В руках баба Паша держала окровавленные бинты, которыми обрабатывала рану Нине. Ее сильный голос разрезал шум, заставил замолчать песню шабаша. Она начала читать молитву на незнакомом языке, обращаясь к каменной фигуре. Что-то громко прокричав, она приложила бинты к губам Черного идола. Через некоторое время каменные веки приоткрылись, чуть колыхнулся жирный живот. Главная ведьма с силой стала натирать черную статую кровью молодой девушки.
Грянул хор старческих голосов, деревянные палки снова грохнулись в пол, бешеный ритм вновь понес престарелую самодеятельность по волнам Терпсихоры.
В своей постели от смутного беспокойства проснулась Нина. Ей казалось, что кто-то пристально смотрит на нее. От этого вторжения в области груди пробежал холодок.
Странные звуки неслись среди ночи. Хотелось плакать, на душе было тревожно. Она встала, подошла к окну, но ничего необычного увидеть не смогла. А звуки все усиливались, Нине казалось, что рождаются они в ее мозгу.
Она села в кресло и охватила голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону в такт мелодии. потом попыталась успокоиться, сказав себе, что это ей только чудится, что этонервы.
Потом она попыталась отвлечься и принялась вспоминать их встречу с Владом, но ничего хорошего из этого не вышло: ей пришла мысль о Черном идоле, и к чувству тревоги добавилась паника. Интуитивно девушка чувствовала, что существует связь между событиями этой ночи и пропавшей статуэткой. Все-таки она вновь попыталась заснуть.
Сон был коротким, она все время убегала от кого-то и везде, куда бы она ни спряталась, в воздухе висели два глаза и, не мигая, следили за ней, поэтому, преследователи всегда знали, где она. Страх нарастал и нарастал, и казалось, что страшнее уже не может быть, но с каждой секундой становилось еще более жутко.
Все время Нина слышала топот множества бегущих ног. Звуки неслись ритмично, «Там-там, там-там», и что-то ей напоминали. Из ниоткуда выплыла сгорбленная фигура бабы Паши, она ехидно улыбнулась и погрозила ей своей деревянной палкой.
Нина закричала.
Проснись, теребила ее бабушка. Нина проснулась, продолжая слышать все то же, «там-там».
Бабушка, а ты это слышишь? подняла указательный палец Нина, с затаенной надеждой, что она не сошла с ума, а странная музыка действительно существует. Она приоткрыла рот, чтобы лучше слышать.
Бабушка прислушалась. Ночью все чувства обостряются, и Антонина Ивановна услышала едва уловимые звуки.
Это, наверное, из бара слышна музыка, ответила она.
А который час? спросила Нина, хотя знала, что было уже слишком поздно для бара.
Да-а-а, протянула Антонина Алексеевна, так кто же тогда в такое время музыку крутит?
Сейчас Нине было все равно, кто «музыку крутит», главное, что это был не плод ее болезненных фантазий, и что она не сошла с ума.
Девушка пожала плечами.
Что-нибудь страшное приснилось? участливо спросила бабушка. Ты кричала.
Да, что-то очень страшное, только не помню, что, слукавила она. Оставь, пожалуйста, свет.
Нина задумалась, она, конечно, помнила свой сон, но расстраивать бабушку не стала. Рана начала ныть и снова вернула мысль о бабе Паше.
«Странная она», подумала Нина. Ей, вдруг, начало казаться, что все между собой связано: и ее травма, и сама баба Паша и, даже эта ужасно надоевшая музыка. Над всем этим, словно незримый призрак, витал образ Черного идола.
Я завтра об этом хорошенько подумаю, сказала себе Нина и закрыла глаза, с трудом отпуская плохие мысли.
Глава 4
Первый сон
Она вышла из дома, не открывая дверей. Что-то было не так. Серый свет, непонятно из какого источника, давил на психику. Было пустынно. На улице не было даже кошек и собак. Тишина стояла, как правду говорят, ватная, и Нине показалось, что она оглохла, были не слышны даже ее собственные шаги. Куда она шла, девушка и сама не знала: туда, куда вели ее ноги. А они вели уверенно по тротуару вдоль пустых глазниц домов, от которых веяло чем-то чуждым, заставляющим замереть сердце от страха.
Все было знакомо с детства: и эти дома, и дорога, по которой она шла, но, вместе с тем, Нина уверена была, что все здесь ненастоящее, как камуфляж.
