Пошли! Проглатывая последний кусок и запивая его молоком, скомандовал Гор, вставая. Чухи там заждались нас! И изобразил бёдрами недвусмысленное движение, вызвав громкий смех у своих парней. Оживлённо переговариваясь, они отправились к Доске.
Мария думала, что теперь её очередь, но к ней никто не подходил. Для остальных девочек, кроме запертой в загоне Розы, сходившей с ума от страха неизвестности, продолжились мучения, насилие и побои, а Марию просто не замечали. Она хотела пить, ей было страшно, плохо, и становилось всё хужеждать в этой ситуации чего-то страшного было ещё хуже, чем подвергаться этому самому страшному. Она просто изнемогала от страха, ненависти, жалости, гнева и бессильной ярости. Когда с Трисс обращались особенно безжалостно, Мария, вне себя, рвалась и кричала, чтобы её оставили в покое, но на неё не обратили внимания Ну, по крайней мере, казалось так.
На самом деле, Гор ощущал нешуточный дискомфорт. Ситуация слишком напоминала его собственнуюкогда его привезли в Сады Мечты, всё происходило практически один в один И вёл он себя так же, как сейчас вела себя Мария. Но она не могла быть такой же, как он! Не имела права! Она была Чуха, жалкое, поганое существо, и Гор специально накручивал себя, сам не понимая, откуда в нём такое ожесточение, такая злость? Мария не просто раздражалаона бесила его, настолько, что он даже, пожалуй, хотел ударить её, когда она встретила его взгляд, и в её глазах Гор не увидел ни покорности, ни заискивающей жалкой готовности угодить ему, лишь бы её пощадили. Она боялась, ей было плохо, но она не сдавалась и не собиралась сдаваться. Она готовилась драться! И это бесило Гора и лишало его равновесия. Так не должно было быть, просто: не должно было быть!
Внешне Гор старался быть таким, как обычно. Теперь он больше руководил процессом, чем сам участвовал в нём. Чух следовало сразу же сломать и принудить к полнейшей покорности, но ни в коем случае не калечить, а некоторые из его парней в азарте могли и повредить свежее мясо, что очень злило Хозяина. Чухи были имуществом Садов Мечты, приносящим доход, пусть и не такой ощутимый, как мальчики, но и не такой уж маленький, и должны были иметь товарный вид. Им нельзя было выбивать зубы, портить лицо, ломать носы и пальцы, и Гор бдительно следил за этим, безжалостно останавливая увлёкшихся Локи и Ашура, особенно обожавших подобные забавы. Мария, жадно следившая за всем и за всеми, прониклась уверенностью, что именно Гор здесьглавный, и именно ему они обязаны всем, что с ними происходит, что с ними делают. В первый миг, увидев его, она поразилась его красоте, которая проникла в её сердце так глубоко, что теперь только усугубляла её ненависть. Среди красивых парней он выделялся не только ростом. Всё, что он делал: двигался, смотрел, говорил, было красиво; в его движениях были ленца и грация большого, красивого, здорового зверя, и что-то ещё, такое Мария никогда не видела никаких других людей, кроме тех, что жили с ними на ферме, да вот теперь Доктора, и не знала ещё, что люди тоже разные, делятся на сословия и ранги, но в Горе чувствовалось что-то благородное, какой-то врождённый аристократизм. И Мария, хоть и не могла бы это назвать или определить, это ощущала, выделяя Гора из всех. И другие парни, даже бунтарь Локи, это чувствовали. Гор был главным среди них. Они смотрели на него, подражали ему, слушали его. Если кто-то сказал что-то смешное, или произошло что-то смешноес их точки зрения, они смотрели на Гора, ждали его реакции и копировали её. Он был светилом этой маленькой системы, и остальные вращались вокруг него, нравилось это им, или нет. Его недовольства они боялись, даже Арес, тоже сильный и самостоятельный парень. Он был почти светиломпочти. Но Гор затмевал его во всём. Даже Доктор, мерзкий, страшный, почти лебезил перед ним! Как Марии было не увериться в том, что именно Гореё главный враг?!
До неё очередь так и не дошла. Марию оставили привязанной к стене. Хоть пить дали; немного, так, что Мария проглотила эту жалкую порцию тепловатой воды, даже не ощутив её. У неё болели руки и ноги, она устала, ей было дурно. Она не могла ни присесть, ни как-то облегчить своё положение, и постепенно всё её тело наполнялось усталостью и болью Но она не сдавалась. Гор, перед уходом взглянув на неё, встретил всё тот же, горящий ненавистью и упрямством, взгляд, и это его взбесило окончательно.
