Ты чего-то боишься, Джош?
Чего-то типа монстров?
Не знаю. Наверное.
Нет, я не боюсь монстров. И вообще ничего не боюсь.
Майкл задумался на минуту, а потом признался:
Я боюсь бурь.
Это же ерунда. Просто сгусток ветра и дождя.
Я знаю.
Майкл погрузился в молчание. Джошуа ощущал смутную вину за то, что вот так заткнул его, но у него сейчас в самом деле не было сил снова говорить о бурях. Этот страх Майклу следовало перебороть самостоятельно, потому что логические доводы слабо влияли на его мнение.
Слушая дыхание брата и дожидаясь, пока тот уснет, Джошуа вдруг осознал, что думает, как изменится его отношение к родным после того, как завершится превращение. Он опасался, что утратит к ним чувства. Или, что еще хуже, примет их за пищу. Он сомневался, что такое произойдет, поскольку все, прочитанное им о вампирах, вроде бы указывало на то, что они сохраняли все свои прижизненные воспоминания и эмоции. Но такие мысли все равно сеяли в нем тревогу.
Вот почему он не впускал вампира в дом, пока сам не стал им. Он хотел убедиться, что тот нападет на кого нужно. Нельзя было допустить, чтобы он добрался до кого-нибудь из его семьи.
С любовью вообще было сложно. Джошуа чувствовал, что должен защитить маму и брата, но это ощущение было тяжело сопоставить со словом «любовь». Возможно, это было одно и то же; он, честно, не знал. Он пытался представить, что почувствует, если их не станет, но это у него не слишком получалось.
И эта мысль вызывала еще бо́льшую тревогу.
Возможно, Майкл и мама были для него как домашние животные. Это предположение его развеселило.
Люди любили своих питомцев.
Пока Джошуа не вышел из спальни, Майкл притворялся спящим. Он любил старшего брата крепко, открыто, как любят дети, а с недавних пор научился определять эмоциональную погоду в доме и теперь чувствовал, что настроение Джошуа стало нестабильным, как никогда. Он сердился по пустякам, например, когда Майкл хотел взяться за руки или когда мама приводила домой Тайлера. Майкл считал Тайлера чудаком из-за того, что тот не желал с ними разговаривать, но не понимал, почему Джошуа так злился.
Он послушал, как шаги брата удалялись по коридору. Затем выждал немного, чтобы убедиться, что тот действительно ушел. Тогда Майкл соскользнул с кровати, закатившись под нее, лег на живот и прижал ухо к полу. Дом дрожал и скрипел, наполняя ночь странными звуками. Он ненавидел жить в нем с тех пор, как прошла буря. Он чувствовал, будто обитает в животе у монстра.
Пролежав так несколько минут, Майкл услышал голос.
Джошуа открыл окно и принялся ждать. Он больше не пытался уснуть, хотя и постоянно чувствовал усталость. Ночь стояла ясная и прохладная, с моря доносился легкий ветерок. На другой стороне улицы тихонько шелестели пальмы лохматые гиганты словно делились друг с другом секретами.
Спустя примерно полчаса вампир выполз из щели в задней части дома, что открывалась всего в нескольких футах от его окна. Сердце Джошуа забилось сильнее. Он ощутил знакомый непроизвольный страх тот самый, который испытывают стадные животные при появлении льва.
Вампир выпрямился, посмотрел на море. Бо́льшая часть его плоти обгорела; лунный свет отражался на белом изгибе его черепа. Одежда, превратившаяся в темные лохмотья, развевалась на ветру.
Впереди на подъездную дорожку заехал автомобиль двигатель несколько секунд проработал вхолостую, но затем отключился. Мама вернулась.
Вампира словно скрутило, каждый его мускул вдруг напрягся. Он воздел кверху нос, поводил им, принюхиваясь.
Джошуа услышал смех матери, затем мужской голос. Она была с Тайлером.
Вампир сделал шаг в сторону передней части дома его суставы при этом дернулись так, будто были налиты жидкостью, а не состояли из костей и связок. Но даже в таком разбитом, полумертвом состоянии вампир двигался быстро и плавно. Джошуа вновь невольно сравнил его с танцором. Задумался, как двигался вампир, когда был полностью здоров и когда ночь возносила его, будто бумажного змея. Должно быть, он мог перемещаться по воздуху, как угорь по воде.
Возьми его, прошептал Джошуа.
Вампир обратил к нему безглазое лицо.
Джошуа улыбнулся.
Возьми его, повторил он.
Ты знаешь, я не могу, ответил вампир, и в его голосе отчетливо послышался гнев. Почему, черт возьми, ты меня не впустишь?
Мы так не договаривались, сказал Джошуа. Потом впущу. А пока забирай Тайлера.
