Клаудия несколько мгновений смотрела на него, затем повернулась к морю.
Ты со всеми попрощался? Все дела закончил? Умирать с нерешенными проблемами нехорошо.
Он, похоже, удивился.
Спасибо. Что выслушала, что не пытаешься отговорить. Он говорил сдавленным голосом, настолько исполненным боли, что Клаудия чуть ли не сама ее чувствовала. Я все закончил, со всеми попрощался, сказал, что всех люблю. И оставил кое-какие подарки внукам и сообщения для правнуков. Извинился перед людьми. Все уладил. Но просто не могу решиться. Он умолк, наклонился вперед, зажал уши руками. Кишка тонка сделать то, что нужно.
У Клаудии засвербели зубы.
Я могу помочь, прошептала она. И слегка ощерившись, повторила громче: Я могу помочь.
Повернувшись к ней, он увидел ее клыки.
Список Так вот зачем он тебе нужен?
Она кивнула.
Я аккуратно, сказала она и, наклонившись вперед, впилась в пульсирующую вену на его шее.
Она пила до самого конца, пока он не умер, а потом усадила его на землю, прислонила к стене и вызвала «скорую». Она не хотела, чтобы его ограбили или повредили тело. Его жене и детям следовало скорее узнать о случившемся и увидеть его, пока он еще оставался свеж.
Она проследила за прибытием «скорой» с противоположной стороны улицы, а потом двинулась домой, ощущая удовлетворение и нутром, и сердцем. Тем самым, которого, по заверению других, у нее не было.
Сесил Кастеллучи. Лучшие друзья навек
Они улыбались друг другу, как принято у лучших друзей.
Но какими разными были их улыбки! Зубы Джины, серые и почти прозрачные, казались хрупкими и редкими. Белоснежные зубы Эми ярко сверкали даже в тускло освещенной комнате. И, конечно, у нее были клыки. Длинные и острые. Полые на концах, идеальные, чтобы пить кровь.
Хочешь? спросила Джина.
Хочешь? спросила Эми.
Они встретились два года назад. В вечерней школе.
Эми ходила туда кормиться. Джина получить свидетельство об окончании школы.
Эми думала, что без труда поужинает в туннеле, связывающем парковку и кампус. Джина казалась идеальной жертвой. Шла, не замечая ничего вокруг. Слушала музыку на своем айподе слишком громко: мелодия разливалась в воздухе, наполняя туннель тихим эхом. Джина подпевала, не попадая в ноты.
Даже звук шагов Эми стук сапог «гоу-гоу» не открыл ей: в туннеле она не одна.
«Лучшее из убийств, подумала Эми. Легкое, и в крови нет привкуса страха. Вкуснотища».
Она перестала красться, побежала, настигая добычу, и вдруг отшатнулась.
Сперва она решила, что всему виной наполнившие туннель мерзкие человеческие запахи: затхлый воздух, вонь немытого тела, сигарет и мочи, но по мере того, как она приближалась, стало ясно: несет от девчонки. Эми поняла: с ее жертвой что-то не так.
Джина обернулась.
Эми, согнувшись вдвое, отшатнулась вновь.
Так они встретились.
Привет, сказала Джина, вынимая один из наушников и оставив его болтаться в воздухе. Музыка в туннеле стала чуть громче. Эми узнала песню старую когда-то она ей нравилась.
Ну и воняет здесь, а? продолжила Джина.
Эми кивнула. Ее клыки вытянулись она опустила лицо и оперлась на стену туннеля, чтобы не упасть, пока не смирит кипящее внутри бешенство и не справится с ними.
Меня на прошлой неделе чуть не вырвало, поделилась Джина.
Эми снова кивнула. Трудно общаться, когда рот трансформируется. Обычно она не говорила ела и всё.
С тобой все в порядке? У меня в сумке бутылка с водой, если надо.
Минутку, сказала Эми, так четко, как только могла. Все будет хорошо.
Будет. Такое случалось и раньше сорванное убийство. Не все жертвы оказывались жертвами. В этом восторг жизни охотника. Собранная, справившаяся с лицом, она распрямилась и обернулась к Джине.
Эми увидела, что девчонка очень маленькая, очень худая и очень бледная. Бледнее ее самой. Бледнее любого знакомого ей вампира. Кожа Джины была матовой, белее слоновой кости, синие вены просвечивали сквозь нее с неприятной яркостью. Волосы, некогда рыжие, а ныне тусклые и безжизненные, смотрелись как солома.
