносимой серости пещер.
Он часто подкарауливал меня на пути к пещере, отведенную под столовую, или когда я бывала у подземного ручья. Возникая из ниоткуда, он усаживался рядом и делал вид, что хочет поддержать меня, помочь освоиться или вроде того. Он болтал со мной и неловко шутил, как будто мы были парой приятелей, встретившихся на прогулке. Его нелепые попытки вытянуть из меня секреты Тью ничем не отличались от хитростей остальных, но они в конце концов отступали, а он и не думал. Упорство, с которым он искал моего общества в конце концов я увидела в нем возможность для будущего побега и решила принять его внимание.
Ну что за нелепость! смеялся Сирил, наблюдая, что я вытворяю с водой. По моему желанию струи отделялись от потока ручья, и носились по поверхности тройкой лошадей или обращались в дельфинов.
Я делала вид, что развлекаюсь, хотя на самом деле ходила к ручью, чтобы слушать воду. Чем дальше мне удавалось увидеть, тем ближе я была к тому, чтобы найти выход из пещер.
Одри, это детские шалости, говорил мой самопровозглашенный друг в черном балахоне. Он сидел рядом и болтал ногами, нелепо раскачиваясь всем телом. С твоим талантом тратить время на стихии просто глупо! Настоящая магия намного интереснее и сложнее Ты просто не захочешь возвращаться к такой ерунде, когда почувствуешь этот мир по-настоящему!
Когда-то я тоже так считала, проговорила я, вспоминая, как умоляла Эдвина научить меня чему-то серьезнее фокусов с водичкой. Позже мне впал шанс сполна ощутить металлический вкус «настоящей» магии, и больше она меня не прельщала. Магия, о которой ты говоришь, не сложная и не интересная. Она беспощадна и жестока, и забирает волю, давая взамен лишь ложное чувство собственного превосходства над жизнью. Стихиитвои союзники, вы живете в одном мире и питаетесь силами одной природы, а то, о чем говоришь ты это насильно вырванное из мироздания чудо. Оно противоестественно.
Я сама удивилась собственному красноречию, но Сирилу моя тирада, кажется, даже понравилась. Он глядел на меня, склонив голову на плечо, как любопытный звереныш, его глаза восторженно поблескивали в свете магических огней.
Я готов согласиться со всем, что ты скажешь таким голосом, проговорил он, озорно улыбаясь. И все же огоньков и пузырьков слишком мало, чтобы жить в мире сильных, Одри. Ты многое знаешь, я восхищаюсь твоим талантом, но, смею допустить, что у тебя просто не было достойного учителя
Он взял мою руку, и это было так неправильно, что меня пробрала дрожь. Однако отдергивать ладонь я не стала: чем крепче будет вера Сирила в мою заинтересованность, тем легче мне будет воспользоваться им, чтобы сбежать отсюда и увести остальных.
Он положил свою ладонь поверх моей, я чувствовала, как холодна его кожа, но стоило ему поднять руку чуть выше, и между нашим пальцами показалось фиолетовое пламя. Оно двигалось спокойно и плавно, словно языки костра, но намного медленнее. Блики на их гребнях были едва различимы, но их танец завораживал.
Ну, и что в этом противоестественного? спросил он, улыбаясь. Его пальцы дрогнули, и я почувствовала, как его силы переходят ко мне, затем отправила их обратно, подтолкнув навстречу легким импульсом. Вышло так легко, почти непринужденно я удивлением попробовала перетянуть фиолетовый туман к себе, и обнаружила, что чувствую его ничуть не хуже, чем привычные стихии, и могу управлять этими силами с той же легкостью, пусть они мне и не принадлежат.
Эта игра продолжалась недолго, Сирил забрал собравшийся между нашими ладонями импульс и бережно поместил его на голубой мох, покрывающий стены пещеры густым ковром. Когда я пришла к ручью в следующий раз, на том месте растение выросло намного больше и образовало рисунок в виде сердца.
Наши встречи продолжались. После того, как я с головой нырнула в колодец с силами, с которыми не смогла справиться, я боялась даже чувствовать их, и Эдвин не мог помочь мне преодолеть эту стену, потому что и сам видел за ней угрозу. Сирил же обращался с опаснейшими потоками, как с игрушкой, восторгался своими умениями, как ребенок отцовским мечом, уговаривал меня проворачивать такое, на что я бы никогда не пошла раньше Но теперь от того, как быстро я освоюсь, зависела моя жизнь и свобода, жизнь и свобода людей, которых я оставила в пещерах.