Он услышал, как открылась парадная дверь и голоса стали доноситься изнутри. Мама и Тайлер были в гостиной, хихикали и переговаривались шепотом, уже подвыпившие.
Его-то мне как раз хватит, сказал вампир. Такой здоровый деревенский парень
Тут в комнату Джошуа постучали и донесся голос матери:
Джош? Ты там по телефону говоришь? Тебе давно пора спать!
Прости, мам, бросил он через плечо.
Затем послышался сдавленный голос Тайлера, и мама засмеялась.
Тс-с-с!
От этого у Джошуа скрутило живот. Когда он снова выглянул в окно, вампир уже успел ускользнуть в подполье.
Вздохнув, мальчик высунул голову наружу, ощущая кожей прохладный ветерок. Все вокруг окутывала безграничная ночь. Он представил, как взмывает сквозь облака, наваленные, как сугробы, к звездному небу, к безграничной россыпи ледяных кристаллов звезд. Выше и выше, туда, где царят холод и тьма.
Занятия в школе тянулись, словно нескончаемая тяжелая пытка. Сосредоточиться на чем-либо Джошуа становилось все труднее. Все его тело, по ощущениям, состояло из свинца. Никогда еще в жизни он не испытывал такой усталости, но каждый раз, как закрывал глаза, его переполняла безумная энергия, от которой он начинал ерзать на стуле. И тогда ему требовалось прилагать усилия, чтобы не вскочить и не забегать по классу.
В мозгу вскипал жар. Прикасаясь ладонью ко лбу, Джошуа приходил в изумление от собственной температуры. Звуки в голове раскалывались, а свет, проникающий в окна, словно был заострен по краям. Джошуа блуждал взглядом по классу, фокусируясь на своих товарищах, сгорбившихся за партами, беспечно шепчущихся на задних рядах или уставившихся в никуда, точно безмозглые животные. Он никогда не был таким, как они, и хорошо. Просто так сложилось. Раньше он чувствовал себя меньше их, каким-то незначительным, будто родился без некого важного гена, при отсутствии которого не мог считаться приемлемым в сравнении с остальными.
Но сейчас он воспринимал их по-новому. Они вдруг стали казаться ему другими. Выглядели как жертвы. Как маленькие розовые свинки, которые ждали того, кто исполнит их предназначение, перерезав им глотки. Джошуа представлял, будто весь класс залит кровью, а он шагает по нему, будто ворон среди мертвых туш.
Джошуа был на полпути к подполу, когда его одолела тошнота, и тело стало содрогаться от рвотных позывов. Мышцы то и дело сокращались от боли. Он свернулся калачиком, прижавшись лицом к холодной земле, пока тошнота не прошла, оставив его, изможденного, лежать и ловить ртом воздух. Горло, почувствовал он, опухло и пересохло.
Я не могу уснуть, проговорил вампир из тени.
Джошуа моргнул и, еще не отрывая головы от земли, поднял глаза. Он сомневался, что ему хватит на это сил даже при всем желании.
Вампир находился где-то в дальнем углу под домом, за полосами света, косо падающими сквозь решетку.
Здесь свет движется слишком быстро, проговорил он, явно не обращая внимания на боль, мучившую Джошуа. Я не могу расслабиться. А мне нужен покой.
Джошуа молчал. Он не знал, что должен на это ответить.
Пригласи меня, сказал вампир. Внутри я смогу сделать, чтобы было темно.
Что со мной происходит? спросил Джошуа. Ему пришлось с усилием вытолкнуть воздух из легких, чтобы заговорить. Он с трудом слышал сам себя.
Ты меняешься. Уже почти закончил.
Я будто умираю.
Ха-ха, забавно.
Джошуа уткнулся лицом в землю. Ощутил слабое покалывание, будто что-то взбиралось по его штанине.
Я помню, как сам умирал. Было страшно. Это нормально, что ты боишься, Джошуа.
Это прозвучало смешно. Мальчик прищурился и всмотрелся туда, откуда исходил голос.
Я тогда был в том сарае. Помогал на ферме, где выращивали сахарный тростник. Мы с ребятами спали там на чердаке. А однажды один парень пропал. Мы не придавали этому особого значения. Добродушный мальчик, хорошо работал, только он был немного того, и мы считали, что рано или поздно он попадет в какую-нибудь беду. Мы решили, что дождемся выходных и тогда пойдем его искать. Но он вернулся раньше. Появился ночью из окна на втором этаже. Я тогда чуть не обоссался. Он как будто залетел в облаке. И не успели мы ничего сказать, как он на нас напал. Забил больше половины, как собак. Но троих из нас оставил. Может, потому что мы относились к нему добрее, не знаю. Но он решил сделать нас такими же, как сам. Кто знает, почему. Но видишь ли, ему не хватило ума рассказать нам, в чем дело. Да он, наверное, и сам этого не знал. Просто держал нас там ночь за ночью и понемногу кормил. И все это время наши мертвые друзья валялись рядом, облепленные мухами.
