Он уловил, когда слоад отвернулся к очередному покупателю, и потянул руку к сдобе. Тут на площади кто-то громко захохотал, что-то брякнулось на мостовую, и продавец оглянулся.
Ще он делать?! взревел он.
Берт отдернул руку и отвернулся, проклиная все на свете. Желудок взвыл и заурчал. Слоад пихнул мешок с хлебом в руки озадаченной тетке, подошел к Гилберту и смерил его взглядом. Народ стал перешептываться.
Холодний щоли? вздохнул слоад. От него пахло потом и тестом.
Берт обернулся.
Ессь хощищ? на лице слоада не читалось опасности. Внутри шевельнулась слабая надежда.
От растерянности и усталости Гилберт молчал.
Де твои родитель, мальщик?
Вон там, Берт кивнул на дом через улицу. Тот, с лютней и бутылкой на вывеске. Родители туда ушли, я их тут жду просто.
В бордель ущли?
Берт оглянулся со страхом и недоумением. Он толком не знал, что такое бордель. Слышал, как говорят: бордельные девки, но решил, что так называют каких-то уродин.
Ну, да, как можно увереннее сказал он. Живот снова заворчал. В бордель. А А что?
Слоад молчал, задумчиво разглядывая его лицо. Берт потупился и невольно покосился на лоток с хлебом.
Наконец слоад вздохнул, взял с прилавка увесистый пирожок и протянул ему. Берт аж вздрогнул. Он оголодало схватил его и вцепился зубами, как собака в кость. Вспомнились булочки, которые пекла Лереси. Начинкой оказалось сладкое яблочное повидло.
Фафио, прошамкал Гилберт.
Слоад небрежно кивнул.
Ты друщок Лейрена?
«Лирена? Откуда он знает?»
Берт зажевал большой кусок и, тяжело дыша, переспросил:
Фей? Он ф Ковове ве быв
Тоще бещприщорник, сказал слоад и повернулся к покупателям. Ближайший к нему старикашка ткнул в поднос с черным хлебом, протянул монету и показал один палец. Слоад кивнул, взял монету, завернул буханку и передал ему. Он щ ребятами тоще иногда прихожит, его взгляд вдруг застыл в толпе. Он вытянул шею и покачался, чтобы разглядеть кого-то за народом. А вон он, пощтреленок, голодный щакал!
Берт обернулся и увидел, как из толпы с улыбкой выходит редгарденыш, на вид даже младше. Коротко стриженые волосы, как были у Фуфела, а глаза жалобные, как у Лирена. Одет в какую-то рвань, но на талию повязал кожаный ремень с пряжкой в форме ромба, так что смотрелось не так убого. Он стал щебетать с булочником на хаммерфеллике. И тот точно называл его Лейреном. Гилберт торопливо дожевывал пирожок, чувствуя, как краски жизни возвращаются. Когда слоад указал на него пальцем, он суетливо вытирал рот от крошек.
А этот щ вами?
Лейрен обернулся с недоверием, но безобидным. Берт увидел, как за пояс у него заткнута какая-то железная арматурина.
Не с нами, сказал Лейрен и прищурился: А ты с кем? Из Улья или от Седого?
Я ни с кем. Я из Сиродила сбежал.
Лейрен недоверчиво покосился.
Почему?
Заколебал кое-кто.
Предки?
Ага.
Лейрен многозначительно закивал. Снова смерил Берта глазами, подошел поближе и обдал запахом броженых фруктов.
Как зовут?
Гилберт Гвенделл, его рука уже дернулась подняться для рукопожатия, но он увидел, что Лейрен свою поднимать не собирается. А ты Лейрен? Просто у меня в Корроле был друг Лирен.
Берту даже показалось, что тот замялся, словно его это обидело. Лейрен нахмурился, но сразу вернул улыбку.
Меня еще Кислым зовут. А!
Он спохватился и протянул ему руку. Берт пожал ее с долей растерянности, хоть и постарался жать как следует, не крепко, но и не слабо. Сильнее, чем держишь пиструн, пока ссышь, но слабее, чем хватаешь девку за жопу, говорил Нивенир. У Кислого была сухая и мягкая ладонь.
Вспомнил, усмехнулся Кислый. Вы же в Империи так здороваетесь.
А разве Хаммерфеллне Империя?
Кислый неопределенно покачал головой, зажмурив один глаз.
Философский вопрос, Гвенделл, философский. По мне, так нет.
Они сошли с пути громыхающего обоза. Тот удалился в соседний квартал. С брусчатки за ним тянулся хвост пыли.
