Айварих нахмурился, слушая сына, после чего встал и громко объявил:
То, что вы видите, крохотная часть богатств Залесского монастыря. Мой сын вскоре мне доложит, откуда столько добра у бедных монахов. К сожалению, у настоятеля Родрика Ривенхеда мы это узнать не сможем, ибо от страха перед нашими вопросами он по пути сюда скончался. Как добрый эктарианин я желаю ему покоиться с миром, как король заявляю: воровать у казны и у народа я больше не позволю! А теперь продолжайте веселиться!
Король щедрым жестом бросил в толпу горсть монет. Несколько человек тут же вышли и начали делать то же самое. Народ был доволен, толкаясь в давке и ползая в пыли в поисках серебряных кружков.
Глава 10. Подмостки и эшафоты
Алексарх дочитал пьесу и с отвращением швырнул её на пол. Её присутствие казалось принцу кощунством здесь, в богатейшей библиотеке рукописей и манускриптов, собранных доминиархом со всех концов эктарианского мира. Алекс немало часов провёл среди полок с редчайшими текстами и альбомами, листая огромные фолианты в тиснёных кожаных переплётах или хрупкие свитки на латейском языке.
Теодор Ривенхед наклонился, поднял пьесу и брезгливо положил на пустой стол. Его холёная рука, унизанная тремя золотыми перстнями, сжалась в кулакдоминиарх тут же спрятал его под складку облачения.
Алекс не смотрел спектакль, однако слухи о нём распространялись с такой быстротой, что пришлось прочесть пьесу. Алекса тошнило от того, как она описывает Рагмира, который являлся для него примером мужества и преданности. Принц мечтал о том, чтобы походить на него, а отец позволил какому-то Ругательство вертелось на языке, но Алекс не станет уподобляться грубиянам, окружавшим его отца и брата. Увы, толпе на улицах было всё равно, пьеса ходила по рукам не только в Нортхеде.
К моему глубокому сожалению, нельзя решить проблему, отбрасывая её в сторону, заговорил доминиарх. А перед нами образовалась чрезвычайно серьёзная проблема, Ваше Высочество.
Это всего лишь пьеса. Её скоро забудут.
Если нет заинтересованных в обратном, заметил Теодор.
Я стараюсь принять меры
Запреты не образумят сомневающихсялишь убедят в том, что вы скрываете истину, Ваше Высочество.
Все мы с детства знаем истинуу нас есть жития святых, иконы
Неужели вы не видите, что ваш отец настроен низвести их влияние на умы людские? Мне тяжко даются эти слова, но король готовит раскол, губительный для страны.
Раскол? Алекс вздрогнул от твёрдой уверенности в словах Ривенхеда. Вы серьёзно?
Вы ведь, безусловно, понимаете суть происходящего? Сначала отвратительные рисунки Килмаха и пьески, потом разорение монастыря, сожжение его бесценной библиотеки. Далее последовала смерть настоятеля Родрика Ривенхеда, объявленного вором! Алексарх, вы ведь были с ним знакомы?
Да, он давал мне советы, которые я не забуду. Я оплакиваю его вместе с вами.
Вскоре всем нам придётся оплакивать многих, отрезал Теодор, вытирая платком потную шею под короткими волосиками, выглядывавшими из-под красной шапочки. В начале лета закрылся один монастырь, а сейчас, полгода спустя, давление на церковь неустанно нарастает.
Значит, сведения верны? Сколько монастырей закрыто?
Пять. Ещё в четырёх работают эти так называемые комиссии по выявлению злоупотреблений! Тьфу, доминиарх с досадой сплюнул. Само это слово звучит как богохульство по отношению к святой церкви! Всё то, что монашеская братия собирала веками, отобрано в казну либо порушено, земли Уолтер Фроммель приписал в собственность короля! Я не раз твердил, что под его чёрной мантией сокрыто чёрное сердце еретиканикто мне не внял!
Вы уверены, что речь о расколе?
Король, будто со злейшими врагами, борется со святыми и иконами, указы о новых правилах богослужения следуют один за другим. Да мог ли я помыслить, что доведётся узреть подобное кощунство!? Ваше Высочество, король в плотской страсти позабыл обо всём, его волнует не страна, а шлюха в постели, прости меня, Господи, за это слово, Теодор поцеловал лик Зарии на золотой пластинке. И её он жаждет сделать нашей королевой! Да неужели вы с этим смиритесь, согласившись потворствовать его греховной страсти? Неделю назад Его Величество потребовал, дабы я признал его главою церкви Сканналии вместо нашего пантеарха, забыв о прежних клятвах, данных перед Господом нашим! Как это назвать, если не расколом?
