Впрочем, чего бы и не постоятьпрямой видимости вне территории все равно нет.
Меня лично очень интересует их руководитель. Картинка отразила лицо мужчины с чуть приплюснутым лицом, массивным носом и водянисто-синими глазами. Простите мне это женское любопытство, улыбнулась принцесса. Было бы неплохо, если он остался в живых для приватного разговора.
Для вас, мадемуазель, что угодно! Поклонился ей господин полковник, и в одно движение взлетел в седло медведя. Ротмистр, по команде отпускайте эту дрянь!
Стойте! Это для заключенных! Стянул я с себя все перстни и ссыпал в протянутую ладонь господина полковника.
Будьте осторожны, у них блокираторы с вероятностью в восемьдесят процентов! Напряженно прочитала принцесса новую строчку с планшета. Заложники двигаются в своих камерах, не спят. Это не химическая блокировка!
Ротмистр, а у вас не найдется для меня мыши? На мгновение замер князь Давыдов.
Медведьлучше мыши, господин полковник!
А зверь под князем согласно взревел, замерцав вместе с всадником.
Действуйте, ротмистр! Успел скомандовать князь за мгновение, как исчезнуть.
И тут же яркая белая вспышка с запада хлестнула освобожденную драконами и порядком измотанную химеру, заставив рвануть в ту сторону. И вновьудар, уже чуть дальше от нас, ближе к дворцам Ганзы и подальше от цели, повел кляксу за собой, оставляя нас в оглушающей тишине отгремевшей битвы.
Ну кактишине. Если отвлечься от собственного громкого дыхания и бешено бьющегося сердца
Огонь пережевывал здание справа с хрустом ломающихся и обваливающихся перекрытий. Дышал ветергромким гулом раздувая пламя по соседним крышам. Победным раскатом отозвалась гроза где-то вдали. Стонал грустный Йохан, всяческим образом ломая пафос момента.
Какой же я дурак! Винил он себя, сидя на земле и раскачиваясь из стороны в сторону, и чуть ли не сам себя поколачивая по голове.
Не самый плохой человек, в самом деле
Ну что же вы так, присел я рядом, испытывая одновременно неловкость и желание подбодрить.
Как, как я мог так ошибиться? Так продешевить?! Я же теперьвладелец единственного отеля в центре Любека! Резко встал он и в сердцах махнул рукой, показав на полностью разрушенные окрестности, из которых поднималось только наше да соседское строения, и несколько особняков по ту сторону реки. А в контрактекакие-то гроши!
Нормальная, рыночная цена! Возмутился я, вставая вслед за ним.
-..А я имприют и кров!.. А ведь в моем отеле останавливались такие люди, как Вздохнул он всей грудью.
Как я?
Как вы, выдохнул он грустно и поплелся в отель.
Он, надеюсь, не зарубил Марту? Шепотом уточнил я у ее высочества, не обнаружив рядом благоверной нашего отельера.
Ну что вы! Почти помирились. Несколько букетов цветов, украшения и неделя любовных признаний, и Марта обязательно простит ему то, что он смел о ней подумать. Рассудительно произнесла ее высочество.
А-а Не нашелся я с комментариями.
Или вы тоже сомневаетесь в благонадежности Марты? Строго уточнила Елизавета.
О чем вы? Тут всякие чудовища падают с неба, везде сырость, грязь и дождь, а вы хотите, чтобы я лишился свежего постельного белья! Возмутился я. Это святая женщина! Произнес я достаточно громко.
У Марты половина отеля в собственности. Тихо шепнула ее высочество. Любишь отельлюби и Марту.
Святая! Вторили мне из здания голосом Йохана.
Я вот родину люблю Шепнула отчего-то принцесса.
Хоть в чем-то наши чувства сходятся. Согласился я с ней, высматривая в посветлевшем, ярко-синем небе силуэт знакомого драконаединственного, судя по ощущениям, не растаявшего в стихии с исчезновением Дворца
А как почувствовал с ним связь, и тот рухнул на уцелевшее полотно дороги, с любопытством потянувшись к моей рукедоспех он никогда не видел.
Эка отожралсяуже в два этажа в холке. На руке не поместитсяно ласку ждет и любит.
Я попросил его сжечь весь хлам с воды, нанесенный туда битвойскоро он начнет гнить. И вскоре разгоряченный пар рванул к небу.
Ничего себе у вас повар, шепотом донеслось с крыльца.
