И камни отозвались! Окружающее сияние как бы померкло, зато пять темных звездочек загорелись ярче, притягивая взгляд. Это было так необычно и здорово, что Гэбриэл подумал о своем Солнышке и о камнях для свадебного убора. И тут же стал обладателем трех больших и пяти маленьких розовых алмазов. Увлекшись, он принялся искать камни для брата, для Вэнни, для Марии, для Мириэль Мириэль достался большой прозрачный камень, названия которому Гэбриэл не знал, но, видимо, о королеве эльфов он подумал зря -0 пещера отозвалась вдруг странным, чуть слышным гулом и вибрацией. Струхнув, Гэбриэл поспешно нагреб в седельные сумки зернистого золотого песка. Алчность была ему чужда, и он не стремился набрать как можно больше, напротив, взвесив сумки и решив, что они слишком тяжелые, Гэбриэл немного отсыпал обратно. И едва он сделал это, как по пещере словно бы вздох пронесся Подспудно ожидающий этого, Гэбриэл почувствовал, как его внутренности ошпарило одновременно и льдом, и огнем. Изо всех сил борясь со своим страхом и стараясь не бежать, он сделал пару шагов в сторону выхода, споткнулся, упал на одно колено. Пещера качнулась, Гэбриэл вдруг ощутил себя раздающимся вширь и ввысь, полным неслыханных силы и ярости. А снаружи раздался слитный рев такой мощи, что пещера задрожала сильнее, посыпались камешки Тут уж Гэбриэл плюнул на гордость и как заяц драпанул к зеркальной "двери". Буквально выпав в Дунькину Башню, к ногам Кину и Юхана, он упал на четвереньки, и его вырвало. Все продолжало качаться, сам онпухнуть изнутри, в ушах стоял рев драконов, сквозь который бился крик Гарета: "Младший, что с тобой?! Ты где, Гэйб, ты где?!!".
Смотри на меня! Кину с силой сжал его голову в ладонях. Смотри мне в глаза, слушай меня, одного меня! В глаза мне смотри!!!
Гэбриэл, зрачки которого плясали в расширившихся глазах, становясь то вертикальными, то снова круглыми, наконец поймал взгляд Кину, сосредотачиваясь на его голосе. И постепенно бешеная пляска его зрачков утихла, гул и рев отдалились и смолкли, качка утихла.
Вот такКину отпустил его лицо, погладил по голове. Все хорошо. Все хорошо. Держись за меня. Поднимайся.
Гэбриэл хотел спрашивать, но лишь открывал и закрывал рот, не в силах издать ни звука и в ужасе чувствуя, что забыл, как нужно говорить, не помнит ни одного слова. Цепляясь за эльфа, кое-как поднялся на дрожащие ноги, и Кину обнял его, прижимая к себе. Гэбриэла все еще мутило, внутри все тряслось, ноги подкашивались. "Что это было со мной, интересно?" Мелькнуло в голове, и он чуть не заплакал от радости: оказывается, он помнит слова и говорить не разучился! И поймал цепкий взгляд карлика, одновременно и злорадный, и разочарованный.
Скажи ему, король. Проскрипел Юхан. Скажи, не томи его!
бери свою плату и проваливай! Яростно огрызнулся эльф. Гэбриэл, отстранившись, достал из кармана темный алмаз.
Что там было? Спросил хрипло. Я чуть не обоссался впервые в жизни от страха
Драконы приветствовали тебя, хи-хи-хи! Карлик облизнулся, весь дрожа, не сводя глаз с алмаза. Дай мне его скорее, дай! Мой хороший, хороший, МОЙ!!!
Но Гэбриэл сжал кулак, и карлик завизжал:
Отдай! Это мое, это моя плата! Нельзя лишать Ключника платы, смерть преступнику, смерть! Скажи ему, король!!!
Это верно. Неохотно произнес Кину. Лишать оговоренной платы Ключника нельзя, это закон, и он древнее самого Острова.
Я не собираюсь его лишать платы. Гэбриэл быстро приходил в себя и возвращал уверенность. Но пусть скажет! Я должен понять, что произошло.
Один маленький розовый алмазик в придачу к пепельному, облизнулся карлик, и я все расскажу сиятельному принцу
Я сам расскажу все своему племяннику. Возразил Кину. Гэбриэл бросил Юхану алмаз, и тот вцепился в него, воркуя, облизывая, поднося его к глазам и чуть не плача от вожделения и удовлетворения. А Кину заговорил сухо, словно торопясь отбыть неприятную повинность:
Я уже говорил, что в драконьих сокровищах заключена страшная сила. Если ты не подчинишь их своей воле, они подчинят тебя себе. И ты уже никогда не выйдешь из этой пещеры. Превратишься в низшего серого дракона, который будет сторожить эти камни и золото, пока не умрет.
