Мое внешнее несоответствие всем остальным жителям региона старый Бернад всегда объяснял мне в виде сказок. Я так любила его сказки Самой любимой была история о маленькой принцессе, которую занесло в чужую страну. Пройдя ряд испытаний, она наконец возвращается на родину, выходит замуж за принца и, приняв свою истинную форму, превращается в ангела, который освобождает свой народ от гнета темных властителей. Отец говорил, что ему эту сказку рассказывала еще его бабушка-гномка Он редко звал меня по имени, а все время называл меня своей маленькой принцессой. В детстве мне это очень нравилось, хоть меня, бывало, и дразнили из-за этого. Но в последние годы это звучало уж совсем смешно, кроме той ночи, когда его не стало
Думая об этом сейчас, я понимаю, что рассказы отца были всем, что грело меня холодными зимними вечерами в подвале таверны старой Кифы, где мне был «любезно» выделен угол. Это уже потом, когда отец Бернад разбогател на торговле с Элморденомкоролевством, находящимся в восточной части света, мы переехали в славный дом в пригороде столицы. Первые годы своей жизни мы с отцом вообще скитались по всему восточному побережью и даже пару раз захаживали в Заброшенный Город близ Бехейма, находящийся на территории Северной Грасии. Но затем мы вернулись в недружелюбный портовый городишко, где отец Бернад познакомился с Кифой, хозяйкой таверны в предместье столицы. Уж не знаю, что их привлекло друг в друге Бернад был хоть и немолод, и некрасив, но весьма работящим и добрым стариком. А Кифа Наверно, любому мужчине просто нужна женщина Потому что ничего положительного о старой ведьме я сказать не могу. Впрочем, она, похоже, все-таки любила моего старика, и за это я была готова простить ей все оскорбления и придирки в мой адрес.
Но теперь все позади: нищенское детство, издевки Кифы, презрение и непонимание общества. Уже через несколько дней я наконец-то обрету новый дом среди своих собратьев и смогу приступить к исполнению своей заветной цели!
И даже тот факт, что старуха выгнала меня из нашего особняка, доставшегося ей по наследству, не испортит моего хорошего настроения.
Прости, отец Я безумно благодарна тебе за все, что ты для меня сделал. Но мне пора идти дальше. И тебесчастливого пути.
Год 1922, фахи
В Ал Пенино теперь, наверно, идет снег А здесь, на Острове Душ, вечная осень.
Теперь я сижу в маленькой гномьей столовой и скоро уже пойду в свою каморку, но, пользуясь случаем и светом последней свечи, напишу, что случилось со мной за последние две недели. Пока не знаю, хорошо то, что происходит вокруг, или не очень, но точно совсем не то, что я ожидала.
В начале этого холодного месяца в обносках, со старым широким мечом, с которым я умела неплохо обращаться, и с тремя миллионами, доставшимися мне от отца Бернада, рано утром ступила я на земли Острова Душ. Первое мое впечатление было, что это жуткое место, даже по сравнению с бараками Ал Пенино и руинами Бехейма. Здесь явно теплее, чем на западе. На небе светит все та же кровавая луна. Говорят, она появилась на небе в год моего рождения. Местные жители очень религиозны и верят, что это Богиня Смерти смотрит на нас с небес, в то время как белая луна принадлежит взору Богини Жизни.
Отец Бернад всегда учил меня, что никаких богов не существует, что всех нас создали могущественные высокоразвитые существа, гиганты, в древние времена. Но куда они ушли, почему оставили нам лишь разрушенные лаборатории и руиныэтого никто не знает Кстати, весь каменный порт Острова Душ, как и большинство строений на острове, испещрен древними символами, которые светятся кровавым светом. Говорят, так бьется сердце острова, и без этой остаточной энергии наша раса, раса камаэлей, заточенная между мирами по никому не известной причине, не смогла бы дожить до сегодняшнего дня. И эти символы очень похожи на письмена самих гигантов, которые покрывают руины их обсерваторий, лабораторий и строений неразгаданного пока назначения, сохранившихся на всей территории Грасии.
Я попыталась направиться в сторону города. Но оказалось, что до него не так-то просто добраться, так как его от порта отделяют опасные территории. Хранительница портала, удивленно осмотрев, переправила меня прямо на центральную площадь (почему-то здесь роль телепортов выполняют живые люди, в то время как в Грасии эту функцию всегда выполняли механизмы).
