Ей всего одиннадцать лет, я не ошибаюсь? Чуть помрачнел кардинал.
ДаКоролева засмеялась. Тем не менее, придворный художник расстарался и пририсовал ей грудь пятнадцатилетней девы.
Трудный выбор
И делать его именно мне. Почти не скрывая ожесточения, произнесла королева. Мой брат Вы знаете. Читает книги, наблюдает звёзды и скорбит о Ларе, земля ей пухом, или что там желают эльфам после смерти.
Её светлость приняла крещение, стало быть, ей открылось царствие небесное.
Дай Бог. Королева небрежно перекрестилась. Девочка Сфорца мила, и очень выгодная партия, но пройдёт ещё три-четыре года, пока она сможет родить наследника, а нам он нужен уже теперь. Не полукровка, а полноценное дитя человеческое, самых безупречных кровей.
Она принесёт не наследника, но нечто не менее выгодное и важное. Заметил кардинал. Покровительство Святого Престола.
Угу. Скривилась королева. Разумеется. Подумав при этом: «В этом случае до брачной постели может и не дойти. Гарет Хлоринг неожиданно скончается, а его вдова при поддержке Рима и крестоносцев сделается герцогиней Элодисской и станет вратами, через которые Ватикан придёт на остров. Если уж Ватикан придёт, то уже навсегда».
Вслух она этого не сказала, но кардинал в этот момент думал о том же самом, и мысли эти ему очень не нравились. Он был священником, занимал высокое место в церковной иерархии, но при том он был нордландцем, анвалонцем, крепко повязанным с этим Островом узами крови, и не хуже королевы понимал, что древние королевские семьи будут для Рима опасны, а потомуобречены.
Мальчика нужно женить немедленно. Возобновила свою речь королева после того, как отвлеклась на громкий смех одной из своих дам, которые всё-таки вступили в разговор с её пажом, и теперь напропалую кокетничали с ним. Их с кардиналом разговор протекал на фоне непрерывного хихиканья, щебета и прысканья. Нет слов, Габриэллаэто тоже вариант, но она Ульвен, а ГаретХлоринг.
И полукровка.
И полукровка. Фиби! Окликнула она одну из дам, и та тут же, оборвав хихиканье, присела в поклоне:
Да, ваше величество?
Потише. Не портите мне мальчика.
Да, ваше величество. Фиби опять присела и снова прыснула, взглянув на Вэла Эльдебринка, который подмигнул ей и скорчил забавную рожицу.
Он полукровка, снова произнесла королева, но дети его полукровками уже не будут А вот Хлорингамибудут.
И у вас уже есть на примете подходящая девица? Одна из принцесс Европы?
Брак с европейской принцессойдело долгое. Пока будут длиться переговоры, пока невесту соберут и доставят к нам, пока свадьба, пока то, пока другое Это дело не менее двух лет. Невеста есть здесь Вам никто не приходит на ум, ваше высокопреосвященство?
София Эльдебринк. Кардинал не смог скрыть того, что произносит это с явной неохотой. От Изабеллы не укрылись ни эта неохота, ни тень на лице кардинала. Как почти все Хлоринги, в которых текла изрядная доля эльфийской крови, в том числе кровь Перворожденных, Изабелла была эмпатом, тонко чувствовала собеседника и ловко пользовалась этим. Практически любой её собеседник был для неё музыкальным инструментом, на котором она могла «по слуху» сыграть всё, что хотела. «Оберегаешь дочурку, папочка?» Злорадно подумала она.
Есть слух, что она незаконнорожденная. Чопорно произнёс кардинал.
Она Эльдебринк. С нажимом произнесла королева. Удочерив её, герцог и герцогиня Анвалонские укрепили её статус и узаконили положение. Да и её формальное имя, Бергквист, весьма древнее и статусное. Бергквисты по прямой происходят от Вальдра Однорукого, двоюродного брата Бъёрга Чёрного. Так что Софиядевица весьма правильных и чистых кровей. За нею не только Анвалонцы, за нею весь Норвежский Север. И подумайте о Эффемии. Если София родит наследника престола, она станет бабушкой короля! Или королевы. Ведь всем известно: внуки от дочеритвои внуки, внуки от сыначужие! Вы знаете мою сестру Алису, ваше высокопреосвященство!
О, да! Усмехнулся, оттаивая, кардинал. Королева вновь сыграла блестяще, заставив его взглянуть на брак Софии и Гарета именно с той стороны, с какой он начинал выглядеть весьма и весьма заманчиво. Стотенберг в самом деле был настоящим отцом Софии. И любил дочь.
