Дальний поход - Александр Прозоров

Александр Прозоров, Андрей ПосняковДальний поход

Глава IАпрельмай 1584 г. Восточное побережье ЯмалаТроицкий острог

Слева от струга тянулся сплошной полосой низкий, с серыми, обросшими тысячелетним мхом валунами и колючим кустарником берег, продуваемый всеми ветрами, неуютный, холодный, гнездилище неприхотливых гагар и бакланов. Свинцовые, студеные даже с виду волны лизали прибрежные камни длинными пенными языками, шипя, словно огромные змеи, что водились подальше от моря, в теплых лесах сир-тя. Да и вообще, кто там только не водилсяиспускаемый колдовским солнцем жар давал жизнь самым гнусным тварям, коих плывущие казаки не видали раньше даже в самых кошмарных снах. Двуногиес маленькими передними лапками и огромными зубамидраконы величиной с добрую ладью, осанистыйс три амбаратрехрог, яйцеголов с покатым черепом, похожим на оголовье немецкого шлема, травоядныйоднако огромнейший!  длинношей, хищные волчатники, выглядевшие словно потрепанные зубастые курицы величиной с лошадь

Но все это там, в глубине колдовских земель, здесь же, у холодного моря, теплолюбивые твари не водились, и даже могучие колдуны сир-тя не могли долго удерживать их в этих местах своей злобной волей. Лишь крупные шерстистые слонытовлынгииногда забредали к морю, паслись небольшими стадами, лакомясь вкусной морошкой и грибами. Впрочем, до морошкии уж тем более до грибовбыло еще далеко, весна, можно сказать, только еще начиналась Здесь. В глубине же земли колдунов всегда царило вечное лето.

 Па, робяты!  выкрикнул с мачты марсовыймолодой казак Кудеяр Ручеек, рябой и чубатый, как раз его очередь была сегодня дозорить.  Товлынги! Вона, к северу, где холм.

 Вижу!  присмотревшись, сутулый и худющий десятник Силантий Андреев, бывший на струге за главного, махнул рукой кормщику.  Давай, Кольша, поворачивай к берегу Поглядим. А вы, парни,  десятник строго взглянул на казаков,  раньше времени-то не радуйтесьтовлынгов еще запромыслить надоть. Из лука его не возьмешь, а порох атаман беречь наказывал накрепко! Стрелять разрешил токмо в крайностиежели вдруг колдуны драконов зубастых нашлют.

Молодые казакиКудеяр, Семенко Волк, синеглазый Ухтымкарадостно запереглядывались, засмеялисьуже пятый день судно бороздило море, и пока без добычи, и вотвыпадал шанс.

 Эх, возьмем нынче бивней! Ты что невесел, остяк?

Смуглый, с круглым лицом и густой светло-русою шевелюрой отрок из народа хантов, прозываемого на Руси остяками, скромненько притулившийся на носу, обернулся, возмущенно сверкнув большими, цвета еловых лап, глазами:

 Нам не один товлынг нужен, да-а. И даже не дюжина. Забыли, зачем шли?

 А ведь прав нехристь!  Десятник задумчиво почесал голову.  Нам стойбище дикарское разорить надобноу них там хижины из костей товлыжьих нам на струг хватит! А за этим стадом ты, Маюни, верно сказалне один нужен и не дюжина. Так что пусть их пусть идут.

Юный остяк Маюни покивал и потрогал привязанный к поясу бубен, щедро украшенный бисером и кисточками из оленьих шкур. Настоящий бубен, шаманский И отец Маюни был шаманом, и дед, и дед деда и вот он самшаман. Правда, может, еще не в столь уж большой силе, но все-таки. Прибился парень когда-то проводником, еще в Сибири, а теперь и сам добрый казак сталв ватаге его уважали, несмотря на юный возраст и язычество, и сам атаман Иван Егоров сын Еремеев частенько с Маюни советовался и даже вот велел пожаловать саблей. Вот она и сейчас на поясетам же, где огниво и нож. А с другой стороныбубен. Супротив колдунов-то бубен сей куда важнее сабли будет!