Я до сих пор не понимаю неприветливость и негостеприимность камаэлей.
Их единственный город, Гевура, каменный и страшный, похож на развалины лаборатории гигантов, что лежит восточнее Бесконечной Пещеры. Он весь светится все теми же неприятными кровавыми символами. Здесь нет совершенно никакого уюта. Даже в пригороде Ал Пенино порой было веселее и красочнее, не говоря уже о речном городе гномов Кадиффе, где ежесезонно проводятся грандиозные ярмарки и фестивали. Я живу здесь уже почти две недели, но все время чувствую себя словно в гигантской гробнице, окруженной сосущими из меня энергию кристаллами. На улицах всегда тихо и безлюдно.
В храмах и тренировочных центрах меня отказались приютить, даже впустить. Гостиниц и таверн на острове тоже не оказалось. Долго слонялась я по городу, стучась то в одну, то в другую дверь. И мне наконец повезло. В кузне я познакомилась с Мокой. Это старый гном с густой седой бородой, которую он заплетает в смешные косички, что придает его суровому лицу весьма забавный вид. Он тут работает оружейником. Он был весьма приветлив, а когда мы разговорились, то оказалось, что он знал моего отца Бернада. И когда он услышал, как недобро меня приняли здесь, то успокоил, сказав, что камаэли вообще все какие-то дикие, и если бы не тройная оплата, то ноги бы его не было на этом мертвом островке. Мока договорился со своей подружкой Сайлем, молоденькой гномкой со склада, и та поселила меня в одной из складских комнат, а потом познакомила меня со своим другом-священником, который разрешил мне приходить к нему за защитными заклинаниями, если мне понадобится отлучиться куда-то за пределы города.
Впервые в жизни я увидела эльфов и орков. Оказывается, эльфы бывают не только черными, как в моих книжках, но и светлыми, весьма приятной наружности. Но они тоже держатся весьма отстраненно от всех и особенно друг от друга. Кстати, не вижу между собой и эльфами (любыми) ничего общего
В Храм Старейшин за все две недели меня так ни разу и не пустили.
Сайлем рассказала, что жизнью Гевуры заправляет иерарх Кекропус, самый древний из живущих ныне камаэлей. Она сказала, что ему более тысячи лет, и он является хранителем древних обрядов, которые перенял от самих богов. Да, камаэли тоже язычники, как и все жители восточного континента. Главными божествами камаэлей являются Матерь Норнил, создательница всего мира, и Отец Мимир, который создал камаэлей, а также его посланники: Темный Господин Юда, передающий смертным волю творцов, и Мелина, повелительница дождей и штормов, живущая в морских пучинах.
Единственное место, где я по-настоящему люблю здесь бывать, это Гора Водопадов, находящаяся прямо за городом. А вот от самого города у меня начала развиваться затяжная хандра. Над храмом на вершинах четырех колонн постоянно накапливается энергия, и раз в час она разливается над городом спиральным энергетическим сгустком, который светит ярче, чем солнце, которое здесь из-за серого тумана или пелены, вечно накрывающей остров, выглядит не ярче луны, и даже днем здесь всегда полумрак. Но когда загорается энергетическое солнце, то вся деревня и округа освещаются как в яркий день, но лишь на несколько минутпотом снова наступает удручающая темень.
С последней моей записи прошло всего три дня. За это время я несколько раз порывалась разорвать этот блокнот, но снова и снова в память о Бернаде запихивала его поглубже в сумку.
Наверно, надо с самого начала рассказать всю эту историю. Но я каждый раз не знаю, с чего начать: с того, каким потрясением обернулось для меня это возвращение на родину, или какой большой ложью оказалось все мое существование.
В общем, я нашла родителей.
Оказывается, все это время они были живы. И нет, они не искали меня и даже не сразу захотели видеть меня после моего прибытия. Честно говоря, я виделась лишь с отцом, так как мать даже не изъявила желания со мной встречаться.
Разрываемый, как он сказал, «мучительным чувством вины», мой настоящий отец поведал мне трагичную историю моего появления на свет.
