Короче, запаслись мы зимой солидно, кучу всего натаскали по льдус Петроградки, из Адмиралтейского и Центрального районов. В том числе бензин. А также бензогенераторы, как бытовые, так и, что особенно ценно, профессиональные, трехфазные. Без них пропали бы. В некоторых учреждениях у нас имелись собственные мини-электростанции (в больнице, в Военной Академии и тому подобное), но все-таки на Васильевском острове их было катастрофически мало. А людейпрорва. Именно генераторы позволили запустить часть станков на Балтийском и других заводах, именно от генераторов люди заряжали свои аккумуляторы, снятые с автомобилей и такие нужные в быту.
А зима выдалась суровая. Морозы стояли как в блокаду. Сравнение с блокадой возникало автоматически, как только я выходил из дому. Среди огромных сугробов медленно передвигались бесполые человеческие фигуры, закутанные поверх курток в шерстяные тряпки. Везли саночкикто с аккумулятором, кто с водой, взятой из Невы, из специально пробитых во льду прорубей. Дикий холод. У кого не осталось сил идти за водойрастапливали снег. Дворы загажены испражнени ями. Хорошо хоть не на лестницы выплескивали, хватало ума Да и в квартирах была блокада, у меня в том числе. Местная котельная работала символически, лишь бы система не замерзла, так что пришлось ставить печку-«буржуйку». Их производство организовали на Балтийском заводе, на «Севкабеле», на электромеханическом, электромашиностроительном и прочих заводах. Печка была в маленькой комнатетам мы втроем и жили. Печную трубу я вывел через окно, вырезав в двойном стекле круглое отверстие и обмотав сталь асбестовыми листами. Дырку заткнул минеральной ватой. В остальных комнатах оконные проемы затянул полиэтиленовой пленкой Но книгами мы с женой печку не топили.
Другие, я видел, топили и книгами.
И попадались кое-где неубранные трупы мертвяков, если можно так выразиться. «Трупы мертвяков». Смешно. Их потом весной закапывали Правда, бомбежек и артобстрелов не было, здания не рушились, и голод был совсем не того трагизма, что зимой 19411942. Окна без светомаскировки, стекла в окнах не заклеены крест-накрест бумажной лентой. Нам жилось куда легче, чем в блокадном Ленинграде. И куда легче становилось оттого, что ты понимал, каково было предкам в ту, настоящую войну. Они выдержали, думал ты, и мы сдюжим
С водой, кстати, отдельная история. Какое-то время боялись пить из Невы, думали, все заражено. Воды катастрофически не хватало. Страшный это был момент, наверное, самый страшный. И вот кто-то, потеряв голову от жажды, попробовал невской водичкии ничего, порядок. Другой выпил, третий. Без последствий. Так и решилась проблема По-видимому, зараженные частицы мертвяков опускались на дно: они ж тяжелее воды, как и сами мертвяки. А мы брали воду с поверхности.
Зимой население острова увеличилось вдвое. Мобильные группы приводили новеньких отовсюду, куда бы ни ходили. И по льду к нам тянулись и тянулись выжившиесо всех районов. Сработала задумка Льва Ашкенази, военного коменданта, поручи вшего Кафедре управления войсками с их мощным радиоцентром вести непрерывную передачу на всех диапазонах. Кафедраэто в Академии тыла но об Академии потом. Закольцевали обращение к жителям Питера и круглосуточно пускали его в эфир. В людях, ловивших на свои приемники нашу инфу, возрождалась надежда. Совсем рядом с ними был Остров Жизни, там ждало спасение. И воткак замерзли мертвяки, как встал лед,двинули они на Ваську. Первые, самые нетерпеливые, по первости проваливались: некоторых мы спасали, некоторых не могли. К нам даже финны массово шли по льду залива (так и создали на 16-й Линии свой кварталфинский) Короче, кто хочет, посмотрит точные цифры. Первая перепись после зачистки острова, организованная в ноябре, показала, что от двухсоттысячного населения нас осталось около десяти тысяч. В результате зимней миграции нас стало двадцать тысяч.
Вот еще любопытный факт: зимой наши буера катались по Финскому заливу, ходили на разведку
Когда настала весна, когда оттаяли мертвяки, мы были полностью готовы к новой осаде.