Алекс побледнел:
Он хочет стать главой церкви? Но это невозможно!
Боюсь, вскоре всех вынудят принести вашему отцу такую присягу. Мысль об этом заставляет моё сердце обливаться кровью и сжиматься в предчувствии бед, которые, без сомнения, обрушатся на нашу страну! Став главой церкви, король немедленно расторгнет брак, дабы жениться вновь. Он потребует моего благословения, но как, во имя Господа, могу я дать на это согласие? Теодор говорил с отчаянием, размахивая руками. А вы, Ваше Высочество, готовы присягнуть на верность королю, вставшему во главе церкви, отвергнув пантеарха Латеи? Прямого наследника первосвященника, которому сын Отца Небесного Зария собственноручно передал священный кодекс Декамартион? Вы откажетесь от пантеарха, хранителя кодекса и его заветов?
Я никогда не подпишу такой присяги, покачал головой Алексарх. Отец не посмеет требовать подобного от верных сынов церкви.
К огромному моему сожалению, этого не избежать, горько заметил Теодор.
Ему придётся казнить меня, веру я не предам!
В этом случае король расправится с вами! Им овладели гнев, ярость и плотские похоти! Он слушает лишь еретиков, клеветников да скоморохов! Ваше Высочество, вам нужно готовиться либо к смерти, либо к борьбе!
Борьбе? Против короля? изумился Алекс.
Не против короля, ни в коем случае я не попрошу об этом, а во имя святой веры! Рассудок вашего отца помрачился и не в состоянии отличить добро от зла. Дело, безусловно, не только в губительной страсти к падшей женщине, но и в преклонении перед дьявольской книгой!
Вы об Истинной Летописи?
Доминиарх скривился:
Вы называете её Истинной, для меня онаисточник страшных бед, глас Дьявола. Валамир и Ярвис уничтожили язычников, проводивших кровавые ритуалы, однако корни, сохранившиеся в глубине веков, дали плоды. Я уверен, что поганые сканты всё еще живут среди нас
Отец и сканты? Алекс засмеялся.
Вы напрасно так легкомысленно к этому относитесь, Ваше Высочество. Сейчас, когда ересь расправляет крылья, уничтожая истинную веру, могут взрасти и те семена, что когда-то Валамир втоптал в землю. Семена истинного зла!
По спине Алекса пробежал холодок. Ересь ему знакома, а вот о язычниках он мало что знал. Но что за чушь! Откуда им взяться, этим скантам? Похоже, доминиарх просто запугивает его, чтобы предложить В том, что ему предлагают, Алекс боялся признаться даже самому себе. Они хотят заставить его поднять оружие против отца? Ривенхедам мало Диэниса? Можно вспомнить и Георга Мэйдингора, после казни которого Алекс несколько дней почти ничего не ел, потому что тут же выблёвывал съеденное. Смачные удары топора по шее мятежного барона и хруст позвонков под вздохи толпы до сих пор преследуют его во сне. С тех пор Алекс отказывался присутствовать на любых публичных казнях, как бы отец ни старался его туда затащить. Если бы Алекс стал королём, то запретил бы такие зрелищаеретиков сначала бы душили и только потом кидали на костёр.
Я поговорю с отцом, медленно начал Алекс, постараюсь убедить его не рушить основы верыОн поднялся с кресла, обвёл взглядом многочисленные деревянные шкафы с книгами и посмотрел в окно. Там уже темнело. Хороший предлог уйти.
Доминиарх всё понял правильно и тоже поднялся проводить гостя. Они вышли из библиотеки и направились к выходу по пустым прохладным залам, увешенным живописными работами латейских и барундийских мастеров. Здесь всегда было сумрачно из-за тёмных витражных окон, но это лишь добавляло достоверности и торжественности трагическим сюжетам о жизни и смерти святых. Алекс часто бывал в этих залах, изучал полотна, проникаясь силой этих мужественных людей, чья жертва служила примером для потомков. Он поискал взглядом умирающего от меча Святого Рагмира, словно тот мог дать совет, помочь найти решение. Сам Алекс не знал, как ему быть.
