Младший из троицыкареглазый Явлико, скинув торбасы, проворно вскарабкался на высокую сосну, росшую невдалеке от хижины, и, примостившись там на удобно устроенной из веревок и хвороста площадке, не смог сдержать восхищения:
Вот это да-а! Далеко видать. А красота красота-то какая.
Сир-тя с детства учились видеть красоту во всем, любоваться солнечными закатами, игрой теней на восходе. Храмы и общественные дома тоже старались строить красиво, забывая про убогость хижин и чумовкак-то выделиться могли позволить себе лишь самые уважаемые мудрецы-колдуны.
Что, далеко видать, да? наломав лапника, запрокинул голову Вавля.
Далеко, ух! Явлико улыбнулся, свесив босые ноги вниз.
Пятки лучше б помыл вон, в ручье, хмыкнул его рыхлотелый приятель. Грязные.
Ничего. Сменюсьпомою. Ты ведь меня и сменишь, да?
Вавля безразлично повел плечом:
Можети я. Или Ясавэй-нэ-я. Не знаю.
Ясавэй-нэ-япарень нарочно присовокупил к имени своего старшего товарища и командира уничижительно-ласкательный суффикс «нэ-я», подчеркивая, что все они тут, в дозоре, равны ну, почти равны, пусть так а вообще
А вообще, не слишком ли наш Ясавэй-нэ-я раскомандовался? Подумаешь, дядька Хасавато его выбрал. И что? Так же мог и меня выбрать или тебя.
Не, не выбрал бы, отозвался с вершины сосны Явлико. Я из вас самый младший.
Зато и самый ловкий! польстил Вавля. Вон как быстро на сосну забралсяя б так ни за что не смог. И Ясавэйвряд ли!
Малолетний Явлико польщенно шмыгнул носом и засмеялсявсе ж таки приятно, когда тебя хвалят. Пусть даже Вавля; от Ясавэятем более от Хасавакопохвалы вовек не дождешься.
Ой!!! Он вдруг посмотрел вдаль, в сторону могучего ледяного моря. А оттуда туман идет. Да густой какойскоро вообще ничего не будет видно.
Не видно, и не надо, негромко засмеялся напарник. На что обереги? Сейчас Ясавэй их проверит, вернется Эх ты ж, мать моя пухуце! Костер-то почти погас Что ж ты не сказал, Явлико?
Так разве ж я должен за костром следить? резонно отозвались с дерева. Погас, так разжигай, делов-то! Ой! Ох и туманище а быстро его ветер несет, брр.
Подросток передернул плечами, словно предчувствуя, что совсем скоровот-вотгустой туман накроет всю округу промозглой пеленою, и здесь, на сосне, враз сделается весьма неуютно, холодно, сыро. Ну, воин на то и воин, чтоб терпеть все невзгоды, трудности закаляют мужчин. Делают их сильнее. Как говорил дядько Хасавато«вы воины или маменькины хвосты, годные лишь на то, чтоб смотреть на девок, облизываться да выть по вечерам нудные песни».
Бросивший лапник Вавля тоже поежился, да принялся возиться с костром, торопясь и время от времени поглядывая на небо, на глазах затягивающееся клочьями плотного, вяжущего, словно прогорклый кисель, тумана.
Пройдя по узкой охотничьей тропе пару сотен шагов, Ясавэй остановился, внимательно осматриваясь по сторонам. Где-то здесь, в густых зарослях орешника, черной смородины и рябины, и должен был располагаться первый оберег, по крайней мере, так говорил учитель. Где-то здесь здесь где-то
Сойдя с тропинки, юноша осмотрел кусты и деревьякаждое деревце, каждый куст, искал что-то такое, что укажет на оберег и нашел. Заметил сплетенные меж собой ветки, а за нимисуровые нитки, плетение и круглый кусок оленьей шкуры с пришитым золотым диском Ничего от сего предмета не исходило, словно и не оберег это был вовсе! Но ведьоберег, вот и знаки, и рисунки и золотой диск Может, крови мало было?
Встав на цыпочки, Ясавэй, дотянулся до оберега, осторожно потрогал, перевернул Пятна темной оленьей крови пропитали кожу надежно, никуда не улетучились, не растаяли. Вот они же! Тогда почему Старый шаман Нгар Сэвтя слишком слабо наложил заклинание? Да нет, быть такого не может, ведь Нгар Сэвтя очень сильный колдун, не зря же его избрали старейшиной селения. Скорее уж, это у него, у Ясавэя, весь дар пропал. И был-то небольшой, да вотсудя по всемуисчез вдруг совсем, словно и не было. Ха! Исчез? Так волчатников-то Ясавэй чувствовал! Кстати, и волчатники тоже куда-то пропали вместе с даром? Нет! Потому что им тут слишком холодно. А способностям тоже холодно? Или просто здесь место такое, неправильно намоленное старым шаманом Нгаром Сэвтя? Тьфу, тьфу! Отойди, наваждение, сгинь, изыди в дом смерти Темуэде-ни! Нельзя так думать о шаманах, никак нельзя! Шаман, колдунымудрые, они все знают, и это великое счастье иметь такую защиту, таких людей в своем племени. А он, малолетний дурачок Ясавэй, что себе позволяет? Усомниться в могуществе колдунов?! О, великая Неве-Хеге, праматерь всех богов. Смилуйся, прогони недостойные мысли!
