Я покажу тебе свои комнаты, пойдем, дочка увлекла меня за руку. Нам всем требовалось немного отдохнуть.
Монсеньор сказал, что там раньше жил ты. И я тоже захотела в них жить.
Мы оказались в моих старых покоях в левом крыле на втором этаже.
Теперь мы станем жить вместе, правда, папа? Смотри, я сохранила твой медальон, Лайни вытащила его за цепочку из-за выреза платья. Хочешь, я верну его тебе?
Нет, Лайни, теперь он твой. А жить мы конечно будем вместе. А еще с нами будет жить Тьехо. Помнишь его?
Лайни нахмурилась.
Это тот мальчишка из деревни? она, сама того не замечая, перешла на ланский.
Он самый, я ответил так же. Теперь он мой ученик и помощник.
Наверное, совсем зазнался?
Не думаю. Но если это случитсяты быстро спустишь его на землю. Как хорошо, что ты не забыла ланский.
Я пыталась учить Августа, но он говорит, что не понимает ни слова. По-моему, он просто ленится. Папа, а Тьехо говорит на языке виттов?
Да, и довольно неплохо. Теперь тебе будет с кем поболтать на обоих языках.
Мы и так постоянно болтаем с Августом.
Вы друзья?
Да, он славный, с ним весело. Представляешь, папа, у меня есть горничная, щебетала дочка. Вот бы удивились в монастыре! Еще у меня три учительницы, две хорошие, а одна вредная. Они меня учат «всему, что должна знать девушка моего положения», задрав нос, процитировала она кого-то из учительницочевидно, вредную.
А учитель Августа учит меня математике. Он говорит, что у меня хорошие способности. Папа, озабоченно спросила вдруг Лайни, а какое у меня положение?
Я рассмеялся от неожиданности.
А что тебе говорит по этому поводу герцог?
Ну, замялась Лайни, однажды он сказал, что я ему как дочь. Но я же не его дочь, а твоя! Я всем так и говорю: я дочь доктора Ауробиндо! Август называет меня своим другомэто правда. А вот одна девочкане буду ее называть, ты потом сам поймешьназвала меня, она замолчала. Не буду говорить, как!
И что ты сделала? обеспокоенно спросил я.
Сначала ничего. А когда она опять начала меня оскорблять, я сказала, что приготовлю зелье и превращу ее в жабу.
Я расхохотался:
И она поверила?
Еще как поверила! Два дня из дома не выходила, родителям нажаловалась, и сейчас, как меня увидитбежит прочь. По-моему, она просто дурочка
Я слушал дочку, позабыв о времении, наверное, глаза у меня начали закрываться, потому что Лайни вдруг умолкла и взяла меня за руку.
Ты устал, папа?
Немного, я очнулся. Знаешь, я все никак не могу поверить, что я наконец дома, и мы вместе
Это бывает, папа, по-взрослому улыбнулась дочка. Ты скоро привыкнешь.
Глава 5
Разговор с АвгустомФранциском оказался нелегким. Наблюдательная Лайни сразу заметила, что с ее другом что-то не так: он был расстроен, растерян и явно старался избегать встреч со мной.
Через пару дней я наткнулся на него в дальнем углу дворцового парка. Он рассеянно чертил что-то прутиком на песке и, увидев меня, вскочил и попытался уйти. Я положил руку ему на плечо:
Подожди, Огюст, пожалуйста. Давай поговорим.
О чем? пробормотал он, глядя в сторону.
Обо всем. С самого начала. Помнишь, как мы с тобой разговаривали раньше?
Я сознательно произнес это. Что творилось в душе Огюста, понять было нетрудно. Он и я очень нуждались в «выяснении отношений» надо было как-то вызвать его на разговор, пусть даже причинив боль.
Огюст горько усмехнулся:
Не помню. Это было давнода и было ли вообще?
Я присел рядом.
Я знаю, ты имеешь право злиться на меня. Я даже не попрощался с тобой. Хотя, честное слово, я не мог даже предположить, что уеду так надолго.
Я искал тебя, голос юноши звучал глухо, он отвернулся. Спрашивал отца, но и он ничего не знал, и только успокаивал меня. Это было даже хуже, чем когда умерла мама. Тогда я был слишком мал
Он боролся с болью, которая рвалась наружу.
Как ты мог?! наконец воскликнул он почти со слезами. Прислать о себе весть, написать хоть пару строкнеужели это было невозможно? Ты бросил всех насменя, отцапонимаешь? Бросил и уехал. Знаешь, как это ужасноостаться вдруг одному?
Огюст, прости! Тогда мне действительно было необходимо уехать! Поверь, я знаю, что ты чувствуешь. Прости меня, пожалуйста, и дай мне возможность хотя бы объяснить, что произошло!
Как у тебя все просто! Юноша зло вскочил. Ты думаешь, достаточно сказать «прости» и все станет как прежде? Ты приехалзнаменитый доктор! Отец принял тебя с распростертыми объятиямикак трогательно! Все забыто!