Доминиарх на ходу продолжал разговор:
Алексарх, вы лучше всех знаете отца. Приняв решение, он от него не откажется. Наш друг Оскар Мирн пытался говорить с королём на эти темы, рискуя обрушить на себя его гнев. Я боюсь за Оскара, Ваше Высочество. Он твёрд в вере и неустанно ищет пути образумить Его Величествовсё тщетно! Видит Бог, мне тяжело это говорить: ваш отец встал на гибельный путь и не свернёт с него без вашей помощи. Голос доминиарха перекатывался гулким эхом под сводами залов и буквально давил на Алексарха.
Но что я могу сделать? принц остановился у изображения умирающей в лапах льва Святой Ульги и склонил голову. Завтра я еду в Шагурию по его просьбе, после возвращения я поговорю
Теодор молча окинул Алекса взглядом и покачал головой:
Ваше Высочество, словами изменить вы ничего не в силах.
Но что мне делать? Алекс посмотрел в глаза доминиарха, не разглядев в полутьме, что они выражают. Теодор в ответ бросил лишь одно слово:
Ждать.
***
Оскар Мирн к Его Величеству! объявил лакей, вернувшись из приёмной в кабинет короля.
Пусть войдёт! Айварих обхватил голову руками: в последнее время она жутко болела. Кьяран без толку разводил рукамиАйварих в конце концов выгнал его со службы. Энгус Краск посоветовал нового лекаря, который вылечил ему простату и избавил от постоянных мигреней.
Звали нового лекаря Карл Немой. Он и впрямь оказался немымКраск заверил, что так тайны пациентов никогда не достигнут чужих ушей. Поначалу лекарь показался Айвариху жалким, немощныммаленький, сухой, почти безволосый, но вскоре король проникся его способностями, а молчание Карла успокаивало не хуже его лекарств. Собственно, Карл не столько использовал привычные снадобья, сколько руки. Его невероятно твёрдые пальцы касались головы, нажимали в некоторых местах, и вскоре приходило облегчение. Айварих засыпал иногда во время лечения, просыпаясь бодрым, как в юности. Айварих благодарил Бога, что нашёл такого умельца, даже если физиономия Карла напоминала высохший виноград, и он порой просил позволения сидеть в присутствии короля, потому что его шатало от слабости как пьяного. Всё это пустяки по сравнению с его талантом ослаблять боль.
Ваше Величество, благодарю, что приняли меня! Айварих отвлёкся от головной боли. Надо побыстрее избавиться от Оскара Мирна и позвать Карла. Что ему опять надо, этому Мирну? Сколько можно об одном и том же?
Я хотел попросить разрешения поставить пьесу, Ваше Величество.
Пьесу? Айварих даже забыл о боли от неожиданности.
Да, Ваше Величество, пьесу о короле Райгарде и его несчастном племяннике Байнаре.
Кажется, Алексарх говорил, что ты целый трактат на эту тему пишешь?
Я его написал, но боюсь, мало кто его прочтёт. Поэтому я подготовил пьесу.
Слава Монаха покоя не даёт? Пьеса Сильвестра с лёгкой руки короля путешествовала по городам и весям, развлекая публику, которой мало было дела, что вскоре после постановки у соседних монастырей начинались проверки, конфискации, и заканчивалось всё приказом о закрытии монастыря. Казна пополнялась, это не могло не радовать.
Мирн молча стиснул зубы. Иногда Айвариха забавляло то, как боролись в нём преданность королю и эктарианской вере. Айварих надеялся, что первое пересилит: всё-таки Мирн всегда был ему другом и верным советником. Указы о признании Оскаром Мирном и остальными членами Королевского Совета его, Айвариха Первого, главой сканналийской церкви, скоро будут готовы. Останется поставить подпись. Откажутсятем хуже для них. Никто не смеет подвергать сомнению авторитет короля!
Когда ты хочешь пьесу поставить? спросил Айварих.
Если позволите, через месяц, Ваше Величество. Мне нужно найти актёров
Возьми Дима, он роль убийцы прекрасно освоил.
Если пожелаете, Ваше Величество, поклонился Мирн.
Через месяц, говоришь? Как раз к моему дню рождения? Что ж, с удовольствием на твой подарок посмотрю.
***
Где этот проклятый толмач? раздражённо спросил Айварих, оглядывая толпу иноземных послов из Лодивии и от пантеарха. Королева покосилась на супруга и опустила глаза.
Ваше Величество, ему плохо. Должно быть, съел чего, весь день из нужника не выходитдоложил стражник, дежуривший у трона.
На его нужды мне плевать, у меня своих хватает! Если он оттуда не выйдет, я его в собственном дерьме утоплю!
Ваше Величество, даже если его приведут силой, в этом не будет пользы, тихо заметил Энгус Краск.