Ей, вдруг, острым приступом захотелось вернуться, накрыться в постели одеялом с головой, как в детстве, когда она пряталась от деда Бабая или Хоки, и замереть, приглушая дыхание. В каждом темном углу, из-под стола, из-за бабушкиной машинки, в складках темных штор она видела разных невероятно страшных существ. Если ей среди ночи вдруг хотелось в туалет или просто пить, она не могла встать с постели потому, что под кроватью тоже могло быть чудище. Оно там сидело и ждало, когда же Нина опустит ногу на пол, чтобы схватить ее. Приходилось терпеть до самого утра, пока комната не зальется солнечным светом.
Нина не вернулась, потому, что сейчас был сон, и управлять им она не умела. Ей оставалось только следовать сценарию, написанному неведомой силой.
Девушка зашла в одно из зданий, поднялась по витой старинной лестнице на второй этаж. В доме было пустынно, как и на улице. Ощущение было такое, будто все люди внезапно покинули свое жилище. На плите общественной кухни коммунальной квартиры стояла кастрюля, и их нее шел пар. Нине даже показалось, что пахнет бульоном. В коридоре у окна стоял большой фикус, девушка потрогала пальчиком землю в горшке, влажная. Куда все подевались? Она подошла к первой попавшейся двери и открыла ее.
В пустой комнате с бордовыми тяжелыми шторами стоял большой стол, покрытый тоже бордовой плюшевой скатертью с кистями. Посреди стола на тарелке стоял стеклянный графин с круглой крышечкой и граненые перевернутые стаканы.
За столом сидели странные существа, кожа их была смуглая до насыщенно коричневого цвета с редкой порослью шерсти, нос заканчивался свиным пятачком, который беспрестанно двигался, а на голове, над непривычно крупными ушами, торчали изогнутые рога.
Нина отшатнулась, собираясь закрыть дверь, но тут из-за стола выскочил самый маленький и жестом предложил войти со словами:
Заходи, мы ждем тебя.
Сидящие за столом, приветливо закивали, располагая к общению.
Войдя, она села на предложенный стул. Напряженно повисла паузавсе молчали. Некоторое время девушка изучала компанию существ, и чем больше всматривалась, тем больше понимала, кто перед ней. К горлу подступила волна холода.
Ну, вот и познакомились, сказал среди них, видимо, главный, потому, что сидел посередине и был толще других, а теперь давай поговорим.
Уже немного осмелев, девушка кивнула. «Это только сон, успокоила она себя, здесь все как в сказке, понарошку, так что бояться нечего». Страх начал проходить, и она с любопытством ждала продолжения сна, как развязки приключенческого романа.
«Интересно, кто они»? подумала Нина.
Называй нас, как хочешь, но мы не мистические персонажи из вашего народного фольклора, мы мыслящая раса, населяющая Землю, но в другом измерении поэтому, мы не можем видеть друг друга, разве, что иногда, случайно. Такие редкие случаи и породили в вашем мире самые разные о нас представления, главный сделал паузу, видимо для того, чтобы девушка могла усвоить информацию, я ответил на твой вопрос?
Я и не спрашивала, удивленно произнесла Нина.
Спрашивала. А теперь о том, почему ты здесь. Мы очень могущественны и можем наградить многим. Чего ты хочешь? Может, сделать отличную карьеру, стать главным редактором какого-нибудь крупного издания, или даже его владельцем? Хочешь тихий уютный домик, скажем, в предместьях Парижа, большая счастливая семья? Все это возможно.
Я так понимаю, что не бескорыстно, наконец начала приходить в себя Нина.
Разумеется, за все в жизни надо платить. Тебе придется сделать, совсем малюсенькую, услугу, он даже показал пальцами, какую, малюсенькую. Мы заключим небольшую сделку, тебе это ничего не будет стоить.
Все согласно закивали, заговорили, пытаясь убедить Нину, что и делать-то почти ничего не надо. Тот, который пригласил ее войти, принес откуда-то лист бумаги, гусиное перо и огромную иголку.
Нина слушала их и понимала всю нелепость своего положения: она сидит перед представителями самых настоящих чертей и слушает их предложение о сделке! Здесь на столе лежит гусиное перо, значит расписываться нужно кровью. Бред! «Интересно, откуда мог взяться этот сон, подумала она, я на ночь никаких «ужастиков» не смотрела?» Мимолетная мысль о бабе Паше мелькнула тусклой звездочкой и исчезла, не акцентируя на себе внимания.