Очень.
Глава третья: Алиса
Девочек утром подняли ворчание и маты Доктора, проверяющего больных. Он носил с собой гибкую тяжёлую палку, полированную, обтянутую кожей, с петлёй для руки; удары этой палки сыпались на беременных девушек, хоть те и не провинились абсолютно ни в чём, просто потому, что у Доктора с утра было дурное настроение. Впрочем, если у него было хорошее, было ещё хуже, потому, что в таком случае он не бил, а забавлялсяодной из самых безобидных забав его было заставить привязать одной из девочек себе деревянный член и насиловать им остальных. Другие забавы были ещё поганее и все причиняли боль, поэтому лучше уж, когда он просто бил.
Обследовав больных, Доктор переключился на Девичник. Девочкам приказано было по двое идти в нужник на клизму, потом мыться в бассейне, показаться ему, позволить рабыням причесать их, поесть и занять своё место на верхней ступеньке над бассейном, как положено, выпрямившись и опустив голову. Им запрещено было не только переговариваться, но даже переглядываться. Вскоре пришёл Приют; до обеда они развлекались с новенькими, не обращая ни малейшего внимания на их синяки и кровоподтёки. Парни чувствовали себя в Девичнике вполне вольготно. Бассейн здесь был меньше, чем у них, в Домашнем Приюте, но зато более удобный и тёплый; на его ступенях можно было очень комфортно устроиться с Чухой, угощением и лёгким виномдругого им не полагалось, да и это они получали только здесь, в Девичнике. Доктор добавлял в него какие-то возбуждающие средства, и Приют с огромным удовольствием шёл и за этим допингом в том числе. Они бездельничали, пили и развлекались, потягивая вино и тиская девочек. В такие минуты они были вполне довольны собой и своей жизнью, и прежде так было и с Горома теперь ему мешало присутствие Марии, было для него, как бельмо в глазу, как кость в горле. Девушка стояла на коленях, под которыми натекла и запеклась небольшая лужица крови, и он, заметив это, быстро подошёл, увидел стекло, и заорал:
Какого чёрта, Клизма, ты ей стекла насыпал?! Она же кровью истечёт! Убрать, живо! Придурок тупой, клизма волосатая Мне не надо, чтобы она сдохла, мне надо, чтобы она стала нормальной Чухой!
Не станет она нормальной. Возразил Доктор, с ненавистью глядя на Марию. Я тебе говорю. Эта дура, их Мамаша, или совсем свихнулась, или лишний дукат захотела; эта тварьне для Девичника, она для Галереи. Паскуда вонючая, тварь поганая!
Я не паскуда! Собрав все силы, хрипло закричала Мария. Это ты! Ты паскуда, тытварь!
Чего-о?! Задохнулся Доктор. Это тымне?! Ах, ты Он рванулся к ней, и Марияи как только исхитрилась освободить руку?! вцепилась ногтями ему в лицо. Доктор заорал, а Гор медлил, глядя на него с нескрываемым злорадством.
Убери её! Орал Доктор. Убери её, она сейчас мне глаз вырвет!
Гор сжал руку Марии, и та вынуждена была разжать пальцы в его железной хватке. Веки Доктора были в крови, он выл от боли и ярости:
Мой глаз! Мой Глаз!!!
Гор, это, надо что-то с нею делать! Серьёзно сказал Арес. Она же бешеная, в натуре бешеная!
Стой! Гор остановил Доктора. Ты что, не видишь, она специально нарывается?! Она сдохнуть решила Я тебя предупреждал, повернулся он к Марии, что за каждый твой косяк попадёт ей? Он указал на Трисс. Доктор, валяй. Бери губатую, развлекайся.
Мария дёрнулась, и он добавил:
Про язык не забыла?! И Мария задрожала от ужаса и отчаяния. Её по настоящему трясло, когда Доктор, щерясь от бешенства, принялся за Трисс, выплёскивая на ней зло на Гора, на Марию, на всё сразу. Трисс визжала, Марию трясло, она рыдала, кусая до крови губы и заливаясь слезами.