Одно Эми знала точно: девчонка не жилец. Она умрет. Не сразу, но скоро.
У тебя тут занятия? спросила Эми. Самый нормальный вопрос, который она смогла придумать и задать той, что едва не стала ее ужином.
Джина кивнула.
Заканчиваю школу, сказала она и протянула ей тощую руку. Эми взяла ее: ладонь оказалась такой же холодной, как и собственная. Она содрогнулась. Никогда еще не встречала людей, в которых не осталось тепла.
Я Джина, сказала девчонка. Мне нравятся твои сапоги, хотя я и не тащусь по семидесятым.
На ней было бархатное, цвета морской волны, платье с высоким горлом и множеством крохотных пуговиц. Винтаж, 1910 год, с кружевным воротничком. На ногах толстые белые колготки с узором и ботинки, тоже винтажные.
Я Эми, представилась вампирка.
Теперь, когда Джина назвала себя, она больше не пища. Эми давно решила, что не будет кормиться, если увидит в жертве личность. Она утоляла голод, рассматривая незнакомцев, как животных. Как мясо. Но едва они обретали индивидуальность, напоминая ей о прошлом, едва у них появлялись имена, жажда крови угасала. Девчонка больше не была добычей. Она была Джиной, человеком.
Эми удивилась, обнаружив, что они идут, бок о бок, и уже вошли в кампус.
Она поняла, что сегодня не собирается есть, и отправилась на занятия.
Вот так Эми, наконец, закончила школу: случайно познакомившись с Джиной.
Эми умерла и воскресла в 1976 году. Не мечтала об этом все случилось внезапно в одной из нью-йоркских подворотен. Был День Независимости. Эми смотрела, как по Гудзону поднимаются огромные корабли. Они с друзьями закинулись кислотой в Бэттери парке, и она отправилась на поиски туалета. Увидев приближающегося вампира, Эми рассмеялась. Решила, что это часть трипа. Отпадный глюк. Он был прекрасен, и она открыла ему объятия. Вампир начал целовать ее в шею, и Эми стало щекотно. Затем он укусил ее. Эми все еще смеялась, когда вампир пил ее кровь, хотя боль была адской. В небе гремели взрывы, а она тряслась, как сумасшедшая.
Он остановился, прежде чем убил ее. Признался потом, что его смутил ее смех. Кроме того, он тоже галлюцинировал. Оторвавшись от нее, он увидел всех женщин, которых любил. Всех, которых убил. Мать, теток, сестру, племянницу, жену все они смеялись над ним это его остановило. Он ощутил раскаянье. Хотел узнать, в чем причина ее смеха, но не смог бы спросить у мертвой. Нужно было обратить ее, чтобы найти ответ.
Он ослабил хватку.
Эми упала на землю. Перевернулась на бок. В ушах звенело от фейерверков.
Они красивые? спросила она, ни за что не желая пропустить салют. Надеялась вернуться к приятелям прежде, чем он начнется, но поняла: с ней что-то не так. Эми чувствовала странную слабость и подозревала дело не в кислоте. Она чувствовала, что ее жизнь в опасности.
Я собираюсь обратить тебя, сказал вампир. И должен спросить, желаешь ли ты этого?
Да, обрати меня, дай мне увидеть небо, ответила она, решив, что хочет умереть, глядя, как в небе расцветают фейерверки.
Приподняв ее, он прокусил себе запястье и влил несколько капель крови ей в рот. Эми воскресла в смерти под красно-бело-голубые всполохи.
Джина была холодным ребенком. Просто ледышкой. Ее тонкие руки и ноги постоянно мерзли. Всю жизнь она балансировала на нижней границе нормы слишком маленькая и тощая, чтобы казаться здоровой.
У нее плохая циркуляция крови, успокаивал доктор взволнованных родителей. Ничего не поделаешь. Помогут спорт, солнце и молоко. Время расставит все по местам: в юности произойдет скачок роста. Все наладится.
Ее родители чувствовали, что он ошибается, но не хотели этого признавать.
Джина приходила с детской площадки с волдырями раздраженная кожа вздувалась и лопалась. Сперва это казалось случайностью, хотя на самом деле она впитывала слишком много ультрафиолета, и в конце концов тот яростно вырывался наружу. К первому классу стало ясно: у нее аллергия на солнечный свет.