То девчонки из приезжих опасливо высунулись из дверей.
А у нас в полку все такие. Солидно отвечал им юнкер Ломов, проходя внутрь со свернутым и тщательно оберегаемым знаменем.
Я же с вежливой улыбкой забрал от входа один комплект одежды для Артема и отправился заводить фургон. Потому что героям надо будет как-то добираться домой.
На соседнее сидение деловито забрался Руслан Артемьевич, удерживая в руках планшет с картой городадругой модели, что у принцессы, но и графикой чуть лучше.
Наши люди уже выдвинулись на место. Кратко посвятил он меня в курс дела. Сейчас налево, потом три светофора прямо. Там сориентируемся.
Думается мне, тот мордатый главарь если принцессе и достанетсято во вторую очередь
Загрохотало где-то вдали и разом дрогнуло все вокруг минуты через трида так, что дорогу рассекла глубокая трещина, заставив резко сбросить скорость и объезжать преграду по соседним улицам.
А еще через половину часа сложной рулежки все кончилось: дорога, дома вокруг, городколеса фургона беспомощно завязли в мягкой земле, покрытой толстым слоем красно-желтой опавшей листвы. Любек был позади, еще он наблюдался на горизонте, за огромным осенним полем выцветшей листвы с редкими почерневшими деревьями.
К сияюще-синему небу лениво поднимались дымы где-то там, вдалекекуда еще предстояло добраться.
Приехали, глубокомысленно произнес Руслан Артемьевич, сверяясь с планшетом. Дальше пешком.
Я задержался, положил возле ближайшей группки деревьев комплект одежды и зашагал за завучем, стараясь шагать след в след. Но даже такчастенько нога проваливалась в мягкий грунт, и приходилось сбивать налипшие на обувь комья грязи. Скоро идти стало прощетам опавшая листва была плотно смешана с бетонной пылью, и легко держала шаг. Наверное, тут были фундаменты стен или утрамбованное полотно дороги.
Мы здесь! Окликнули нас совсем рядом, заставив обернуться.
Мигнуло изображение безлюдной и однообразной полянки, на секунду отобразив крайне довольного Давыдова, сидящего в неведомо как уцелевшем деревянном кресле. Рядом с ним, привалившись в беспамятности, ссутулился главарь похитителей, на которого с явной досадой смотрел эдак десяток мужчин в камуфляже с нашивками в виде герба Шуйских. Впрочем, они тоже остались не без добычиу края полянки старательно паковали еще троих неизвестных в конструкцию, неприятно смахивающую на гроб. Но, судя по особой заботе и неприятному ощущению близко работающего блокираторак беседам эти трое еще были способны. Возможно, на свою беду.
Заложникиаж сердце отлеглов полном составе и количестве, пусть и в разной степени избитости и сохранности одежды, сидели на пледах внутри периметра охраняющих людей. И к великому счастью, осознавали, что их пришли спасать.
С ними, как я успел пронаблюдать, обходились очень вежливо, на хорошем английском предлагали питьевую воду в бутылках. Единственноестоль же вежливо просили вернуть перстни с красными камнями. Те не сильно упорствовали, и легко обменивали защитные артефакты на воду.
Только один раз случилась осечка.
Нет, Отдернула девушка правую руку с перстнем на безымянном пальце, спрятав у живота. Мне его надел большой, красивый мальчик!
И тут же нашла его взглядомвсего такого красивого и великолепного Артема Шуйского, в новеньком костюме Гуччи, расстегнутой на одну пуговичку сорочке и лакированных туфлях посреди окружающего бардака, тихим, но строгим голосом распоряжающегося безликими подчиненными, хлопотавшими возле пленных.
Мой муж. Добавила она с теплотой в голосе, поправив прядь светлых волос так, чтобы он прикрывал гематому на левой стороне лица.
Глава 8
Злым шипением стравливал давление гермозатвор. В ярком свете прожекторов, установленных на крыше головного джипа, рельефно высвечивались металлоконструкции подземного метрополитенаего северной секции, соединявшей дворец сеньора Латтнера с Дворцом совета правления, замурованным под берег пресного озера в пригороде Любека. Туда же, во дворец, шли параллельно путям спецкабели связи и резервные коммуникации. Заодно получалась система резервирования мощности и жизнеобеспеченияслучись что, и у коллег можно будет приобрести энергию и воду. Только воздух для каждой секции метрополитена оставался своим собственнымсухой, чуть горячеватый, он прокачивался по замкнутому контуру, не выходя за систему тамбуров из четырех гермодверей и секции санобработки. Боевые вирусы, патогенные штаммы, радиацияневедомо что можно привезти с собой после Совета. Личные артефакты спасут тело, но ежели вирус занести во дворецто кофе придется заваривать самому. Разумные меры предосторожности.