Вдоль береговой линии были усилены дневные и ночные дозоры. Причем оба дозора сражались с Тьмой. Здесь бы поставить смайлик не хочется. Охрана границ островадело непростое. Если со стороны Большой Невы мертвякам на берег трудно выбраться (гранитная набережная, потом причалы Балтийского завода), то весь север и западоткрыты. Особенно трудно на западе, на побережье Финского залива. Осенью и весной, когда мертвяки перли по воде (мелко там), бойцам становилось жарко. В обязанности дозорных входило также и беженцев перехватывать, отправлять их всех в карантинный пункт при Покровской больнице. С весны опять к нам поплыли лодки, но гораздо реже, чем осенью. А зимой дозоры только пришлыми занимались, поток людей был, но с этими проще, зимние беженцы никак не могли быть заражены. Правда, и они свой карантин отсиживали.
Группы сталкеров, несмотря на весну, по -прежнему ходили на «заразку», то есть на зараженные земли, но теперь, после зимних экспедиций, это были настоящие профи. Большинство из них, конечно, адреналинозависимые экстремалы, получавшие удовольствие от таких игр,и Василий не исключение.
Особенный парень. Во-первых, нюх. Он чуял мертвяков ну буквально как собака, это было что-то феноменальное. Бывало, останавливается и нюхает ветерок, и вся группа стоит, ждет. Например, возле прохода под арку. Или, скажем, возле входа в подъезд. Когда мы зачищали Ваську, он ходил со мной, так что я сам видел. Часто это спасало от неприятностей, реально. Говорили, в его группах не было ни одной потери, и я в это верю Во-вторых, до эпидемии Василий занимался гандболом. Это не к тому, что он физически крепкий и развитый (развитый, понятно), а просто он здорово кидал предметы. Стальной шарикхорошее оружие, если летит со свистом и попадает в цель. Камень тоже сойдет. Из десяти раз он попадал восемь. Башки мертвяков чуть л и не слетали от таких попаданий. В-третьих, ролики. Ловко катался, стервец. Кстати, многие сталкеры использовали ролики. Тактика проста: мчишься, уводя мертвяков от объекта, или, наоборот, выводишь их куда надо.
Короче, наша разведка этого парня любила и ценила.
4. Сентябрь. Второй год от Начала
Удар по голове был неопасен, повезло Мише Норкину. А потеря памяти на события, предшествующие ударудело обычное. Отлежится, вернется в строй. Вот только сообщить ничего полезного не смог, увы.
Зато пристрастный опрос детей в интернате дал плоды. Одна из Наташиных подружек, Венера, перепуганная и зареванная, выдала-таки, что Наташа под страшным секретом признавалась ей, будто готовится сбежать от родителей. Всего на несколько дней, чес тное слово! Кудане говорила, но точнодело важное и интересное. А потом Венера вынула из укромного кармашка сложенную ввосьмеро записку, на которой печатными каракулями было выведено: «МАМА И ПАПА!». Внутри: «Прастити скора вирнус Лев прасил памалкивать!»
Лев?!
Лева Ашкенази? Просил Натку помалкивать?
Дмитрия от такой новости повело: вышел на улицу, попросил закурить, хоть и бросил давным-давно.
Надо к нему,жарко сказал сержант Ханык.В Крепость.
Он сейчас не в Крепости, а у себя,вяло возразил Дмитрий.
Тем лучше!
А правда, подумал капитан Глухарев. Салтан прав, чего стоим? Каждая секунда на счету Ядовитая ненависть просачивалась в мозг, отравляя рассудок. Если они Натку если они только посмеют Он бросил сигарету:
За мной.
Мужики!крикнул Салтан.Командиру нужна поддержка!
Пошли все кто был. Вместе с главментомпятеро. Половина личного состава. Вооружены были «макаровыми», лишь у Салтана был «калашников». Охранник при интернате тоже рвался в бой, приняв происходящее близко к сердцу, но пост оставить не имел никакого права. Остальным шестерым, рыскавшим по территории, Дмитрий дал сигнал на общий сбор возле Кунсткамеры. Но едва двинулись, подоспели очередные новости.
Сержант Смирнов нашел свидетеля. Женщина-агроном, возвращавшаяся с работы в саду Декабристов, видела троих на пересечении Малого проспекта и 8-й Линии. Так-то в сентябре по вечерам и по ночамтемень непроглядная, редкие окна слабо тлеют, но двенадцать основных перекрестков освещены, пусть и скудно. Этот перекрестокиз списка. Характерная была троица: взрослый мужик, подросток спортивного вида и девчонка. Мужик держал девочку на руках. Подросток вежливо поздоровался, агроном ответила. Никаких знаков он не подал, во всяком случае, ниче го подозрительного она не заметила. Сержант показал женщине фото Василия и Наташи. Мальчика она узнала, а насчет девочки сомневалась, плохо запомнила, очень устала на работе. Что за мужикнеизвестно, раньше его не видела. И главноедвигалась эта троица по 8-й Линии в сторону Уральской улицы. То есть в сторону Голодая, на противоположный конец района.