О-о-о, какое лицемерие! Пропел Юхан. Ни слова лжи, но какая неправда!..
И ты меня не предупредил? Напрягся Гэбриэл.
Я знал, что никакой опасности для тебя нет. Ты не алчен и не труслив.
О-о-о-о! Закатил глазки карлик и пустился в какой-то странный, дерганый, паралитический пляс.
Хватит! Взорвался Гэбриэл. Я хочу знать, что происходит! Он снова сунул руку в карман. Розовые алмазы не для тебя. Он вынул руку, встряхнул ладонью, рассматривая вынутые камни. Но вот этот карбункул, пожалуй, я мог бы тебе отдать. Он показал карлику крупный кроваво-красный камень, который взял для себя. За ВСЮ правду обо мне и этой пещере.
Не стоит! Быстро сказал Кину.
Может, и нет. Согласился Гэбриэл. Даже скорее всегонет. Но плата уже назначена. Как насчет Ключника? Должен ли он отработать плату полностью?
У Бъерга Черного, сына Тора, было три сына. Облизнувшись на камень, произнес карлик. Двух сгубило проклятие Стража, остался один. Прекрасная Дрейдре спасла Хлорингов, родив Карлу сына одного сына.
Я знаю. Хмыкнул Гэбриэл. "История Нордланда и Хлорингов", первая книга, вторая глава.
Прекрасная Дрейдре, карлик аж причмокнул на слове "прекрасная", и Гэбриэла передернуло вновь, была оборотнем, Белой Волчицей. Превращалась в белую большую собачку и бегала по лесу, кроликов кушала, олешков, человечков всяких да-а-а-а. Все Хлоринги до единого, живущие нынетолько ее потомки, и во всех есть такие маленькие, такие невидименькие, такие крошечные частички оборотня, во всех до единого, да-а-а! Но чтобы Хлоринг стал оборотнем, нужно, чтобы эти маленькие частички со стороны отца спарились с такими же крохотными частичками оборотня со стороны матери, и тогда, хи-хи, родится огромный могучий зверь, хи-хи-хи-и-и! Карлик зашелся в кашле, а Кину рявкнул вне себя:
Лара не была оборотнем!
Но король драконов, чью кровь вы выпилибыл. Карлик бросил придуриваться и произнес это четко, низким, значительным голосом. Это был КОРОЛЬ драконов. Его кровьне водица, Владыка Белой Башни. О, нет! Его кровь объединилась в крови юного принца с кровью Белой Волчицы, и кто в итоге получится, волк, или дракон, не знаю Кого ты видел в его глазах, когда драконы ревели, приветствуя своего сородича и брата?
Довольно! Сдавленным голосом оборвал его Кину. Держи! Забрав из безвольных пальцев ошарашенного Гэбриэла камень, он швырнул его Юхану, подхватил сумки и, ухватив племянника за плечо, повлек его к выходу.
Выйдя наружу, и ощутив вновь все запахи и солнечное тепло, и услышав все положенные в лесу звуки, Гэбриэл присел на камень. Его потряхивало, каждая жилочка в теле тряслась, причем каждаясама по себе. Пекло июльское солнце, но Гэбриэлу было холодно.
И кто я? Спросил он у эльфа. Тот, отойдя к краю обрыва, над которым стояли руины башни, заложил руки за спину и смотрел на море. При звуке голоса Гэбриэла чуть дрогнул, опустил голову ниже, но не ответил и не оглянулся. Гэбриэл встал, игнорируя дурнотуон и не такое научился игнорировать в свое время, подошел к эльфу.
Значит, во мне сидит все-таки дракон. Произнес не без вызова. Ненавистная тебе тварь.
В этом нет твоей вины. После мучительной паузы возразил Кину, но опять не обернулся.
Спасибо и на этом. Гэбриэл начинал злиться. Нет, я серьезно. Спасибо и на этом. Интересно, а почему вы об этом не подумали, когда глотали кровь этого самого
Мы глотали кровь этого самого, развернулся Кину, глаза его сверкали почище, чем у Гэбриэла, красивое лицо, не изменившись ни одной черточкой, стало жутким, стоя на сожженной земле Альвалара, политой кровью эльфов, людей и драконов! Если бы не это, драконы, опомнившись, ринулись бы мстить за своего короля, и тогда не осталось бы ничего и никого живого! И да, ты сейчас меня этим бы не попрекнул! Да, я ненавижу драконов, они наши враги, естественные, вечные, лютые враги! А меру их ненависти ты сам знаешь, тебе рассказал твой ассасин, что они заказали твою гибель!