Если б юный воин посмел, то, может быть, попытался бы восстановить заклятьеесли оно по каким-то причинам пропало. Может, и удалось бы, но Ясавэй не попытался, не осмелился делать не свое дело, сунуть руки в гнездо гадюк!
Просто покачал головой и, вернувшись обратно на тропу, зашагал дальшеискать второй оберег, который нашел столь же быстро, что и первый. Сваренный в жиру товлынга глаз нуера, оправленный в золотую сеть. И здесь была кровьбурые пятна, и и юноша даже почувствовал остатки заклятья! Мало того, ощутил, как это заклятье снялии сняли недавно, только что! Просто сдернули, как сдергивают со спящего бездельника одеялопоходя, не прилагая почти никаких усилий.
Здравствуй, славный Ясавэй! негромко произнесли откуда-то сбоку, из-за густых кустов боярышника и дрока. Да хранит тебя великая праматерь Неве-Хеге!
Молодой воин резко повернул голову, увидев вышедшую из-за кустов красавицу-девутемноволосую, чернобровую, пухлогубую, с задорным курносым носом.
Что-то пронеслось в головебыстро-быстро Кто эта девушка? Откуда она здесь? Откуда знает его, Ясавэя? И как смогла подобратьсятак ловко, неслышно А ведь Ясавэйвоин, охотник, к тому же обладает еще
Мысли эти пронеслись быстро и столь же быстро пропали. Красавица же растаяла в тумане, словно на жарком солнце снег. Веки славного воина смежились, тело обмякло, и разум погрузился в самый глубокий сон
Спи, Ясавэй, склонившись над упавшим в траву юношей, тихо промолвила Митаюки-нэ. Спи. Слишком уж ты силен, дружок, для того, чтоб заставить тебя говорить.
На всякий случай юная колдунья еще раз произнесла заклинание и улыбнулась: ну и растяпы живут в селении Яранверг! Местные колдуны разленились, размяклиубрать наложенные на обереги заклятья особых трудов не составило. Как и обнаружить дозор. Правда, вот этот вот Ясавэй мог бы оказаться опасен. Если б развивал свой талант, как положено, а не торчал здесь, в этом дурацком дозоре.
Ну? выбравшись на поляну, тихо спросил Ганс Штраубе. Что тут?
Что и у хижины. Митаюки повела плечом и обиженно вздернула брови. А ты думал, с этим мальчишкой не справлюсь, что ли?
Ничего я такого не думал, красавица! поправив на плече атаманскую «винтовую» пищаль, рассмеялся немец. Так и знал, что у тебя пройдет все как по маслу.
Как по маслу растерянно повторила девушка. Откуда здесь масло-то?
Э-э-э, наемник хмыкнул, закашлялся и, едва сдержав приступ хохота, пояснил:Это так русские говорят, когда все хорошо ладитсямол, как по маслу. Поняла?
Поняла, скромно кивнула колдунья. Запомню. Ну, вотобереги и наговор я сняла, сторожу усыпила. Сейчас вот туман погуще сделаюи можно идти. Селение не так уж и далеко, к полудню будем.
Штраубе снова хмыкнул:
Экая ты быстрая, Митаюка! Старшой сказалк вечеру надо, к ночи.
К ночи так к ночи, покладисто согласилась Митаюки-нэ. Однако помните, ночи сейчас здесь светлые, солнечные. Хотя сама об этом Матвею скажу. Идем, господин Ганс.
Зови меня просто, без «господина»!
Матвей Серьга спланировал набег тщательно, не торопясь, пользуясь полученной от супруги информацией, подсмотренной ею в мозгах незадачливых дозорных. Всех трех парней старшой велел накрепко связать да оставить в хижинеубивать таких вот, почти детей, не хотелось.
Митаюки про себя фыркнулавождь не должен проявлять слабость! Впрочем, сказал не убиватьзначит, посему и быть. Она бы убила, наверное а может, и нет. Правду сказать, юной колдунье не было до своих земляков никакого дела, у нее имелась своя конкретная цельвластьк ней дева и шла, походя используя всех, включая собственного мужа. Живы ли останутся эти мальчишки-дозорные, будут ли убитыкакая разница? А чтоб наверняка не смогли добежать до своих и предупредитьналожить покрепче заклятье чтоб спали вечным сном? Нет. Как вождь сказал, так и надобно делать, не следует прекословить по мелочам. А вот с туманом помочь надо было!