Капитан Глухарев остановился, решая, что делать.
Теперь похищение стало очевидным. Вероятно, у похитителя был пистолет, если Василий вел себя так смирно. А Наташазаложница. Мерзавец держал ее на руках не от любви к детям, конечно. Страховался.
Одиночка? Или послан кем-то? Если одиночка, то Ашкенази тут ни при чем. Но как тогда понять имя Лев в записке? Получается, пока не разберусь с нашим вождем, не выберусь из тупика, подумал Дмитрий.
Двинулись дальше.
От бывшего метро Василеостровская к Стрелке дорога неблизкая, но Дмитр ий чуть ли не бежал. По пути к ним присоединялись еще люди, полные злой решимости, а на Университетской набережной уже ждало десятка два. Слух о том, что нашли того самого маньяка, распространился по острову стремительно и невесть каким манером. Кто-то побежал сообщать горячее известие родителям пропавших
Лев Палыч Ашкенази жил в здании Кунсткамеры, в музее Ломоносова; такая вот причуда вождя. В некоторых вещах грозный комендант был экстравагантен. Шутил, мол, сбылась мечта всей его юности. С другой стороны, Кунсткамера пусть и расположена на территории Крепости, но на периферии, то есть не на виду, что Лев использовал для сборищ своего внутреннего круга, когда не хотел светиться. Во внутренний круг Дмитрий Глухарев не входил. Собирались они обычно в историческом круглом зале времен Екатерины, где заседали когда-то академики из первой в России Академии наук. За огромным круглым столом, покрытым ярко-зеленым сукном.
Сейчас самозванцев не было .
Охрану разоружили играючи; сначала внизу, потом на третьем этажеперед подъемом в башню. Бунтов здесь явно не ждали, тем более, не собирались погибать от рук своих же. Парней связали и забрали у всех рации. «Ты чего, Димыч?»изумлялись они. «Хочу с вашим боссом поговорить». «Ну так поговорил бы, кто тебе мешал» Салтан вместо ответа заехал одному прикладом в зубылегонько, символически. «Отставить!»заорал капитан Глухарев.
Внизу оставил постне столько чтоб за связанными приглядывать, а чтоб толпу внутрь не пускать.
Поднялись на четвертый этаж, в обсерваторию. Потрясное по красоте помещение: круглой формы с окнами, с красно-зеленой каменной плиткой на полу, со здоровенным расписным плафоном (некто солнцеголовый управляет конной тройкой). Но безлюдное, без нового хозяина. Ау, хозяин! Позаглядывали в боковые комнаты с древними астрономическими приборами Никого.
Лев Павлович нашелся на по следнем, на пятом. Туда вела винтовая лестница, спрятанная в цилиндрическим стенном выступе, а размещался там знаменитый Готторпский глобус диаметром три метра. Пока поднимались, были слышны голоса: Лев с кем-то совещался. Когда ввалилась шестерка хмурых гостей, стало тесно.
Подождите внизу,распорядился Дмитрий.
Остались он и Салтан. Горели две керосиновые лампы. Комендант лежал на скамье внутри глобуса, из дверцы торчали его ноги: человек отдыхал душой. В утробе огромного шара был устроен планетарий: красочная карта звездного неба с нарисованными мифологическими персонажами-созвездиями. Механизм, вращавший сооружение, не работал.
Здесь же, возле глобуса, стоял Таран. Похоже на прозвище, но это фамилия. Правая рука коменданта, начальник службы безопасности, местный КГБ. Неизвестно, кто из этих двоих на самом деле руководил островом, Дмитрий не взялся бы утверждать с уверенностью Салтан прицелился в него и гаркнул:< br> На колени! Руки за голову!
Лицо у сержанта было застывшим.
За чью?спросил Таран.
Сержант снял большим пальцем «калаш» с предохранителя. Щелчок показался оглушительным. Таран только усмехнулся.
Тебя что, заклинило?!Дмитрий отвел ствол.Мы просто поговорим.
Наружу вылез Ашкенази и раздраженно сказал:
Ого, государственный переворот. Караул устал.
О чем совещались?осведомился Дмитрий.Кто первым трахает девочку?
Внутри у него закипало. А ведь меня тоже клинит, как и Салтана, осознал он. Не сорваться бы.