Раз ты сбежал, то, получается, у тебя и дома нет? спросил Лейрен. Гилберт нехотя кивнул. Тогда Кислый просиял: И ты ни с кем?
А с кем я тут должен быть?
Будешь с нами в Гнезде, Гвенделл, Кислый повернулся к слоаду, сказал что-то на хаммерфеллике, и тот подал ему мешок с хлебом. Лейрен кивнул, закинул мешок на спину и повел Гилберта по залитой солнцем площади. Ногу Берта задевал конец его арматурины. Чтобы Улей не наглел.
Чего? Какое Гнездо?
Ты же не в курсе, точно. Дело такое: мы живем в Гнезде, это дом у нас такой недалеко от рынка. Еще есть Улей, тоже дом в том же квартале, там всякие козлы живут. Мы с ними вечно за справедливость воюем. Да За справедливость и чистое небо над головой, Кислый мечтательно поднял взгляд в безоблачное голубое небо и вздохнул. Ну, а про Седого потом расскажу, если приживешься.
У вас какие-то банды? с восторгом спросил Берт. У меня тоже в Корроле была. Нас мошкарой называли.
Тогда, Гвенделл, точно приживешься, Кислый поучительно потрепал его по плечу.
Не называй меня так.
А что?
Берт закусил губу. Такая же фамилия у отца, а его хотелось забыть как можно скорее.
Ничего, зови по имени и все.
Над головой проплыла арка, ведущая в соседний район, и на глаза легла холодная тень.
Если останешься, тебе кличку дадут, Кислый поправил мешок на спине. Мимо них прошли две девчушки и захихикали, когда Лейрен посмотрел на них со оживленным трепетом. Чуть не поклонился. Берт проводил их взглядом, задержавшись на юбках, ниспадающих по округлым ягодицам.
Оба чуть не врезались в уличный фонарь. Кислый обхватил рукой нагретый солнцем столб и прислонился к нему щекой.
Когда я стану Ансеем, они будут смотреть на меня совсем по-другому
Кем станешь?
Святым Меча, зачарованно говорил Кислый. Одним из легендарных паладинов. У меня будет свой Шехай Свой могучий меч, он любовно взялся за арматурину. Я уже учусь с ним медитировать. И они, Кислый кивнул вслед девчонкам, Будут рады увидеть меня снова.
Я знал одного пацана, от которого девки текли только потому, что он полная идиотина.
Кислый поднял голову и вопросительно уставился на него.
Что? Как ты про них сказал?
Текли.
ЭтоЛейрен оббежал глазами улицу и повернулся к нему с хитрой улыбкой: Это интересное слово, Гвенд Извиняй.
Извиняю, Берт ответил той же лукавой улыбкой. Так где Гнездо это ваше?
Лейрен провел его через богатый кварталимперские дома с балконами и резными лепнинами (почти как в Скинграде, подумал Берт), богатые магазины, витрины с украшениями, духами и одеждой, симпатичные скверы с цветущими розовыми кустиками, выкладки с коврами и посудой. Здесь обитали зажиточные люди, и Гилберт сразу сказал Лейрену, что здесь можно неплохо почесать. Кислый ответил, что хоть воровство они и не называли чесом, но занимались им уже давно. А еще шепнул, чтобы в Гнезде поменьше очевидностей говорил. Мы тут все взрослые люди, запомни, добавил он.
Затем они прошли через шумный рынокскопище палаток, вроде той у Жирного жаба, с разноцветными навесами. Тут продавали всемечи, еду, детские игрушки, пойло, ковры, украшения, духи и одежду (попроще, чем в богатом квартале), посуду, книги, магикалии и зелья, поросят, щенков, домашних птиц, инструменты, ткани, алхимические препараты. Берт едва мог запомнить половину из того, что успел увидеть, пока Кислый вел его между рядов. В воздухе мешались запахи всего, что тут было, но больше всего пахло потом толпящихся здесь горожан.
После рынка Кислый повернул за угол, и Берт увидел улицу с серыми домами, похожими на покоцанные каменные коробки. В некоторых покосились ставни. Между балконов протянулись бельевые веревки, и болтающиеся на них тряпки походили на бесцветные праздничные флажки. Они почти закрывали квартал от солнца, поэтому здесь было прохладнее и темнее. Пахло сыростью и мылом.
Гнездо вон там, Кислый указал на двухэтажный дом с заколоченными окнами, приткнувшийся между двумя домами повыше. Его огораживал забор, а между ними оставался небольшой дворик с зарослями лютика и одуванчиков. На двери мелом нацарапали лицо улыбающейся длинноволосой девушки. Ты только не переживай, окна только спереди заколотили, а сзади мы все сорвали.