Сейчас речь не о них. Тихо сказал Гэбриэл. А обо мне. Я не хотел этого и для меня это так же, словно обухом по голове. Меня до сих пор всего трясет. Что мне делать? Мне, и брату, ведь он такой же, как я?
Я не знаю. Кину отвернулся. Я не только твой наставник, я твой дядя. Я люблю тебя, Сетанта Ол Таэр. Мне тоже трудно осознать и принять то, что мой любимый племянникпотенциальный дракон. Я видел дракона в твоих глазах, самого ужасного из них, черного. Мне надо это пережить.
Я тожеГэбриэл запнулся. Мне тожеСлова не шли из него, застревая в горле. Мне не все равно, что ты чувствуешь. Если бы я мог убить этого дракона в себе, я сделал бы это для тебя.
Не нужно. Смягчился Кину. Подошел, положил руку на плечо. Не казни себя, тебе не в чем каяться и не за что извиняться. Ты таков, какой есть, и дракон в тебеэто часть тебя самого. Кто знает, может быть, именно благодаря ему ты такой? Твоя нереальная сила, твое мужество, твоя выносливость превосходят все, что свойственно людям, эльфам и даже полукровкам, а вот драконам свойственно вполне, даже в облике двуногого. Каюсь, я порой думал об этом и боялся этого. Я хотел проверить Убедиться. Деньги можно было достать и иначе Но я устал бояться и сомневаться, поглядывать на тебя с неуверенностью и подозрениями.
Так это проверка былаХмыкнул Гэбриэл, не в силах избавиться от неприятного чувства. Но ты же продумал, что делать будешь, если убедишься?
Я надеялся, что не прав. До последнего надеялся. А что бы чувствовал ты? Что чувствовал бы ты, окажись, к примеру, кто-то, кого ты любишь, кто тебе безгранично дорог, связан родственными или иными узами с твоими врагами, с Красной Скалой?
Гэбриэл промолчал, подумав, что даже представлять этого не хочет. Довольно с него и дамы Бель.
Предвзятость и ненависть к расе в целомэто качество людей, не Старшей Крови. Я давно перестал напоминать себе об этом, и к чему я пришел?.. Как Тис, я ослепил себя собственной ненавистью. Прости мне мое смятение. Мы разберемся с твоим драконом и с тем, как тебе с ним жить. Вместе.
Фу-у, выдохнул Гарет, плеснув себе в лицо водой. Он тоже понемногу успокаивался. Куда ж он влез-то, а, дурилка бешеная?!
Ваш брат, милорд? Матиас стоял рядом, с водой и полотенцем наготове. Как он?
Он только что, Гарет вытерся полотенцем, все еще тяжело дыша, так испугался, что я тоже чуть не обделался. Чтобы его так испугать, это я не знаю, что должно на него навалиться, но у меня осталось ощущение, дурацкое, конечно, но что я слышал рев драконов.
Опять?! Поразился Матиас.
Да, снова. Гарет перевел дух, прислушиваясь к своим ощущениям. Брат успокаивался, ускользал, их связь таяла, как всегда, когда кризис миновал. Мне даже казалось, что он меня звал, и, merde, этот драконий рев у меня так и стоит в ушах.
Не приведи, Господь. Поежился Матиас. Только где он мог с драконами столкнуться, не в Лиссе же?
Хрен его знает, куда эта дурилка бешеная отправилась! Гарет успокоился и разозлился. Где его демоны носят, чего ищет?! Он ведь на все способен, произнес ожесточенно, вообще на все! Хрен угадаешь А ты сиди тут, как крыса на сырной голове, ногти грызи и гадай, что он отчебучил, и что тебе рикошетом прилетит и обо что!.. Ну, вернется, встретимся, я ему рожу набью, вот не сойти мне с этого места!
Сами же, милорд, в синяках и будетеХмыкнул Матиас, и получил тычок под ребра:
Поговори мне еще!
В Гармбурге ранним утром причалил корабль из Англии, с которого высадились в порт худощавый смуглый валлиец с голубыми глазами и его людичетыре сотни одетых в легкие кольчужные и кожаные доспехи молодцов с большими английскими луками и короткими мечами. Валлиец принялся расспрашивать местных, не говорит ли кто по-английски, нашел толмача и заявил ему:
Я Джек Грайс, прислан моим принцем, Джоном Ланкастером, в помощь его другу, Гарету Элодисскому, или как там называется ваше герцогство? Где мне его найти? Мне сказали, что их светлость в этом городе с ужасным названием.
