Так она существует!
Он уже начал представлять, как этот Седой (в его голове это был скрюченный старикашка с такой же головой, похожей на перепелиное яйцо, как у того Хуби-слоада) проводит его в темные чертоги, показывает людей с хмурыми лицами в черных капюшонах, и все вместе они строят планы похищения всяких дорогих штук из разных провинций. И никто не спрашивает, сколько Берту лет и как его зовут. Для них он такой же хмурый человек в капюшоне.
От восторга он даже забыл про боль в ногах и натертых рюкзаком плечах.
А когда можно будет на него посмотреть?
Это тебе что, музейная ваза? усмехнулся Красотка. Смотреть-то не на что Так, смотри: если не слетишь, мы возьмем тебя, когда пойдем к нему на склад.
С лестницы послышались шаги. Поднялся Кислый и подошел чуть ли не вприпрыжку.
С тобой будет жить, сказал ему Красотка, кивнув на Берта.
Не вопрос. Только медитировать не мешай.
Ага. А у вас тут есть ванна? спросил Берт и сразу себя одернул. Да какая ванна в такой халупе?
Точно, ты ж с самого Сиродила пер! озарило Кислого.
Мы два-три раза в неделю ходим в купальни драиться, Красотка переглянулся с Фифой: А ходили мы туда?
В Миддас, позавчера. подсказала она и повернулась к Гилберту: Но я могу тебя и сейчас сводить. Деньги есть?
Есть, Берт ощутил, как внутри что-то приятно напряглось и задрожало, точно струны.
Фифа улыбнулась и встала. Носик взволнованно подняла на нее глаза и заскулила.
Не переживай, ты тоже с нами пойдешь, успокоила ее Фифа и сказала Берту: Я тебя внизу подожду.
Прежде чем зайти с Кислым в комнату, Берт оглянулся и увидел, как Красотка ее поцеловал.
Спальня оказалась даже меньше той, что была дома. Распахнутое окно дышало уличной прохладой и смотрело на соседний дом через паутину бельевых веревок с болтающимися на них тряпками. На дощатом полу лежали три спальникаматрасы, застеленные разноцветными простынями и одеялами, и комковатые подушки. По стенам бежали нацарапанные мелом лошади с длинными развевающимися гривами, под ними плыли рыбы с огромными плавниками, а наверху парили птицы с размашистыми крыльями. В углу стоял шкаф с двумя полками: на одну Кислый запихивал одежду, а на другой одиноко пылились две книги. К стене рядом с шкафом прислонялось треснутое с углов зеркало.
Лейрен убрал книги с верхней полки, а Берт закинул туда рюкзак, колчан и лук. Меч оставил на поясе.
Красивый, сказал Кислый, глядя на лезвие. Сам стырил?
Мне Лирен подарил.
Кислый растерянно улыбнулся.
***
Фифа ждала во дворе, пока Носик копошилась в зарослях лютика. Когда Гилберт вышел к ним, засовывая кошелек в карман, Фифа спросила:
Ты правда из Сиродила?
Да. Из Коррола.
Я была в Корроле проездом, когда ехала сюда из Валенвуда, они вышли на дорогу и пошли через рынок. Носик потрусила следом. Ты был в Валенвуде?
Я знаю про него из Почитателя красной кухни. Там рассказывали про Фалинести, имга и коллопи.
Я как раз из Фалинести, улыбнулась Фифа, огибая палатки лавочников. Носик путалась под ногами прохожих и старалась держаться к ней вплотную, чуть ли не дыша ей в пятки. А кто такие имга знаешь?
Это такие разумные обезьяны. Они охотятся на каллопи, древесных мышек.
А тебя не поймать, заговорщически сказала она.
Сердце заколотилось. Гилберт шел, вымеряя каждый шаг. Боялся споткнуться и шлепнуться лицом на чей-нибудь прилавок, чтобы Фифа не рассмеялась и не стала считать дуриком. Но от того, что он старался следить за каждой мышцей, ноги назло путались. Пару раз он чуть не запнулся на ровном месте, обходя выкладку с глиняной посудой. Народу была тьма, поэтому на поворотах Берт почти всегда втыкался носом в спины покупателям. Тогда Фифа хихикала и оттаскивала его, а щеки ему заливала краска.
Чума бы не стал так жаться, думал Берт и натягивал на лицо вальяжную улыбку. Он расправлял плечи, поднимал подбородок и говорил:
В Корроле не было такой толпищи. У нас все было ци Цили-вили-зованно. Нет. Циви-ли-зованно.
«Он бы не стал так мямлить!»
Берту захотелось хорошенько вмазать себе по лицу или стукнуться лбом о прилавок. Фифа спокойно ответила:
Потому там и была такая скука.