Гул вентиляции вторил звукам пяти заведенных автомобилей. С определенного уровня благосостояния, жизнь начинает цениться слишком высоко, чтобы обойтись без личной скорой помощи, двух автомобилей охраны и двух идентичных лимузинов. Даже если выезд запланирован по сверхзащищенной дороге, знает о которой только очень узкий круг личных слуг. Cтроителии те никому ничего уже не расскажут, разве что на спиритических сеансах.
До определенного времени, отдельных секций метрополитена было шесть, но с гибелью Дитриха ван Цоллерна, сеньора Дортмунда, восточный сектор завершался тупикомгермодвери нельзя было открыть снаружи, а внутри все были мертвы.
Разумеется, операцию по вскрытию бронированных дверей начали даже раньше официальных траурных мероприятий.
Ганза работала совокупным капиталом. Утеря шестой части богатств снижала рычаг, которым можно было кренить экономики отдельных стран и выбрасывать в нищету недружественные корпорациииз тех, кто полагал рынок свободным и не озаботился прикрытием сильных мира сего. Вот прибыли от любой совместной акциите скрупулезно высчитывались и утаскивались каждым в собственное хранилище.
Еще в личном хранилище складировали взятые на хранения ценности, залоги под выданные кредиты, золотые запасы стран поменьше и побеспомощней. Проблема в том, что Ганза обеспечивала сохранность чужого имущества тоже коллективно, и если поступит запрос на возврат, то его придется выполнить, выплачивая уже их собственных средств. Одним словом, доклад о статусе работ по взлому дверей шел каждый день.
Сверху, над уровнем земли, от дворца ван Цоллерна остался только пепел и руины, по которым шастал всякий сброд, собирая уцелевшие безделушки. Ганза, поразмыслив и посчитав экономическую целесообразность, начала продавать лицензии искателям: если вы хотите, платите деньги и копайте, но без тяжелой техникичто найдете, ваше. Дальше оставалось наблюдать, как срабатывают охранные заклятия, превращая неудачливых кладоискателей в облачко пара или грязную лужу, красиво взрываясь или исчезая вместе с участком земли. Воистину, разминирование городской земли, за которое вам еще и заплатятлучшее решение той недели. С другой стороны, кто-то да что-то и находил: поток искателей оставался на хорошем уровне.
Внизу, в тоннелях метро, никаких ловушек быть не моглотак предписывал регламент «гостеприимства». А истинные богатства, хоть и не валялись в сырой земле, но с гарантией уцелели и дожидались новых владельцев: рунные хранилища проектировались в том числе с учетом воздействий высшего уровня Силы. Осталось только дойти, взломать и забрать.
Понятно, что справедливо разделить личные богатства Дитриха будет очень сложноно торговаться и владеть в равной степени приятно. Оценивать, взвешивать по граммам и каратам, ругаться о годе выпуска и руке мастера, брать время на изучение сертификатов и подделывать их самомусам процесс нравился Золотым поясам, и мог изрядно разукрасить этот участок доставшейся им вечности.
Говорят, осталось вскрыть последний гермолюк на пути к сокровищамименно этим легендировался срочный сбор всех Золотых поясов, и именно поэтому Латтнер скучал в кондиционированной прохладе своего лимузина. Мол, необходимо личное присутствие в момент снятия последней преграды, чтобы позже не возникало вопросов доверия. Требуется выставить личных контролеров и тех, кто будет следить за контролерами. Но и Латтнер, и другие золотые пояса зналиличного присутствия требовала иная ситуация.
«Сдаст ли меня Ходенберг?»
Лимузин незаметно для пассажира принялся набирать скоростьзамелькали фонари дежурного освещения в окне.
«Если будет выгодно».
Йорг Латтнер уже отправил сеньору Любека обещанные пятнадцать процентов от назначенного выкупа. Большие деньги, чистый убытокно преступление, совершенное группой лиц, в Ганзе творить было гораздо безопасней.
