Держитесь, сказала наяда, сжимая их руки сильнее. Вода под ее кожей потемнела, став черной и глубокой, словно осеннее озеро, и от этого весь ее облик наполнился новым тревожным настроением. Не бойтесь. Пока вы со мной, вам ничего не грозит. И стража не бойтесь.
Здесьеще и страж? смог выговорить Илья, стараясь ни на миллиметр не открыть рот. Вонь была настолько плотной и густой, что с каждым вдохом казалось, что он откусил кусок гниющей плоти. Под ногами было мерзко, окостеневшие и мягко-гнилостные части перемежались, но смотреть, куда ставить ноги, было совершенно невозможно. Илья попытался один раз, но встретился взглядом с мертвыми пустыми глазами отрубленной головы и передумал раз и навсегда. Иногда лучше не знать, куда ты прешь, иначе можно испугаться и никуда не пойти вовсе.
На каждой дороге свои спутники, сказала наяда, сжимая их руки, словно предупреждая. Впереди кто-то стоял, кто-то огромный, нелепый, похожий больше на диковинное животное, чем на человека, потому что был кособоко составлен из частей разных тел, слипшихся друг с другом, тянущихся друг за другом. Он словно сам был руслом мертвой реки, потому что все полотно мертвечины поднималось к нему, цепляясь за него, колыхаясь и издавая присвист и вздохи, когда воздух скользил в мертвых легких и гортанях.
Ничего себе декор, поньи сиськи, выдохнул Дэш, волей-неволей подбираясь и напрягаясь. Хотя как бороться с такой махиной?
Наяда, впрочем, невозмутимо тащила их вперед, улыбаясь даже и словно напевая под голосом, едва слышно, навязчивую мелодию без слов. Илья пригляделся: страж в самом деле вбирал в себя все тела, занимающие русло, возвышаясь над ним, словно памятник тлению, и сзади него виднелось черное сморщенное полотно воды. Оно было похоже на потоки слез и темные ноябрьские лужи, и воду под мостом, ведущим из ниоткуда в никуда. Возможно, это было своего рода границей? Надо было пройти мимо стража, чтобы выйти, но куда?
Никогда запела чуть громче, выводя мелодию сомкнутыми губами, и Илья подпел ей, забывая дышать от ошеломительной вони.
Пусть кладбищенский вальс и поворотный романс погружают нас в транс, чтоб выплакать слезы народа.
Чтоб выплакать слезы за мертвых, разомкнула губы Никогда, позволяя своему чистому, ясному голосу вылиться в бесконечное трепещущее и бултыхающееся пространство отвратительного зловония. Серебряный звук словно стал острием резонирующей волны голоса Ильи, который разводил в стороны туман и запах гниения, устремляясь к чудовищному стражу.
Он начал поворачиваться: отдельными частями, отдельными элементами, кусками, выворачивая с мясом из себя куски, чтобы повернуть все имеющиеся уши к звуку, и от этого раздавался болезненный, тошный суставной хруст.
Чтоб выплакать слезы за мертвых, повторил за Никогда Илья, чувствуя подъем и полет внутри себя, несмотря на пугающую цель впереди. Черная вода начала вытекать из глаз и глазниц на чудовищном теле Стража, словно они плакали, словно он плакал, и такая же черная вода текла по щекам Никогда. И чудовище, и наяда с каждым шагом и каждой темной каплей становились словно бы немного меньше и прозрачней. Поток воды, которым ощущалась ее рука в ладони Ильи, словно истощался, становясь едва заметным касанием влаги, но Никогда продолжала идти вперед, увлекая за собой своих спутников.
Груда тел неумолимо поднималась, наклон становился сильнее, Илья то и дело скатывался немного назад, давясь плохо подавленным ужасом и отвращением, но что-то все-таки менялось: гора впереди таяла, теряла плотность, теряла вес, и к запаху гниения примешивался холодный и пустой запах тины, ряски, холодной, не прогретой солнцем стоячей воды. Эта примесь показалась Илье удивительной, и он уцепился за нее мыслью и всеми ощущениями, пытаясь понять, откуда это, куда оно ведет, что это и зачем. Большая часть вопросов осталась неотвеченной: но очередной шаг словно пробил какую-то грань реальности, и на Илью без предупреждения хлынула холодная, темная вода. Он взмахнул рукой, потерявшей контакт с прохладной ладонью наяды, уцепился за что-то плотное, и это плотное уцепилось за него в ответ. Если это был не подводный зверь сом, то, вероятно, Пони: надеясь на это, Илья схватился за него крепче, пытаясь сориентироваться в мокром мраке вокруг, и потом Пони, если это все таки был он, дернул его в сторону и вверх.