Необходимо было принять меры. На каждом окне появились плотные шторы. Некогда гостеприимная, счастливая семья погрузилась в вечную ночь. Тьма душила их. Довела до предела. Отдалила друг от друга.
Чтобы солнце не коснулось ее кожи, Джина носила особые вещи, а солнцезащитным кремом пользовалась как дневным. Шляпы, темные очки, брюки в пол, длинные рукава и перчатки стали основой ее гардероба.
В детстве она выглядела болезненно и странно. С первого дня в школе поняла, что никогда не станет своей, а к середине обучения смирилась с ролью фрика. Носила винтажные наряды и цилиндры, платья и театральные перчатки. Несмотря на то, что Джина мечтала встретить родственную душу, реальных друзей у нее не было.
Тем вечером первым был урок литературы. Узнав, что они проходят «Суровое испытание», пьесу, которую она читала перед тем, как обратиться, Эми была потрясена. Она все еще помнила ее сюжет. Удивляясь самой себе, Эми поднимала руку и отвечала на вопросы. Возможно, причина состояла в том, что она уже тридцать лет не ходила в школу, и знакомая обстановка напомнила ей о прошлом. Тогда в 1976-м, ее куда больше интересовали травка и минеты. Она была среди отстающих плохих девчонок, что сбегали с уроков, носили короткие топики, вплетали в волосы перья, слушали тяжелый рок и плевать хотели на школу.
Возможно, Эми повзрослела за годы вампирьей не-жизни, и теперь, наконец, хотела учиться. Неважно, сколько времени прошло, она по-прежнему чувствовала себя шестнадцатилетней, и это было совсем не так круто, как могло показаться. Ее страхи никуда не ушли: жизнь осталась непредсказуемой, а интересы подростковыми, хотя она изучила темную сторону бытия куда лучше, чем ей хотелось.
Следующим уроком оказалась математика. Эми немного волновалась. Вспомнит ли она что-нибудь из тригонометрии? Не вышло. Впрочем, было забавно учить все заново.
После уроков Эми приняла решение: она будет посещать вечернюю школу на законных основаниях. Эми зарегистрировалась в главном офисе под чужим именем, использовав чужой номер социального страхования. Ей выдали расписание занятий и список необходимых учебников.
Голова у нее шла кругом.
Она не говорила об этом в клане. У любого вампира есть тайны. Каждый делает, что хочет, лишь бы избавиться от тяготы вечной жизни.
Одни ходили к проституткам.
Другие убивали только животных.
Некоторые работали по ночам.
Эми заканчивала школу.
Кое-что в Эми сразу понравилось Джине. Возможно, ее спокойствие. Может быть, уверенность, с которой она носила винтажные вещи, а может, оригинальный взгляд на мир и мнения, которые она высказывала в классе. Казалось, Эми разбирается в жизни и людях. Будто она многое повидала. Будто была искушенной.
Эми тоже нравилась Джина. С ней было здорово зависать на переменах. Эми знала, что, несмотря на эксцентричность и трудности с общением, у Джины доброе сердце. Встреть ее Эми, когда была жива, и словом бы не перекинулась, извела бы насмешками, но ученицы вечерней школы оказались оторваны от жизни обычных подростков, а значит, могли быть крутыми все. Джина была крутой и доброжелательной. Она привечала и понимала всех.
Этим Джина разительно отличалась от крутых девчонок времен Эми: они казались ей суками. Их волосы вились, а тени для век были идеально синими. Они встречались с самыми популярными парнями в школе. Эми подозревала, что если она как следует присмотрится к себе живой, то поймет, что была такой же. Больше ей этого не хотелось.
В вечерней школе она хранила молчание, с удовольствием прислушиваясь к чужим разговорам, чтобы вставить пару слов, если спросят, и поделиться домашним заданием с любой, кому нужна помощь.
Вскоре Джина спросила Эми, не хочет ли она оттянуться, и пригласила ее в кино.
Они устраивали пижамные вечеринки, ходили на концерты и скоро стали лучшими подругами.
Поделились всеми секретами.
Ну, почти.
Джина сказала, что у нее аллергия на солнце, но не знала, как объяснить, что она умирает.
Эми сказала, что она несколько старше, чем кажется, но не знала, как объяснить, что она вампир.
* * *
Эми вошла в двадцать первый век. Мобильник, лэптоп, странички в соцсетях. Ее отношение к убийству изменилось: теперь у нее была подруга, и она больше общалась с другими девочками. Вампиры из ее клана предупреждали, что случится, если она станет ближе к людям. Они все рано или поздно с этим сталкивались. Эми не хотела им верить, но позже признала: они были правы.