Оказывается, до недавнего времени на всю расу камаэлей была наложена магическая печать, а сам Остров Душ сокрыт в междумирьи. Живущие на нем существа веками не могли покинуть границ этого острова, и пока камаэли, поколение за поколением, бесславно проживали на своем проклятом клочке суши, ресурсы его истощались. Поэтому решением верховного иерарха Кекропуса был введен «закон о порядке деторождения». Суть его заключалась в том, что новый ребенок мог появиться на свет лишь после того, как умирал один из старых камаэлей, в семье, чей черед пришел в соответствии со строго установленным порядком. А учитывая, что жизнь обычного камаэля даже во времена упадка составляла не менее полутора сотен лет, можно представить, как немного детей родилось за эти восемьсот с лишним лет заточения между мирами.
Но несмотря на то, что среди нашей расыкак я узнала только вот недавноприветствуется максимальное воздержание от всех чувственных видов наслаждения и полное посвящение себя служению Военному Совету Иерархов, мой настоящий отец все-таки сдался перед лицом своих, как он с горечью заметил, «низменных инстинктов». Моя мать, уважаемая до этого женщина, принадлежащая к высшему сословию камаэлей, забеременела, и на них с отцом пал позор. Меня, как внеочередной приплод, надлежало принести в жертву Великой Матери, отдав на растерзание хранителям пещеры Норнил. И я нисколько не сомневаюсь, что этот указ был бы приведен в исполнение, если бы за несколько дней до моего рождения с острова не была бы снята магическая пелена.
Совет Иерархов усмотрел в этом начало перемен и скорый приход конца света. Так что я даже не знаю, из-за чего я больше должна переживать: из-за конца света или из-за того, что родители отдали меня, как ручного зверька, первому зашедшему на остров торговцу, который, по-видимому, затем передал или продал меня старику Бернаду. Когда барьер с острова был снят и на остров приехала первая партия торговцев с большой земли с продовольствием и материалами, в моей смерти уже не было никакого практического смысла. Все же позор, обрушившийся на моих родителей, был для них так тяжел, особенно для матери, что лучшим, что могло прийти им в голову, было избавиться от меня и до скончания своих дней замаливать свои грехи.
Кстати говоря, они до сих пор живут и искупают свой грех в маленьком храме при склепе, где похоронены все отошедшие в мир иной камаэли. Храм стоит на Холме Духов, чуть западнее Гевуры. Я видела его со стороны ворот, но подойти поближе так и не решилась.
Отец-камаэль спросил, может ли он чем-то мне помочь, но я с нескрываемым презрением отвергла всякую его заботу и попросила больше не утруждать себя встречами со мной.
Понятно, что я проплакала все эти три дня, и лишь забота и терпение Сайлем вернули меня хоть немного в русло моей жизни моей новой, уродливой жизни
Кстати Оказывается, при рождении мне отцом было дано имя Адрайана Бернаду, видимо, оно показалось сложным, и он стал называть меня просто Рай.
***
Год 1923, вэтишь
Наступила весна. Потеплело, но радостнее от этого не стало.
В принципе, молодежь принимает меня сносно Большинство из молодых камаэлей знают человеческий язык и относятся ко мне снисходительно, хоть и настороженно, но все же скорее безразлично. А вот старожилы не принимают меня вовсе.
Мечта получить заветное разрешение, чтобы начать обучаться, не оставляет меня ни на минуту. Оружейник Мока говорит, что мне надо обратиться к любой женщине-мастеру камаэлей. Я теперь ежедневно хожу к Храму Старейшин и каждую ночь плачу оттого, что меня даже не пускают на порог.
Я по-прежнему живу в каморке у Сайлем, хотя ей из-за этого частенько попадает от своего начальника. Но Мока также на моей стороне, и я спокойно продолжаю жить в складском подвале.
От нечего делать я стала бродить по городу и пытаться разговориться хоть с кем-то, и наконец после месяца молчания со мной таки заговорили. Один молодой охранник, когда я заявила, что возьмусь за любое дело даже бесплатно, сказал мне, будто невзначай, что хорошо бы расчистить территорию близ ворот от расплодившихся за последнее время волков и шакалов. Получив защиту у друга Сайлем, мальчишки-священника Набота, я с радостью тут же и взялась за дело.
