Великая битва случилась на закате эпохи Серебряных Драконов. Насколько я помню, это был первый и последний случай, когда на Савиран пытались напасть. И хоть королевство немало пострадало, что и повлекло за собой эпоху Пепельных Осколков, но отбиться от врага сумело.
Прямо за рощей находится Университет Высших, а с другой стороны казармы солдат королевского полка.
Что за университет? Я пошла прямо по улице неспешно, стараясь внимательные рассмотреть каждую мелочь.
Для благородных особ, чей дар пробудился, Хэвен мечтательно вздохнула. Мне там никогда не учиться, если дар когда-нибудь пробудится, то единственное, что меня ждеткто-нибудь из города возьмет к себе в ученицы. Но это, если повезет.
Милая болтушка Хэвен влюбляла в себя очень быстро, веселая, открытая, немного наивная в силу возраста. Не ожидала встретить савирийку, которой не захочется при первой же встрече затолкать нос в глотку, однако оказалось, что Савиран богат и на нормальных людей. Госпожа Соловетта, Хэвеннингда, Дакам и Глисамои служанки, Тиривастаршая служанка.
Мы идем дальше под пристальным надзором солдат, мне удается разглядеть небольшую часть жилых кварталов и снующих туда-сюда детей разных возрастов.
От жилых кварталов мы сворачиваем налево, и я замираю. Дорога уводит прямо к университету и направо к гавани, а по диагонали море. Хэвен дергает меня за руку, предлагая идти дальше, но я не могу.
Какое-то время мне понадобилось, чтоб прийти в себя, понять, что в воздух странный не потому, что так пахнет весь Савиран, а потому что так пахнет бесконечное море, уходящее далеко за горизонт.
Сине-зеленая гладь с белой пеной на волнах определенно захватывает дух. Я стояла как вкопанная, наблюдая за вопящими чайками, всплесками волн и кажущимися крохотными вдали кораблями, заходящими в гавань.
Так не бывает, только и удалось мне вымолвить.
Хэвен за руку, словно ребенка, повела меня к песчаному берегу. Она предложила снять туфли, не помню, как я на это отважилась, но когда оцепенение спало, я уже была босая. Девушка подвела меня к берегу залива, навсегда запомню, как ноги окутала холодная вода, закапывая ступни в мокрый песок, как кружат над головой чайки, а потом падают вниз и выныривают обратно так же резко и неожиданно с блестящей добычей. Я намочила подол платья, решив зайти в воду по колено и ни капли не пожалела об этом. Волны бьются о руки, уходят дальше, а потом снова возвращаются, иногда становясь выше и захватывают руку по локоть.
Прошло несколько часов, но я до сих пор дышу полной грудью и не могу надышаться, Хэвен все же удалось вытащить меня из воды и усадить на берегу.
Здесь мы вчетвером, включая мою охрану, встретили закат.
Вот где начинается волшебство, прошептала я и закрыла глаза, закапывая ноги в шелковый песок.
Ничего прекраснее мне видеть не доводилось, и быть может кому-то это покажется глупым, но мне хотелось остаться здесь подольше, не возвращаясь во дворец, здесь я впервые почувствовала себя свободной.
Но вернуться пришлось. И меня ждал сюрприз.
Не знаю, что произошло, не знаю, как такое возможно. Точно помню, мне было тепло, уютно и хорошо. Так же точно и явственно помню, не было снега, не было зимы на улицах, закутанных в тяжелые шубы людей. Но в Савиране совершенно точно зима, я не могла ошибиться, вокруг дворца высокими горами возвышается белоснежный снег, в коридорах холод жутчайший. Как же такое возможно?
Прокручивая в голове воспоминания, я пытаюсь понять и не выходит. Пока меня вели обратно во дворец, я молчала, впитывая в себя все то, что удалось увидеть и ощутить, впитывала так крепко и неистово, чтоб потом рассказать Риду и Лэнни, ведь мы обязательно увидимся, иначе и быть не может.
Болтушка Хэвен куда-то исчезла, как только мы прошли таверну на обратном пути, в ночи город прилично опустел, стал тише, спокойнее, жизнь в нем замерла до утра. Рыночные лавки пусты, зато жилой квартал активизировался. В окнах домов появился свет, дети перестали сновать по улице, но их смех слышен из домов. Несколько женщин собрались около небольшого деревца и общаются, обсуждая насущные дела или проблемы.
