Ксеон прошелся по камере, остановился напротив Эльвина и искренне сказал:
Мне жаль, что с тобой так все вышло. Правда, жаль. Но мы все рисковали. Видишь, и я теперь здесь. Но ты хотя бы свободно перемещаешься по острову, а я
Эльвин ухмыльнулся.
Мастер Аламар оставил предписания на ваш счет. Очень скоро вам будет позволено выходить на прогулку. Иповторюсья вас ни в чем не виню. У меня ведь тоже есть голова на плечах.
«Кочан капусты у тебя на плечах, а не голова», подумал Ксеон, а вслух В общем, ничего не сказал, сдержанно улыбнувшись и похлопав товарища по плечу.
Не знаю, что бы делал без твоей настойки, откровенно признался Ксеон. Потер ладони, ну что ж, надо написать письмо драгоценному папаше.
Эльвин понимающе кивнул.
Пишите, ваше высочество. Завтра утром отправим.
И, кивнув на прощание, двинулся к выходу.
Эй, уже на пороге окликнул его Ксеон, но ты же ведь не думаешь, что мой дартемный?
Эльвин замер, занеся ногу над порогом. Потом медленно обернулся.
Темным объявляется дар, неугодный нынешнему правителю, сказал он веско, сегодня темный дарменталиста, а завтрацелителя.
Я рад, что хотя бы ты это понимаешь, ответил Ксеон.
Он снова уселся на свое вонючее, вызывающее отвращение ложе, подвинул к себе листы бумаги, отвинтил крышку чернильницы. Начал выводить витиеватые, каллиграфически-правильные буквы:
«Дорогой отец! Полнится скорбью мое сердце, ибо отвернулись от меня и Всеблагий, и ваше королевское величество».
Получилось довольно проникновенно. Ксеон задумался, почесал пером щеку. Она начинала зарастать щетиной, было неприятно.
Он написал еще несколько строк о том, как сожалеет о своем темном даре и о том, что не сдох при рождении, чем сразу бы освободил возлюбенного своего отца от хлопот и многих печалей. Потом добавил пару слов о невыносимых условиях проживания в замке, которые, впрочем, он будет стойко переносить, дабы король Маттиас был спокоен. И попросил кофе, шоколада, копченостей В общем, всего того, что скрасит дни всеми отвергнутого, одинокого узника.
«Любящий сын, отмеченный проклятьем».
И поставил размашистую подпись.
Ксеон задумался. Мысли совершенно непроизвольно раз за разом возвращались к маленькой служанке. Она была прехорошенькой плебейкой, наверняка недалекого ума. Глаза как у белочки, большие, темные, блестящие. Оставалось сделать так, чтобы она сняла с него ошейник. Сама. Всего-то делов, расстегнуть пряжку
Вспомнил, как Аламар настаивал на цельнометаллическом ошейнике, но отец не позволил, пожалел сына. Так что повезло, даже ножовка не нужна, чтобы освободиться. Слабые женские ручки вполне сойдут
Ксеон подумал о том, что поделится своим планом с Эльвином, а когда освободится, заберет старого товарища в Ависию, но вовремя спохватился.
Нет, определенно, ошейник Аламара дурно влиял на мыслительные способности.
В конце концов, он не видел Эльвина пять лет.
К тому же Эльвин пострадал, в общем-то, из-за него. На самом деле, конечно, из-за собственной глупости, но ведь ни один дурак себя таковым не считает, а в своих бедах винит кого-то еще.
В общем, все было мутно и непонятно с Эльвином. Что там у него в голове на самом деле? Кто знает?
***
В камере не было окон, и поэтому о наступлении утра Ксеон узнал по скрежету отпираемого замка.
Эльвин?
Резко сел. В голове снова дернуло болью, но тут же отпустило.
Нет, ваше высочество. Это я, Дани. Простите, госпожа Эрве заставила Эльвина помогать разделывать свинью.
В душе горькой пенкой поднялось разочарование. Только собрался поболтать с приятелем, а тут но живо вспомнил о том, что, возможно, перед ним единственная обитательница замка Энц, которой Аламар не зачитал лекцию об опасности ошейника. О том, что каждый, кто попытается его снять, отбросит копыта.
Доброе утро, Дани, торопливо пригладил растрепавшиеся волосы, неподобающий, конечно, вид, чтобы беседовать с дамой. Но ничего не поделаешь.
Ну что вы, ваше высочество, улыбнулась несмело, а глаза боится от пола оторвать, какая же я дама дамы во дворце.