Конечно, она почувствовала в их наигранном радушии фальшь и поняла, если ее так сильно уговаривают, значит, многое поставлено на карту. Ей захотелось встать и уйти. Она, вдруг, поняла, что, если во сне она себя осознает, то может и вести себя здесь как в жизни, делать то, что считает нужным. Нина поднялась со стула.
Уходишь? Но ты даже не хочешь узнать, что мы предлагаем тебе сделать?
Нет, не хочу, сказала Нина и пошла к выходу.
Но только она взялась за ручку двери, как почувствовала едва уловимое прикосновение к своим вискам, оно было легким, но в тоже время жестким до грубости. И тут, словно кто-то выключил ее, как робота, нажатием кнопки. Пустота. Девушке стало все равно то, что она делала. Ее подвели к столу и показали какой-то документ, зачитали его. Она, даже, согласно кивала, но ни одна фраза не осела в ее затуманенной голове, где-то, в глубине, кричало и билось сознание, отчаянно пытаясь сопротивляться, и эта борьба стучала бешеным пульсом в висках.
Нина протянула руку, маленький юркий чертенок наклонился над ней. Глухая колющая боль, и на пальце повисла красная капля крови.
Она стояла над свитком, перо, смоченное кровью, дрожало у нее в руке. Сейчас она поставит подпись, и ее оставят в покое. Нина слышала голоса, обращенные к ней, видела оскаленные улыбки. У нее было ощущение, что она смотрит на всю эту картину со стороны, из зрительного зала.
Вдруг, пришло пробуждение:
«Что же я делаю?»
Страх неотвратимости прорвался сквозь невидимые преграды и заполнил ее всю. Девушка осознанно посмотрела вокруг, взгляд стал резким. За столом сразу почувствовали это.
Подписывай, заторопил старший.
Все замерли. Нина с размаху бросила перо вглубь комнаты и кинулась бежать. Невидимые нити все еще тянули ее назад, а желание убежать боролось с желанием вернуться и взяться за перо. Но сила воли взяла вверх, и нити, которые она физически ощущала, наконец, порвались.
Ты куда? закричали ей вслед.
Но девушка уже взялась за дверную ручку. Дверь показалась ей очень тяжелой, она изо всех сил тянула ее на себя, но она открывалась болезненно медленно и при этом противно скрипела, взвинчивая и без того напряженные нервы. Нина слышала, как черти выскочили из-за стола и побежали к ней. Ей казалось, что стоит выскочить в коридор и закрыть за собой дверь, она будет в безопасности, как в детстве, под одеялом, нужно только очень тихо при этом дышать.
Стой! Держите ее! услышала она голоса за спиной и невольно обернулась.
Бывшие собеседники, «добрые и пушистые», теперь были похожи на собачью стаю, ощетинившуюся, готовую в любой момент броситься и растерзать в клочья. Нина даже заметила слюну, пеной стекающую по оскаленным клыкам. От этого зрелища у нее пошел по телу ледяной холод. Ей, наконец, удалось открыть злополучную дверь и прошмыгнуть в нее, но, вопреки ожиданиям, чувство опасности не покинуло ее. Стая нечистей кинулась в погоню.
Кто придумал эту винтовую лестницу, как неудобно по ней бежать! Нину буквально заносило на крутых поворотах. Но она все равно спускалась недостаточно быстро. Вот-вот ее настигнет погоня. Что будет потом? Лестница, наконец, закончилась, и девушка бросилась вон из этого дома.
Рычание за спиной становилось громче. Она побежала в сторону своего дома, звуки ее шагов, гулко раздавались вокруг. Ватная тишина наполнялась звуками, и, далеко не самыми приятными. Нина бежала, вот-вот ее догонят, уже немного осталось до своего дома, но ноги так медленно переставлялись по асфальту, как в замедленной киноленте. Она выбилась из сил, но тело ее не слушало, мешал туман, который наполнял серым светом ее сон. Нина была в отчаянье. Она оглянулась, стая перешла на рысь, встав на четвереньки. Они теперь были похожи на волков, преследовавших свою добычу. Уже несколько прыжков отделяло их от девушки. Сейчас погоня закончится, и она узнает, «что будет потом»? Нина закрыла лицо руками, приготовившись к самому страшному.
И вдруг она услышала звон колокола. Сначала тихо, очень отдаленно, потом все громче.