А Сильвестр где? Монах знал уйму языков, чем Айварих не раз пользовался.
Они с принцем Крисфеном в Солгардском монастыре.
Чёрт! Кто у нас эти поганые языки знает?
Можно кого-нибудь подыскать, нужно немного времени
Я бы дал тебе время, если бы только послам пришлось ждать. Но ждать и мне придётся, а я этого не люблю.
Моя фрейлина Мая владеет обоими языками, Ваше Величество, едва слышно заметила Катрейна.
Айварих покосился на жену: кажется, ей не хочется заставлять послов ждать. Впрочем, на худой конец пусть будет фрейлина. Женщина на переговорах! Айварих покачал головой и приказал:
Позовите фрейлину!
Девчонка прибыла через пять минут и, надо заметить, приступила к делу без лишних вопросов. На все просьбы Айвариха о признании первого брака и отмене второго он за месяцы переписки с пантеархом получил лишь обещания, отмазки да напоминания о нерушимости церковных уз и традиций. Словоблуды хреновы! А стоило ему приступить к делу, как тут же прислали ему письма с просьбой принять послов. Они думают, что заставят его отступить? Ладно, разрешение он дал, и вот послы здесьтеперь им придётся слушать его ответы, и эти ответы им не понравятся.
Мы понимаем обеспокоенность святого престола, но пантеарх отверг все наши попытки мирно урегулировать сей крайне важный для нас и нашей страны вопрос. Если Его Святейшество пересмотрит решение, мы без труда устраним наши разногласияАйварих оборвал речь, давая Мае возможность перевести.
Мая переводила быстро, чётко, довольно красивым голосом. Было видно, что язык она знает, да и посол недовольно хмурился, чего и следовало ожидать. Айварих ждал, когда Мая закончит, и вдруг поймал себя на мысли, что хочет слушать её без конца. Опять она одета слишком простов закрытое коричневое платье поверх белой рубашки. Образ с портрета вспыхнул в памяти короля. Он представил её в том тонком платье, которое так легко сорвать. Да и в постели какая разница, во что она одета?
Мая повернулась к нему, посмотрела прямо в глазаАйварих вздрогнул. Кажется, нужно что-то сказать послам, а у него уже стоит. Он с трудом заставил себя дослушать перевод и попытался сформулировать ответ:
Передайте Его Святейшеству, что
Мая отвернулась к послам и негромко заговорила. Её голос отдавался под сводами тронного зала, Айварих снова заслушался. Она ни разу не запнулась, ей не составило труда подобрать нужные слова; её бесстрастный, спокойный тон сглаживал, наверное, неприятные оттенки речи Айвариха. Новая переводчица, решил король, ему нравится. Где были его глаза всё это время? Тория это хорошо! Тория и Мая в два раза лучше!
***
Самайя едва доползла до своей комнаты и бросилась на кровать. Ноги дрожали мелкой дрожью, руки тряслись, её колотило как от лихорадки. Когда за ней пришли по приказу короля, она не успела испугаться, потом ей пришлось переводить речи короля и ответы послов. Она не запомнила ни слова, зато не могла отделаться от мысли, что король не оставит её в покое. Что делать?
Она обвела глазами комнату, словно пытаясь найти решение. Кровать находилась в стенной нише и обычно прикрывалась балдахиномсейчас полог был откинут. Слуги зажгли свечи на высоких канделябрах, они освещали потухший камин, две картины на стенах, икону в углу, деревянный сундук с красивой резьбой, мозаику на полу из коричневых, белых, чёрных и голубых квадратов, стол с кувшином воды, букетом цветов в вазочке и раскрытой книгой на подставке. Решения она не нашла, хотя немного успокоилась от вида знакомых вещей и красок. Она встала, вынула дневник из сундука и села за стол.
За то время, что Самайя провела в Нортхеде, она держалась от мужчин подальше, общаясь накоротке только с Риком. Странно: невзирая на красоту Рика, он не вызывал в ней никаких пылких чувств. Никто не вызывал в ней пылких чувств. Если бы перед ней оказался Дайрус, она предпочла бы больше не оказываться в его постели. Когда они с принцем познакомились, она была сама не своя, ничего не помнила и искала утешения, искала того, кто защитит её от грубого мира; теперь онаплемянница богатого человека, состоит фрейлиной при дворе, знает хитрые приёмы борьбы с насильниками. Дим долго доказывал ей, что в его стране многие женщины дерутся не хуже мужчин. Она в итоге взялась за «учёбу», но не драться же ей с королём?