Подняв голову, я в задумчивости посмотрела на потолок. Мелкие снежинки, сияя, висели в воздухе, озаряя пещеру. Потолок Не может быть, чтобы совсем ничего не осталось. Какая-нибудь мелочь«нитка», «пуговка» Из-за своей незначительности и слабости моих чар она может и не притянуться, как та, что обнаружилась в воронке. Но это не значит, что я не способна её найти.
И я её нашла. И даже не на потолке, а на карнизе. Причём в том же месте, откуда за нами наблюдал Шамир. Там, где обнаружился огрызок чар, на карнизе мерцали следы птичьих коготков.
Прости, я буду внимательней И запомню впредь, что одним делом ты делаешь несколько.
Сев и свесив вниз ноги, я растянула между пальцами тонкий полупрозрачный огрызок чар. Подняла его к снежному свету и, прищурившись, рассмотрела обрывки символов. Достала второй и тщательно изучила. Символы были те же самые. Одна рука.
Как же вовремя мы заговорили об этомСердце, пепел, следы Научившись находить и читать огрызки ещё в раннем детстве, я быстро забросила этот навыкслучаев не было подходящих для отработки, в мир-то меня не выпускали. И за ненадобностью он оказался запрятан так далеко, что и без Гиблой тропы я не сразу бы о нём вспомнила.
Воспоминания и знаниячто запасы на зиму в кладовой. Что-то требуется постояннои оно всегда рядом, под рукой, а что-торедко, и о нём напрочь забываешь. Пока не понадобится. Или пока не начнёшь делать в кладовой уборку.
Когда очень много знаешь и помнишь, невостребованное постоянно убираешь подальше и поглубже, чтобы не сбивало с толку. Хорошо, что у помнящих ничего не пропадает.
Вёртка, обшарив карниз, заинтересованно вытянулась столбиком рядом со мной и уставилась на огрызки.
Никогда прежде такого не видела? переспросила я рассеянно, пристраивая огрызки на колене. Хочешь понять, как они получаются? Ну, для начала такие штуки остаются после очень-очень сильных чар. Из моего? я весело хмыкнула в ответ на молчаливый вопрос. Нет, я ничем сильным не владею. От моих чар остаётся один следволна тепла, которую чуют и ощущают всякие «недо-» и прочие звери. А она со временем рассеивается в мире и становится частью Шамира. А вот мощные чары
Я задумалась, подбирая понятные образы, но нашла лишь одинда, понятный, но неприятный. Особенно для Вёртки как для особи.
Мощные и сильные чары на раз-два не создашь, объяснила я. То есть они помещаются в эдакое тело. Их надо много, и силы надо много, и быстро, на моей ладони снова вспыхнула солнышко, вот так, например, их не сделаешь. Они плетутся, и плетутся, и плетутся, как те же сезонные руны чаровников. Долго готовятся. Но знающие хранят их на коже, а искрыя запнулась, но Вёртка уже поняла.
Её глаза вспыхнули ярко-ярко, сердито-сердито.
Да, сдалась я. Такие чары носит или «хвост», или «крыло». Или все вместе. А когда они срабатывают, остаётся вот это, я осторожно коснулась огрызков. Кожа. Ваша. И на ней сохраняются следы как ожоги. Хотя искры, чтобы не расстраивать своих спутников, называют их клочьями чар. И далеко не все из вас знают об этом способе.
Вёртка посмотрела на меня очень жалобно. Сияющие солнышки глазна мокром месте.
Нет, успокоила я, я с тобой так не поступлю. Это бесчеловечно. Но да в старых искрах, говорят, человеческого оставалось мало. Долгожительство развивает силу и опыт, но сжигает душу.
Моя подруга вытянулась и боязливо коснулась кончиком хвоста тонкой кожицы. И сразу же отдёрнулась, и опять посмотрела на меня очень жалобно.
Да? я нахмурилась. Узнаёшь своих? Значит, искра.
и чтоб ей икалось посмертно за такое обращение с друзьями
Сможешь теперь понять, как их находить, эти клочья? я посмотрела на Вёртку.
Подруга сосредоточенно начертила кончиком хвоста несколько непонятных символов, покрутилась на месте, снова что-то начертила и возбуждённо кивнула. И сразу же метнулась молнией прочьопробовать новые чары. А я снова подняла оба лоскута к свету и прищурилась, разбирая символы. Знойными мороками мы не занимались слишком давно. Можно попробовать изучить эти чары в дороге, между делом.
«Хвост», одно «крыло» или два «крыла». При искре обычно находилось три паразита. Остался третий. Не факт, что здесь, в подземелье но поиски покажут.