Илья вынырнул.
***
И снова довольно не удачно. Даже не на подоконнике, а внутри чьей-то квартиры. Быстро оглядевшись, я нырнул под стол, и оттуда уже наблюдал, как местный бесхвостный, ругаясь, ищет тут и там что-то важное. Было не слишком уютно: в месте моего прятанья валялись какие-то объедки и пахучие вещи разной степени противности. Некоторые, конечно, были очень даже ничего, но я брезглив и лежу на вещах только своих бесхвостных, потому что про них я хотя бы имею представление, где они лазали, что ели и когда последний раз обрабатывались от насекомых.
Где?! Где это чертово свидетельство о рождении? возмущался бесхвостный, разбрасывая вещи еще пуще. Почему у меня всегда такой срач? Почему я никогда не могу нормально убраться?
Да ты тухлую еду для начала хотя бы собери, подал голос из-под стола я, лапой выдвигая оттуда тарелку с живописными объедками.
А? ошарашенно застыл бесхвостный, оглядываясь вокруг так, словно я окружал его со всех сторон.
Мяу, сказал я и, подумав, добавил. А Германия далеко?
С тысячу. тысячу километров, ответил бесхвостный и испуганно икнул.
Сахар на корень языка положи, посоветовал я, забиваясь поглубже в тень от стола, чтобы вступить в Пограничье хотя бы одной лапой.
Совсем спятил, услышал я бормотание, уже проваливаясь прочь. Точно надо убраться, пока вконец шизофреником не стал!
Тысяча километров! Подумать только. Это мне бежать и бежать, как бы лапы не стереть!
Задумавшись, я не заметил как оказался на берегу сухой реки, которая своим руслом пересекала все части Пограничья. Что же, это была неплохая идея, я бы, может, и нарочно лучше не придумал.
Эй, позвал я, усаживаясь на берегу и на всякий случай прочищая когти на передних лапах. Эй, река!
Рекида и само Пограничьепохожи на кошек. Они терпеть не могут делать то, что вы от них ожидаете, но зато иногда могут сделать именно то, что вам надо, вне зависимости от ваших пожеланий. Поэтому я и не ожидал, что мне быстро ответят, или придут на зов, или что-то еще такое. Я просто сидел, лежал, чистил лапы, чистил когти, вылизывал воротник, а также все остальное, что должен вылизывать себе каждый уважающий себя кот в моменты скуки и тоски. Я даже хвост свой вычистить успел, чего обычно делать не желаю, потому что хвостдлинный, шерстьпухнастая, а во рту все застревает.
Что тебе, милый тенекотик? спросила, наконец появляясь, нимфа реки, которая течет Нигде и Никогда. Под стать пустому руслу, она была вся в черном, и только края одежды вспыхивали едва видимым не то багровым, не то розовым.
Мне нужно в Германию, сообщил ей я, внимательно глянув в ее сторону.
И что же там, в Германии, такого нужного? спросила она, присаживаясь рядом со мной на берегу и осторожно протягивая руку к моей шерсти. Подумав, я не стал ее расстраивать, потому что мне нужна была ее помощь, и позволил себя почесать. В конце-концов, мы, коты, должны иногда проявлять милость к бесхвостным, даже если они особенные.
Мне нужно передать сообщение одному из Этих, пояснил я деловым тоном, немного прерываясь на громовой пуррр. Так что помогай.
Давай попробуем, согласилась она. Мне кажется, немного моего русла есть и там, но я не уверена, что именно в той части Германии, что тебе нужно.
Меня устроит любая часть, милостиво согласился я, про себя лихорадочно соображая, а что, Германия еще и достаточно большая, чтобы иметь части? Больше Химок, например? Химки же огромные. Однажды я гонялся по Химкам за одной верткой мефозой, с которой никак не могли справиться местные коты, и это, я вам скажу, было прямо-таки не просто. Химки большие, мефоза маленькая, а яодин, как и подобает герою. Впрочем, даже если Германия такая огромная, мне придется справиться.
Тогда я сейчас обозначу для тебя пусть, улыбнулась нимфа и начала вытягивать из меня волосок. Я почувствовал тягу, словно волосок вот-вот оторвется, и оскалился было на чистом инстинкте, но шерсть все тянулась и тянулась, и боль все продолжалась и продолжалась, так что пришлось изумленно замолчать, глядя на то, как в сияющих руках нимфы образуется целый клубок моей шерсти.