Осталось только уточнить, насколько драматично оценивают ситуацию иные коллеги, и сколько еще средств понадобится, чтобы замять проблему.
Дворец Совета назывался таковым больше по привычке: нет роскоши в железобетоне, переложенном свинцовыми плитами; в практичных плафонах дневного света и выкрашенных белой краской полах; в толстенных дверях и неудобно-высоких порогах. Разве что оценить все предосторожности в деньгахвсе эти артефакты, вмурованные в стены, рунные росписи поверх дворца, которые никогда не увидят свет, и кровавые камни, создававшие три охранных контура: для машин, для людей со свитами и только для Золотых поясов. Вот тогда дворцы настоящие выходили настоящими дешевками.
Йорг оставил свиту в личном зале ожидания, там же и переоделся в белую накидку и простые белые штаны с обувьюсимвол чистых намерений и помыслов. Обычную одежду, все ценностипришлось оставить. Артефакты, даже личные, запрещались. А чувства еще с момента входа начал царапать активированный блокираторпока еще не отсекающий Силу целиком, но стоит войти в третий контур, и даже огонька не зажечь
Этот момент личного доверия невозможно было обойтипоединок атакующих и защитных артефактов, равно как противостояние доспеха и оружия, сопровождал человечества всю его историю. И допускать на совет людей с артефактамиозначало рано или поздно допустить трагедию. Равно же запрещалось возводить в достоинство Золотого пояса адептов стихии Временино об этом запрете помнил только Латтнер, да Алистер Крупп. Впрочем, стихияслишком редкая, чтобы о ней вспоминать. Ганза немало постаралась, чтобы уничтожить последних ее владельцев.
Все Золотые пояса выступали в момент Совета равными, простыми людьминеприятно, болезненно хрупкими и смертными. Тут могли заехать в морду и потаскать за волосы, пока не разнимутэто добавляло людям вежливости. И именно внутри Совета, при личном присутствии, решались самые важные вопросы.
Третий, внутренний контурзал голосованиявыглядел, как круглый театральный амфитеатр, сильно уходящий вниз до небольшой площадки метров восемь в диаметре. В самом низу находились кресла для Золотых поясових насчитывалось шесть, один еще не успели убрать. И так получалось, что за спинами каждого сеньора Ганзы поднимался целый сектор пустующих кресел. Изначально их занимали разнообразные консультанты и эксперты, но с развитием технологий в личном присутствии слуг больше не было нужды.
Латтнер не помнил, кто первым придумал рассаживать на эти кресла манекены, разодетые в одежды тех стран, которые тот или иной Золотой пояс контролировал. Но получилось забавнобезмолвные, бесправные, они сидели и слушали, как господа решают их судьбу. За спиной самого Йорга была обозначены территории, омываемые Эгейским и Ионическим морями. Конрада Аденауэра внимательно слушали народы Прибалтики и по обе стороны Уральских гор. Алистер Крупп подгреб под себя всю Африку. Сеньор Любека Георг Ходенберг безо всякого стеснения обозначил масштабом своих притязаний всю Европу, вместе с Англией. Сеньор Висмара Филипп Брандин обрядил в деловые пиджаки, шляпы и всунул манекенам сигары, сообщая, что ведет дело с Северной Америкой. За пустующим креслом мертвеца Дитриха был весь ближний восток и Китай с Индиейи эти народы, по уму, требовалось аккуратно растащить по рядам. Богатейшее направление, охотно покупающее оружие.
Южную Америку и Австралию Ганза не контролировала, не сложилось по объективным причинам. В Австралию длительное время ссылали разнообразных преступников, и их потомки пока еще помнили, кто именно таким образом устранял конкурентов. В Южной Америке не умеют вести бизнес цивилизованнотак постановил совет Ганзы после ряда жертвоприношений торговых миссий. Брандин обещал что-то сделать с этими дикарями через своих деловых партнеров, но пока получалось плохо. Как считал Латтнер, гиблое дело: не следовало просить правителей береговой Южной Америки красть и продавать континентальных жителей. То, что сработало в Африке, дало существенную осечку тут: почти весь континент, как оказалось, принадлежал одной семье, и династия за три сотни лет не сменилась. Все ещ помнят, хоть и Ганза давно уже не занимается живым товаром официально.
А вот с неофициальным моментомв этот раз вышла серьезная промашка. Йорг Латтнер видел эту мысль в глазах четырех своих коллег, рассаживающихся по своим креслам.