 Так что, дядюшко Силантий, дальше плывем, что ль?  ловко спустившись с мачты, громкоза всехспросил Кудеяр Ручеек, приходившийся десятнику кровным племянником и ничтоже сумняшеся полагающий, что сие родство позволит напрочь игнорировать субординацию.

 Дальше пойдем  десятник неожиданно окрысился.  А тебе, Кудеярко, не нравится, что ли? Веслами махать устал? Иль на мачте все мозги просквозило? Так живо посейчас высадимиди себе берегом, корми мошку

 Дак нету мошки-то, дядько. Ветер! Да и товлынги опять же хоть что-то было бы! Вдруг да стойбища людоедские не найдем?

Вот тут он был прав: вполне могли и не отыскать стойбища, многие уже порушили, бивни забрали, а больше у людоедов-зверолюдей, прозываемых остяками и ненцамименквы,  и брать-то нечего было, окромя разве что выпариваемой соли так казаки и сами научились выпариватьгорькая соль выходила, ну да ничего, и такой были рады, надеясь ближе к осени получить хорошую, настоящую соль со строгановских варниц соль, порох, припасы, да много чеговот струги к Строгановым и снаряжалиискали бивни, товар цены немалой, настоящее «белое золото».

 Ты что там высматриваешь, Маюни?

Десятник Силантий Андреев соображал не особо быстро, но дураком вовсе не был, и сам атаман с недавнего времени поручал ему самые ответственные дела, вполне полагаясь на рассудительность сего немолодого уже казака и на его осторожность. Вот и сейчас Силантий вовсе не торопился отдавать приказ плыть дальшедумал, прикидывал да посматривал на остякатот хоть и юн, да в лесных делах опытен, в лесу рожден был, в лесу жил, повадки зверей знал как свои пять пальцев И на показавшихся на берегу товлынгов посматривал с явным подозрением, вовсе не ускользнувшим от внимательного взгляда Андреева.

 Вижу, кусты там, веточки молодые, да-а,  оглянувшись, негромко пояснил Маюни.  Товлынги их любят да что-то не пошли, назад повернули. Думаюучуяли кого-то, да-а!

 Может, волк?

 Нет,  отрок упрямо сжал губы.  Волков они не боятся, а драконы зверозубые да волчатники хищные сюда тоже не забредаютхолодно, да-а.

 Так ты думаешь

 Менквы, да-а,  серьезно заявил остяк.  Больше некому.

Быстро пройдя на нос, Силантий Андреев осторожно вытащил из-за пояса зрительную трубу, выданную самим атаманом под честное слово, и, приложив к левому глазу, навел резкость.

 Ну, что там?  поднял глаза Маюни.

 А ведь и впрямьлюдоеды!  шмыгнув носом, десятник протянул подростку трубу.  Сам глянь. Как пользоваться, знаешь?

 Знаю, да-а. Господин атаман показывал.

Припав к окуляру, остяк вдруг неожиданно для себя отпрянулнастолько близко оказалась тупая рожа менква! Широкоскулая, с массивным подбородком и маленькими, какими-то звериными глазками, злобно посверкивающими из-под костистых надбровных дуг.

Справившись с собой, Маюни, не обращая внимания на смех казаков, чуть передвинул трубу

 Один, два десять Десять всего. Это не охотники, да-а. Скорейдозор, разведка. Просто выслеживают, куда пойдет стадо.

 Значит, тут их и деревня где-то рядком. Селение  Андреев сунул трубу обратно за пояс.  Как думаешь, если за ними последить, выслать парнейучуют?

 Обязательно учуют, да-а,  кивнул Маюни.  Если уже не учуяли. Ветер-то с моря, от нас. Однако, думаю, они за стадом пойдут Однако откуда-то ведь они пришли, да-а.