А что это за девчонка? спросил Берт, когда они зашли во двор. Из дома слышалось бормотание.
Красотка.
Ага, но зачем она тут?
Поймешь.
А Улей где? Гилберт оглянулся на улицу.
Вон, Кислый кивнул в конец квартала. Там приютился похожий на Гнездо дом, только на двери нарисовали осу. Во дворе росла сирень. Плохо, конечно, что мы с ними рядом живем, но больше никак. Свободные дома есть только в трущобах у канала, но уж лучше рядом с Ульем, поверь.
Почему воюете?
Не «почему», а «за что», Кислый взялся за ручку двери, но открывать не спешил. За жизнь. Никому из нас не сладко, кроме Красотки, может быть, вот мы и тычемся. А ты что думал? Нам тут как бы с голоду не крякнуть.
Гилберт кивнул, и Лейрен провел его в прихожую. Их окутал запах жженой древесины и затхлости. Стены местами пошарпаны, с потеками, но Берт видел и похуже. В углу потолка над дверью свисала тоненькая паутина, а на ней сидел упитанный паук-крестовик и теребил лапками дохлую мушку. Справа на стене кто-то выскоблил ножом: ВОТ И ТЫ.
Это Коричка, Кислый указал на паука. Не трогай его, а то Фифа по лбу даст. Она сама его кормит иногда.
Живи, Коричка, Берт коснулся паутины пальцем, и та задрожала. За ногтем от нее потянулась клейкая ниточка. Коричка недовольно застыл и стал ждать, когда пришельцы отстанут.
Узкий коридорчик почти сразу расширялся в зал, обставленный четырьмя старыми кушетками. Они сбились в круг на потертом ковре, а посередине стоял расшатанный стол. Обивка на мебели где-то засалилась, где-то оказалась прожжена сомиками, где-то порвана так, что торчал каркас. Комнату заливал бледный дневной свет. Он был бы поярче, если бы улицу не завешивала тугая шнуровка из бельевых веревок. На заднем дворе Берт заметил умывальники.
Стены завесили картинами и гобеленами, явно откуда-то утащенными: они были потертые, потускневшие, в обшмыганных рамах. В основном на них изображались всякие пейзажипустыни, оазисы, джунгли, городские виды, заливы, но были и картины со странными бесформенными сущностями и призрачными воинами.
Под одним из гобеленов располагался камин, посеревший от золы и пыли. Рядом валялись кочерга, топоры, арматурины вроде той, которую таскал Кислый, и деревянные обломки. В левом углу зала Берт заметил дверь на задний двор, а в правомлестницу на второй этаж. Перед ней тоже раскатали старенький ковер. В боковой нише виднелась ручка чуланной двери.
В зале было пусто, наверху бубнили пара голосов. Как только Кислый захлопнул дверь на улицу, с лестницы донесся какой-то цокот.
Носик! позвал Лейрен, присел на корточки и похлопал в ладоши.
В проем выскочила лисица, радостно взвизгнула и понеслась к нему в руки. Лапы скользили по каменным ступенькам и царапали их когтями. Она запрыгнула в объятия Кислому, громко и пискляво дыша. Тот поднялся, покачивая ее, как ребенка. Лиса была желтовато-рыжая, с гладкой шерстью и черными чулочками.
Это Носик, Кислый погладил ее по голове и спустил на пол. Носик стала нарезать круги у его ног.
Зачем вам тут лиса? Берт наклонился к ней. Та с диким восторгом подбежала, ткнулась холодным влажным носом ему в щеку и снова кинулась к Кислому. Гилберт улыбнулся и провел по лицу рукавом.
Это Фифа притащила, но нам Носик всем понравилась. Она крыс ловит, потому у нас их и нет. Фифа ее сейчас дрессирует, чтоб с базара что-нибудь умыкала.
Носик внимательно посмотрела на Кислого, задрав голову, а потом чихнула и ринулась обратно на лестницу. Наверху оживились и засмеялись.
Пошли, там Красотка и Фифа, Лейрен стал подниматься следом за Носиком.
Берт шел за ним на усталых ногах. Спина тоже ныла. Да и помыться бы не помешало: волосы уже блестели и слипались в пряди. Он смотрел, как при ходьбе у Кислого болтается арматурина на поясе.
Наверху оказался похожий зал, только поменьше, а по бокам повсюду были двери в соседние комнаты. Некоторые висели на сломанных петлях, а какие-то вообще сняли. Два окна выходили на задний двор, огороженный каменным забором, а над ним виднелись крыши бедняцких лачужек. Между окнами примостилась дверка на полуобвалившийся балкон.
