Tentationem in inducas nos ne et. Nostris debitoribus dimittimus nos et sicut, nostra debita nobis dimitte et. Hodie nobis da quotidianum nostrum panem. Terra in et caelo in sicut tua voluntas fiat
Поэт узнавал латинские слова, но не мог сообразить, о чем идет речь. О чем говорил звонарь?
Жан, я должен знать, что случилось на колокольне. Ты увидел Бестию? А может, ты видел мерзкого карлика, который сбросил колокол с башни? Ты испугался? Я хочу тебе помочь, Жан! Расскажи мне все!
Прикоснулся к плечу звонаря. Потом тряхнул. Звонарь не отреагировал. Просто сидел и шептал молитву.
«Terra in et caelo in sicut tua voluntas fiat» Что-то это ему напомнило. Вийон вдруг почувствовал, как волосы встают у него дыбом. «Terra in et caelo in sicut tua voluntas fiat» На самом деле это должно звучать так: «Fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra» Да будет воля Твоя яко на небесах, так и на земле! Валери произносил Pater noster. Но задом наперед, переставляя латинские слова!
Вийон задрожал. Отскочил от звонаря. Эта молитва, произносимая тут, в городском госпитале, в котором держали безумцев и одержимых, звучала настолько жутко, что даже оншельма, вор и эксклюзентначертал в воздухе знак креста.
За спиной поэта послышался тихий топот ног. Вийон бросил взгляд через плечо. Показалось ему, будто по коридору пробежали две невысокие фигурки. Наверняка тоже безумцы!
Валери шевельнулся. Взгляд его все еще был мутным, как взгляд снулой рыбы, но губы задвигались в другом ритме. Звонарь заговорил
Вийон, раздался ядовитый голос. Франсуа
Поэт ухватился за рукоять чинкуэды, потом снова перекрестился. Глаза у Жана Валери были пустые и фосфоресцировали, а губы складывались в странные гримасы, превращавшиеся в слова.
Кто ты?
Ты хотел со мной поговорить Поэтому я прибыл.
Зачем ты преследуешь город?
Хочу вечности, Вийон, ответил ему шепот.
ТыЗверь?
Япредназначение, Вийон. Я ангел смерти. На моих рогахдесять корон. А на нихимена святотатственные. Дьявол дает мне силу, престол и великую власть.
Кто тебя поддерживает? Кто вызывает несчастья в городе?
Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом.
Зачем ты убиваешь?! Зачем тебе кровь, страдания и боль?!
Я творец, Вийон. Тебе нужен для письма пергамент, а мнекровь тел человеческих. Я устраиваю в Каркассоне мистерию смерти, потому что хочу сыграть в ней роль Спасителя.
Как твое имя?
Имя моезнамение. Это имя Зверя, Вийон.
Знамениеэто малые дети, которые появляются в городе?
Детимои. Все. Это обещание последнего акта.
Марион имеет к этому отношение?
Иди к ней, Вийон. Я буду
Валери захрипел, а потом свалился на кровать в судорогах. Вийон подскочил ближе, ухватил его за рукута стала холодной как лед. Проверил пульс: тот почти не прощупывался. Звонарь бился в припадкеон умирал.
Вийон выскочил в коридор и бегом бросился к выходу. Хотел позвать кого-то из прислужников, но во тьме наткнулся на что-то мягкое, пошатнулся, упал на колени, уперся рукой во влажную стену. Словно слепец, ощупывал руками в темноте неподвижное тело человека, одетого в кожаный кабат. Труп? Задел какой-то предмет, который со стуком покатился по камням. Это была деревянная палка.
Он вскочил и помчался в сторону света. Первая ниша между контрфорсами была не запертарешетка открыта, а камера пуста. И он уже какое-то время не слышал криков, воплей и смеха безумцев, а подозрение, от которого его обдало ледяным холодом, теперь превратилось в уверенность. Безумцы вышли из клеток и камер на свободу! Вышли? А может, их кто-то выпустил?
Он направился к выходу, одновременно потянувшись за оружием. Какая-то темная фигура мелькнула в лучах лунного света, что падал из ниши под потолком. Кто-то вертелся в камере слева, кто-то еще ползал по гнилой соломе и по полу, бормоча проклятия. Погнутая решетка камеры, где сидел гигант, осталась открытой, связка ключей все еще торчала в замке. Чуть дальше он увидел пустые оковы, потом перевернутое ведро и еще один трупэто был смотритель госпиталя. Лежал он навзничь, глядя широко открытыми глазами в свисающую с потолка паутину. Его голова была повернута под неестественным углом, а на шее виднелись пятна. Видно, его задушили и сломали шею.