Ты предал меня, понимаешь?! Я остался совсем один! Отец всегда занят. Сначала мы с ним говорили о тебено я видел, что после каждого такого разговора он сам не свой, и я перестал говорить об этом! Потом он болел Каждую ночь мне снилось, будто все вокруг умерли, исчезли, я просыпаюсь в темнотеи никого нет! Мне до сих пор иногда это снится
По лицу Огюста текли слезы, но он хотя бы не уходил. Мне давно не было так плохо и так стыдно.
Ты жил в чужих краях, ты училсяили не знаю, что ты там делал И вот теперь тыумный, ты все умеешь, ты много видели не рассказывай, пожалуйста, как тебе было тяжело и одиноко! Как ты думаешь, кому из нас было хуже?
Твоему отцу, тихо ответил я, поднимая голову. Что мне сделать, чтобы снова стать твоим другом, Огюст? Помоги мне! Не отталкивай меня!
Огюст опустился на скамью рядом со мной и помолчал немного.
Артур, тихо попросил он. Я хочу, чтобы ты сходил со мной в Скалы. Сам я не был дальше Площади и
Ты ходишь в Скалы?! я слегка подскочил. Зачем, Огюст? Там же может быть опасно.
Я же сказал, что не ходил далеко. И потом Там, конечно, жутковато, но ничего особенного. А я хочу понять, он замялся.
что такое там с нами происходило, и как мы с этим жили, закончил я. Поверь, Огюст, ты не найдешь там ничего, кроме старого хлама. Но если ты хочешьконечно, я пойду с тобой. Кстати, я взглянул на него со всей проницательностью, на какую только был способен. Не туда ли вы собирались отправиться с Лайни?
Огюст смутился:
Я не повел бы ее дальше Пещеры, не сомневайся. Она каким-то образом выследила меня, когда я полез туда впервые, и с тех пор требует пойти вместе. Даже грозится отцу рассказать.
Ай да Лайни! я усмехнулся. Уговоры, подкуп и шантажполный набор дамских штучек.
Да нет, обычно она этим не пользуется. Ты тоже не говори отцу, пожалуйста. Хватит с него волнений.
Огюст задумался.
Артур, Лайни действительно могла увидеть во сне твой приезд? Она даже день назвала точно, представляешь? Она часто говорила о тебе с такой уверенностьючто ты делаешь, где находишься. Мне даже казалосьона почти не скучала, будто виделась с тобой каждый день.
Это правда, Огюст. Для ланцев это не такая уж редкая способностьмысленная, чувственная связь с другими, особенно близкими людьми.
Но она же твоя дочь? Значит, она не совсем ланка.
Это не так и важно. Меня больше удивляет, отчего другие не имеют такой способности. Знаешь, что я понял? Она есть у многих, а ее сила зависит лишь от того, насколько люди настроены друг на друга.
И ты мог видеть насменя, отца?
Скорее чувствовать Но у нас с герцогом так было и раньшепо крайней мере, мы знали, если кому-то из нас плохо или грозит опасность. А теперь то есть когда меня с вами не было Огюст, прости за то, что я тебе сейчас скажу. Ты прав: я почти десять лет жил и работал только на себя. Представляешь, что было бы, почувствуй я, как вы нуждаетесь во мнесейчас, немедленно? Меня никто не держал в монастыре насильноя мог уйти в любой момент. Но обратно меня бы не пустили. Чтобы научиться искусству ланского врачевания (любому из их искусств!), требуется полное отречение от остального мира. Поверь, они не зря живут так высоко и уединенно много веков.
Я взглянул на АвгустаФранциска. Он слушал, как завороженный.
Вот я и постарался «забыть» на время все связанные с вами чувства и воспоминания. Иначе просто не было смысла уезжать.
Правда, мне далеко не всегда это удавалось. Только это и может служить мне оправданиеми то искусство, которым я теперь владею.
Глава 6
За два года я не разучился лазать по скалам. Кое-где и Огюсту дам фору. Он с удивлением это заметил, когда мы, немного запыхавшись, поднялись к Пещере Выхода.
Ланские горы гораздо выше, Огюст, и дышать там тяжелее. Мне пришлось привыкать дважды: на высоте, и когда спустился вниз.
Пятачка мы на этот раз не встретилион куда-то ушел, оставив своего драгоценного монстра без присмотра. Я похлопал ладонью по железному боку. Кое-где наверху, в стыках железной обшивки, появилась ржавчинавидимо, туда Пятачку было тяжело залезать и чистить. В остальном монстр остался таким же, и даже новых надписей почти не прибавилосьинтерес к нему со временем явно поугас.
Горы и скалыдве разные вещи. Проведя пятнадцать лет жизни в Скалах, я не имел никакого желания возвращаться туда снова. Скажи мне тогда кто-нибудь, что еще восемь лет я проживу на горных вершинахя искренне послал бы того человека подальше.
