А у нас тут понедельничный пряник, дернула его за щекочущую ее прядь волос Ната.
Это как?
Это награда всем нам за то, что мы никого не убили в первый же день рабочей недели, пояснила Маша-Глаша-Война, и из ее уст для Ильи это прозвучало несколько мрачновато, хотя, видимо, предполагалось шуткой.
Ага, подтвердила Ната радостно. Собираемся нашей компашкой из чата в ВКшечке и умиротворяемся.
Прикольно, прокомментировал Илья. Участие, как, по инвайтам, или свободное?
Считай, что у тебя есть инвайт, хлопнула его по плечу Ната и махнула свободной рукой, привлекая внимание гитариста. Эй, Звон, Звонский Звон! Это Иль, помнишь, на фотках с феста? Это он!
Звонский, или Звон, или как там его на самом деле звали, изобразил поклон, прижав руку к груди.
А что, на означенных фотках гитара была для антуража, или ты играешь? уточнил он. Потому как песни это ценная валюта! Потому что у меня уже руки устали.
Играет-играет, без зазрения совести сдала его Ната.
Играю немного, с сомнением признался Илья и щипнул предательницу за что попало.
На, Звон без прелюдий протянул в его сторону гитару, так что Илье пришлось выпустить девчонок, взять инструмент и устроиться рядом с коллегой-музыкантом на подоконнике.
Я даже не знаю, что у вас тут принято петь, пожаловался Илья, автоматически проверяя струны. Он бросил короткий взгляд на Звона, отвернулся и тут же посмотрел снова, не очень понимая, в самом ли деле видит то, что видит, или ему уже от общения с Дэшем кукушечку закукушило.
Что-нибудь, зубасто улыбнулся Звон и добавил потише. Да что нравится самому, то и играй, господин Зверь.
Да уж, я то еще животное, не дрогнув голосом, ответил Илья и отвел глаза, чтобы не пялиться на внезапно обнаруженные у собеседника остроконечные уши. Кончики задорно торчали вверх и в стороны из-под несколько неудачно выкрашенных в золото кудрявых волос, и игнорировать их существование было ужасно сложно.
Особой масти животное, хмыкнул он, словно нарочно заправляя пряди за уши и открывая из сильнее.
Илья неодобрительно на него посмотрел, бренькнул неопределенный аккорд и начал первую же пришедшую на ум песню, потому что, вроде как, этого от него ждали.
Звон прекрасно угадал мелодию, кажется, с одной ноты или двух, но сбойнул, только открыв и немедленно закрыв рот, из-за того, что песня в оригинале была англоязычной, но пел ее Илья по-русски. Нахмурившись с веселым недоумением, он начал подтягивать со второго куплета, неплохо угадывая слова, а на припеве Илья отчетливо понял, почему местного менестреля именовали Звоном: голос у него был звонкий, оглушительно громкий, высокий, словно колокольное многоголосье.
Годишься, Звон похлопал Илью по плечу. Не знаю, как насчет Зверя, но в местные развлекаловки годишься точно. Так что приходи, гостем не будешь, а эксплуатируем будешь. Только гитару, будь добр, свою приноси, а то я на тебя струны не собираюсь запасать.
Я подумаю, полусерьезно пообещал Илья. Твоя очередь?
Нет уж, расхохотался Звон. Работай, давай, раз уж ты есть.
Раз уж я есть, проворчал Илья, но спорить не стал. Компания приятелей Наты оказалась достаточно милой и благодарной публикой, так что сыграть что-то, и потом еще что-то, и потом еще несколько раз перед тем, как Звон решил-таки дать ему отдохнуть, было не так уж и трудно. Да и очень хорошо это развеивало странные мысли и события прошлых дней, так что Маша-Глаша-Война казалась совершенно обычной девчонкой, какой она и была в школе, а вовсе не знаком судьбы или предвестником конца света. В награду за музыку его даже угостили пивом, а, сворачивая лавочку, Звон щедро высыпал ему в руки половину монеток из попрошайной кепки.
Держи гонорар, хмыкнул он. На струны.
Мои струны дороже стоят, рассмеялся Илья.
Скромнее надо быть, отозвался музыкант, пока Илья пытался рассовать мелочь по карманам. Приходи еще, в общем.
Может быть. Если ты мне внятно пояснишь, что ты такое.
Я? Чему вас только учат в ваших сельскохозяйственных академиях, весело фыркнул тот. Я альде. Надеюсь, слово знакомое? Нет?