Длинную, приказал он Доктору, и красный огонь в его зрачках выдавал его возбуждение, больше не поить. Будет орать, дёргаться, палкой её отхерачь, разрешаю.
Знаю я её. Доктор противно облизнулся. Это ж я её нашёл. Её, и всю её поганую семейку.
В смысле? Настороженно взглянул на Доктора Гор. И тут Доктор совершил одну из самых больших ошибок в своей жизни, о чём и тогда не подозревал, и после так и не узнал. Он рассказал Гору то, чего тот ни в каком случае услышать был не должен.
Они в лесу жили, мамаша их паскудная со своим хахалем-эльфом, ну, а я на них наткнулся случайно. Смотрю, и сама их мамаша красоткавылитая вот эта, и пацанчик у них маленький, лет восемь, а ничего такой, с мордашечкой симпатичной, со сладенькой попкой Ну, и эта лежит, дристунья, в колыбельке, попискивает. Ну, я и вернулся с нашими, с Гестеном и парнями Напали на них врасплох, эльфа сразу же скрутили, по башке и на кол Пусть повисит! А мамаша её, тварь паскудная, за меч схватилась, и так, тварь, драласьне всякий мужик сможет! И пацанчик туда же, белый весь от злости, а кидается на нас с кинжалом! Парни сначала не хотели эту тварь убивать, красивая больно, хотели попользоваться. Но когда она троих уложила, пришлось её пикой проткнуть. Нашим-то это без разницы Пока не сдохла, успели попользоваться, и ещё как! А я хотел посмотреть, может, можно её того, спасти, красотка-то была та ещё, так она, мразь, представь, укусила меня! Он продемонстрировал Гору шрам в виде полумесяца, который тот не увиделот услышанного у него всё помутилось перед глазами. Он стоял, как оглушённый, не слыша, как Доктор рассказывает, как самолично прикончил мать Марии, выдавив ей глаза, как оглушили и связали мальчишку Значит, вот так это происходит?.. Их мамаши не продают их без всякой жалости, а их убивают, забирая их детей, а их самих Гор с огромным трудом взял себя в руки, но когда он справился с собой и посмотрел на Доктора, это смотрел уже совершенно другой Гор.
Я ей припомню, жадно облизнулся Доктор на Марию, которая с ужасом смотрела на него, вся белая, как сметана, зрачки расширились и горели красным огнём, грудь вздымалась. Гор взглянул на неё, но теперь уже совсем иначе. Если бы Доктор рассказывал о ЕГО семье, как бы смотрел на него он?..
И словно в ответ на его мысль, в глазах Марии полыхнула такая дикая ненависть, что Гор даже вздрогнул. Руки её, связанные и бледные, сжались и напряглись, по скулам забегали желваки. Гор физически ощутил, до чего той хочется убить Доктора, но уже не мог её за это ненавидеть.
Я ей припомню мамашу её паскудную, продолжал Доктор, с угрозой рассматривая Марию, она у меня ссаться от боли будет, тварь
Она эльдар. Сказал Гор хрипло. За неё будут не меньше пятидесяти давать. Поэтому не смей её калечить. Ты меня понял?
Но ГорСлегка удивился Доктор, но Гор перебил его, рявкнув:
Всё! Парни, кончай развлекаться. ТыОн обернулся на Доктора, кудрявую, губатую и рыжую оставь здесь, завтра их ещё немного поучим, остальных забирай к себе, они готовы. Наша пусть пока тоже здесь посидит, ей дай пить и корку какую-нибудь.
Ушли. Всех, кроме Марии, обеих Март, рыжей и кудрявой, и Трисс, Доктор, как овец, погнал куда-то, охаживая по пути палкой, и сыпя оскорблениями и проклятиями. Стало тихо Сгущались сумерки. В тишине оставшиеся девочки тихо плакали и утешали друг друга. Мария всем сердцем рвалась к Трисс; они с Трисс искренне любили друг друга, как сёстры, делились абсолютно всем, заступались друг за друга, покрывали друг друга, помогали и заботились Марии было бы гораздо легче, если бы они сейчас были вместе, или, хотя бы, если бы ей можно было утешить Трисс и позаботиться о ней. Дать ей воды, просто обнять её Но та была так измучена, что отвечала коротко и очень тихо, чаще стонала. И всё-таки ухитрилась рассказать кое-какие подробности, от которых у Марии кровь стыла в жилах.
Больнее всего, когда тебя в зад насилуютГоворила Трисс. Кошмарно просто, у меня до сих пор всё болит так, что я лежать не могу.
Зачем?!