Какую девочку?
О чем совещались, я спросил.
Митя, ты понимаешь, что делаешь?
Вы решали, как быть с моей дочерью, я угадал? Не ожидали от меня такой прыти?
Глухарев
Где моя дочь?!взревел Дмитрий.Кому и зачем вы приказали ее похитить?
Он схватил коменданта, опрокинул его на витрину с историей глобуса.
Зачем тебе наши дети? Мальчики, девочки? Мало власти, совсем оуел?
Таран с интересом наблюдал, не вмешиваясь.
Задушишь, кретинпрохрипел комендант. Был он маленький, крепенький, лысенький. Очень домашний. Ни за что не подумаешь, что если нужно было, например, кого-то расстрелять перед строем, он делал это лично, не перекладывая ответственность. Или если требовалось пытать собственную секретаршу, чтобы выяснить, где на территории Крепости она спрятала своего зараженного ребенка; а потом, когда ребенка находили,обезглавливать его, пока не закончилась трансформация
Отвечай!
Я знаю, у тебя пропала дочь Ну так я же отправил тебе людей на помощь Не понимаю, чего ты еще добиваешься
Чтобы ты объяснил вот это!Дмитрий сунул ему в морду записку от дочери.
Жаль, что сейчас ночь,вдруг произнес Таран.Днем отсюда роскошны е виды, это бы смягчило ваш гнев, детки.
Неожиданность, а главное, спокойствие, с которой реплика прозвучала, мгновенно остановили безобразие. Слова этого человека обладали массой и силой, способной пробить черепную коробку любого слетевшего с катушек идиота.
Дмитрий отпустил жертву.
Глухарев, если б мне не было тебя жалко, вы бы двое были уже мертвы,продолжал Таран.Вообще, за такие дела я должен тебя арестовать и судить, но я лучше тебе помогу. Если ты мне позволишь. Позволишь?
К-конечно.
Это что?Он вынул из руки Дмитрия записку, пробежал глазами.От дочери?
Да.
Ага, теперь появился Лев Есть кое-что, Глухарев, чего ты не знаешь. Только дальше без истерик, договорились?
Дмитрий угрюмо кивнул.
Вот и славно. Мы, то есть контрразведка, тоже занимались твоими исчезновения ми. Негласно, отрабатывая кое-какую версию, которая вас, штатских, не касается. Так что про упомянутого Льва могу дать нормальное объяснение взамен твоего бредового. Кроме того, если не знал, мы собираем досье на всех, кто входит в силовые структуры, на каждого бойца. А какие у нас силовые структуры, кроме гарнизона Крепости? Охранные отряды, которые вы называете дозорами, группы сталкеров и милиция. Предлагаю вместе сходить и посмотреть досье на одного знакомого тебе человечка Ну как, берешь меня в напарники?
Давай без издевок, майор.
Таран посерьезнел.
Тогда пошли работать.
У нас что, есть контрразведка?наивно вопросил сержант Ханык.
А ты думал, детка
Льва Ашкенази заперли в обсерватории, типа под домашним арестом. На страже остался Салтан. Дмитрий его напутствовал, чтобы и Лев Палыч, и майор слышали:
Если я вдруг пер естану выходить на связь, застрели босса.
5. Рассказывает Дмитрий Глухарев
Нам с Аленой невероятно повезло. Семья наша после всех катаклизмов осталась в полном составе. Родителей, понятно, потеряли навсегда, они где-то там, в мире гадости и жути, но сами мывместе. И мы живы.
Как же нам завидовали! Алена постоянно ловила взгляды других матерей и жен, от которых ее в дрожь бросало.
Но изначально нам повезло в том, что мы жили на Ваське.
Начать с того, что это единственный полноценный остров в Питере. Да, формально в дельте Невы четыре десятка островов, однако все ониненастоящие, давно утратившие первоначальный статус. Они разделены лишь узенькими, мелкими каналами или речушками и соединены немереным количеством мостов и мостиков. Иначе говоря, отделиться от города ни на одном невозможно. Даже Петроградкаи та на востоке и севере открыта для нашествия с материка.
А Васильевский остров со всех сторон окружен большой водой. Нева главная, Нева Малая, Финский заливсерьезные преграды.
Есть еще, правда, Заячий остров, на котором стоит Петропавловская крепость, но уж очень он мал, не выжить там: запасов-то нет совсем, ноль. Музей там, а не крепость. Зимой пара сотен спасшихся, замерзших и истощенных, перебралась к нам.