Пугливая белочка.
Что ж, для пошива шубы требуется много прекрасных шкурок, и с этим ничего не поделаешь.
Ксеон поднялся, шагнул вперед и взял поднос из задрожавших вмиг рук. Он невольно поморщился оттого, что пальцы были в золе, и ногти обломаны. Неприятно, что она вот этими грязными руками еду носит.
Проходи, будь любезна, он быстро взял себя в руки, ты можешь посидеть со мной немного? Пока я поем? А то, знаешь ли, в такой тишине и умом подвинуться можно.
Девушка потупилась, но прошла и остановилась в нерешительности. Ксеон тем временем уселся на тюфяк, поставил поднос на пол перед собой и похлопал ладонью рядом.
Садись, в ногах правды нет.
Она побледнела. Потом очень трогательно покраснела и замотала головой, едва не сбив плотную, в несколько слоев намотанную косынку.
Нет, нет я не могу ваше высочество, вы же принц.
Ну и что? он приподнял бровь, да и какой я принц? Изгнанник. Узник замка Энц.
Тут его осенило, и Ксеон задал вопрос:
Скажи, ты не хочешь садиться рядом, потому что я темный маг?
Н-не не знаю
Наверное, тут было намешано все: и то, что принц, и то, что темный маг, и то, что просто молодой и малознакомый мужчина. Но ситуацию надо было как-то переломить, и Ксеон выбрал тактику, которая помогала почти во всех случаях. Он искренне верил в то, что все женщины любопытны в той или иной мере.
А что ты знаешь о темных магах, Дани? миролюбиво спросил он.
Выдержал паузу, ковырнул ложкой кашу, попробовал.
Не пища с королевского стола, но и не тошнотворна гадость, как вчера.
Хотя, скорее всего, вечером он просто не мог есть из-за головной боли.
Ничего, ваше высочество, Дани пожала плечами.
Садись, я с удовольствием тебе расскажу.
Он взял кусок хлеба, разломил его пополам, потом выудил из каши кусок мяса, положил его поверх и протянул девушке.
Давай, садись. Я не кусаюсь, в самом деле.
На миг в больших карих глазах мелькнуло сомнение. Потом Дани быстро подошла к полуоткрытой двери и неслышно прикрыла ее. Вернулась и аккуратно уселась на край тюфяка, стараясь держаться подальше от Ксеона.
Он мысленно поздравил себя с маленькой победой, вручил белочке заслуженные хлеб с мясом и спокойно принялся за кашу.
Через некоторое время она подала голос.
Ваше высочество, а как же про темных магов?
С превеликим удовольствием, милая. Но прежде чем я расскажу о темных магах, позволь спросить: тебе известно, кто такие айхи?
Дани снова покраснела.
Я только знаю, что тетка постоянно поминала их в вечерних молитвах. Просила Всеблагого огородить нас от них.
Да, образование тебе не удосужились дать, Ксеон удрученно покачал головой, ну что ж, тогда слушай. Мы все знаем, что силами добра и зла под этими небесами управляют Всеблагий и Темный князь, так? Ну так вот. Населяя земли, Всеблагий создал магов и людей, наделив при этом магов властью изменять сущее. Как угодно изменять. Зажигать небесные огни, возводить стены льда, осушать моря В общем, все, что угодно. И племя изначальных магов называли себя айхи, что значит «подобные». Как ты понимаешь, подобные Всеблагому и Темному князю. Последние были братьями-близнецами, и, невзирая на гхм разницу в мировоззрении, не пришли в восторг от того, что не-боги пытаются уподобиться богам и стать всемогущими. И тогда они расщепили Дар. Айхи стали рождаться ущербными. Один мог только лечить, другой только возжигать огонь, третий ну, не важно. В общем, с некоторых пор Дар магии расщеплен. Очень давно не рождалось магов с полным Даром. Ну а когда айхи смешались с людьми, так и вообще
Интересно, завороженно прошептала девушка, спасибо, это было очень интересно. Мне никто никогда такого не рассказывал.
Да я так думаю, с тобой вообще мало кто разговаривает, м?
А что такое мировоззрение?
Это то, как ты в целом относишься к происходящим в мире событиям, терпеливо объяснил Ксеон и продолжил, ну так вот. Касательно темного дара Тут, Дани, все сложно. Во время правления моего пра-прадеда темным даром считалась способность призывать дожди, потому что королевство Рехши и без того походило на болото. Во времена правления моего деда ситуация изменилась, наступила засуха. Темным был объявлен дар пиромантии, из-за высокого риска устроить пожар. Понимаешь, к чему веду?