Не знаю! Простонала Трисс. Им это нравится, а на нас им плевать От того, что мы кричим и сопротивляемся, им только веселее, они сами говорили, что те, кто сильнее сопротивляются, им больше нравятся
Я слышала. Ответила Мария, Бедненькая моя, как я хочу тебе помочь! Хуже всего, что мы с тобой сейчас даже утешить друг друга не можем!
А я за тебя боюсь. Призналась Трисс. Я-то уже всё вытерпела, а тебе это только предстоит А ты такая гордая! Матушка тебя всегда ругала и била Прошу тебя, Мария, терпи завтра, не сопротивляйся! Пожалуйста! Не сопротивляешься, они тогда почти не бьют
Миленькая, я сама знаю, что делать. Всхлипнула Мария. Я уже всё решила.
Не надо, пожалуйста, заплакала Трисс, не надо! Я тебя знаю, ты же дурная и отчаянная, а что будет со мной?! Как я буду здесь без тебя?!
Всё будет хорошо, вот увидишь. Всё будет хорошо. Я их заставлю заставлю отнестись к нам иначе. Им придётся, слышишь, придётся с нами считаться!
Перестань! Заплакала Трисс, и вдруг испуганно шикнула:
Мария! Слышишь?! Слышишь, как Марта стонет?! Мамочка! Мне страшно!
Мария прислушалась. Рыжая Марта и вправду, как-то странно хрипела, словно захлёбывалась.
Помогите!!! Закричала Мария, заколотив по стене руками и ногами. Помогите, кто-нибудь, Марте плохо!!! Помогите!!!
Она стучала, кричала и умоляла долго, пока не охрипла и руки и ноги не заболели. Но никто не пришёл. Марта скоро затихла, и Трисс, которую привязали неподалёку от неё, на охапке соломы, плакала и твердила, что ей очень страшно. Все девочки, включая Марию, уверены были, что не уснут ни за что, но сон всё-таки сморил их, измученных и страдающих от голода, страха и неизвестности. Проснулась Мария опять первой, от громкого глумливого голоса Доктора:
Подъём, писежопые, подъём! Эй Проклятье! Доктор заматерился на завизжавшую Трисс:
Заткнись, паскуда! Сдохла и сдохла, вы все скоро сдохнете! Вот тварь, не иначе, нарочно! Эй! Брюхатые! Уберите падаль! Ты, иди мойся! И не пялься, он принялся безжалостно колотить Трисс по рёбрам и заду, привыкай, корова! Заткнись, заткнись, заткнись!!! Каждый крик сопровождался ударом и жалобными криками Трисс. Мария в отчаянии завопила:
Перестаньте, слышите?! Перестаньте её бить!!! Она и так измучена, хватит!!!
Повисла недолгая тишина. Доктор повернулся к ней, и девочки съёжились, уверенные, что теперь-то Марии конец.
Это что это за бешеная чушка? Глумливо спросил Доктор, медленно приближаясь к Марии и поигрывая палкой. Это что ещё за говорящая скотина?..
Я не скотина! Хрипло крикнула Мария, рванув руки тщетно. Это ты ты скотина и тварь!!! Ненавижу тебя ненавижу!!!
Ах тыЗадохнулся Доктор и ринулся к Марии, но от двери его настиг голос Гора:
Стоять!!! И Доктор замер с перекошенным от бешенства лицом, с выпученными глазами и ощеренным ртом.
Рано. Сказал Гор, подходя. Хэ сказал: сначала пусть смотрит.
Ты слышал, что эта Чуха здесь орала?! Голос Доктора от ярости дал петуха. Ты понял, что она творит?!
Слышал и понял. Холодно сказал Гор и, заметив, что Брюхатая и Пузатая с натугой волокут к колодцу тело Марты, на что с ужасом смотрят Трисс и кудрявая Марта, повысил голос:
Я же говорил тебе! Это прозвучало так угрожающе, что Доктор залебезил:
Бывает та-такое, неизвестно, по-почему. С ней всё в порядке было!
С ней всё не в порядке было! Рявкнул Гор. Она громче всех орала, и крови было до фига, и я говорил тебе это! Ты допрыгаешься, ты меня слышал?!
А ты-ты не много взял на себя?! По голосу Доктора Мария поняла, что тот отчаянно трусит. Ты не забыл, кто-то ты, и кто я?
И кто ты? С нескрываемым презрением спросил Гор. Валяй, напомни мне!
Да ла-ладно, Гор, заюлил Доктор, перестань. Ты-ты же меня знаешь, я не ри-рискнул бы, ежели б
Заткнись, клизма волосатая, с презрением сказал Гор. С Хозяином поговоришь.