Душа Вийона ушла в пятки, он побежал к лестнице. Вскочив на нее, он пролетел мимо слюнявого раскачивающегося старика, который раскинулся на первой же ступеньке. Никто больше не загородил ему дорогу. По всей видимости, безумцы ушли из госпиталя.
В мрачном вестибюле он осмотрелся вокруг, но не заметил ничего подозрительного. Двери были распахнуты настежь. Когда же он приблизился к арке, то услышал странный скрежет и хруст. Остановился и выглянул через порог.
На площади перед зданием клубился туман, сквозь который поэт различил каменную стену ближайшего жилого дома, а внизу рядом с ней скрюченного горбатого человека, который кусочком металла выцарапывал некий знак
Горбун! Это был горбун из собора! Вийон бросился к калеке. Хотел добраться до него, повалить на землю и схватить.
Не сумел! Едва он высунулся из арки, как некая сила не позволила ему сдвинуться с места. А потом он почувствовал на шее хватку сильных, холодных как камень пальцев.
Захрипел, махнул стилетом, но чинкуэда выпала у него из рук, покатилась с лязгом по неровным камням брусчатки. Позади он чувствовал чей-то мощный торс, в ноздри ему ударил запах гнили и грязи, а над ухом он вдруг услышал тихий хриплый голос, наполнивший его ужасом:
И так вот тебя И так! И так! И так!
Это был великан из клетки! Должно быть, он прятался за дверьми и напал, едва лишь вор переступил порог. Вийон задыхался в его хватке, тщетно пытаясь оторвать его руки от своей шеи. Дергался, бился и пинался. Кинжал! Если бы только у него был кинжал
Жизнь медленно покидала его. Он видел, как горбун закончил выцарапывать на стене большую римскую цифру V, а потом обернулся. Посмотрел со страхом на Вийона, сделал несколько шагов вперед, горбясь еще сильнее.
Это не это не я убиваю, проговорил он, запинаясь. Не я. Это не я призываю Зверя.
Вийон поджал ноги. Думал, что его тяжесть перевесит, что враг опустит руку, но просчитался. Начинал уже терять сознание. Пульс в висках раскалывал череп, сердце стучало словно молот, а перед глазами появился красный туман.
Горбун поднялся Смотрел, как погибал его враг, его преследователь. Тряхнул шишковатой башкой, откинул со лба прилипшие волосы.
Вийон сдался. Захрипел, давясь слюной. Откинулся назад, вытягивая руки к горбуну в последнем молящем жесте.
Горбун кивнул и поднял что-то с земли. И перед самой смертью, в миг, когда краснота уже почти затопила его мир, Вийон почувствовал в руке спасительный холод чинкуэды.
Перехватил в пальцах рукоять клинком вниз и ткнул за себя, широко размахнувшись! Кинжал воткнулся в живот врага, распарывая кишки. Одержимый застонал, хватка его ослаблаи Вийон сумел вырваться из рук безумца! Качнулся и сразу ушел в пируэт. Обернулся вокруг словно юла, раз, и еще раз, и еще с каждым оборотом нанося убийственный горизонтальный удар. Горло, бедро, колени, снова горло, глаза
Венчая дело, Вийон с размаху воткнул нож в грудь гиганта. Безумец удивленно захрипел, затрясся. Ступил шаг к поэту, с недоверием глядя на свои окровавленные руки, потом с усилием шагнул еще и еще. Вийон отступил и оперся на колодец. Гигант шел к нему, давясь собственной кровью. Когда он тяжело оперся о лошадиную поилку, вор подскочил поближе. Ухватил за торчащую из груди врага рукоять чинкуэды и одним движением вырвал ее.
Гигант захрипел. Свалился, перевернул поилку и так и остался на залитой кровью брусчатке.
Вийон даже не взглянул на него. Туманная осенняя ночь ожила. Со стороны башни Лоре и площади Пети-Пуи он услышал вопли, лязг стали и жуткий, нечеловеческий вой. Мимо пробежала полуголая дама, которую преследовали двое выродков из госпиталя. В окрестных домах зажигались огни. Эта ночь принадлежала безумцам, которые вырвались из оков. Поэт видел, как часть одержимцев бросалась в дома, магазины, лавки, как они врывались в жилье на площади, нападая на мещан. Видел, как молодую женщину выбросили из окна, как убивали и насиловали, как поджигали дома. Часть одержимцев выстроилась в процессию, что вышагивала по улицам Каркассона, выла, кричала, стучала в ворота и двери.