Про альде я знаю только то, что они вместе с трамваями пришли по хрустальному мосту откуда-то неизвестно откуда.
С трамваями! Это не трамвай. Это симбионт, и выбора у нас особо не было. А вообще, учебник, что ли, почитай, посоветовал Звон и старательно замолчал, потому что на Илью сбоку напрыгнула Ната.
Вы все, свернулись? А Илька, Илька, ты нас проводишь? До Калужки, там я на метро, и Машка на метро? Ну, пожалуйста! Впотьмах стремно, за каждым кустомвраг!
Парня себе заведи. Баллончик купи газовый. А у меня лапки! живо отозвался Илья, вспоминая свой опус про суперкота. Да провожу, конечно. Идем.
Интересно, порхает ли вокруг волшебный пони, осененный невидимостью? Может, все-таки ушел домой, или где там обитают волшебные пони? В волшебных странах?.. На мосту Илья его не заметил, да и на обратном пути к площади тоже, и попрощавшись с девчонками, двигаясь в сторону трамвайного депо, ничего ярко-голубого так и не увидел. Зато, стоило занести ногу над зеброй перехода, как внезапно мир почти полностью остановился, словно кто-то нажал на паузу. Пахнуло влажным железом, и Илья, внутренне холодея, поднял взгляд.
Глава 3, в которой все друг другу помогают, но не всегда
На другой стороне дороги, глядя на него с интересом естествоиспытателя, стоял Шторм, и одна его нога касалась белой полоски на земле. Илья внутренне набычился, заставляя себя злиться, а не бояться, и решительно поставил ногу между линий разметки. Удивительно, но именно разметка и осталасьтолько она одна, а дорога, асфальт, машины и дома втянулись внутрь пространства, загороженные черными ветвями деревьев. Под ногами запружинил дерн, и на него, кружась, падали мелкие снежинки, совершенно неуместные в почти-теплую весеннюю погоду нормального мира.
Шторм, делая шаг вперед, неуловимо изменился тоже, словно следуя поданному окружающим миром примеру.
Рыжие волосы залились кровавой краснотой под стать плащу, смуглая кожа блеснула бронзой, и злое расплавленное золото мелькнуло между ресницами, яркое, словно прожектор. Илья видел своего противника очень четко, ярко, словно вырезанную по контуру картинку из книги сказок: как тот откидывает назад руки и наклоняется вперед, нарушая законы гравитации и биологии, и от этого воздух начинает бить концентрированной струей прямо в лицо, в грудь, мешая дышать. Илья захлебнулся было, а потом стук крови в ушах стал ритмом, а вой ветра мелодией, которой нельзя было противиться. Он слышал ее когда-то, чуть ли не на всеевропейском смотре не песен, а понтов, а теперь она вылезла откуда-то из глубин памяти, настойчивая, словно дрель.
Он открыл рот и полушепотом подпел этой мелодии:
В зное пустыни бескрайней снегом песчинки летят, его голос был почти не слышен, но Илья, не отрывающий взгляда от Шторма, заметил короткое мерцание, словно яркая уверенность противника чуть колыхнулась от ветра. Поэтому парень облизнул обветренные в кровь губы и упрямо продолжил. Ночь раскрывается тайной, ветром холодным свистя.
И ему даже удалось сделать шаг, тогда как Шторма отнесло чуть назад, сдвигая обратно на первую полоску зебры с его стороны.
Этот путь, которому буду я верен; этот путь, которым иду я сквозь время, поднимая голос выше ветра, не то проорал, не то пропел Илья, внезапно чувствуя за словами какую-то силу, неизвестно откуда идущую, неизвестно куда влекущую его. Этот путь нам рельсами ляжет под ноги и назад когда-то вернет нас с дороги.
Словно это было триггером, спусковым крючком: мир враз отмерз, черные ветви деревья истаяли с ветром, и светофор, мигнув, почему-то переключился на красный. Не успев погасить инерцию, Илья прошагал вперед, почти до конца перехода, пока с Ленинского не метнулся какой-то шустрый водитель, поворачивая на свой законный зеленый и не сильно глядя вперед. Илья успел только голову повернуть в его сторону и рефлекторно выставить перед собой руки.
В последнюю секунду завизжали тормоза, машину развернуло, и боковой удар корпусом пришелся по пустому месту, где только что стоял Илья.
А вокруг него была тишина, и мягкий дерн под плечами, и черные ветки снова оплетали местное небо, которое Илья в первый раз разглядел: высокое, глубокое, такое пронзительно синее и ледяное, что делалось почему-то немного неловко.