Я училась чувствовать наполняющие тело Сирила силы так же, как чувствовала природу. Он становился моим материалом, моей каплей воды или свечкой, отдавал в мои руки биение своего сердца, свое дыхание, и я орудовала ими, чтобы учиться.
Мы повторяли уроки снова и снова, пока в конце концов я не увидела, что на самом деле могу справиться даже с такой опасной магией, и мой страх перед ней не отступил.
Близился день ритуала, мое положение в клане становилось все более шатким. Я уже не могла растягивать уроки Салтра, а Сирил все настойчивее уговаривал меня стать одной из вампиров. Я понимала, что после того, как Салтр вытянет из меня все знания, для меня будет только один способ выжить, остаться в клане на правах адепта, поэтому утроила свои усилия во время уроков с Сирилом.
Однажды старейшина вызвал меня к себе, хотя до нашего занятия оставалось еще много времени.
Когда я вошла в его келью, возле него стоял Сирил. Он выглядел сильно взволнованным и не сказал мне ни слова, однако этого было не нужно, я поняла, что дело серьезное.
Сирил сказал, ты делаешь большие успехи, проговорил Салтр, рассматривая меня, словно надеясь отыскать на моем лице хоть одно сомнение.
Вряд ли мои успехи можно назвать большими, проговорила я.
Что ж, до сих пор ты играла роль наставницы и проверяла меня, он протянул мне свои руки, обтянутые тонкой белой кожей, напоминающей скорее слой воска на кукольном теле. Теперь я сам хочу испытать тебя. Покажи же, чему ты научилась.
Я взяла его длинные пальцы с острыми ногтями и прижала к своей груди, к точке под сердцем. Склонив голову, я сосредоточилась на самом ценном, что чувствовала внутри себя, и направила это к старейшине, не жалея.
Из его высохшего рта вырвался легкий вздох удивления: от своих слуг, не видящих солнца, он не мог получить подобного. Я же подарила ему звон ручьев и шуршание листьев, жаркое биение пламени и свободу ветров, все, что могла разделить с природой и что бесконечно любила. Моя магия, моя жизнь, я отдавала ему всю свою душу, и, воспользовавшись нашей связью и его восторгом, заглянула глубже в его собственное нутро.
Бездна, с которой я столкнулась, ошеломляла: в теле передо мной не было ничего живого, он был словно телега, которую чинили столько раз, что в ней не осталось ни одной изначальной детали. Запертые в его костях силы изнывали и бились, как в темнице, но старик крепко привязал их к себе.
Ты способная девочка, проговорил он, когда я отпустила его руку. Мне подурнело, но я знала, что сделала это не зря: я должна была стать хорошей приманкой. Сирил рекомендовал тебя, и теперь я вижу, что в нем говорил не только пылкий юноша: твоя душа также богата, как и твоя красота, Одри.
Он коснулся длинными ногтями моих волос, затем моей щеки. Иссохший рот расплылся в улыбке.
Я готов предложить тебе знания и кое-что куда большее, чем ты можешь представить. Жизнь не иссякает для тех, кто готов служить ей, но обходит стороной тех, кто пренебрегает ее тайнами. Скажи, готова ли ты занять свое место в этом круге, Одри?
Сирил говорил мне, что нужно отвечать, и я склонила голову.
Я готова служить, произнесла я с придыханием.
Что ж, хорошо, удовлетворенно проговорил Салтр, положив ладонь мне на затылок. Вскоре я подарю тебе возможность доказать свою преданность и стать одной из нас. А пока ступай.
Я выдохнула вместе с очередным ударом сердца: если у меня и был шанс спастись из этого места, я только что его получила.
Когда мы вышли, Сирил крепко сжал мою руку.
Я боялся, что тебя отправят к пустышкам, тихо произнес он, но дрожь пробивалась даже в его шепоте. Я не мог позволить им это сделать это был единственный путь. Прости меня. Я знаю, как ты любишь солнце и леса, но когда-нибудь ты снова их увидишь, если будешь верна законам. В конце концов время больше не будет иметь над тобой власть.
Я сжала губы. Время все еще имело надо мной власть и куда большую, чем Сирил мог представить: в километрах отсюда шла война, и каждый час, что я провожу здесь, может стать последним для государства, которое построили мои предки. Все, кто мне дорог, в опасности, и я не могу ни защитить их, ни помочь в сражении, пока остаюсь в пещерах.
Спасибо тебе, ответила я, сжав его ладонь в ответ. Я понимаю, что ты сделал для меня, и не знаю, как благодарить
Не стоит, он яростно тряхнул головой. Может быть ты когда-нибудь научишь меня фокусам, которые так прячешь ото всех. Считай, что я просто выбрал чуть более извилистый путь, чтобы утолить свое любопытство.