Да и поговорю. Хозяина Доктор боялся не так, как немилости Гора. Приедет, и поговорю
А длинную не тронь! Сверкнул глазами Гор. Мало тебе, что одна сдохла а другая чокнулась?!
Такие, как эта тварь, с жёлтыми лентами идти должны. С ненавистью глянув на Марию, сказал Доктор. Их Мамаша, паскуда, совсем ничего уже не понимает, или пожадничала!
У Марии лента была, просто она потеряла её в пути. Но она никогда, и ни за что, не сказала бы об этом ни Доктору, ни Гору!
Последний приказал девочкам помыться и отдал их своим парням, а сам подошёл к Марии и развязал её.
Иди, мочись, и мойся. Приказал отрывисто. Быстро!
Мария потёрла запястья, низко нагнув голову. Дверь, через которую пришли Гор и его парни, осталась открытой, между Марией и дверью в этот момент была только Доска. Согнувшись, Мария стремительно рванулась к двери, проскользнула под Доской, и, провожаемая криками и свистом, выскочила за дверь. За дверью был тёмный каменный коридор; Мария надеялась на своё эльфийское чутьё, подсказавшее бы ей безопасный путь к свободе, но чутьё молчало, и Мария растерялась. Здесь не было безопасных мест, не было возможности бежать Но за нею слышались маты, проклятья и звуки погони, и Мария опрометью бросилась, куда глаза глядели. В коридорах было так темно, и они были такими запутанными, что Мария сразу же потерялась и притаилась в каком-то тупике, с каким-то колодцем, закрытом деревянной крышкой. Её вновь трясло, ещё сильнее, и она надеялась, что волнение и усталость виной тому, что она не может сориентироваться. Нужно было переждать, успокоиться, обязательно успокоиться, и Мария пыталась унять бешеное сердцебиение и срывающееся дыхание. Рядом её искали, матерясь и обещая ей такое, что страшно было даже просто слышать, не то, что представлять.
Валите обратно! Раздался совсем близко ненавистный низкий голос. Я сам её найду. Вы мне только мешаете.
Но Гор
Я что сказал!
Вскоре стало тихо-тихо. Мария не дышала, чтобы дыханием не выдать себяГор был совсем близко. И вдруг он тихо засмеялся и сказал:
А из пипки-то пахнет! Сама подойдёшь, или ловить?
Мария, естественно, не издала ни звука, и вдруг увидела в темноте мерцание золотисто-красных зрачков. Рванулась, но Гор уже схватил её, и её ужаснула его сила.
И всё же она не сдавалась. Она боролась отчаянно и так истово, что Гордаже Гор! не мог справиться с нею. Она кусалась, царапалась, уворачивалась, извиваясь, не давая ему подмять её под себя, рыча от бешенства, и от отчаянного бессилия причинить ему голыми руками серьёзный вред. Если бы у неё было хоть какое-то оружие в руках, она убила бы его не колеблясь, и не испытывая никаких сожалений! Ногти её рвали его кожу до крови и даже попытались вцепиться в глаза, но Гор, схватив её за волосы, приложил её головой о камень, раз, и другой. И когда Мария обмякла на несколько секунд, Гор изнасиловал её, возбуждённый так, что сам рычал и сжимал её изо всех сил, и даже не вспомнил, что никогда не кончает им в пипкуникогда с тех пор, как узнал, откуда берутся дети. Он словно обезумел, набросившись на неё, и кончил так, как давно уже не кончал, привыкнув и к насилию, и к красивым телам.
ненавижуРыдала Мария. Ненавижу Ты подонок Ненавижу!!!
Заткнись, Чуха. Хрипло сказал Гор. Заткнись!
Я не Чуха! Рванулась она. Я Мария! И ты меня не заставишь
Он наотмашь ударил её по губам, потом опять, так, что она упала на колени, зажав разбитые нос и губы. По пальцам хлынула кровь.
Лучше молчи. Прошипел Гор, схватил её за волосы и поволок, легко, словно тряпичную куклу.
Их возвращение встретили улюлюканьем и свистом, струйки крови на бёдрах Марииразочарованными возгласами.
Эй, так не честно! Воскликнул Локи. Мы все хотели посмотреть!
А кто это тебя так ободрал?! Удивился Арес.
Она. Коротко сказал Гор, подтаскивая Марию к бассейну и с размаху окуная её в воду, не выпуская волос. Ты! Приказал Паскуде. Мой её! И Паскуда торопливо и тщательно подмыла и помыла Марию, которая стиснула зубы, чтобы не стонать от боли: Гор держал её нарочито грубо. Мокрую, рванул на себя, подтащил к станку, и начал привязывать, действуя так же намеренно грубо и нарочно причиняя боль. Мария терпела изо всех сил.