Наверное, это и есть свобода. Наверное, это и есть жизнь. Жизнь, которой я была лишена с рождения и до сих пор. Эти люди имеют семьи, домашние хлопоты, у них есть друзья и соседи, есть праздники, настоящие, а не выдуманные. Горести и печали, сменяющиеся радостью. Они встречают любовь случайно, но имея выбор, а еще находят развлечения в свободное время. У них есть всё, чего не было у меня и возможно, никогда не будет.
Если бы мне позволили выбирать, я бы навсегда осталась около моря, чтобы иметь возможности каждое утро мочить ноги в холодной воде, слышать противный визг чаек. Мне хотелось бы научиться ловить рыбу, находить фрукты. Недалеко от гавани есть так называемый Морской Лес, это самые настоящие джунгли, но вполне безопасные.
Но я обещала себе, что больше не буду мечтать, не позволю себе грезить, о чем-то, что недосягаемо. Поэтому позволяю увести себя с пляжа, вернуть в мрачное лоно дворца, где уже поджидает свежая новость.
Глиса, одна из служанок, впопыхах сообщает, что в честь моего приезда (если это так можно назвать) наследник Дамиран устраивает бал. Как вовремя! Неужели никто не смог напомнить ему, что я во дворце уже две недели и мое пребывание больше похоже на заключение, пусть и со всеми удобствами, но я явно прибыла сюда не по своей воле. Ничего не поделаешь, обе служанки уже бегают из угла в угол, подбирают ткани для платья, Дакам во всю перебирает иголки и нитки, готовится к пошиву, Глиса выбирает цвета и каким должен быть крой.
Суета начинает раздражать. После полного умиротворения на берегу моря, совершенно не хочется возвращаться в мир интриг и постоянного движения. Я ухожу в спальню, присаживаюсь за стол и открываю книгу. За две недели моя комната обросла учебными материалами. Карты, учебники, тетради, всевозможные письменные принадлежности и все, что необходимо для рисования. Господин Гломарит учит меня самостоятельно составлять карты, а госпожа Соловетта нашла для меня учителя Хоткера, он учит живописи и портретам. Оказалось, что рисовать интересно и более того, это неимоверно увлекает. Теперь я знаю, что должна непременно изобразить. Книжный шкаф больше не пустует, господин Фирай принес несколько десятков книг, требуя читать постоянно и много. Многие из нихсавирийская классика, скучная и тягучая, но есть и сказки. Мне больше нравятся работы современных авторов, пишущих об опасных приключениях, где юные смельчаки и исследователи пускаются в неизвестность, на их пути встречается множество препятствий и опасней, с которыми они героически справляются, чаще за счет находчивой смекалки, и доходят до желанной цели. Самая любимая моя книга осталась та, что я прочла первой. «Зеленое гнездо Вицелокра»история о необитаемом острове в Опасных Водах, который совершенно случайно нашел любитель острых приключений.
Об этой книге я могу разговаривать бесконечно, господину Фирайю даже пришлось меня остановить, чтоб успеть презентовать следующую книгу.
Сейчас у меня на столе «Сатирическая история Родвига Безногого», не самое весело чтиво, но учитель решил, что прочесть это важно, более того, именно этой книге будет отведено два следующих урока, вместо одного.
Миледи, ужин, от разглядывания ровных строк меня отвлекает Тирива, она держит в руках большущий поднос и улыбается. И лягте спать пораньше, завтра рано вставать, а после уроков готовиться к балу. Не зачитывайтесь до ночи, миледи.
Не буду, буркаю я, освобождая место на столе для тарелок. Дочитаю завтра.
Мне снова приходится смириться с неизбежным и сделать, как говорит служанка.
15
Меня разбудили голоса, они вроде бы и старались говорить тихо, но сон у меня чутким здесь стал, возможно из-за страха, который не отпускает горло ни на секунду. Юркие служанки, Дакам и Глиса, иногда мне кажется, они сестры, но по какой-то причине хотят это скрыть, так они похожи, словно две капли из Ручья Полуночи, блестящие невинные капельки, один лишь взгляд на которые, утоляет жажду. Обе светлые, волосы почти белоснежные, ложатся на хрупкие плечи аккуратными завитками, глаза ярко-зеленые, будто ненастоящие, сверкают, словно два драгоценных камня, искусно вставленные в безупречную оправу. У девушек одинаковый рост, одинаковое телосложение, даже голоса едва ли удастся различить. Неужели такое возможно? Два совершенно одинаковых дитя, но они не близнецы и не двойняшки. Лица у девушек разные, но схожи чертами.