А сейчас темным объявлен дар менталиста, глухо произнесла Дани, потому что я слыхала, что непобедимая армия короля Маттиаса состоит из механоидов.
Умница, искренне похвалил Ксеон, то есть, будь у моего отца армия из обычных людей, мой дар не был бы признан темным. И инквизиция бы не занималась отловом других менталистов, запечатывая их дар.
Ему показалось, что Дани зябко передернулась, как будто вспомнила что-то очень нехорошее.
Так что глупо бояться мага, которого объявили темным, Дани, заключил Ксеон.
А тетка Джема вас боится. Думает, вы с ней что-нибудь плохое сделаете, хмыкнула девушка.
Плохое, милая, может сделать просто плохой человек. Как, например, мастер Аламар. Но отнюдь не темный маг.
Она вскинула глаза. Смотрела завороженно, о чем-то задумавшись.
А почему мастер Аламар плохой человек?
Ксеон пожал плечами.
Ему нравится мучить других людей. Меня, например. Он сделал все, чтобы я тут валялся, выл от боли и молил Всеблагого о смерти.
Но он же не просто так
Ты милая наивная девушка, Ксеон мягко улыбнулся, ты даже не представляешь себе, сколько на свете людей, которым просто нравится мучить других.
Мне он тоже не понравился, призналась Дани, все еще не отводя взгляда, от него в дрожь бросает.
Ну вот мы и пришли к выводу, что какую-нибудь гадость следует скорее ждать от верховного инквизитора Рехши, чем от несчастного принца, которого упекли в замок Энц только потому, что он менталист!
Он внимательно посмотрел на Дани, потом медленно поднял руку, коснулся костяшками пальцев ее щеки. Ощущение шелка. Теплого, мягкого. Пахнущего персиками.
«Сладкая куколка, мелькнула мысль, интересно, у нее есть жених? А, впрочем, какая разница. Белочка она и есть белочка».
Дани дернулась, внезапно отстраняясь.
Ваше высочество, прошептала хрипло, не нужно. Не надо со мной так играть. Не надо.
И, вскочив, быстро подняла опустевший поднос и ушла.
Ксеон с улыбкой улегся, закинул руки за голову.
Кажется, первая партия осталась за ним.
***
Эльвин заявился чуть позже, аккурат в те минуты, когда Ксеон устроил себе разминку и, напряженно сопя, в который раз отжимался от холодных каменных плит.
А, заходи, тяжело дыша, стал на четвереньки и медленно поднялся, отряхивая ладони, письмо готово. Я бы его и Дани передал, но она пугливая, как горная козочка. Сбежала.
От Ксеона не укрылось, что светлые брови Эльвина сошлись на переносице, и взгляд сделался колючим, словно битые стекляшки.
Оставьте Дани в покое, ваше высочество.
Почему? невинно поинтересовался Ксеон, графа Лаверн потянуло на худосочных плебеек?
Наклонившись, он подобрал свернутое в трубочку письмо и протянул Эльвину.
Тот взял бумагу с таким выражением, словно там по меньшей мере была завернута гадюка. Качнул головой.
Графа Лаверн ни на кого не потянуло, ваше высочество. Данибедная сирота, ее некому защитить.
Так я с ней ничего плохого не делаю. Ксеон продолжал пристально следить за выражением лица преданного соратника и не совсем понимал, что происходит. Эльвин влюбился в девку? Или периодически укладывает ее в койку? Или имеет еще какие-то виды? Но, вроде бы, в ней ни капли магии. На первый взгляд
Вы морочите ей голову, обвиняюще сверкнув глазами, проронил Эльвин.
Наоборот, я ей вправляю мозги на место, объясняя истинный порядок вещей под этими небесами и в пределах королевства Рехши. Ты же не сподобился рассказать ей, кто такие айхи, и почему вероятность рождения мага с полным даром практически равна нулю.
Ей не нужно это знать, хмуро ответил Эльвин. Он вертел в руках письмо, словно оно жгло пальцы, и было видно, что уже и не рад тому, что начал этот разговор.
То есть прямое предназначение Даникухня, тряпка и койка? Ксеон усмехнулся, брось, дружище. Что я, съем ее? Ну, разве что ты сам имеешь виды на девчонку Тогда не буду мешать.