На кушетке возле нее сидели Красотка и Фифа. Красоткой оказался уже вполне взрослый парень с по-девчачьи пухлыми розовыми губами (Берт спохватился, что сперва посмотрел на них). Остальное у Красотки было так себекожа бледная, щеки рыхлые, задранный нос, жиденькие волосы с сединой (хотя на вид он казался ровесником Чумы). Носил распахнутую приталенную рубашку и кожаные штаны. Тут Берту снова на ум взбрело слово бордель.
Красотка сидел, хозяйски закинув ногу на ногу и положив руку на спинку кушетки. Болтал с Фифой, лесной эльфийкой, сильно уж похожей на Бьюли (разве что та была имперкой). Такое же скучненькое лицо, только волосы каштановые и длинные, собранные в две косы за острыми ушами. И выглядела она помладше. Стоило Берту ее увидеть, по спине пробежали мурашки. Носик лежала у ее ног, свернувшись калачиком и прижав уши.
Смотрите, кого у Жаба выудил! кинул им Кислый. Красотка и Фифа обернулись, а Носик всполошилась и приподнялась на передних лапах.
Берт увидел, что у Красотки серые укуренные глаза, а веки накрашены черными тенями. Он непонимающе уставился на него, а Красотка расплылся в улыбке.
Ну, пусть подойдет тогда.
Они с Кислым подошли, хрустя обвалившейся штукатуркой на полу. Носик подскочила и снова начала вокруг них крутиться. Гилберт не мог оторвать взгляд от лица Фифы, а та рассматривала его с хитренькой улыбочкой. По телу снова пронеслась дрожь. Он невольно поглядывал на ее грудь (не мог не поглядывать!), которую очень уж притягательно обтягивала оливковая туника с вырезом на ложбинке. Фифа это видела, но не закрывалась.
Миленький, сказала она.
Умеешь махаться, миленький? спросил Красотка. Голос звучал елейно, будто он говорил с трехлетним соплячком.
На мечах? Берт рассеянно перевел на него глаза, но перед ними еще стоял вырез на груди Фифы.
На мечах.
Да. И на луке То есть, из лука стрелять умею.
Фифа хихикнула и придвинулась к нему поближе.
Я тоже.
Гилберт снова прилип взглядом к ложбинке, но заставил себя поскорее посмотреть в глаза. У Фифы они были по-лисьи янтарные, зрачки вытянуты щелочкой. Носик с нее поэтому с ума сходит?
А что еще умеешь, миленький? спрашивал Красотка, покачивая ногой.
Не зови меня так!
Кислый хохотнул и сказал Красотке:
Он какой-то дерганый на этих именах. И по фамилии не зови, и миленьким не зови
Как его звать-то?
Я Гилберт, вклинился он. И вы же клич
Кличку получишь, когда здесь пришвартуешься, Красотка сонно потянулся и взмахнул волосами. А пока будем звать как хотим. Ты откуда взялся?
Из Сиродила он сбежал. Видишь, мошна какая? У Хуби харчей стащить пытался, Кислый пихнул его рюкзак. Затем снял со спины мешок с хлебом и покачал им перед друзьями. В чулан совать?
Суй, кивнул Красотка. Лейрен пошел к лестнице, а он повернулся к Берту: И много ты наворовался?
Фифа разглядывала его запыленную кожаную куртку, стоптанные сапоги и рукоятку двемерского меча на поясе.
Мы в Корроле часто подрезали у алкашей, Берт украдкой поглядывал на нее. Из карманов воровали, то есть. И лазили в дома иногда.
Добро, Красотка поджал губы и закивал. Тебе сколько? Восемь?
Десять, насупился Берт.
Маловат, конечно, но сойдет, он встал и пригладил рубашку.
Берт поднял голову и увидел, что его и без того девчачьи дутые губки еще и помадой подмалеваны. Он нарочито скривился и отступил на шаг.
Мы вечером соберемся в зале, а пока можешь завалиться в комнату к Кислому, Красотка кивнул на комнату возле лестницы. От остальных ту дверь отличал нацарапанный треугольник с завитушками на углах. Он тебе уже рассказал про наши дела?
Про Улей только сказал. А про Седого какого-то молчит.
А, Седой
Красотка ухмыльнулся и переглянулся с Фифой.
Мы с ним дружим, сказал он. Про Гильдию Воров слышал? Седой с ними кое-какие дела ведет, когда с караванщиками в Скайрим ездит.
У Берта заколотилось сердце и загорелись глаза.