Я подскакиваю, испуганно озаряясь вокруг. Обе служанки мгновенно стихают, удивляясь моему испугу. Не замечая ничего враждебного, натягиваю одеяло по самый нос и пытаюсь не смотреть на девушек, перешептывающихся о странном поведении госпожи. Быть может они в самом деле не понимают, отчего я дергаюсь при каждом звуке, но это отнюдь не показатель того, что дворец безопасен.
Мой дар растет с каждым днем, я стараюсь не показывать этого, но благодаря пробудившимся силам, чувствую неладное, словно оборотень, чую запах коварства, что обмазан кровью. Моей кровью. У меня много вопросов накопилось, но задать их нужно определенному человеку, чтобы услышать нужный ответ.
За несколько недель, проведенных в Савиране, мне удалось кое в чем разобраться, дворецумело сотворенная иллюзия, точнее не весь дворец, а ужасы, наполняющие его, иллюзия человека, в чьей душе монстрам уже не хватает места, от того он решил выпустить их наружу. Еще савирийцы врут. Всегда. Ложь для них что-то вроде игры, им нравится плести серебряную паутину злословия и клеветы, обращать ее друг против друга, равно наслаждаться победой и проигрышем.
Дакам звонко хихикает, щуря глаза, Глиса прикладывает к губам палец, шутливо, совсем по-детски. Глиса копается в гардеробе, перебирая туфли, Дакам роется в шкатулках, вытаскивая на свет кольца и серьги. Видимо, подготовка к балу продвигается полным ходом. Только без меня, я не собираюсь учувствовать в балагане.
Если думаете, что королевы спят до обеда, сильно ошибаетесь, они поднимаются еще до рассвета, бурчит влетевшая в спальню Тирива.
Я отвлекаюсь от раздумий и перевожу взгляд на старшую служанку. Она, как всегда, сама строгость.
Простое однотонное платье, никаких украшений (хотя старшим слугам они полагаются, дешевые и не в больном количестве, но полагаются, Лэнни этим никогда не пренебрегала), волосы подняты в не менее строгую и всегда одинаковую прическу, волосок к волоску. Отчего-то с первого дня знакомства с Тиривой, меня не покидает чувство, что-то случилось в ее жизни такое, что заставило ее стать бесчувственной, холодной.
Ты всегда ворчишь ни свет ни заря? Мне приходится приподняться на локтях, мягкое одеяло соскакивает вниз и тело почти сразу покрывается мурашками.
Тирива останавливается, грозно зыркает на меня. Сваливает ворох тканей на письменный стол, разворошив мои учебные бумаги и упирает руки в бока.
Юная леди, не стоит делать вид, что вы выше дворцовых правил и устоев. Занятия на сегодня и завтра отменены, вам нужно готовиться к балу. В вашу честь, между прочим.
Вот они, утренние сложности, настигающие меня постоянно. Знаю, что Тирива старается изо всех сил быть дружелюбной, снижать уровень строгости, но сегодня она явно на взводе.
А вот с занятиями обидно. Я как-то слышала, что их отменяют за неделю, а то и за две до важного события, чтоб леди непременно успели подготовиться. Однако мне претит одна только мысль о том, что я буду выбирать наряды и украшения для жертвенного кострища, который возвели в якобы мою честь. Про костер, конечно, слишком, но сути не меняет. Я знаю, для чего устраивают бал.
Поднимайтесь, миледи. Пора бы уже привыкнуть к распорядку.
Меня зовут Луна. Мой голос срывается на глухой рык. И я такая же леди, Тирива, как ты королева.
Служанка замирает, ее взгляд медленно ползет по мне, не суля ничего хорошего.
Прекратите язвить, Луна. Женщина потерла лоб тыльной стороной ладони, собирая в кулак волю, чтоб не надрать мне известное место. Надеюсь, однажды вы все же проснетесь леди.
Я готова была увидеть в ее глазах гнев, раздражение, обиду или даже злость, но не грусть и тоску. Теперь мне по-настоящему стало интересно. Так вышло, что, наверное, инстинкт, отчаянно бьющийся за мое выживание во дворце, обострился до предела. Мне стало намного легче улавливать эмоции и чувства людей, так я понимаю, о чем они думают или, что замышляют. Так вот Тириваскучает о ком-то и уже очень давно.
Расскажи мне, я вскочила с кровати и подбежала к женщине. Расскажи.
Она посмотрела недоуменно, быстро опустила взгляд и постаралась занять чем-нибудь руки, но смолчала, значит я права.
Тирива, расскажи! Я схватила ее за руку и развернула к себе.