 Ай да остяк!  искренне похвалил десятник.  Подождем, покуда уйдут, да по следамне за ним, а к стойбищу. Эй, парни! Семенко, Кудеяр, Ухтымка еще вы двое И ты, Кондрат.

Кондрат Чугреевосанистый сильный казак, далеко уже не юныйспокойно кивнул и поправил висевшую на боку саблю.

 Кондрат за старшего, дядюшка?  тряхнув чубом, осведомился Кудеяр Ручеек.  Коли так, пущай, чур, не ругается и по матушке нас не костерит.

 Когда это я вас костерил?

 А третьего дня! Когда мы с Ухтымкой на мачту лезли. Скажи, Ухтымка?

 А ну-ко, цыть!  Силантий живо охолонул парня.  Правильно вас Кондрат костерил, сопленосых. А старшим я самолично пойду, ужо разомну косточки. Кольша, правь к берегу, да, как уйдем, останешься на струге за старшего.

Молодой, уже успевший обжениться кормщик Кольша Огнев, зычно отдав приказ команде, навалился на румпель, направляя судно к земле. Заскрипели снасти, закрутились, опуская рей с парусом, деревянные колесикиюферсы,  казаки дружно взмахнули веслами.

На нос живо послали промерщикатого же Ручейкамерять шестом глубину, дабы невзначай не наскочить на отмель. Струг был, конечно, из новыхстарые, еще строгановской постройки, увы, уберечь не удалось, а уж новые вышли как вышлину, не было средь казаков отменных специалистов по постройке крупных судов, хоть все и ведали с детства каждую доску, сшивку, скамейку каждый изгиб киля. Но одно дело ведать, и совсем другоестроить, струг не ношвата, как сундук, только без крышки, лодка. Струг жесудно серьезное, и столь же серьезного подхода требовал. Взялся за строительство молодой казак Костька Сиверов, для того ему атаман Иван Егоров власть далпоставил старшим над занятыми в строительстве казаками. Сладили корабль из сырого теса, шкурами поверху обшилии ничего вышло, хоть неказисто, да не протекало нигде, плыть можно. Так и второй струг сладили, и третий пятый Понимал атаман, острог-то новый на острове поставили, без флотаникак.

 Левей, левее бери!  внимательно всматриваясь в воду, указывал с носа Кудеяр Ручеек.  Прямо да справакамни, а там там песочек. Вытянем! Оп!

Спрыгнув со струга в воду, казак замахал рукою:

 Сюда, сюда, за мной

Десятник тотчас же послал казаков:

 А ну, подмогните, робяты!

Общими усилиями судно вытащили носом на береговую отмель, корма же осталась в воде.

 Ну, пошли,  поправив саблю, махнул рукой Силантий.  С богом! Ты, Кольша, посматривай тут.

 Да уж как-нибудь управлюсь,  благодушно отмахнулся молодой кормщик, понимая, что не его это делобегать по берегу с ватагою, его дело морское и, пожалуй, главноеза стругом следить, править. Куда без корабля-то? Никуда. Добычу на себе далеко не унесешь, неудобногромоздко, тяжко, да и людей столько нету. Все ж казаки надеялись, что добыча будет знатной.

 Вот тут они пробирались, да-а,  остановился, склонился над следом Маюни.  Трава примята, а вонкаменья острые. Менквы каменья любят, да-а. Они им и заместо ножа, и заместо дубины. Видать, прихватили лишку да выкинули.

 Ну и куда нам тут идти?  Достав зрительную трубу, десятник глянул на маячившие вдали мощные фигуры товлынгов.

 Туда,  остяк кивнул в противоположную сторону.  Вдоль большой воды пойдем, да-а, но не слишком близко, как менквы шли.

Казаки согласно покивали, хоть старшой их согласия и не спрашивал. Массивные зверолюди шли не таясь, оставляя вполне приметные следы, продираясь сквозь кусты, рвали шкурытут и там висели выдранные лоскутки.