Он рисковал своим положением, чтобы спасти меня, и я знала, что дело не в магии Тью. Он надеялся, что я останусь с ним в клане, но будущего, которого он хотел, не существовалоне существовало даже девушки, ради которой он старался. Никого и никогда я еще так жестоко не обманывала, и тем больнее мне было думать о том, каких жертв придется потребовать от Сирила в будущем.
Время до ритуала тянулось невыносимо медленно, я почти не могла спать, в предвкушении свободы пещеры давили на меня все сильнее. Как я ни старалась скрыть свое беспокойство, его заметили, хотя и восприняли, как тревогу новичка перед первым ритуалом.
Они называли его «распитие», и говорили о нем, как о большом празднике, веселом застолье среди друзей, призванном укрепить тело и дух. Меня выворачивало от мысли, что придется в этом участвовать. Я знала, что не смогу завершить ритуал, и день новолуния станет последним в той маленькой жизни, которой обернулись для меня бесконечные недели в пещерах.
Сирил не отходил от меня, он полагал, что меня сдерживает волнение перед предстоящей церемонией, а не отсутствие ответных чувств, и терпеливо дожидался, пока я успокоюсь. Я позволяла ему надеяться, остальные колдуны уже не сомневались, что мы пара, этого мне и было нужно.
В день церемонии мне выдали черную с серебром мантию, ритуальный кинжал и белую маску. Меня и остальных младших адептов вывели наверх, на поляну камней, где уже много десятилетий клан совершал свои кровавые ритуалы.
Свежий воздух вскружил голову, от обилия звуков и запахов сердце забилось чаще, я чувствовала себя запертой в клетке птицей, которую вынесли из темной комнаты на подоконник летним днем. Ветер и деревья были совсем близко, они манили и звали, но оставались все так же недосягаемы, как и в бездушной каменной темноте
Людей из ямы уже вывели и поставили в центр поляны, луна освещала их худощавые фигуры, замершие в бессильном смирении. Они не смотрели на нас, они вообще ничего не замечали, словно стадо животных, выведенных на убой.
Мы встали вокруг них, и Салтр прочел речь о ценности жизни для тех, кто ей служит. Его слова царапали слух, теперь, когда до конца оставались минуты, я с трудом могла это выносить, хотелось крикнуть, чтобы он замолчал, заткнуть уши руками, но я лишь стояла на месте, сжимая кулаки, и ждала своей минуты: когда-нибудь она наступит, и это безумное ожидание, наконец, закончится.
Одри! он выкрикнул мое имя после того, как сказал о новой крови в клане, и я очнулась, как ото сна. Я даю тебе шанс доказать свою преданность. Опустоши сосуд и напои меня.
Я выступила вперед, держа в руке кинжал, сердце билось спокойно, но гулко, так что отдавало в уши. Толпа опустошенных магов дрогнула, все они, как один уставились на меня, и маска не могла защитить от их осуждающих взглядов.
Одривоскликнула Умма, горько и бессильно, и я двинулась к ней.
Больше она ничего не сказала, жизнь в ямах вытянула из нее все, что можно. Она стояла, ожидая своей участи лишь с чуть большей горечью от того, что придется погибнуть от моей руки.
Подойдя к ней, я поднесла кинжал к ее лицу и начертила острием на лбу символ клана. После этого я отпустила кинжал на землю, и приложила пальцы к голове Уммы.
Что-то внутри противилось, но я заставила себя сосредоточиться. Как учил Сирил, я позволила внутренней жажде вести меня, и искала в ослабшем теле крупицы жизни, медленно притягивая их к себе. Когда их стало достаточно, между мной и Уммой возникла связь, я отдала подруге, сколько успела, чтобы мой маневр не заметили. Как только связь упрочнилась, я создала еще одну, между собой и Салтром, передавая ему то, что уходило из Уммы, добавив немалую долю от себя.
На меня было устремлено все внимание, соверши я хоть одно лишнее движение, и на меня бы немедленно бросились, однако я знала, что не смогу закончитьведь я сделаю то, чего ждут от меня подозрительные взгляды. То, сколько времени останется до того, как на меня кинутся, зависит только от моей ловкости.
Шли секунды, отмеряемые импульсами исходящих из меня фиолетовых связей, звенящих в пространстве. Салтр с жадностью пил из созданного мной потока, и как только мне показалось, что он увлекся достаточно, я позвала все то, что в нем сидело, но не так, как это делали в клане.