Харе валяться, вежливо сказал кто-то сбоку, и Илья, поднявшись на локте, обнаружил давешнего музыканта с моста, который, опустившись на одно колено, с сомнением разглядывал его. Странное место изменило и Звона: крашеное рыжее золото волос уступило место густой черноте, кожа, напротив, стала прозрачной до голубизны, а черты лица неожиданно заострились, став настолько точеными, что об углы, казалось, можно было порезаться. Что? И на Пороге ты новичок?
Да уж как будто бы, Илья, держась за землю, осторожно поднялся, и Звон встал тоже, оказавшись на этот раз не просто высоким, а почти на голову выше его. Звон был сейчас длинный, как оглобля, с такими же длинными руками и ногами, тревожно-несуразный, остро заточенный, словно обитатель ночных кошмаров.
Ну вот учись тогда, если ничего не успеваешь сделать в мире, вылезай на Порог. Это хорошо еще, что меня позвали тебе помогать, мог бы ведь и не успеть, если бы был чуть менее добросердечным.
Я только что тут был уже, обернулся вокруг Илья. Только здесь была зебра от перехода, и Шторм меня пушил.
Против шерсти пушил, или расческой обошелся? моментально уточнил Звон, осклабливаясь.
Давил он меня, сморщил нос Илья.
Но ты его передавил?
Вроде, да, не очень уверенно сказал парень, отряхиваясь. Может, Шторм нарочно поддался. чтобы Илья выпал под машину и некрасиво умер во цвете лет? Илья еще раз провел по куртке, которая почему-то была из другой ткани и другого цвета, чем минуту назад, стряхнул коричневую труху и неизбежно обратил внимание на свои руки. Порог, видимо, изменил и его тоже, и он не отказался бы от зеркала, чтобы понять, как именно. По крайней мере, ногти у него почему-то стали кристальными и выпуклыми, а форма пальцев изменилась до неузнаваемости.
Ты поосторожней бы, а то как корова на льду, подумав, предупредил его Звон.
А как отсюда выбраться?
Выдохни, Звон отошел немного, что-то прикидывая, и поманил Илью за собой. Сюда иди, а то опять под машину попадешь. А теперь вот выходи давай.
Вот я и спрашиваюкак?
Выдохни воздух Порога, говорю, повторил не слишком понятную инструкцию менестрель. Но Илья попробовал: закрыл глаза и выпустил воздух из легких. А когда внутри начало гореть, открыл глаза снова.
Звон все рассчитал правильно: они стояли за углом здания на другой стороне дороги, и на проезжей части змеились блестящие рельсы, заворачивая в депо.
Можно мне не провожать тебя за ручку до дома?
Постараюсь не плакать навзрыд от такой подлости и отсутствия рыцарства, автоматически отшутился Илья. Впрочем, как насчет дельных советов и напутствий на случай встречи с другими этими вашими альде?
С Хазрой не связывайся, он вашу братию страсть как не любит, почесал нос Звон. Особенно с тех пор, как кто-то из ваших закрыл дорогу в Страну Фаэ, и всем стало резко неудобно жить.
Именно из наших, а не из ваших?
Да зверь это был, точно, к гадалке не ходи, отмахнулся Звон. Кроме зверя такую штуку и проделать некому. Фаэ не станут сами себя запирать, а из альде толком даже шарахаться уже не от кого. Первые повымерли уже, а потомки ничего не помнят и не умеют. Измельчали мы, кровь истончилась.
Но от Хазры все-таки шарахаться? уточнил Илья.
Бежать сломя голову, важно кивнул Звон.
Хорошо. А кто такое Хазра, и как его узнать? спросил парень, надеясь не услышать, что у означенного Хазры рыжие волосы, и носит он красный кожаный плащ.
А справочник тебе не выдать? Волшебные твари и где их отыскать?
А что, есть такой?
Тьфу на тебя, рассмеялся Звон. Ладно. Не промахнешься, знаешь, если покажешь хвост альде, который на тебя зарычит и кинется жрать.
Прямо так?
Ну а ты как думал? Это полукровки вроде меня мирные.
Что-то меня слишком часто в последнее время угрожают сожрать, посетовал Илья. Ладно. Спасибо за предупреждение.
Через неделю приходи. Со своими струнами, конечно, напутствовал его Звон, развернулся и пошел куда-то в сторону Шабловки. Илья же, нервно выдыхая и смеясь сам над собой, поставил ногу на рельсы и тут же убрал.