Почему вы не убежали, когда взошло солнце? Джошуа даже позабыл о своей боли. Он уже сел, приблизившись к полосам света и засунув голову в подпол.
Сукин сын прибил наши ноги гвоздями к полу и обмотал нам руки колючей проволокой. Он действовал очень уверенно, стоит отдать ему должное. Так что из дома никто не выходил. И не нужно быть гением, чтобы понять, почему. Вампир сделал паузу, будто пытаясь вспомнить. В общем, вскоре мы начали новую жизнь. А он ушел бог знает куда. И остальные двое следом. С тех пор я никого из них не видел.
Джошуа внимательно выслушал историю, а потом ощутил, что его тело вновь начало содрогаться.
Я беспокоюсь за свою семью, сказал он. Беспокоюсь, что они не поймут.
Скоро ты перестанешь быть таким сентиментальным.
Джошуа почувствовал, что не в силах осознать все это сразу, и решил немного поспать. Позволить жару утихнуть, а затем вновь подумать обо всем на свежую голову.
Пойду прилягу, сказал он, отворачиваясь к щели. Свет жарил, как кипящий котел, но мысль о том, чтобы полежать в собственной постели, казалась достаточно привлекательной, чтобы отправиться сквозь него.
Подожди! одернул его вампир. Сначала мне нужно подкормиться.
Джошуа решил не обращать на него внимания. Он уже вылезал, а сил поворачивать обратно у него не было.
ПАРЕНЬ!
Он застыл на месте и обернулся. Вампир бросился к нему, войдя головой в область, освещенную лучом. Плоть зашипела, выпустив тонкий клубок дыма. Казалось, вспыхнуло пламя, и зловоние горелой плоти прокатилась волной, будто рядом кто-то порвал мешок с прогорклым мясом.
Вампир отпрянул, его слепые глазницы словно плавали внутри тусклого белого черепа.
Не шути со мной, парень.
Я не шучу, ответил Джошуа. Я вернусь позже.
И он выбрался на свет.
Проснувшись, он увидел перед собой мать. Та была в своей белой форменной футболке из «Красного лобстера» с именным бейджем и глуповатым галстуком. Одну руку она держала у него на лбу, одновременно измеряя ему температуру и откидывая с лица волосы.
Привет, милый, проговорила она.
Мама? Джошуа отстранился от нее и прикрыл рукой глаза. Оказалось, он лежал на диване в гостиной. Через окно проникал предвечерний свет. Должно быть, прошло не более часа. Почему ты дома?
Мне позвонил Майки. Сказал, что ты упал в обморок.
Джошуа заметил, что брат сидит в кресле в другой части комнаты. Майкл печально смотрел на него, сложив свои маленькие ручки на коленях, словно находился в церкви.
Ты белый как простыня, заметила мать. Давно тебе нездоровится?
Не знаю. Сегодня началось, наверное.
Думаю, тебя нужно отвезти в больницу.
Нет! Он попытался встать. Нет, я в порядке. Мне только нужно немного отдохнуть.
Мать выпрямилась, и Джошуа увидел, что она обдумывает, как поступить. Мальчик знал, что ей хотелось ехать в больницу не больше, чем ему самому. У них мало того что не было страховки, так она еще и пропускала смену на работе.
Серьезно, я в порядке. Тем более там знаешь насколько все затянется, а сегодня же должен заехать Тайлер?
Мама напряглась. Она пытливо взглянула на него, будто пыталась прояснить его мотив. После чего сказала:
Джошуа, ты для меня важнее, чем Тайлер. Ты же это знаешь, правда?
Он отвел взгляд, чувствуя, что залился краской, и не желая показывать этого.
Знаю, ответил мальчик.
Я понимаю, он тебе не нравится.
Дело не в этом, возразил он, хотя дело было, конечно, именно в этом. Тайлер должен был находиться здесь, чтобы Джошуа смог скормить его вампиру. Мальчика не покидало стойкое ощущение, что это должно было произойти именно сегодня. Он не знал точно, сколько еще так протянет, слишком уж он был слаб.
В этот момент заговорил Майкл, осторожным, но бодрым голосом:
Это неважно, потому что все равно скоро вернется папа.
Мать, вздохнув, повернулась к нему. Джошуа увидел в ее лице всю тяжесть прожитых лет, и его вдруг охватило неожиданное сочувствие к ней.
Нет, Майки. Не вернется.
Вернется, мам, он мне сказал. Еще спросил, будем ли мы ему рады.