А все стены окрестных домов, колодец и даже лавки и магазины на площади означены были латинской цифрой «V».
Посреди криков, суматохи, тумана и дыма поэт искал согбенную, скрюченную спину горбуна. Однако нигде его не находил. Горбун исчез в этом хаосе, канул, не оставив и следа.
Вийон взглянул на стену дома прямо напротив госпиталя, где калека нацарапал таинственный знак. Подошел ближе, и тут что-то хрустнуло у него под ногой. Раздавленный черепок старого глиняного горшка. Поднял две половинки, заметил выцарапанную надпись, сложил их вместе и прочел: «Quod iuratum est, id servandum est».
* * *
Чудесно, подвел диакон итог всему, что услышал от Вийона. Стало быть, дерьмо, прилипшее к твоим ногам, господин Вийон, отчего-то не желает отлипать. Однако ж, тщу себя надеждой, что оно отвалится под воздействием раскаленного железа. Сперва тебя поймали в соборе, теперь же, когда я послал тебя в госпиталь, кто-то освободил безумцев, устроив жителям настоящую бойню. В Каркассоне царит страх. Инквизиция уже что-то подозревает. Словом, все просто превосходно. Вскоре найдутся первые доносчикии начнется следствие.
Я ни в чем не виноват! возмутился поэт. Я разговаривал с Жаном Валеривернее с чем-то, что говорило его устами, и Поверьте мне, это не был приятельский разговор за бокалом вина о молодых шлюшках. Но благодаря этому у вас есть теперь главный виновникпрямо на блюде. Это сам дьявол устраивает беспорядки в городе.
Я не сомневаюсь, что это работа Врага, сказал диакон задумчиво. Но дьявольская сила что-то значит лишь тогда, когда за ней стоит живой человек, сбитый с пути и пойманный бесом. А все указывает на то, что горбун
Не думаю, пробормотал Вийон. Этот калека спас мне жизнь. Зачем ему было это делать, если он знал, что я следил за ним и намеревался схватить? Что же, он спасал того, кто хотел навредить ему? Это бессмысленно
Быть может, ты и прав. Но пока мы его не схватим, не узнаем ничего. Поэтому его нужно найти.
Очень интересно, каким именно образом? Мы ничего о нем не знаем. Я даже имени его не слышал.
Ты расспрашивал городских воров?
С них и начал. Увы, никто ничего не знает. Но взгляните вот на это, Вийон вынул из-за пазухи глиняные черепките, что он нашел в комнате шлюхи, и куски того, который бросил горбун. Эти я нашел в норе Марион, а вот эти бросил этот маленький мерзавец. И это след, который объединяет карлика с распутницей.
Священник прочитал латинские слова. Губы его сложились в неприятную гримасу.
Никогда не видел ничего подобного, сказал он. Это выглядит как пословицы, как указания. Может, именно таким образом еретики и общаются? Вопрос только: куда ведет этот след? К свету или в бездну?
Я расспрашивал и людей на базаре, однако никто ничего не знает. Может, это дьявольские стигматы?
Знаешь ли ты, прошептал священник, почему я тебя спас?
Потому что я добр в душе своей. Могу ли я быть Иудой, человеком без чести и совести? Выгляжу ли я как вор и шельма?
На ложе пыток ты вспомнил о горбунеименно это тебя и спасло, поскольку я уже слышал о нем раньше кое от кого другого. Проклятие, которое висит над городом, это мой крест, который я несу ко славе Божьей, сказал диакон. Корни этого дела уходят куда глубже, ты о них еще не знаешь. Все началось намного раньше, задолго до того, как случилась первая катастрофа.
Поэт встрепенулся.
Некоторое время тому назад умер Вальтэ, настоятель парафии Святого Назария в Каркассоне, мой хороший знакомый. Умирая, он сказал, что после его смерти на город обрушится великое несчастье из-за тайны, о которой знают только он да убогий горбун-калека. Священник был слегка не в себе, поэтому я больше ничего не сумел от него узнать. Не знаю, в ереси ли тут дело или в измене. Он не сказал мне ничего, кроме того, что вспомнил этого горбуна. Поэтому, когда ты упомянул, что искал его, я вытащил тебя из-под пытки. Потому что у меня было доказательство, что ты не врал.