Я присмотрелась, заметила рядом с «башней» Зима, очень чем-то своим занятого, и по верёвке спустилась вниз. Пёс по-прежнему дремал и явно не собирался уходить, то есть в других пещерах Сердца больше делать нечего. Ему. А у меня осталось одно дело. Нет, два. Раз уж мы так глубоко забрались, это тоже надо использовать.
У ближайшего же столба я остановилась и прижала ладонь к камню. И он, как живой, прильнул ко мне тёплым боком. Ещё тёплымно уже остывающим. День-два, и искры погаснут. Чары умрут. Камни осядут. Пещера обрушится. И на древнее волшебство не останется даже намёка. Лишь наши воспоминания.
Я закрыла глаза и позвала искру. В сильные чары, говаривал дед, искры вкладывают душу. И поэтому иногда они отзываются. Что-то в них хранитсяне то частичка души, не то её отражение. И если в чарах осталась хоть капля силы, если подобрать нужные слова, если очень захотеть услышать
Ладонь обожгло, и я снова рухнула в колодец.
Ветер гнал по выжженной пустоши облака пыли. Солнце, скрытое мутной пеленой, светило тускло и багрово. Зной в перегретом воздухе давил, душил, сжигал.
Хорошее место. Открытое. Просторное. Но люди должны его покинуть. Лишь тогда здесь появится новый город. Обманный. В вечном тепле даже зимой, с земляными постройками для отвода глаз. Правда, от гор далековато Но лишь здесь пока нет меток вернувшихся. Поставь стену там, где есть хоть одна, разорвёт чары, гиблой гнилью разъест до прорех.
Пусть далеко. Лучше спасти меньше, чем совсем никого.
Жаль «крылья». Но парни сделали свой выбор. Был ли другой способ? Они знали, что нет. И всё решили сами. И я всю жизнь буду жалеть об этоми о том, что позволил себя убедить, и о том, что не смог придумать ничего лучше. Но вот «хвост» сберегу. Понял? Даже не дёргайся. Больше сложных чар здесь не будет. А с простыми я и сам справлюсь.
Тише, дружище. И на твой век хватит подвигов.
Ничего ещё не закончено. Полмира в руинахно всё только начинается.
Время замерло.
Утро, день, вечер, ночь
Дни затянула пыльная завеса, жизнь стала пепельно-мутной, солнцебесконечно багровым. Всё потеряло смысл, кроме одногопоследнего вернувшегося. Он петлял, как перепуганный заяц, и мне никак не удавалось его догнать.
Паутина дорог снова и снова ложилась под ноги. Пути расползались безликими и беспомощными тенями. Она послушно приводила туда, куда нужноно всегда поздно.
Слишком поздно.
Шамир жался к моей руке перепуганным щенкоммелким, глупым. Сначала изорвал всё в клочья и лишь потом испугался. Я старался сердиться на него, но не мог.
Он ведь ещё такой молодой, наш мир. Старый годами, но юный делами. У него нет самого главногосвободы. И жизни. Мы учимся на своём опыте каждый день, ошибаясь, делая выводы, снова пробуя. У Шамира такой возможности нет и не будет, ведь каждая его ошибкавсегда катастрофа для живых существ. Он может только наблюдать.
Теперь он это понимает. И скулит, что больше так не будет.
Вероятно.
Но нам и этих бедс лихвой. И даже более чем.
Опять остывшие следы. Мёрзлые. Мёртвые. И очень давние.
Похоже, тварь всё-таки спряталась. Залегла где-то в пределах. Поняла наконец, что я не отступлюсь. Решила выждать. Икто дольше протянет, у кого больше запас жизни.
Но ничего. Я не успеюмоё дело продолжат потомки. Беспомощными жертвами искры больше не будут.
Стужатак его уже называют в народе. И под таким именем запомнят. И под этим же именем он вернётся. Снова.
В прошлом же его звали
Ося! орало на ухо.
Твою мать, Зим!.. рявкнула я зло. Ты нарочно, что ли?!
Конечно! не понимая сути, огрызнулся знающий. А как иначе до тебя докричаться! Нашла, где и когда спать!
Я села и протёрла глаза. Конечно, я лежала. Конечно, у столба. Конечно, я казалась спящей.
Не твоё дело, где и когда я сплю! в моей ладони яростно вспыхнуло солнце. Ещё раз разбудишьспалю к Забытым, понял?!
Зим отшатнулся:
Ты чего это?..
Я не сплю, глупое ты хладнокровное! я сердито сверкнула глазами, и куртка на знающем задымилась. Я вспоминаю! Или, может, ты и этого не знаешьпочему искр называли помнящими? А?