Нина открыла глаза: черти остановились. Она видела, как они безуспешно махали в воздухе своими мохнатыми лапами с длинными тонкими когтями. С каждым ударом колокола они бледнели и отдалялись, пока не исчезли совсем. Тяжелый туман, что мешал двигаться, разошелся, и девушка легко вошла в свой дом. Она прошла сквозь закрытую дверь своей спальни, нисколько этому не удивляясь, и легла в постель.
Колокол продолжал греметь, он был похож на набат, зовущий о помощи.
Нина проснулась, тяжело и осторожно открыла глаза.
Ночь. У окна стояла бабушка и смотрела на улицу.
Вот Васька разошелся, людям спать не дает. Как на беду трезвонит. А, может, и случилось чего?
Девушка облегченно вздохнула и проснулась совсем. Несколько секунд она лежала, осознавая себя вне опасности и от этого расслабляясь.
Бабуль, потянулась в постели Нина, ну, какую еще такую беду! Что может случиться? Иди, досыпай, ночь еще.
Бабушка ушла спать, а Нина задумалась. Был ли это сон, или все действительно происходило? Осталось ощущение реальности. А если это все так и было, то, что же хотели от нее те, похожие на чертей? Надо было все же их спросить. Назавтра она решила все рассказать Владу.
Спать Нина боялась. Вдруг она закроет глаза, а там снова они. Она несколько раз выходила на крыльцо и прислушивалась к звукам, идущим от дома бабы Паши. Они стали заметно тише, но не пропали совсем.
Глава 5
Экскурс в историю
Они лежали тихо, прижавшись, друг к другу. Пестрые бабочки, не боясь, садились поблизости, а самая смелая села на плечо Дуняши.
Рыжие ресницы Андрея захлопали, а рот растянулся в улыбке.
А ты завтра придешь? спросил он, нежно глядя на Дуняшу.
Не знаю, если братец уедет куда, а так нет.
Я здесь ждать буду, как завечереет, может, прибежишь, хоть ненадолго?
Андрей погладил Дуняшу по волосам, черным, как уголь. Девушка сильней прижалась к нему.
Что с нами будет? спросили она, если братец узнает, убьет и тебя и меня.
Андрей перестал улыбаться. Норов у Иван Тимофеича был крутой, уж точно было чего бояться.
Давай сбежим, Дунюшка, уедем туда, где нас и знать не знают. Обвенчаемся, и будем там жить. Меня батя плотничать учил. Я и денег немного припас.
Боюсь братца, мой хороший, а ежели отыщет?
Не отыщет, милая, мы так далеко убежим, что и отыскать невозможно будет. Ты подумай, Дуняша. Все равно Тимофеич нам жизни не даст, а замуж тебя ни за кого не пустит: с добром расставаться не захочет.
Я подумаю, девушка встала и отряхнула сарафан, мне идти пора.
Он поднял ее склоненную голову и крепко поцеловал в губы.
Ты думай быстрей, а то скоро лето кончится, в непогоду трудно будет в дороге.
Влюбленные разошлись в разные стороны по тропинкам. Девушкав богатый купеческий дом, а юношав дом конюха, служившего у купца на конюшне.
Родители Дуняши умерли давно, оставив трем сыновьям и маленькой дочурке приличное состояние. На смертном одре Тимофей Куприянов, купец второй гильдии, взял со старшего сына слово, что все нажитое, когда повзрослеют братья и сестрица, поделит на всех четверых поровну, а пока обязуется управлять делами семьи честно и добросовестно.
Пока братья были еще малолетками, а сестрица так и вовсе мала, Иван Тимофеевич держал данное слово. Благодаря его стараниям, во многом приумножился их капитал.
Братья выросли, переженились, но не пожелали отходить от налаженного дела, другое дело Дуняша. Росла она строго. Все больше сидела в своей светелке: занималась рукоделием, читала книжки про жития святых, а то и просто слушала, как дворовые девки в девичьей поют. С подружками не водилась, да и не было у них сроду гостей в доме, разве что странница какая забредет, тогда уж праздник.
Была она тиха да кротка, слова поперек не скажет. Любили ее братья, души в ней не чаяли. Иван Тимофеевич сам не женатый был и растил свою сестрицу за дочку.
Уже выросла девушка, заневестилась, а сватов к крыльцу Куприянова все нет и нет. Хороша была Дуняша: и ладна, и умна, и скромначто еще женихам надо?
Годочки шли, а девушка все в невестах сидела. И пошла молва, что Куприянов сам сватов не подпускает, ведь приданное Дуняши со временем разрослось настолько, что отдавать его стало жалко.