Он поднял на нее удивленный взгляд. Внутри даже пронесся холодок, навеянный памятью о последних ужасных неделях дома.
Я же говорю, я там была, улыбнулась Фифа. Года три назад.
Гилберт снова впечатался в чей-то бок, потому что засмотрелся на нее с открытым ртом. Фифа снова его оттащила, взяв под локоть. Она пахла чем-то солоновато-сладким, похожим на карамель. Берт снова почувствовал, как жар опалил щеки.
А сколько тебе лет? спросил он. Впереди виднелся конец торгового ряда.
Двенадцать.
Да не ври.
Ты не много ли о себе думаешь, миленький? усмехнулась она и глянула на него сверху вниз. Зачем мне тебе врать?
Ну Не знаю. Просто ты не выглядишь на двенадцать.
Фифа молча улыбнулась и обошла с ним загон с поросятами на продажу. Впереди расстилался богатый квартал, а за ним высилась арка в гостевой район с Жирным жабом.
Повезло тебе, что я еще не настолько старая, а то в глаз бы получил.
Гилберт даже ее не услышал. Он вспомнил, что Амалии в Гильдии Бойцов Коррола тоже было двенадцать, и с ней целоваться было так себе. Она вообще губами не двигала, просто вытягивала их трубочкой. А Бьюли целоваться умела. Интересно, а Фифа умеет?
Эта мысль заставила Берта снова ощутить странное напряжение и жар где-то внизу. При ходьбе Фифа иногда случайно касалась локтем его плеча, и от каждого такого прикосновения Гилберта захлестывала волна мурашек.
На гостевой площади Фифа повела его в небольшой скверик справа от Жирного жаба. Вдоль дороги росли пушистые розовые кустики тамарикса. К таверне примостилось высокое здание с колоннами и высокой дубовой дверью. На медной табличке над входом вывели надпись на хаммерфеллике, а внизу перевод: Морва благословляет чистых душой и телом. Фифа кивнула Носику, и та послушно отошла ждать под куст.
Они развели тяжелые дверные створки и вошли в вестибюльполумрачную комнатку с парой картин на стенах, изображающих морские пейзажи. Воздух уже здесь был влажным и спертым. Сбоку за стойкой стояла полная, как бочка, редгардка с пестрой чалмой. Она складывала желтоватое банное полотенце сначала вдвое, потом вчетверо и клала его на высокую стопку таких же приглаженных полотенец.
Фифа поздоровалась с ней на местном наречии, взяла у Берта пять дрейков и добавила пять от себя.
Я тоже сполоснусь, сказала она, подмигнула и расплатилась с хозяйкой.
Та выдала два свежих полотенца и указала на дверь рядом со стойкой. Они прошли в купальнибольшой зал без крыши с двумя бассейнами. Под солнцем и безоблачным небом вода казалась ярко-бирюзовой. В зале стоял белый пар, в воздухе разливался густой запах мыла. Бруски лежали в чашечках, похожие на ракушки, по краям бортиков.
Перед бассейнами высились несколько арок с колоннами, а на полу местами поставили горшки с бамбуковыми пальмами. От двери до края купален растянулся помост, на другой стороне которого под навесом расстилалась синяя тень и ютились простые лавчонки. Повсюду на досках застыли темные влажные следы. Фифа и Берт стояли на площадке перед термами.
Тебе в левый предбанник, мне в правый, она указала на двери по бокам от них.
Гилберт проводил ее взглядом. Точнее, ее зад, виляющий под свободными льняными штанами. Не мог себя пересилить. Что-то внутри ТРЕБОВАЛО туда смотреть. Никаких но, миленький.
В предбаннике пересмеивались двое мужчин и молодой паренек, стягивая с себя одежду и вешая ее на крючки. Вдоль стен стояли несколько лавок, а над ними висели зеркала с мыльными разводами. Берт поскорее прибился к ближайшей скамье и стал раздеваться. Старался не смотреть на соседей, но краем глаза все равно цеплялся за их голые спины и сразу ругал себя за это.
Чума оторвал бы ухо.
Как только Гилберт спустил штаны, увидел страшное. ОН торчал! Как эти самые крючки на стенах!
У Берта замерло сердце. Такое же было вчера утром, когда ночевал еще в степи. Проснулся на заре и почувствовал, как между ног что-то жутко давит. Гилберт пошел проверить за валун, в чем дело (чтобы не смущать Фишку). И тогда, глядя на стоящего дыбом НЕГО, он подумал, что виновата была съеденная на ночь луговая собачка.
Но теперь-то луговой собачки не было.