Выхранители всей памяти Шамира, нервно протараторил Зим. И можете вспомнить всё что угодно. Что случалось с любой искрой. Это мне Травна написала, добавил виновато.
Вот и представь себе, что именно сейчас, через последнюю искру в чарах, я почти вспомнила, как на самом деле звали Стужу, едко поведала я. Но ты разорался, и я проснулась. И живи теперь с этим всю жизнь, болван! И получится ли сноя обернулась к столбу и замолчала.
Искры погасли! Все!
Она к тебе в руку прыгнула, я видел! снова затараторил знающий. Я ещё и поэтому, в общем
Я быстро осмотрела руки и выдохнула с облегчением. По левой ладони расплывалась угольно-чёрная многолучевая звезда. Я провела по ней пальцем, и она подмигнула робкой искоркой. Хвала Шамиру, прицепилась Значит, есть шанс досмотреть воспоминание.
А зачем ещё? спросила я устало. Почему«и поэтому»?
Вот, он поспешно вытянул из кармана куртки цепочку. Покопался. В пятой, что ли, яме было Это не егосоздателя? Похож на наши «имена».
Я взяла амулет и протёрла его рукавом. Многогранник, весь во вмятинах, пара уголков сбита, ледяной на ощупьно я его узнала. Как узнала и материалсеребристое стекло. Амулет искры.
Сначала такие штуки появились у нас, у старой крови, я снова тщательно и осторожно протёрла находку Зима. Но из-за Забытых носить их стало опасно, зато «имена» появились у знающихблагодаря всё тем же безлетным. Мы, однако, носили амулеты не для имениа для обозначения себя, то есть к какой ветви старой крови принадлежим. Имена на амулетах точно писали все говорящие. А остальныепо желанию. И здесь
Я снова запалила солнышко. Зим боязливо попятился и бочком-бочком придвинулся ко мне, юркнул за мою спину. И заинтересованно вытянул шею, уставившись на свою находку. А я вертела амулет и щурилась, пытаясь разглядеть среди вмятин и трещин имя. И нашла-таки.
Ну что? оживился знающий, когда я сунула амулет в карман штанов.
Ясен, тихо ответила я.
Это же парень из твоей сказки, сразу сообразил Зим. Который из искр с неба ссыпался. Но он же выдумка?
Видимо, нет, отозвалась я ещё тише. Видимо, он всё же существовал. И, видимо, именно обрывки его воспоминаний я недавно увидела.
А что там ну?.. он замялся.
И пусть помучается. Такое знание из-за него упустила
Обманный город из пыли и зноя, я пожала плечами. Вечная жара даже зимой и земляные времянки для ночлега вместо Сердца. Долгая охота за Стужей. Ясен, кажется, был не из тех, кто убегал и прятался. Он выслеживал Забытых. Стужуточно. И точно знал, что Стужа залегла в спячку, поколебалась и добавила: И всё-таки Стужаэто мужчина, да. И Ясен откуда-то знал, как его зовут.
Зим опустил глаза и пошёл красными пятнами.
Не обещай, что больше так не будешь, сухо предупредила я. Просто не делай.
Прости, Ось, искренне попросил он. Я учту.
Меня качнуло. Два погружения подряд, пожалуй, слишком Я опёрлась плечом о столб и неожиданно для себя сообщила:
Меня зовут Верна. Осю придумал мой наставитель, Ветрен, когда я ещё плохо соображала после Гиблой тропы. И она меня раздражает. Как собачья кличка.
Вернаповторил Зим. Спасибо. Я, к сожалению
Как говорил Силен, лучший способ прийти в себяначаровать что-нибудь интересное. И с меня не убудет. Наоборот, работа с кровью, хоть и то же погружение, придаёт сил.
Это можно вспомнить, я протянула руку. Забывают голова и душа, не кровь. Я восстановила часть своей памяти через собственную кровь. Хочешь, в твоей покопаюсь? Пока мы здесь? Это довольно сильные чары, и лучше ими заниматься под землёй.
Ты меня простилас облегчением улыбнулся знающий. Я, правда, больше не Да, хочу.
Нет, не простила, на моих пальцах появились искры-колючки. Но у тебя есть и память, и мозги. И мне хочется верить, что ты небезнадёжен. Надо только знаний набраться. Сядь. Кровь пущу.
И уселась на пол первой. Зим сразу плюхнулся рядом и любопытственно протянул руку. Из-за столба обиженно пискнула Вёртка: мол, а я-то зачем кровь брала? Ничего, мысленно объяснила я, может, ещё пригодится. И как напророчила зло.