Удивительно, но ярко освещенный трамвай не заставил себя ждать: мягко звякнул, останавливаясь, и гостеприимно растворил двери.
Илья собрался с духом и зашел внутрь, словно финализуя для себя некое внутреннее решение и уверенность, которые толком даже в слова нельзя было облечь.
Вообще-то, брат, я хотел тебе Страну Фаэ показать, чтобы ты поверил, сказал Дэш Илье, качаясь на косоватой детской качельке в маленьком дворике возле Кочновского проезда. Места встреч с волшебным пони отличались затейливостью географии, и Илья плохо себе представлял, чем же все-таки на самом деле занимается Дэш в свободное от спасения мира время. Он, правда, утверждал, что студент, но с конспектами его Илья не видел еще ни разу. Но ты сам как-то поверил. Даже скучно.
Ты из качелькового возраста не вырос? провокационно спросил Илья.
Пока моя задница влезает в качелькинеа, гордо ответил тот, подлетая повыше. Качели яростно скрипели, и Илье, чтобы не морщиться от предчувствия беды, приходилось напоминать себе о прыжковых навыках приятеля.
Шторм вчера пытался меня запушить, казуально сообщил он, чтобы отвлечься. Но я его в ответ запушил сам. И мне немного помог альде по имени Звон. Ты такого знаешь?
Звонкий? А, без особых эмоций в голосе уточнил Дэш и кивнул. Ну, он вроде как, ну норм. Не вау, но норм. А со Штормом что вышло?
Мы с ним оба были, как это по вашему? На Пороге. Он наклонился как Майкл Джексон, и на меня ветер подул. А я ему спел. По идиотски звучит?
Ага. Хоть сериал снимай. Мексиканский.
Почему мексиканский?
А черт его знает, я в сортах сериалов не разбираюсь, хмыкнул Дэш, но явно заставил себя посерьезнеть, чтобы продолжить. Так вот, брат, нам пора бы вместе взяться за проблемку. Кто-то решил приблизить конец света и раскачивает всадника, я почти уверен, что вот этот всадникМор. Основное шебуршение производит Шторм, нафига ему это надочерт его знает. Как он вычислил всадникачерт его знает. Как нам найтичерт его знает.
А как черта найти, чтобы у него узнать все, что он знает?
Да кто б рассказал, жизнерадостно ответил Дэш. Правда, я спер паспорт того чувака, которого Шторм грохнул. Но он, как-то вроде один жил, по адресу никто не открывает.
Прямо так и спер? немного ужаснулся Илья.
Ну, а как еще было выяснить?
Выяснил?
Не-а. Но могло бы и помочь! Если бы всадник был, например, его дочерью, или что-то вот такое. Так часто бывает.
Илья задумчиво почесал нос.
Он у тебя с собой? Паспорт?
А то, Дэш, не слезая с качелей и не прекращая раскачиваться, одной рукой залез куда-то во внутренний карман и долго там рылся с донельзя задумчивым выражением лица. Видимо, там были залежи чего-то полезного, например, нефти. Лови, брат!
Илья, едва не свалившись с лавочки, поймал паспорт и пролистал. Женат дяденька не был, или развелся до смены паспорта, детей не вписано, тоже. Один штамп о прописке, больше ничего.
Ладно, заключил Илья. Поможем нашему горю.
И что делать станем, брат?
Мы спросим у Св, уверенно сказал Илья.
И как это вот поможет, э?
Зависит от Св, Илья достал телефон и нажал вызов. Ага. Св, а Св? Что значит, не подлизываться? Да я не умею. Поможешь? Ну, пожалуйста! Нет, вряд ли незаконное. Я ежедневник нашел, вернуть хочу. Ну, мало ли, человек переживает? Тут всего куча, я даже не вчитывался. Нет, телефона нет. Только фио. Ну не будет же полиция этим заниматься? Ну, серьезно, Св. Чего бы не вернуть? Нет, я не связался с плохой компанией. Негр? Фу так говорить, он афроафриканец. И зовут его Дэш. Я тебя потом познакомлю. Нет, он не толкает дурь. Нет, я уверен. Ты поможешь? Спасибо! Ты самая лучшая Св из всех Св. Жду. Дааа, чмоки.
Чмоки, заржал Дэш, стоило Илье положить трубку.
Цени, я между прочим, врал из-за тебя, проворчал Илья, убирая паспорт чувака себе в карман. Потому что уж какую дурь ты толкаешь про конец света и всадников, просто атас.