Я тебя сейчас отвяжу, наконец остановив экзекуцию, холодно сказал Гор, и ты мило, охотно, с радостьюпоняла, тварь, с радостью, обслужишь нас всех, так, как только нам захочется. Сделаешь всё, что тебе прикажут, будешь послушной, понятливой, услужливой Чухой, и всё у твоей подружайки будет хорошо. Начинай. С Доктора начинай! И не дай бог ему не понравится
Как он ненавидел себя в эти мгновения! Как ненавидел Марию, которая оказалась в точности такой, как он самведь его самого сломали точно так же! Как ненавидел всё, всё, всехи больше всего себя и свою паскудную жизнь здесь! Как она посмела, как посмела быть такой, поступать так, КАК?! Почему он не позволил Доктору убить её вчера, когда ещё не было поздно?! Парни швыряли её друг другу, глумясь, сами раздражённые до крайностинадо же, какая-то Чуха! Трисс плакала, привязанная к столу, а Гор бесился. В эти мгновения он был на грани срыва, и сорвался бы, если хоть кто-то в этот момент тронул бы его, что-то сказал не то. Перед обедом он оставил парней в Девичнике и пошёл за едой для них, проклиная себя. «Ну, и как тебе?! Бесился он в собственный адрес. Что ты с этим будешь делать?! Она такая же, как ты, ТАКАЯ ЖЕ, так же чувствует, так же борется, так же страдает Она не корова, не Чуха, и Доктора она правильно». При мысли о том, как Мария вцепилась в глаза Доктору, Гор стиснул зубы и сам непроизвольно скрючил пальцы. А если она ещё понесла от него Нет, этого Гор даже как предположение не хотел допускать. Сел в тёмном тупике на край колодца, обхватил голову руками. У него было чувство, что произошла какая-то катастрофа, и что теперь делать, и как быть, он понятия не имел.
А в следующее мгновение он разозлился. Нет, он не позволит никому разрушить его жизнь! Он прошёл долгий и страшный путь, он столько сделал и вынес, он построил лучшее, чего мог здесь достичь, и не даст, никому не даст это разрушить! Он в одном шаге, в полшага от стражи и свободы из Садов Мечтыи как долго и как страшно он к этому шёл! К чёрту эту Чуху, к чёрту их сходствонет никакого сходства! Он не Гэбриэл, Гэбриэл умер, он Гор!
С этой решимостью в сердце Гор пошёл за едой.
Марии казалось, что это никогда не кончитсяно когда она начала терять сознание, её оставили, наконец, в покое, и Приют отправился обедать. Доктор поставил ей клеймо и приказал вымыть и причесать. Мария была, словно во сне. То и дело она начинала падать, ей совали под нос какую-то вонючую дрянь и продолжали ухаживать. Что-то говорил Доктор, но Мария его не слышала, не понимала в полубреду. Когда ей позволили наконец лечь, она с облегчением провалилась в черноту. И не видела, как в Девичник пришли гостимужчины в богатой одежде и масках, полностью скрывающих лицо, как выбрали себе девочек и объяснили, что им нужноодин потребовал, чтобы черноволосую девочку нарядили монашкой, а второй захотел фею со светлыми волосами. Выбранных девочек натёрли какой-то мазью, приятно и возбуждающе пахнущей, накапали в глаза, чтобы оживить потухший взгляд. Всё время, пока их готовили, явившиеся за ними охранники, высоченные парни в чёрном, с закрытыми лицами, развлекались с другими девочками, грубо и ещё более бесцеремонно, чем Приют. Потом вернулись Гор, Локи и Янус с Аресом; Эрота и Ашура тоже кто-то купил. Гор пошёл взглянуть на Марию, предупредил Доктора, чтобы тот не калечил её и не избивал больше положенного, и вскоре куда-то ушёл, а остальные провели здесь время до вечера. Охранники приволокли вечером выбранных девочек, избитых, с кровоподтёками и ожогами, и Доктор занялся ими. К этому моменту девочки безумно устали и еле держались на ногах, но за это время уже усвоили, что любая смена позы чревата побоями, поэтому терпели изо всех сил. В сумерках с ними ещё развлёкся Доктор, заставив их насиловать друг друга, сам изнасиловал Клэр и наконец-то их, помыв и покормив, отпустили в их стойла Они рухнули без сил, кто-то тихо плакал, но в целом стояла полная тишина. Всем новеньким, без исключения, страшно было даже подумать, что теперь это вся их жизньизо дня в день, из недели в неделю, без всякой надежды и всякого избавления.