Вы ведь знаете, что именно я имел в виду под словами «морочить голову», пробормотал Эльвин, впрочем, вы принц. Вам виднее.
А потом внезапно добавил:
Пока я сегодня рубил свиную тушу, из Мирата пришли новости, которые вам наверняка будут интересны. Вчера мастер Нирс собственноручно сжег герцогиню Циниат.
Вот это был подлый, предательский удар. Ксеон даже задохнулся на миг, дыхание скрипучим ершиком застряло в горле.
Твою матьи растерянно обхватил себя руками за плечи. Отчего-то холод камеры стал ощущаться по-иному. Резко, остро, неумолимо.
Ксеон прошелся от стенки до стенки, пытаясь успокоиться.
Лия Циниат не была ни возлюбленной, ни любовницей.
Но она была миловидной тридцатилетней женщиной, при муже и детях.
И тогда, пять лет назад, отозвалась на просьбу Ксеона помочь в одном интересном дельце.
Лия Циниат была очень сильным конструктором, могла построить механоида любой сложности, но при этом еще и менталистом, разумеется, скрытым.
И, судя по тому, что произошло прошлой ночью, Аламар докопался, нашел магические отпечатки ее работы в событии пятилетней давности.
И наказал. Убил.
Он что, совсем съехал с катушек? Ксеон и сам поразился тому, как сипло и безжизненно прозвучал голос, он убил не просто герцогиню Циниат. Он походя разделался с женщиной, принадлежащей весьма могущественному роду. И что сказал на это мой дражайший папашка?
Эльвин передернул плечами.
Да не знаю я, ваше высочество Это так, новости.
Ксеон вздернул подбородок.
Мне надо отсюда выбираться, Эльвин.
Я не полезу к вашему ошейнику, ваше высочество. Уж извините. Не хочется стать обугленной головешкой.
Понимаю, процедил Ксеон, как считаешь, что лучше, здравомыслящий человек на троне или сбрендивший вконец инквизитор, внезапно возомнивший себя богом?
Эльвин скупо улыбнулся.
Первое, конечно, лучше, чем второе. Но, повторюсь, я понятия не имею, как вам помочь. Попробуйте написать еще одно слезное письмо отцу. Возможно, он согласится смягчить условия вашего здесь пребывания. А, возможно, простит, вернет во дворец.
Я подумаю, Ксеон опустил голову, рассматривая грязный пол, пожалуйста, позаботься о том, чтобы мое нынешнее письмо было отправлено. Я так понимаю, Эрве это сделают через артефакт-посыльного?
Через почтовый портал. Здесь, на острове, нет ни одного механоида, ваше высочество.
И очень жаль, что нет, пробормотал Ксеон.
Потом заскрипели дверные петли, громыхнула дверь, проскрежетал замоки он остался один.
Ударил кулаком в стену и слепо уставился на свезенные до крови костяшки.
Аламар, Аламар
«Если ты попадешься мне в руки, инквизитор хренов, я тебе устрою такую жизнь, что ты каждую минуту будешь молить о смерти. А потом, когда я получу достаточно удовольствия от твоих конвульсий, сварю заживо».
Из-за гибели Циниат грызла досада и какая-то детская обида.
Циниат могла бы создать для него лично непревзойденных воинов, каких еще не знал свет. Талантливая была женщина, но неосторожная, раз наследила так, что даже через пять лет ее нашли. Нда. Без нее будет сложнее, в разы.
Однако, Ксеон знал, что незаменимых людей не бывает.
Побродив еще немного по своей клетке, он улегся на тюфяк и задумался.
Из замка Энц надо было убираться, и как можно скорее. Пока остались еще в живых те, до кого не успел добраться мастер Аламар.
***
И каждый следующий день он упорно шел к своей цели.
Он лежал на своем тюремном ложе и страдал.
Он почти не прикасался к еде, что приносила белочка Дани, но при этом щедро угощал ее теми деликатесами, что прислали из дворца.
Наблюдая за детской радостью на лице девушки, Ксеон даже не мог понять, как кусок обычного шоколада или печеное яблоко с карамелью и орехами могут вызвать такой восторг. Возможно, в иной ситуации он даже проникся бы к Дани жалостью, но нынешнее положение вещей не позволяло развозить розовые сопли. К сожалению, кем-то всегда приходилось жертвовать.
В какой-то момент он даже взял ее за руку, и она не оттолкнула. В ее больших карих глазах билось, пульсировало нечто теплое, доброе, ласковое.
«Жалеет меня, подумал Ксеон, уже недурственно».