А покойный священник не оставил после себя ничего, что могло бы натолкнуть нас на след тайны?
Я искал какие-либо указания в его бумагах, просматривал церковные книги и книги городские. И не нашел ничего. Последнего человека тут сожгли почти тридцать лет назад. Причемза некромантию, а не за ересь. Нет никаких подозреваемых, а детей, которые якобы появляются перед этими катаклизмами, ни разу не удавалось схватить. Единственный следэто горбун. И этот человек, который говорил с тобой устами звонаря.
Это дьявол, отче. Бес из адских глубин.
Если это бес, то мы должны испробовать экзорцизм.
На ком?
Возможно, на всем городе.
Воцарилась тишина. Они долго сидели, не произнося ни слова.
Если на этих черепках написаны дьявольские слова и заклинания, то нам нужна помощь мудреца, которому не страшны фокусы и ловушки дьявола, сказал наконец диакон. Так сложилось, что я знаю одного.
И кто он?
Богобоязненный монах, о котором я много слышал. Мы можем испросить у него совета, поскольку это человек, видывавший адские огни и изгнавший беса не из одного несчастного. Он живет в монастыре в горах, в половине дня дороги отсюда.
Это недалеко.
Готовься в дорогу, Вийон.
* * *
Прежде чем она успела бросить плоский камень на середину большой лужи, Дюран выхватил его из ее руки. Бросил окатыш, пустив два «блинчика», а потом кинулся наутек. Шансы его были невелики. Колетт уже почти восемь, а Дюран младше на три года. Она мигом настигла его под домом братчиков, схватила за волосы и поволокла назад, к луже, к вящей радости собравшихся вокруг детей. Она уже готовилась к унизительному наказанию брата, когда вдруг замерла. Никто на нее не смотрел. Все обернулись в сторону ворот, из которых вышел
Маленький, неухоженный мальчуган в терновой короне на голове.
Был покрыт засохшей кровью. Ладони его были пробиты, а вместо глаз зияли две дыры. Группка детей тотчас притихла.
Кто ты Кто ты такой? спросил Пьер, сын портного, самый смелый из детей.
ЯИсусик, сказал малыш голосом, от которого всех детей охватила дрожь. Пришел вас предупредить. К городу этому близится неприятель.
Дети молчали. Кто-то заплакал.
И что за неприятель? снова отважился спросить Пьер.
Зверь, который заберет ваших родителей. Ваших сестер и братьев.
Это невозможно! крикнул малыш Жерар. Мой отецкапитан стражи. У него меч. Он отрубит Зверю голову!
И сказал Господь: все, взявшие меч, мечом и погибнут! Только вы можете спасти ваших родителей от смерти.
Как?
Молитвой. Ваши чистые сердца спасут этот город. Зверь испугается ваших молитв и оставит в покое ваших отцов и матерей.
Что мы должны сделать? прошептала Колетт.
Через несколько днейпраздник святых апостолов Симона и Иуды Фаддея. Приходите на всенощную в собор, и к вам выйдет Мария. Отведет вас за город, в святое место, где вы помолитесь о здоровье своих родных.
Кровь из ран Исусика капала в грязь, смешивалась с нечистой, вонючей водой в луже.
И помните. Если скажете кому-то, что видели меня или что должны встретиться с Богоматерью, я перестану быть вашим другом, печально добавил Исусик. И тогда Зверь придет сюда раньше. И заберет ваших родителей, непременно заберет.
Исусик пошел дальше. Дети наблюдали за ним с тревогой. Некоторые плакали.
* * *
Колетт, с кем ты, черт побери, говорила? спросил Жюстин Тул, мастер цеха золотых дел. Кто там был с вами?
Колетт заколебалась. Опустила глазки. Не могла сказать правду.
Никого, господин отец. Это был лишь один наш дружок.
* * *
Эскорт, что сопровождал Вийона и диакона к монастырю Сен-Роше-де-Пре, состоял из четырех рослых прислужников в стеганках, туниках и плащах. У каждого из них был меч, а у двоих на седлах еще и мощные арбалеты. Прежде чем поэт увидел их, он гадал, удастся ли ему по дороге сбежать, а потом тайно вернуться в Каркассон. Однако, узрев их мрачные, отчаянные лица, он и думать забыл о таких шутках. Не собирался закончить со стрелой в спине и не хотел подтвердить своим бегством всех обвинений, которые против него выдвигались. Похоже, он и правда вступил в то еще дерьмо.