Широкий меч много недель уже лежал под кроватью, да и я почти позабыла, как с ним обращаться. Я раньше никогда еще не охотилась одна и робко начала нападать сначала на старых и хилых волков. Через пару дней, когда мои навыки заметно улучшились, я перешла на особей покрупнее. С шакалами же пришлось изрядно повозиться, но когда вся прилегающая к северным воротам территория была расчищена от хищных зверей, я почувствовала, что на что-то да гожусь. И хоть я и намекала охраннику, что делаю это бесплатно, все же одним вечером Сайлем передала мне несколько серебряных монет, которые тайно принес мне камаэль, хоть и просил этого не афишировать. Это было здорово. Мне уже надоело питаться и жить за чужой счетСайлем, когда узнала про деньги отца Бернада, сразу же отказалась брать хоть адену из них, убедив меня, что деньги мне еще пригодятся. Теперь же я могла отблагодарить и Сайлем, и Набота, чьи заклинания силы, защиты и скорости позволили мне справиться даже с крупными и свирепыми шакалами.
А через пару недель ко мне пришел сам начальник складов Хоффа, седой гном, который все время шипел на меня и ругался из-за моего проживания с Сайлем. Он попросил помочь ему расчистить Золотые Холмы от монстров. Эти возвышенности пролегают прямо на пути от порта до города, по которому большие объемы груза еженедельно переправляют со складов до порта и обратно. Меня удивило, что очень мало камаэлей соглашаются помогать гномам, хотя сами же заинтересованы в своевременной доставке. Я с радостью взялась и за это дело. Стражница Мерсела, отвечающая за безопасность торгового пути, к моему удивлению, сразу же приняла предложение о помощи, сообщив, однако, что оплата за такое дело будет весьма скудна. Мне было все равно. Я хотела действовать. Мне надоело уже сидеть в четырех стенах и оплакивать свою судьбу или гулять по пустынным холмам вокруг Гевуры.
Ежедневно стала я ходить до порта и обратно, уничтожая встречающихся мне чудовищ. И ежедневно Мерсела встречала меня благодарной улыбкой, а еженедельно выдавала мне по тысяче аден за работу. Как-то вечером мы даже разговорились. Она вкратце поведала мне, что с незапамятных времен все камаэли были воинами. Только женщины традиционно были стрелками, а мужчины всегда воевали с легкими и быстрыми рапирами или тяжелыми двуручными мечами. Но теперь все перемешалось. Среди мирных жителей есть и те, кто вовсе не занимаются военным делом. Но воинское сословие является у камаэлей наивысшим.
А я продолжаю ежедневно выполнять свою работу для Мерселы и заодно осматриваю местность. Она, если честно, тоже не радует глаз: все вокруг сухое, пожухлое и неприветливое. В скудных лесах нет ни птиц, ни бабочекодни шакалы. На юге острова находится поселение жутких оборотней, а на севере гнездятся странные птицы-гуманоиды, уродливые и гротескные. Говорят, этих птиц, как и всех нас, в давнее время создали гиганты, бывшие когда-то величайшими из смертных. А еще вокруг полно зарослей горных грибов, которые мертвой хваткой цепляют всех проходящих мимо путников. Вот тут уж я лезвия не жалела.
Слева от гавани находится Сад Норнил, а справаПещера Норнил. За городом раскинулся высохший хвойный лес, носящий имя Отца Мимира. В Сад Норнил я никогда не ходила, потому что у меня не было разрешения иерархов. А к пещере я один раз подкралась, чтобы посмотреть, кому меня собирались скормить мои родители В первом же проходе я наткнулась на страшного каменного голема, который не обратил никакого внимания на удары моего меча, зато сам чуть было не раздавил меня своими колоссальными ногами.
А еще я ежедневно продолжаю добиваться аудиенции хотя бы одного из мастеров. Надеюсь, мою помощь заметят, и все-таки примут меня, и разрешат получить профессию воина.
***
Год 1923, мелегшик
Раньше, когда я еще верила в чудную сказку о моем невероятном спасении из лап шальной стихии и кончине моих родителей, их самоотверженность для меня являлась идеалом. Когда я чуть подросла, отец Бернад заикнулся как-то о том, что моя мать была арбалетчицейуникальным воином, владеющим удивительным оружием гигантов, невиданным на земле людей и эльфов. Мой покровитель часто рассказывал мне о моих родителях, об их смелости.