Берт в ужасе запахнулся полотенцем, глядя на соседей из-за плеча, и выбежал в зал. Фифа уже стояла у бассейна и ждала его, уперев руки в худосочные бока. Полотенце она повязала только на бедрах. Поэтому первым, что увидел Гилберт, была ее обнаженная грудь. Он застыл, выпучив на нее глаза.
Впервые видел девчонку без верха.
И ОН тоже был рад. Берт почувствовал, как ОН утыкается в полотенце.
Ваш бассейн тоже слева, Фифа невозмутимо указала на левую часть зала от помоста. А женский справа. Я буду за тобой поглядывать, а то еще захлебнешься.
Берт не моргая смотрел ей на грудь. Гораздо меньше, чем была у Бьюли, но Берту и ЕМУ было совершенно не до этого. Оба были в восторге. Фифа цокнула и усмехнулась:
Вы в своей Империи совсем одичали, да? Иди уже, миленький.
Гилберт едва смог очухаться и сделать пару шагов к помосту. Но едва подойдя к барьеру, он обернулся и пронаблюдал, как Фифа подошла к бассейну и скинула полотенце у бортика. Рот приоткрылся сам собой, когда Берт скользнул взглядом по ее плосковатому, но с плавными формами заду. Фифа развязала косы, спустилась в воду, нырнула и встряхнула над водой длинными волосами. Затем взяла из чашки кусок мыла и стала себя натирать. По зелено-коричневой коже протягивались разводы белой пены.
Мимо него прошли те мужчины из предбанника и стали что-то говорить про него что-то на своем языке. Они оглядывались и хихикали, подталкивая друг друга локтями. Берт с трудом оторвал взгляд от Фифы и глянул на самого молодого из них. Мужчины скинули повязки и рыбками нырнули под воду, даже брызг не было. Берт вытряхнул из головы мысль, что на них смотреть почти так же интересно, как на Фифу. Он подошел к барьеру, пряча глаза, отвязал полотенце и спустился в горячий бассейн.
На женской половине терм купались еще пять женщин. Самой младшей была девочка лет пяти, с ней плавали мать и бабушка. Остальныедве подружки, трепались на краю бассейна. Фифа мыла волосы у бортика, проводила по ним куском мыла, окунала в воду и выжимала. Иногда оглядывалась на Берта, видела, что он не может отвести от нее глаз, и сияла улыбкой. Гилберт уловил бы в ней колкость и даже угрозу, если бы мозг у него не плавился от жара в теле. ОН даже не думал опускаться, сволочь. Берту приходилось полоскаться спиной к мужчинам и посматривать на них, чтобы поймать, когда те обернутся сами. Приятнее всего, конечно, было смотреть на молодого парня, и как только Берт ловил себя на том, что пялится на него, сразу отводил глаза на Фифу.
Он стоял в воде по самую грудь, сложив руки на бортик и мечтательно разглядывая то двух девушек, то Фифу. Потом заметил, как в зал вошли четверо мальчишек. Один из нихвозрастом с Красотку или даже старше, был крупнее и жилистее всех, точно кабан, с густыми черными волосами, стянутыми в конский хвост, и уже носил нехилую щетину. Один глаз пересекала нарисованная желтой краской линия. Чума рядом с ним казался бы даже паинькой.
Кабан кого-то свистнул на женской половине. Фифа обернулась и, увидев его, обменялась с ним кивками. Потом спохватилась и посмотрела на Берта. Встретившись глазами, она сразу насторожилась и отвернулась.
Мальчишки ушли раздеваться. Берт непонимающе глянул им вслед и снова повернулся к Фифе, но та уже отплыла в дальний край бассейна. Без нее даже стало как-то одиноко. Гилберт постоял у бортика, тоскливо разглядывая узор на плитке. А потом задержал дыхание и нырнул под воду.
Стал смотреть на голубое небо, искаженное рябью, и слушать гудящую тишину вокруг. Украдкой наблюдал за соседями, видел их загорелые ноги, бедра, округлые зады и застывшие в невесомости причиндалы.
Пиструны. Младшие братья. Кореша. Товарищи по влагалищу. В Корроле их по-всякому называли.
Гилберт зажмурился, чувствуя, как горло сжимается от недостатка воздуха. Перед глазами заплясали маленькие белые звездочки. Волосы медленно колыхались вокруг лица. Спины касалось горячее течение из решетки посреди дна.
Когда ты думаешь только о том, как хочешь вдохнуть, все остальное забывается. А еще ты чувствуешь себя как в утробе матери. Так сказал бы Чума.
Легкие до боли сжались, в ушах застучала кровь. Тогда Берт всплыл и глотнул самого чудесного воздуха. С ним вернулись и чувства. Берт ладонями снял с лица воду и открыл глаза. Мальчишки с кабаном уже вышли, громко болтая и смеясь. Трое спустились в бассейн, а кабан пошел к Фифе.