Да я что тебе, прялка, что ли? справедливо возмутился я.
Хороший кот всегда поможет по хозяйству, хитро улыбнувшись, ответила нимфа. Хотя бы себе самому.
Хватит меня разматывать, я даже дернулся, но от этого стало только больнее в боку. Сейчас, извиняющимся тоном попросила она, торопливо наматывая еще и еще. А то не хватит на всю дорогу и тебе придется самому искать путь. Не бойся, не облысеешь.
Мне, признаться, такой опасности в голову не приходило, но я тут же покосился на свой бок критически. К счастью, поредения шерсти там не обнаружилось.
Вот, наконец сказала нимфа реки, которая течет Нигде и Никогда, и положила передо мной клубок из моей собственной шерсти. Тонкая серая нить была такой эстетичной, что я невольно загордился. Может, из моей шерсти можно вязать какие-нибудь модные шапки, и мои бесхвостные просто слишком глупые, и упускают шикарные шансы? Следуй за нитью, клубок приведет тебя в Германию, раз тебе так надо.
Я важно кивнул, поднимаясь на ноги, и уточнил, вспоминая все известные мне сказки бесхвостных:
А если бесхвостный просит дорогу указать, ты что делаешь?
Ем его на обед, рассмеялась нимфа. То же самое я делаю, если сама не могу проводить. Но из людей труднее вытягивать ниточку, поэтому их предварительно лучше усыпить. Они столько не вытерпят, начнут переживать зазря. А во сне ожидание переносится легче.
Я снова кивнул, мотая на свой длинный вибрис новые сведения о народном фольклоре, и подтолкнул носом магический клубочек.
Побежали.
***
Воздух был промозглый и влажный, ничуть не лучше воды, и вокруг было невероятно темно, так что даже было непонятно, открыты глаза или закрыты.
Слово волшебного пони, брат, сообщил ему неуместно жизнерадостный голос над ухом. Мы на Первых землях уж точно.
Как это ты догадался?
А у меня крылья не растут от ужаса, расхохотался Пони, и звук его смеха разнесся вокруг словно бы вперед и назад, но в сторонынет. Давай уже копытами вставай, тут не глубоко.
Копыт не имею. Как уважающий себя он поискал нужное слово. Зверь, имею скромные лапки. Поэтому у меня лапки. И поэтому я не могу.
Тем не менее, несмотря на это заявление, он, придерживая себя за Пони, поменял немного расположение в пространстве и в самом деле смог встать в полный рост, почти упираясь головой в склизкий изогнутый почему-то потолок.
А кроме того, что мы в Первых землях, Илья, кстати, уже остро почувствовал, что именно там они и есть: где-то там, внизу, в толще воды у него развязался кроссовок, и шнурок его нервировал. На Пороге и дальше никаких шнурков у него не было. Мы, собственно, где?
Ответил бы в рифму, брат, да слов нет, преувеличенно оптимистично отозвался Пони. Да сейчас разберемся. Труба какая-то. Тут, раздался плеск. Уходит куда-то ниже. Ты как с плаванием?
В море могу, подумав, резюмировал свои успехи Илья. В общем-то, плавать, в целом, он умел, но чаще всего так, что приходилось себя утешать тем, что, видимо, человек он хороший, поэтому и тонет.
В море любой дурак может, а ты, э, вроде как попробуй в трубе в подземной реке! укорил его Дэш. Э, ладно, брат, выручу нас, сам на разведку сплаваю.
Не потопни. Я без тебя точно не выберусь, предупредил его Илья.
Спасибо за заботу, брат! Дэш что-то там еще покрутился вокруг своей оси, после чего раздался всплеск, и более сильное, чем было, и в тому же обратное течение ударило в Илью, заставив пошатнуться и сделать неловкий шаг назад. А потом некоторое время было почти болезненно тихо, и Илья только прислушивался к плескам и вздохам воды, пытаясь вреди них поймать отзвуки движений своего приятеля.
Было неуютно, мокро и, в общем-то, страшновато. Илья нащупал в кармане куртки свой телефон, но шансов включить его в воде, наверное, не было вовсе: надо было брать влагозащитный, подумал он было, но тут же себя оборвал. Никакая влагозащита не дает гарантий от таких вот купаний. Тут нужен подводный бокс, а кто же знал? Вероятно, надо было просто брать телефон для экстремалов, и придется так и сделать, если подобные чудеса в его жизни продолжаться.