Кровь Зима не показала ничего из старого прошлого. Ни-че-го. Я раз за разом погружалась в образы, но видела лишь бесконечную череду лиц знающих или обитателей Солнечной долины. И лишь раз подобралась близко к воспоминаниям о Гиблой тропе, но вместо новых образовсплошная снежная пелена. Снег стоял стеной и не пропускал дальше.
Я вспотела, взбодрилась, устала, снова взбодрилась, вновь устала, но пробиться через снежную круговерть к памяти прошлого так и не смогла. Её словно не существовало.
Но ведь так не бывает!
Ну что? донёсся издалека голос Зима.
Я открыла глаза и мрачно признала своё поражение:
Ничего. Твоя память сокрыта. Или стёрта. Не знаю. И не понимаю, как это возможно. Ты вообще ничего не помнишь?
Мне тоже всегда казалось, что со мной что-то не то, знающий хмуро качнул головой. Все вокруг меня понемногу вспоминаликто старое имя, кто семью, кто родной город Через три-четыре года, но хотя бы имя всплывало. А у меня
снег, я спалила остатки крови и отряхнула руки. Стеной. И не ври мне теперь о пределах Забытых и мечте детства. Зачем тебе туда надо? И не там ли ты погиб, а?
Зим опустил глаза и глухо произнёс:
Там. На перевале, недалеко от пределов. Это правда. И, наверное, всё же от любопытства. Там я очнулся после Гиблой тропы. И
Ну-ну? я заинтересованно прищурилась: остро запахло новой тайной.
Знающий помедлил, а потом быстро стянул с себя куртку, расстегнул рубаху и стащил её с плеча:
Вот. Любуйся.
На белой коже под ключицей льдисто поблёскивала карта. Я подсела ближе и присмотрелась. Припомнила карту Обжитых земель и поняла, что нет, этот отрывок явно не отсюда. Две вертикальные черты рядом, полукруг третьей сверху, над ними Горы, явно. И «верхние» горы находились не на севере, а на юге. Клочок земель по ту сторону наших безымянных гор. Пределы Забытых.
Это я нашёл, когда очнулся, пояснил Зим. Не знаю, откуда она взялась. Не знаю, кто её сделал и зачем. Но раз она есть, то куда-то ведёт. И я очень хочу узнать, куда. На Обжитые земли непохожезначит, пределы.
А почему раньше туда не сходил? я выпрямилась. В пределах не так жутко, как говорится в сказках. Порождения чар Забытых, конечно, встречаются, но редко. Искры давно извели большую часть гадости, испытывая новые чары.
Страшно было, он поморщился и натянул рубаху на плечо. Без силы-то я человек. Зимой работы навалом, а потомни капли чар. А просить кого-то Объяснять придётся. А об этой карте даже наставительница Снежна не знает. Никто не знает.
И правильно, что скрыл, одобрила я и встала. И верно, полегчало после работы с кровью. Ладно. Давай на выход. Всё, что мы могли здесь найти, нашли. Есть хочу.
А есть? оживился Зим.
Я вспомнила, где бросила вещи:
Немного. По дороге сгрызём.
И помыться хочу, да. Всю ж пещеру на карачках проползла Рубаху и штанытолько выбрасывать. Но преждев сугроб.
Пёс уже ждал нас у входа-выхода. Мы шустро собрались и, напоследок оглянувшись на пещеру, отправились за безлетным. И обратный путь не заметили, истребляя мои припасы. А пока рот Зима был занят едой, я напряжённо обдумывала его тайну. Скрытая память, карта пределов и Шамир, конечно же. То, что он видит Шамира, очень важно. И, кажется, у меня есть тому объяснение.
«Я не успеюмоё дело продолжат потомки»
Если дело Забытых дожило до наших дней, то почему бы не дожить делу Ясена? Он ведь тоже мог собрать группу тех, в ком желание помочь Шамиру было сильнее страха. И они тоже могли передать дело потомкам. А потомкивсплыть сейчас, подобно мне рассмотрев в тенях на снегу следы новых старых Забытых.
И кто-то из них мог вернуть Зима с Гиблой тропы. Чтобы дать знающим ключ. К чему? Сходимпроверим.
Хотя К Зиму, скорее всего, приложил руку безлетный. Снег покровом на памяти, ледяная карта на коже, глаза хладнокровного, способные видеть то, что не видят ни пишущие, ни говорящие, да и не каждая искра заметит Что-то ещё есть в нём, кроме карты. Или в карту вшиты чары, которые мне ни за что не распознать. А вот искре постарше Ладно, об этом я думать не буду. Пока. И без того голова кругом.