В тот же день Приют, наконец, забрал Розу: ей выпала честь стать их личной Чухой, и жить в Приюте, в отдельном стойле. Вот только Роза не подозревала, что это честь, и визжала и рыдала так же, как все остальные. Приют развлёкся с нею от души, устроив целое представление; и не смотря на все свои тревожные мысли и чувства, Гор участвовал в любимой забаве наравне со всеми. Если вдуматься, то Розе на самом деле повезло, только она этого не знала. Уже одно то, что она была избавлена от Доктора, остальные девочки посчитали бы чудом и счастьем, а ведь её ещё и не продавали гостям! Её насиловали только шестеро обитателей Приюта. Но она не знала о своём счастье, и страдала страшно. Она была слабой девочкой, и физически, и морально, и то и дело срывалась в истерику, что только бесило Приют. Как и говорил Гор, её красота заключалась в сияющих глазах, нежной коже и пышных волосах; как только её начали насиловать и бить, с неё всё это слетело, как пыльца с крылышек бабочки, и на первый план проступили не очень ровные зубы, чуть скошенный подбородок, короткая шея и некрасивые грудь и спина. Гор заявил, что они сами её выбрали, а он их предупреждал; и наотрез отказался просить о замене. Да и не могло быть никакой заменыличная Чуха и так была привилегией, которую Хозяин то и дело отнимал за любую провинность. Теоретически Гор мог поменять Розу на девушку с прошлого Привоза, но те уже давно превратились в зомби, и не привлекали парней совершенно. Само собой, злясь на себя и на Гора, отыгрывался Приют на Розе. Тем более, что три дня спустя, когда у новеньких зажили синяки, их выставили для гостей, и Приют стал посещать Девичник не чаще двух раз в неделю.
Как обычно после Привоза, гостей было много. Все хотели попробовать «свежее мясо», и в Садах Мечты был аншлаг. Даже Гор, которого купить было баснословно дорого, в эти дни был занят. Гостей, способных заплатить за него пятьсот золотых, было всего двое: дама Бель и Гелиогабал. Но помимо этого, Гор участвовал в боях, когда ему приходилось бороться с другими полукровками, не уступающими ему в росте и физических данных, и даже с животными. Оружия, естественно, им в руки не давали никакого; но Гор отлично научился обходиться и без него. Он боролся с охранниками Хозяина, с Аресом и почти таким же сильным Ашуром, с собаками, и на его теле было немало отметин от собачьих зубов помимо следов от плетей и калёного железа. Это были бои всерьёз, и Гор был пока единственным, кто выжил в них во всех.
Первой пожаловала дама Бель, женщина, на взгляд двадцатитрехлетнего юноши, преклонных годов, то есть, лет сорока-пятидесяти, но при том прекрасно сложенная, сохранившая фигуру нерожавшей девушки, и с такими синими глазами, что они сияли, как сапфиры, сквозь прорези маски. Гор давным-давно, раз и навсегда, усвоил с гостями и Хозяином холодный, безразличный, грубовато-наглый тон, и не изменял ему, что бы ни случилось, и перед кем бы он ни оказывался. Все требования гостей он исполнял неукоснительно и холодно, была ли это дама Бель или извращенец Гелиогабал, обожавший смотреть, как Гор насилует мальчиков. Для более нежных созданий деликатного пола Гор был слишком высок, холоден, нагл и силён. И его это устраивало. Подросток, которого избивали и насиловали, остался в прошлом, и Гор не хотел его воскрешать. Этот подросток когда-то страшно страдал от насилия и связанного с ним унижения, и придумал вот такую манеру, которая была его последним рубежом, и который он не перешёл бы даже под страхом смерти. В своё время Хозяин встал перед дилеммой: уничтожить строптивого полукровку, или всё же предоставить ему некоторые вольности, и он предпочёл второй вариант. Гор тоже благоразумно пошёл на кое-какие уступки, и до сих пор они вполне приемлемо сосуществовали. Гор не вставал на колени, разговаривая с Хозяином или гостями, не позволял лапать себя и не участвовал ни в каких играх, кроме борьбы; но, с другой стороны, он содержал Приют, Девичник и Конюшню так, что лучше и придумать было нельзя. Он ввёл кое-какие собственные нововведения, навёл образцовый порядок, и вот уже три года, с тех пор, как он стал вожаком, Сады Мечты существовали словно бы сами по себе, без происшествий, срывов и проблем. Мясо умирало реже и служило дольше, не было ни попыток побега, ни самоубийств, ни срывов. Дошло до того, что стражники, которых Хозяин набирал из бывших обитателей Приюта, перестали показываться в коридорах Садов днём, не караулили в Девичнике, не дежурили на кухне. Не было нужды, потому, что не было происшествий. Правда, как всегда в таких случаях, всем, в том числе и Хозяину, казалось, что это происходит само по себе, и он давно уже не замечал заслуг Гора, уверенный, что всё этоцеликом заслуга его самого и системы, которую он создал.