Любопытство однажды погубит меня окончательно и безвозвратно. Но если мне предстоит томиться в золотой клетке, то я хотя бы хочу развлекаться.
Служанка грубо одернула руку и вышла из спальни.
Что это с ней? Сразу же защебетала Глиса, подпрыгивая ко мне.
Я улыбнулась одними уголками губ.
Здесь у каждого свои скелеты в шкафу, прошептала, растягивая улыбку. И я соберу их все.
Что это значит, миледи? Подключилась Дакам, бросив ткани.
Я не ответила, оставила служанок обгладывать косточки мне и Тириве, пошла в ванную, умылась, долго разглядывая свое мокрое отражение, с крупными прозрачными каплями на лице.
Прошло уже две недели, мне до сих пор ничего не известно о Риде, о Тео, о том, что уготовано мне королем или его сыном. Шестнадцать мучительных дней в неизвестности. Один раз, меня словно трофей показали на ужине, теперь хотят в праздничной упаковке презентовать на празднике. Что дальше? Может таким образом хотят усыпить бдительность? Или попросту чего-то ждут. Но чего?
Чуть позже принесли завтрак. Я все еще отказывалась есть вместе с придворными, предпочитая хоть какое-то подобие одиночества или уединения.
После завтрака вернулась Тирива, погоняя двух пугающе схожих служанок.
Я хочу знать, остановив женщину за руку, я приблизилась к ее лицу вплотную. Что они сделали с тобой?
Тирива сглотнула ком в горле, силясь не выдать раздражение и удивление. Не вышло.
Хотите знать? Хорошо. Но при одном условии, плечи служанки распрямились, она вздернула подбородок, скрывая выступившие слезы.
Что ты хочешь взамен?
Третье, что удалось мне узнать за проведенное во дворце времясавирийцы любят сделки. Просто так здесь ничего не получишь, за все нужно платить и плата может быть совершенно разной: информация, золото, драгоценности, тайна, убийство. Что угодно, зависит от того, что в данный момент требуется тому, с кем заключаешь сделку.
Молодец, служанка усмехнулась. Быстро учишься.
Ее тон резко переменился, она заговорила тихо, так, чтобы никто нас не слышал. Наконец-то удалось увидеть ее настоящее лицо, истинную савирийку.
Именно этим савирийцы и отличаются от нас. Не хочу сказать, что васмиорцы чистые невинные овечки, к сожалению, это далеко не так. Но наша жизнь в разы проще, мы не платим ни за что душами.
Станешь послушной, Тирива привлекла меня к себе и заговорила еще тише. Учтивой, веселой. Будешь ходить на приемы и общаться со всеми, особенно с теми, кто тебе не нравится. Согласна?
Настал мой черед удивляться.
Тебе то это зачем?
Так согласна? Она игриво качнула бедром и отодвинулась от меня, заговорив громче. Или нет, миледи?
С каждым днем жизнь во дворце становится интереснее, пусть и пугающей. В один день узнается, что король Сакрам является правителем Савирана лишь номинально, фактически всем заправляет его сын, с которым, кстати, мне еще только предстоит познакомиться. В другой, что город Онтастар и дворец близ него, по сути, две разные провинции. Как так вышло, непонятно, но лето в городе и зима вокруг дворцапытаются на что-то намекнуть, вот только я пока не понимаю, на что именно.
Смотреть, миледи, важно с открытыми глазами. Никогда не забывайте об этом, пока находитесь в Савиране, лицо Тиривы застыло, губы шевелятся, но взгляд стеклянный.
Я медленно киваю, пытаясь переварить все увиденное за две недели и связать это со словами служанки.
Вместо следующих нотаций Тирива ведет меня в гостиную, заставляет встать на круглый пьедестал для примерки, высотой примерно сантиметров сорок, не высоко, но мне все равно удается споткнуться.
Осторожно, миледи. Ноги еще пригодятся вам для танцев, Дакам прикрывает рот и задорно смеется, помогая мне.
Хотелось бы ответить ей нечто смачное, чтоб замолчала раз и навсегда, но вовремя себя обрываю, вспоминая об уговоре. Раз уж плата за историю Тиривыпримерное поведение, я заплачу сполна.
Ты слишком любезна, милая. Скоро из-за моих ног заплачет кто-нибудь из мужчин, ведь я совсем не умею танцевать, стараясь натянуть вежливую улыбку, я инстинктивно обнажаю зубы в оскале и едва ли не рычу на бедную Дакам, уже успевшую понять свою роковую ошибку.