Гилберт пригнулся за бортиком и стал наблюдать. Пока остальные мальчишки толкались и окатывали друг друга брызгами, кабан присел у соседнего бассейна и подождал, пока Фифа осторожно подплывет. Она все время косилась на Гилберта, пока кабан что-то ей говорил. Тот слушал, пока она говорила, а потом наклонился, взял ее за лицо и поцеловал.
Фифа вывернулась и плеснула на него водой. Кабан засмеялся и пожал плечами. Она злобно ткнула пальцем в сторону Берта. Кабан оглянулся и фыркнул. Потом встал и пошел к товарищам. Берт заставил себя не смотреть, как он начал снимать полотенце и нырять, и глянул на Фифу. Но она снова отплыла и даже не оборачивалась.
Когда Гилберт намыливал волосы, то услышал, как болтовня мальчишек стала звучать ближе. Хриповатый голос за спиной спросил:
Ты из Гнезда ведь?
Берт обернулся и увидел, что перед ним стоит кабан, а остальные трое шушукаются неподалеку. Вблизи Гилберт разглядел несколько шрамов на его плотной груди. Мыло чуть не выскользнуло из руки.
А что? Берт услышал свой осипший голос, и рядом с голосом кабана он показался просто девчачьим писком.
А то, чтоб ты потише был, тот подошел еще ближе и наклонился почти к самому лицу: Понял меня?
Но вместо страха в голове вспыхнула мысль, что если они соприкоснутся под водой, Берт окочурится на месте. Он был уверен, что не переживет такого. Поэтому Гилберт отодвинулся, приткнувшись к барьеру.
Угу.
Кабан кивнул, поднял перед ним указательный палецне погрозил, а просто показал, и отошел. Берт смотрел ему в спину. Только когда кабан снова стал чесать языком с товарищами, Гилберт шлепнул себя по лбу.
Чума бы ему всек! Даже если он меньше!
***
По пути из купальни Фифа молчала. Носик шла следом, тревожно поглядывая на хозяйку. Берту даже показалось, что Фифа нарочно на него не смотрит. Когда они вышли на гостевую площадь, Гилберт спросил:
И кто это был?
Никто, резанула Фифа.
Это из Улья?
Нет.
Почему тот бугай говорил, чтобы я был потише?
Фифа застыла. Потом схватила Гилберта за плечо и рывком вперла его в стену. Он распахнул глаза и посмотрел в ее рассерженное лицо. Зрачки у нее сузились и стали, почти как две ниточки. Носик беспокойно заскулила, а несколько прохожих обернулись.
Потому что тебе и надо быть потише, миленький, прошипела Фифа и схватила его второй рукой. А то я тебе глотку вскрою.
Берт смотрел ей в лисьи глаза, еле сдерживая дрожь от злости и страха. А вот ОН почему-то совсем не злился и не боялся. Наоборот, только рад был такому резкому сближению.
Чума бы сам ей глотку вскрыл.
Я тебе сам глотку вскрою.
Брови Фифы поползли вверх. Она помолчала, глядя ему в лицо. Берт положил руку ей на запястье. По телу разлился жар.
Дорасти сперва, миленький, Фифа опустила его и отошла. Иначе табуретку подыскать придется.
Она направилась дальше по улице, Носикза ней, а Берт мельком опустил глаза, будто умоляя ЕГО угомониться и слечь. Но ОН даже не думал. Тогда Гилберт оттянул штанину и пошел за Фифой. По телу еще бегали мурашки.
Буду потише, если перестанете звать меня миленьким, сказал он, когда догнал ее напротив парфюмерной лавки.
Для этого надо будет настоящую кличку получить. А пока кроме миленького ничего нет.
И как ее получить?
За заслуги. Ты, говоришь, из карманов воровал?
Ага.
Они дошли до оживленного базара, и Фифа остановилась. По бокам стояли палатки, а перед ними роился народ. Где-то клекотал петух.
Покажи, Фифа указала взглядом на толпу возле лавки мясника. Под навесом на крюках висели разделанные оленьи и свиные туши, в тазики на полу с них текла кровь.
Что? Подрезать у кого-то кошелек?
Да, показывай.
Гилберт стал изучающе разглядывать горожан, в основном их котомки, пояса и карманы. В Корроле часто цепляли кошельки к ремням, и тут тоже такие были. Стояли много стариков и всяких дряхлых оборванцев с оттопыренными карманами. Берт заметил, как у одного такого на поясе висело даже два кошелька. Скорее всего, один с монетами, другой с ключами. Отличитьраз плюнуть.