Я напущу на селение мглу, подойдя к мужу, Митаюки взяла его за руку. Мы же пойдем следом. Ночи здесь сейчас светлыелето, а туман скроет войско.
А как же в селении? повернул голову Матвей Серьга. Что мы там в тумане увидим-то?
Там я мглу уберу, колдунья поспешно убрала с лица усмешку. Вот только придем, и
Добро!
Махнув рукой, атаман приказал казакам строиться и выступить в путь немедленно. И впрямь, раз ночи все равно светлые, так нечего их и ждать. Тем более супруга туман напустила.
Это хорошо, что жонка нашего Серьгиведьма, продвигаясь по узкой лесной тропе, втихаря радовались ватажники. Ишь, мгла-то впереди, а тут уж нас никакой дозор не заметит.
Лес постепенно становился все гуще, сосны и хмурые ели сменялись солнечно-желтыми липами, зарослями орешника, бузины и вербы. Склоняясь над узкими многочисленными ручьями, плакали ивы, иногда попадались кленовые рощицы и дубравы, на полянках, меж белоствольных берез, росли трехцветные лесные фиалки, лютеницы, ромашки и сладкий розовый клевер. Буйные заросли кипрея тянулись к солнцу всеми своими соцветиями, тут и там весело щебетали птицы, над головами казаков порхали разноцветные бабочки и синие стремительные стрекозы.
Атамане!
Выскользнувший из кустов Кудеяр Ручеек прибежал с докладом от высланных вперед разведчиков. Там озеро. Похоже, то самое, про которое
Понял тебя! Матвей Серьга остановился и поднял вверх руку. Гансобходишь со своими по левому берегу и, не доходя до деревни, ждешь. Мы справа пойдем, подадим знак трубою. Все ясно?
Яволь, герр сублейтенант! вытянулся по рейтарской привычке немец. Будем ждать трубача. Как услышимнавалимся.
Матвей довольно кивнул:
Так.
Ватажники шли налегке, без всяких пушек, даже пищалей взяли малоберегли порох, которого уже почти что и не осталось. Зато почти у всех легкие и прочные кирасы, байданы, панцири, шеломы. А также луки, арбалеты, шестоперы, палицы И острые сабли, конечно же, а самое главноеумение всем этим владеть, так, что любого вражину стошнило б кровью!
Густой туман реял впереди казаков крахмальным киселем, белесым, густым, непроглядным. Что там было за ним? Не ошиблась ли юная ведьма? Вдруг, да злобные здешние колдуны давно почуяли что-то неладное, затаились и готовы встретить незваных гостей острыми копьями воинов, градом стрел и ревом зубастых драконов величиной с крепостную башню?
Сопротивления почти не было. Явившиеся из густого тумана казаки казались бледнолицыми демонами, вырвавшимися из мрака долгой полярной ночи. Здесь, в поселке, их никто не ждалнадеялись на дозоры, а пуще тогона обереги. Заговоренные на крови великим колдуном Нгаром Сэвтя, они не подводили никогда, и не должны были бы подвестив могуществе старого колдуна никто не сомневался. Однако, увы Злая сила напоролась на другую силу, впрочем, с появлением врагов в селении Яранверг стало не до рассуждений.
Первым опомнился военный вождь Хасавато. Увидев вынырнувших из тумана бородатых воинов, явно не несущих никаких добрых чувств, Хасавато со всех ног бросился к дому воинов, созывая на бой, кто смог выскочить, не напоровшись на меткие казацкие стрелы.
С берега озера послышался утробный звук трубы. Туман быстро рассеивался, таял в свете двух солнц, прозрачною дымкою поднимаясь к небу. Страшных демонов становилось все больше, близ дома воинов завязалась скоротечная схватка, дела складывались явно не в пользу местных.
Матвей Серьгасильный, плечистый, в сверкающей плоскими кольцами байдане и высоком татарском шеломе со стреловидным наносникомскрестил свою саблю с палицей старого воина Хасавато. Палица неожиданно оказалась крепкой, настолько крепкой, что клинок едва не переломился, правда, все ж таки выдержал, звякнул зло и упруго.
Отбросив саблю, Матвей ловко выхватил из-за пояса шестопер, оружие надежное, мощное, ничем не уступавшее усеянной острыми осколками камней палице поганого дикаря.
Удар! Палица и шестопер скрестились, глаза врагов вспыхнули ненавистью и самою лютою злобой.
Со злом пришелсам зло испытаешь! щерясь, выкрикнул вождь. О, великий Нга-Хородонг!