Отвлекшись на телефонные рассуждения и немного замечтавшись несмотря на неприятную ситуацию, Илья не заметил возвращения Дэша до тех пор, пока тот не хватанул его под водой за руку.
Тут, конечно, Илья оранул, как безумная чайка, дернувшись в воде, стукнув Пони куда попало и породив такое эхо, что и мертвые, оставленные позади, за стражем, наверняка услышали.
Ну ты псих, брат, уважительно сказал Дэш, отплевываясь от воды. Он немного дрожал от холода, и это было очевидно, и, кажется, Илья дрожал тоже. По крайней мере, зубы пару раз пытались клацнуть, он заметил это и попытался остановить, но почти бестолку: вокруг была холодная темная вода и темнота, и если бы Илья оказался в такой ситуации даже всего лишь пару дней назад, он бы уже был в панике. Но дело было сейчас, и рядом стучал зубами Пони, утверждающий, что он волшебный, и было не так уж страшно, просто неприятно и холодно.
Что там, получилось понять?
Там, брат, труба.
В смысле что дело труба? Это и так понятно.
В смысле, что труба там. И решеткой перегорожена. Если получится выломать, скорее всего, пройдем дальше.
И как ты собираешься выламывать? В этом мире ты не совсем прямо Геракл. Кстати, о мирах. Почему бы нам просто не мигнуть на Порог, или что-то такое?
А ты видел, что там было на Пороге за тем стражем, э?
Вода.
Это тут вода. А там, считай граница и была. Через нее маханулисвалились сюда.
Мне кажется, или каких-то нюансов я не понимаю?
Вроде как и да. В общем, брат, Порог, он нависает. И иногда его нет, потому что тут нет Порога, понимаешь?
Порога нет, потому что его нет? повторил Илья.
Да, вроде того, что там разлом, и где разлом, там не перейти.
А где решетка, там разлома уже нет?
Вот, ты уже и все понял, одобрил Пони.
Может, попробуем в обратную сторону? Там же тоже где-то должен кончится этот твой разлом.
Не мой, а Порога разлом, наставительно сказал Дэш, стуча зубами. Вроде как, кончится, но что там будет, ты понимаешь?
Илья скривился, вспомнив русло из мертвых тел, и, хотя его приятель не мог этого видеть, но явно все понял.
Вооот, брат, заключил он. Поэтому только вперед, тольков трубу.
- Не вылететь бы в трубу, - процитировал Илья мрачно.
Не просочиться бы в канализацию, а так ничего, э, оптимистично отозвался Пони. Если какую песенку вспомнишь про спадание оков и отрывание решеток, ты того, попробуй, э?
Про спадание оков в голову лез только Пушкин из школьной программы, а про решётки и вовсе ничего, поэтому Илья только вздохнул.
Давай ты уже просто выломаешь эту решетку без допингов и излишеств?
Ради разнообразия Дэш пререкаться не стал: набрал в грудь воздуха и ушел под воду почти без плеска, и Илью снова обдало подводным потоком воды и его толчка. Что-то бумкнуло там, в темноте, и Илья до рези вглядывался в окружающий мрак, пытаясь уловить хотя бы точку света, но видно ничего не было. Зато был звук, глухой, смазанный толщей воды, словно кто-то размеренно бился о преграду.
Надеюсь, ты не головой, автоматически пошутил Илья. Это было бы слишком даже для тебя.
Он все еще пытался вспомнить хоть что-то про пробивание стен или снятие оков, но был, наверное, слишком холодно и неприятно, и Пони же сам сказал, что на Порог все равно не пустит?.. Впрочем, кусочек речитатива все-таки нашелся, и Илья попытался попасть словами между клацаний зубов. Этот текст был не из его собственного парка мелодий и песен, а вовсе даже родом из детства, когда Илья еще состоял при бабушке, а Св просыпалась к экзаменам под эту бодрую песню. Впрочем, она и сейчас периодически под нее просыпалась, так что архив был не совсем пассивный.
Было донельзя странно пытаться что-то петь или начитывать, стоя по шею в темной, холодной воде в запертом тоннеле, но Илья честно старался, и даже голос и мелодию не упустил.
Вот стены мы сломать должны и выпустить нас, и на своем стоять должны мы сейчас. И если это нужно нам, дорога не ждет, здесь нам не место, и пойдем мы вперед.
Последний отзвук и полуэхо быстро погасли, потом внизу что-то яростно скрежетнуло и окончательно стихло.