Ланские горы живые. Снежные вершины, купающиеся в невероятной небесной синеве, и зеленые плодородные долины ничем не напоминают серые выщербленные Скалы. Пронзительный воздух, чистый и терпкий; резкая, почти без сумерек, смены дня и ночи; ночной холод и дневная жара; зеленовато-коричневая мозаика горных склонов и сочный изумрудный ковер луговвот что окружало меня там.
Скалы вокруг нас с Августом совсем старые. Даже странно, почему они до сих пор не рассыпались в пыль. Кое-где просачивается вода, уже дурно пахнущая, прелая; серо-зеленый мох взбирается повыше. Все, дальше прохода нет. Скалы, как обветшавший дом без хозяев, быстро рушатся. Интересноведь никто не прорубал эти улочки. Они были словно приготовлены для наскем? и вот отжили свой век.
Я украдкой поглядывал на Огюста, пытаясь уловить выражение его лица в серых сумерках. Насколько я мог видетьа больше чувствоватьюноша был немного растерян, и взирал по сторонам скорее недоуменно, чем испуганно.
Ну что, назад? наконец нарушил я молчание. Мои краткие пояснения давно иссякли. Мы слушали лишь звуки собственных шагов, капающей воды и шорох осыпающихся камешков. Все подробности АвгустФранциск давно знал наизусть.
Как на кладбище, глухо произнес он. Голос его был неестественно высок и странным шелестом отражался от стен.
Это и есть кладбище, ответил я. причем всего плохого. Лучшее мы взяли с собой.
Теперь я это понимаю. Поэтому могу ходить здесь спокойно. Но после воздуха Ланских вершин оставаться в Скалах невыносимо душно.
Пойдем, Огюст, я мягко взял его за локоть и подтолкнул вперед.
Спустившись вниз, мы присели на скалистом уступе. С лица Огюста сходила нездоровая бледность. Надо же, как быстро Скалы начинают высасывать из человека жизнь.
Тебе часто бывает страшно, Артур? Так страшно и одиноко, как там?
Раньше было гораздо чаще, честно ответил я, рискуя примерить роль старого мудрого дядюшки.
А мнеда, мальчик смотрел куда-то в сторону. Только не говори, как отецчто ото всего может спасти работа или что-то в этом роде Его-то она не спасла. Работа не помеха одиночеству.
Знаешь, я сейчас понял, что если бы не уехал тогда, то, возможно, однажды ушел бы вот так в Скалы и не вернулся. Это что касается работы, я соскочил с уступа. А что касается одиночества и страха
Это не кладбище, перебил Огюст. Это то, что у меня сейчас в душе. Ну, не сейчас. Но часто Было часто
Он вздохнул и посмотрел мне в глаза.
Все-таки хорошо, что ты приехал. И что пошел вместе со мной. А то я и правда бы
Он не договорил и вдруг рассмеялся:
Ох. Лайни и разозлится, узнав, что мы ушли без нее! Она, наверное, уже все знает.
Я лучше схожу с ней сам. Или отправимся втроем. Может, встретим Пятачка, и он нас покатает. А сейчас пойдем внизтвой отец, наверное, уже волнуется.
«А что касается одиночества и страха, и страха одиночества, размышлял я, подъезжая вслед за Августом к городским воротам, так ведь это одна из болезней взросления, которую надо опять же просто пережить. Кстати, и опыт дает немалый. Вот если годам к двадцати пяти не пройдеттогда жди осложнений».
Но Августу эти мудрые мысли я озвучивать не стал. Тем более что полчаса назад я хотел сказать совсем другое, а потому лучше промолчу. Доктора пока никто не звал.
Или, как говорил Наставникне следует отвечать на незаданный вопрос.
Глава 7
В справедливости этой истины я убеждался не раз. Опасно этокак для пациента, так и для доктора.
В глухой деревеньке у подножия горы случилось мне помогать одной бабульке. Сердце ее, измученное работой и возрастом, работать устало; бабушка готовилась умирать. Мы с Тьехо оказались рядом и умереть не дали. В нашем возке оказалось вдоволь травы горной наперстянки. Я применил легкое внушение; а когда через несколько дней старушке полегчало, рассказал родственникам, где и как пополнять запасы травы. В качестве платы я потребовал от ошарашенного сына вычистить и проветрить захламленный вонючий домик, где и здоровому-то захворать было недолго, и, оторвав от себя парочку успевших присосаться клопов, собрался уходить. Парень, похоже, был не очень-то доволен. Заезжий то ли доктор, то ли колдун, бормоча непонятные слова, распоряжается в родном свинарнике, клопов не уважает, да и мамашин уход в иной мир отсрочил на неопределенное время. Нет, в следующий раз нечего звать докторов, сами как-нибудь обойдемся