Он вам что, звонил? В голосе матери слышалось напряжение, хотя она и попыталась это скрыть. Она перевела взгляд на старшего сына, ожидая от него подтверждения.
Мне нет, ответил Джошуа.
Тут он подумал, что отец мог позвонить, пока сам он был в подполье и разговаривал с вампиром. И тут же почувствовал себя виноватым за то, что оставил брата одного, разозлился, что пропустил звонок.
В следующий раз, когда он позвонит, скажи ему, чтобы спрашивал об этом меня, проговорила мать, уже не пытаясь скрыть свой гнев. И вообще не говори с ним. Если еще раз позвонит сразу вешай трубку. А еще лучше я внесу номер этого сукина сына в «черный список».
Глаза Майкла наполнились слезами, и он повесил нос. Попытавшись сдержать чувства, малыш содрогнулся всем телом. Теперь уже Джошуа захлестнул гнев, и он словно позабыл о том, что был охвачен жаром.
Заткнись уже! крикнул он. Хватит так про папу! Ты думаешь, Тайлер лучше? Он даже смотреть на нас не может! Он вообще гребаный кретин!
Мама посмотрела на него в тяжелом изумлении и задержала взгляд на несколько долгих мгновений. Затем, закрыв рот рукой, испустила сдавленный всхлип. Майкл, ошеломленный, маленькой испуганной ракетой бросился к ней. Обхватив ее руками, он приник личиком к материнской груди.
Все хорошо, мама, все хорошо!
Джошуа слез с дивана и прошел в свою комнату. Лицо его горело от гнева и стыда. Он не знал, что ему делать. Не знал, что чувствовать. Закрыв за собой дверь, он приглушил голоса утешающих друг друга матери и брата. Упав на кровать, Джошуа натянул на себя одеяло, скрыв под ним и лицо. Теперь он слышал только деревянные стоны дома, качающегося на своем фундаменте, заглушая пульсирующую кровь у него в голове.
Отец уехал сразу после урагана. До этого он работал на нефтевышках. Мог сесть в вертолет и исчезнуть на несколько недель, а потом на банковском счету вдруг появлялись деньги. Потом отец приезжал на неделю, и они хорошо проводили время вместе. Бывало, он ссорился с мамой, но каждый раз уезжал обратно на море до того, как их отношения успевали испортиться окончательно.
После урагана же работы у него не осталось. Вышки оказались в опасности, и нефтяная промышленность на побережье Залива застопорилась. Папа застрял дома. Работы, которая могла положить конец ругани, внезапно не стало. Довольно скоро он переехал в Калифорнию, сказав детям, что заберет их к себе, когда найдет работу. Через неделю мама рассказала им правду.
Джошуа до сих пор помнил ночь, когда бушевала буря. Они все вчетвером отсиживались в доме. Шум стоял такой, будто сам ад разверзся прямо у них за окном. Но внутри они чувствовали себя в безопасности. Даже когда верхний этаж сорвало, и весь металл, дерево и пластик словно закричали, явив им черное беспокойное небо, Джошуа все равно не ощутил настоящей опасности. Ничем не примечательное небо, которое он знал всю жизнь, вдруг превратилось в нечто живое и живущее в трех измерениях.
Он словно смотрел, как мир разрывается на части, обнажая свое сокрытое сердце.
Отец сидел рядом с ним. Они наблюдали за происходящим с изумлением, ухмыляясь, как парочка блаженных психов.
Джошуа услышал, как кто-то тихо постучал в дверь.
Я иду в магазин, сообщила мама. Куплю тебе что-нибудь, чтобы сбить жар. На ужин что хочешь?
Я не хочу есть.
Он дождался, пока ее машина покинет подъездную дорожку, и только тогда спустил ноги с кровати и попытался встать. Но получалось у него неважно, да и то держась одной рукой за стену. И при этом его тяготила невероятная усталость. Все тело прошибал озноб, и он не чувствовал своих пальцев. Это должно было случиться нынешней ночью. Но данная неизбежность не вызывала у Джошуа ни возбуждения, ни радости, ни страха. Его тело слишком оцепенело, чтобы что-либо чувствовать. Он просто хотел, чтобы все закончилось и этот неприятный период остался позади.
Мальчик кое-как выбрался из своей комнаты и прошел по коридору. Нужно было покормить вампира, и он хотел спуститься к нему прежде, чем вернется мама.
Проходя мимо двери брата, он вдруг остановился. Из-за нее доносился шепот.
Джошуа открыл дверь и увидел, что брат лежал на полу, наполовину скрытый под кроватью. В углах комнаты уже собрались вечерние тени. В тусклом освещении лицо Майкла походило на маленькую луну, ухо было прижато к дереву пола, а губы еле слышно двигались.