 Вот ведь оборванцы, ух ты!!  негромко хмыкнул Ухтымка.

Кудеяр Ручеек расхохотался, едва не споткнувшись о какой-то округлый валун:

 Ты на себя-то глянь, паря! Не оборванец ли? Об остяке нашем я уж и не говорютак с голым пузом и ходит.

Вот тут Ручеек был прав: пообносились за время похода казачки, пооборвались, в заплатках хаживали, а кто и кафтаны на кухлянки да малицы оленьи сменил, а сапоги так давно уж многиена торбаса из змеиной шкуры. От тех змеюг огроменныххищных острозубых нуеров,  что в теплых колдовских реках водятся, сея вокруг себя погибель и ужас. Что же касаемо Маюни, то датот в жилетке оленьей нараспашку ходил, на груди оберег от колдовского глаза повесив. Кухлянку свою давно уж подарил отрок одной красавице деве, русской, по имени Устинья Ус-нэ. Кухлянку ту Ус-нэ, почти не снимая, носила, и оттого Маюни было так приятно, как тогда, когда Устинья его поцеловала в губы. Было ведь, было! Ничегочетырнадцатая зима позади, там и пятнадцатая, шестнадцатаяи можно жену молодуюкрасавицу Ус-нэв свой чум привести! Да в какой там чум ежели позволит великий Нуми-торумтак и в избу!

Вспомнив невзначай имя великого остяцкого бога, отрок тихонько ударил ладонью по висевшему на поясе бубну и замер, к чему-то напряженно прислушиваясь.

 Что такое?  повернул голову десятник.  Прочуял что?

 Птицы,  Маюни отозвался свистящим шепотом.  Гомонят Во-он за теми кустами, да-а.

Казаки тут же вытащили сабли, кое-кто наложил на тетиву стрелу. Росший на пологом холмике кустарник явно что-то или кого-то скрывалптичий гомон доносился именно оттуда, отчаянные крики, будто кто-то ругался, спорил

 А ну-тко, Ухтымка, глянь,  распорядился десятник.  Токмо смотри, с опаскою. Мало ли что?

 Сделаю, дядько Силантий.

Передав вложенную в ножны саблю остяку«Подержи пока!»,  молодой казак ловко скользнул меж кустами, исчез и какое-то время не показывался а потом вдруг как-то резко вынырнул и, махнув рукой, вернулся к своим сотоварищам.

 Селение там,  запыхавшись, доложил лазутчик.  Людоедское.

Все резко напряглись, даже у Андреева побелели скулы.

 Правда, пустое.  Ухтымка неожиданно улыбнулся, показав плотные белые зубы.

 Пустое?  нахмурился десятник.  С чего ты взял?

Парень пожал плечами:

 Птицы. Их там сонмищевсякую дрянь жрут, что дикари после себя оставили.

 Так, может, засада там?!

 Нет,  пришел на помощь Ухтымке остяк.  Засаду б птицы учуяли, увидали б. А менквы всегда гадят много, что пожрут, тут же остатки и бросят, и так, пока не загадят все, что и жить невозможно станет. Потом на другое место уходят, да-а.

 Но там хижина!  напомнил лазутчик.  Длинный такой дом был, а нынче один остов остался.

Андреев вскинул глаза:

 Из костей?

 Из них из бивней.

 Так что ж ты молчишь-то?!

 Говорю вот

 Говорит он!

Сплюнув, Силантий перекрестился и быстро зашагал к дюнам, за ним поспешно двинулись и все остальные, на всякий случай держа наготове сабли и луки.

За кустами, за пологой дюною, и в самом деле виднелся остов дикарского дома, похожий на обглоданного кита. И внутри него и снаружи, гомоня, рылись в многочисленных отбросах птицыбакланы и чайки.

Кудеяр Ручеек споткнулся о какой-то камень оказавшийся расколотым человеческим черепом выругался, размашисто перекрестясь. Все давно знали, что любимое лакомство менквовмозг.