Она не переключилась на животных, не устроилась в больницу или донорский пункт, чтобы брать свое, как делали остальные. По-прежнему пила человеческую кровь люди были слишком вкусными, но значительно реже, и только когда ее жертвы уже умирали от пули или ножа, в аварии или решившись на самоубийство. Эми рассудила, что они и так уже покойники, а кровь, вытекшая из их вен, уйдет в никуда. Ее совесть успокоилась.
Один древний вампир из ее клана научил ее вынюхивать этих несчастных на расстоянии многих миль. Показал, как бежать быстрее ветра. Он всегда так кормился, с самого обращения. Называл это последней милостью. Говорил, что чувствует себя ангелом.
Он объяснил, что слюнные железы вампиров вырабатывают болеутоляющее вещество. Эми никогда не умела им пользоваться. Ее добыча погибала в муках и ужасе. Вампир показал Эми, как смешать вещество со слюной, а затем влить жертве в рот, чтобы та умерла, ощущая приятное тепло.
Облегчение, которое она дарила, позволило ей не переживать из-за убийств. Она смогла смотреть в глаза Джине и другим девочкам из вечерней школы, не чувствуя себя виноватой.
Приближался день рожденья Джины. Она знала, что ее время на исходе. Ей всегда хотелось оказаться на пляже, но, конечно, из-за солнца это было немыслимо.
Почему бы тебе не сходить в «Тропический рай Эйба: солярий и спа»? спросила одна из девочек на перемене.
Ты тоже пойдешь, Эми, сказала Джина. Мы обе такие бледные, что каждой потребуется по два тюбика автозагара.
Все засмеялись. Даже Эми. Она тосковала по солнцу.
«Эйб гарантирует райский отдых в вашем родном городе. Не нужно никуда ехать! Приносите пляжное полотенце! Плещитесь в свободной от хищников лагуне! Настоящий ямайский песок! Гавайский тики-бар. Организация праздников! Автозагар бесплатно!»
Хорошая идея, признала Джина.
Все девочки обещали прийти. Особенно Эми. Эту вечеринку она бы не пропустила ни за что. Родители Джины знали, что дочери осталось недолго, и когда та попросила отметить шестнадцатилетие с таким размахом, охотно заплатили полторы тысячи, чтобы устроить ей и ее подругам собственное тропическое приключение.
Все девочки собрали пляжные сумки, взяли шлепанцы и отправились вечером в город.
Лагуна с тики-баром, в котором подавали безалкогольную «Маргариту», утопала в песке, шелесте волн и птичьем пении. Тут были инфракрасные лампы и никакого опасного ультрафиолета. Они просто обогревали комнату. Единственным способом загореть был автозагар Эйба. У него еще оставались солярии, но они стояли в кладовке: лицензия кончилась. Люди не желали рака кожи только тропических приключений.
Эми прибыла первой. Эйб позволил ей осмотреться, и она с любопытством принялась открывать двери и кладовки.
В одной из комнат Эми обнаружила солярии, похожие на футуристические гробы, и не смогла устоять перед искушением. Она никогда не спала в гробу. У нее были друзья-вампиры, клявшиеся: это самый лучший отдых, какой только можно вообразить: ты заключен в кромешной тьме. К сожалению, гробы вышли из моды. Такой заказ на дом теперь привлечет излишнее внимание. Дни, когда смерть была обычным явлением, остались в прошлом.
Эми захотелось попробовать. Она открыла один из соляриев и легла, опустив крышку. Стало очень темно. Она проверила, что провод отсоединен и убедилась: машина не заработает. Лишенная зрения, Эми стала лучше слышать. В ушах отдавался стук сердец всех, кто входил в спа. Две. Пять. Одиннадцать. Она ощущала запах их пота. Могла точно определить, у кого из девочек самая сладкая кровь. Эми на миг представила, какова та на вкус, но решила, что убьет позже, и незнакомца. Правила есть правила.
Она расслабилась. Вздохнула с облегчением впервые за долгие годы, задремала и проснулась, услышав, как девочки входят в комнату. Эми не хотела, чтобы они решили, будто она странная, так что просто лежала в солярии, ожидая, когда они уйдут.
Мы можем оставить здесь вещи и сумки, чтобы не мешали. Зачем нам зимние пальто и сапоги в тропическом раю? спросила Джина.