Проворно перехватив палицу левой рукою, Хасавато ударил врага в голову. Серьга чуть уклонился, палица, слегка чиркнув по шлему, угодила прямиком в правое плечо Приятного мало! Выпустив палицу, рука атамана повисла плетью, вызывая звериную радость вождя Теперь остриемв глаз! Хасавато так и сделал, с силою выбросив вперед укрепленный на навершье палицы острый шип. О, старый воин знал, как и куда бить! Вот только Вот только не успел довести до конца удар. Быстро нагнувшись, Матвей Серьга живенько выхватил левой рукой засапожный нож и тут же ударил врага снизу, в печень.
Усеянная осколками камней палица выпала из ослабевших рук, старый вождь пошатнулся, застыл, словно бы наткнувшись на какое-то непреодолимое препятствие, и тяжело упал в траву. Лицом вниз.
Вот и славно, перешагнув через поверженного вождя, Матвей подхватил с земли саблю, обернулсяне нужна ли кому-нибудь помощь?
Да, похоже, что нет! Казаки управились с туземцами быстро, вот что значитнеожиданный натиск. Кто-то из молодых воинов лежал с пробитою головой, большинство же поразили стрелы и сабли. Поразили легкодоспехов на местных вояках не было, наверное, колдуны их не использовали вообще. А зачем? Чары, колдовствовот лучшая защита.
Семенко, Кондрат! Проверьте избу!
Указав острием клинка на приземистый, вытянутый в длину и крытый шкурой какого-то шипастого ящера, дом воинов, атаман перевел взгляд в глубь поселка, на маячившую за липами и рябиной страшную морду на вытянутой длинной шее. Опытный казак Матвей Серьга прекрасно знал ужеименно так колдуны украшают свои поганые капища Да отец Амвросий уже бежал в ту сторону, азартно размахивая саблей. К нему на ходу присоединялись люди Ганса Штраубенесколько молодых казаков и здоровущий Михейко Ослоп со своей огромной дубиною, от которой, уж точно, не поздоровилось бы любому местному волхву! Да что там волхвупара совсем еще юных парней с копьями, внезапно выскочив из-за лип, ринулась богатырю наперерез Эх, бедолаги! Михейко словно от надоедливых мух отмахнулся, этак походя, без всякой злобы. По голове не бил, и по груди тоже так приласкал слегка Оба парня, отлетев саженей на пять, так и остались лежать в траве, стонали. Пожалел их лихой казак Ослопе, не в полную силу ударил, кабы в полнуюуже б не стонали.
Господи Иисусе Христе!
Подбежав к капищу, отец Амвросий перебросил саблю в левую руку, правой же осенил себя крестным знамением и, обернувшись, махнул казакам:
А ну, не робей, робяты! В самое чрево посейчас заглянем Чуютам их поганое идолище! Там!
Про идолище знали все, все ж такине простое, а золотое! всем хотелось ворваться в капище первым, в охотниках недостатка не было.
Правда, ушлый немец Ганс напомнил-таки своим, зачем шли. Ведь не за золотом точнеене только за ним.
Ручеек, Ухтымко! И вы четверо! Вона туда, за мной идите.
Парни недоуменно переглянулись:
А как же капище-то поганское?
С капищем и без вас разберутся, ухмыльнулся немец. Доннерветтер, нам, окромя злата, еще и девки нужны. Там, за рощицей, домик как бы не разбежалися!
Ничо! задиристо тряхнув чубом, расхохотался Кудеяр Ручеек. Убегутпоймаем.
Смотрите, как бы далеко бежать не пришлось!
Убежать девы сир-тя не успели. Да и не пытались, просто, ничего не понимая, укрылись в доме девичества, молясь великой праматери Неве-Хеге, надеясь отсидеться. Не вышло! Сбив с ног старую ворожею Хэхре-Минця, казаки ворвались в дом
Мать честная! Сколько ж тут девок-то! Полуголые все, срам
На улицу их тащите, схватив за руку первую попавшуюся девицу, приказал Штраубе. Там опосля их и будем делить Я сказалопосля!
Отвесив смачный подзатыльник кому-то из молодых казаков, уже успевшему по-хозяйски уложить в уголке хныкающую от страха деву, немец погрозил кулаком остальным:
Ужо я вас! Терпенье-то поимейте, ага.
Главный колдун Яранверга великий Нгар Сэвтяжилистый, осанистый, с кривыми ногами и морщинистым крючконосым лицом, увидев бегущих к храму врагов, честно попытался остановить их, ударить по рыжим головам заклинанием, так, чтоб полегли все и больше уже не встали. Хорошее было заклинание, страшное и весьма действенноеот него закипала кровь! Вспомнив, всех богов, колдун торопливо разрезал ладонь жертвенным бронзовым ножом, зашептал, прикрыв глаза и раскачиваясь Казалось, вот-воти бледнолицые дикари остановятся, упадут, корчась в страшных судорогах вот-вот