 Своих пожрали, упыри чертовы,  зло прищурился Семенко Волк.  Эх, не удалось никого прибить-то Ну да, Бог даст, удастся еще.

Опомнившийся Силантий поспешно выставил караульногоУхтымку правда, тут же заменил его на Маюни, казак-то все ж был посильней остякаа работы впереди предстояло много.

В голубовато-белесом, тронутом длинными перистыми облаками небе сверкало два солнцеродное, ласковоеи пылающие, яростноеколдовское, некогда зажженное могущественными предками нынешних сир-тя. С моря дул прохладный ветер, а вдали, в земле колдунов, синей дымкой тянулись густые леса.

Казаки провозились почти до полудня: пока разобрали остов, отобрали бивни один к одному, пока перетащилитяжелы, собаки! Однако своя ноша не тянет, а Силантий Андреев и не скрывал своей радостина этот раз, похоже, все обошлось без приключений, без лишней крови.

 Чего ж это людоеды кости с собой не забрали?  Скинув бивень наземь, Ухтымка поплевал на руки.  Шкуру, вон, унесли.

 Шкуру-топонятно, не тяжела.  Напарник Ухтымки, Кудеяр Ручеек, присел на бивень.  А бивни таскать людоедам лениво. На новом месте, чай, сыщут не товлыжьи, так моржовыерыбий зуб.

 Небо!  вдруг гортанно выкрикнул Маюни.

Казаки, побросав бивни, дружно попадали наземь, затаилисьвдалеке, над лесом, вдруг появился летучий дракон с кожистыми крыльями и вытянутой зубастой пастью, характерный облик которого казаки давно уже узнавали издалека, вовсе не путая с птицей. Верхом на таком драконе вполне мог оказаться всадник сир-тясоглядатай, разведчик. Правда, отсюда егоза дальностиювидно не было, но

Силантий выхватил зрительную трубу, приложился

 Есть! Есть всадник А вот и еще один И вон. Трое! Далеко, мысли наши пока не услышат.

 Сюда летят?

 Нет,  присмотревшись, десятник отрицательно качнул головой.  Там над лесом и кружат. Туда и товлынги шли, а за нимилюдоеды.

Распластавшийся во мху Кудеяр Ручеек вскинул голову:

 Думаешь, дядюшка, это колдуны дикарей согнали?

 Скорее всего,  поднимаясь на ноги, задумчиво кивнул Андреев.  Видать, строить что-то замыслили, бревна таскатьрабочая сила понадобилась.

 А не на острог ли напасть собираются? Воинов собирают.

Силантий повел плечом:

 Может, и так. Ничоатаману обо всем доложим. Ну! Почто разлеглися-то, яко коты морские? А ну, вставайтепоскорей бивни перетаскаем, поскорее дома будем.

 А вот это, дядюшка, верно!

Новый, возникший совсем недавно острог казаки выстроили на острове примерно в версте от старого, располагавшегося в устье реки и разрушенного колдунами. Строили на совесть, заполняя сделанные из бревен клети песком и камнями, такие стены не смог бы пробить ни один трехрог, ни один яйцеголовый бронник, разве что башку себе проломили бы, гонимые под стены злой волею колдунов. Да и добраться еще надобно до острогаа водица холодная, мерзких ящеров в нее и колдовством загнать трудно, да и недолго тут выдержат теплолюбивые тваривымерзнут, сдохнут. Иное деломохнатые дикарименквы. В звериных шкурах, сильные, выносливые, злобные и сами по себе тупые сами по себе, но не волею сир-тя! Колдуны как-то насылали уже на острог дикарей, перевезли на больших лодках, правда, с укреплениями менквы ничего поделать не смогли, как ни старались их хозяева: стены были слишком уж высокими и мощными, да и ворота располагались на высоте второго этажа«во втором жилье», как говорили казаки, в первом же был устроен ледник для припасов.