Их высочества направились в Замок Зеленого Леса, охотиться на зубра. Ответил переводчик, мастер одного из кожевенных цехов. Вон замок, это Воронье Гнездо, оплот брата его светлости, эрла Валенского, там вам будут рады.
К счастью и для Грайса, и для обитателей Гнезда Ворона, управляющий Уэст хорошо говорил по-английски, он был из старой английской семьи, в которой не забывали свои корни и свой язык. Он познакомил Грайса с Гейне, который места себе не находил от беспокойства, проклиная себя за то, что отпустил патрона с малым числом, в то время, как отовсюду доходят слухи один другого противоречивее обо всяких мятежниках и врагах Хлорингов. На намек по поводу малого числа посланных бойцов Грайс фыркнул:
Мои йоменылучшие в подлунном мире, таких молодцов вы больше нигде не найдете! Каждый попадает со ста шагов в центовую монету против ветра, а каждый следующий попадает в стрелу предыдущего! Это вам не кто-нибудь, это английские лучники!
Сегодня-завтра мы ждем его высокопреосвященство и королевского маршала мессира Кюрмана, они должны подойти с основными силами Хлорингов и гвардейцами ее величества. Заодно должны вот-вот прибыть гонцы из Зеленого Леса с приказами от его светлости. Хотя я рискнул бы, и, не дожидаясь, направился бы в Зеленый Лес уже сейчас. Не спокойно у меня на душе. Признался Гейне.
Что ж, мои молодцы с вами. Согласился Грайс. Подобно многим островитянам, он считал, что разборки местныхэто мелкие, провинциальные дела, с которыми они, бравые английские молодцы, разберутся одной левой. Не представляя величину Острова на самом деле, он полагал, проплыв на морском корабле от Элиота до Гармбурга, что уже видел весь Остров и нашел его небольшим, симпатичным, провинциальным и довольно веселым. Как и большинство европейцев, впервые попадающих сюда, он считал разговоры об эльфах занятными байками, и весело смеялся, когда ему рассказывали, как эрл Валенский убил дракона. Во что только не верят эти провинциалы!
Смейся, сударь, смейся. Вот увидишь первого остроухого, собственный язык проглотишь. Пообещал ему Уэст. На следующее же утро четыре сотни англичан и две с половиной сотни наемников под командой Гейне выступили в сторону Зеленого леса. Немецкие наемники и нордландские копьеносцы ехали верхом, англичане дружно шагали в арьергарде и пели слитными мужественными голосами печальную песню, в которой старый отец рыдал над телом мертвого сына, павшего геройской смертью на поле брани. Местные останавливались, встречая их на дороге, отходили и отъезжали на обочины, и провожали глазами незнакомые броню и знамя. Крестьяне оставляли свои бороны, косы, грабли и тяпки, выпрямляли усталые спины и смотрели из-под руки на сверкающие металлическими частями доспехи, каски и шлемы, на лоснящихся лошадей. Сюда уже дошли обрывочные и не всегда правдивые слухи о корнелитах и их зверствах, и бойцов, направляющихся в места, где те самые корнелиты лютовали, провожали со смешанными чувствами. Маловато как-то бойцов-то будет А с другой стороны, корнелитов-то поди тоже немного, откуда им много взяться-то?.. Самая страда, и урожай нынче такой богатый, что воевать-то?!
Успокойся. Барр ласково коснулась рукой руки Драйвера, но тот нервно отдернул ее:
Успокойся?! Успокойся?!! Ты понимаешь, что творится?! Наших гостей убивают, уже одиннадцать убийств, Сандра, ОДИННАДЦАТЬ!!! Это все люди, которые несли нам деньги, взгляни, он протянул ей руки, манжеты истрепались, два перстня уже пришлось продать! Я оборванцем стану скоро, уже становлюсь!.. Свежего мяса нет, девок вообще не осталось, я такие унижения терплю от гостей каждый день, такие унижения, что хоть в омут головой, только бы избавиться от этогоОн импульсивно закрыл лицо руками. Барр смотрела на него с жалостью и тревогой.
Ну, прости. Произнесла мягко, почти воркуя. Я увлеклась нашими делами на севере. Что эта тварь, лечит мясо?
лечит. Неохотно ответил Драйвер, кусая ногти. Хорошо лечит, не отнять. Почти, как Фриц Вонючка. Вот дрянь, а?! Никогда бы на него не подумал, только не на него, что он за моей спиной девку обучает!
Он ее не обучал. Она научилась сама. Рассеянно произнесла Барр, и Драйвер громко фыркнул: