Вы сказали, что не любите пустых разговоров, но я пока не могу понять, к чему вы ведёте? Не слишком ли издалека начали, князь?
Возможно, признал Мондави, глаза его при этом свернули откровенной ненавистьюторговый князь не привык, чтобы его прерывали. У меня есть три вещи, необходимые вашему сюзерену: армия, преданных мне людей, для убедительности он выложил на середину стола серебряный нож, золото и еда для их обеспечения, рядом с ножом легла вилка, и, самое главное, желание вернуться под руку былого сюзеренагерцога Фиарийского.
С первыми двумя всё ясно, а вот насчёт желанияне очень. Откуда оно взялось?
Всё очень просто и печально для меня, точнеедля моего рода. В прежние годы моё княжество было житницей Салентины, и всех всё устраивало. До тех пор пока ублюдок Вестини не организовал Земельный банк, за которым стоят Феррара и сам Отец Церкви. Из него сделали моего конкурента, наняли на церковные деньги кондотьеров и генерала Бартоломео Сконью. Теперь летучие отряды выворачивают из земли закладные камни, запугивают моих арендаторов, но, что самое отвратительное, дают им денег, чтобы расплатиться со мнойиз средств банка, конечно, а значит, из неисчерпаемой церковной казны. Лишь когда он заговорил о делах, голос его обрёл хоть какие-то эмоции, и Антрагэ стало ясно, что только эта игра заставляет Мондави жить по-настоящему, дышать полной грудью. Потом, конечно, приходят ландскнехты Лангемантеля и заставляют вернуть золото банку, выворачивая при этом закладные камни и устанавливая на место мои. Но долго я не смогу воевать с Земельным банком. Рано или поздно, я проиграю эту войну и стану последним из торговых князей Мондави. Мне вовсе не хочется, чтобы меня запомнили лишь поэтому.
Выходит, репутация вассала, вспомнившего о пыльных клятвах давно почивших предков, вас вполне устраивает.
Вполне, кивнул Мондави, низко опустив голову, чтобы Антрагэ не увидел его глаз, если к этому добавится Водачче.
Вы хотели получить Водачче себе, когда его дож решился-таки подписать унию, но вам этого не дали сделать. Город находится под прямым подчинением Феррары, а значитОтца Церкви, и ни один торговый князь после изгнания или гибели Виллановы власти там не имеет.
Вы весьма проницательны, барон, не зря ваши, надеюсь, будущий мойсюзерен отправил вас в Водачче. Я хочу этот город себе, и я его получу! Ради этого я готов пойти на разрыв с Салентиной, дожи Ажитационне и Кьезо пляшут под мою дудку, и выйдут из унии по первому моему приказу.
Антрагэ задумался, а знает ли вообще Мондави о том, что герцог Фиарийский собирается стать самостоятельным королём, отделив свои земли, к которым добавит не только Водачче, но и владения торгового князя, от Адранды. Это означает войну, и для Мондави, скорее всего, на два фронтапротив адрандского короля и бывших соотечественников. Антрагэ даже захотелось поделиться с торговым князем своими мыслями на сей счёт, но он не стал этого делать. В первую очередь служил своему сюзерену, а Рене Льву нужен такой союзник, как Мондавичестолюбивый и амбициозный, привыкший получать всё, что пожелает, не мытьём так катаньем. Он будет верен Рене Льву ровно до тех пор, пока это будет ему выгодно, и вот тут война на два фронта может сыграть скорее на руку герцогу Фиарийскому. Ведь остаться один на один со всей Салентиной без какой-либо поддержки Мондави вряд ли захочет.
Я думаю, наш общий дальний родич граф де Кревкёр скоро приедет к вам в гости, навестить вашу прекрасную супругу и засвидетельствовать ей почтение нашего, на этом слове Антрагэ сделал ударение, сюзерена. И свита чёрных рейтар у него будет достаточно велика.
Мондави на мгновение поднял голову и улыбнулся, но как-то тускло и фальшиво. Сразу стало ясно, что улыбаться этот человек не привык, по крайней мере, улыбаться искренне.
Напоследок, сказал торговый князь, я хочу предупредить вас насчёт капитана Квайра. Он хитрый и опасный человек, и, по моим сведениям, верно служит королю Страндараникому более.
Антрагэ кивком поблагодарил его за эти слова и сказал:
Остаётся надеяться, что в этом деле интересы Страндара и нашего сюзерена совпадают.
Капитан Квайр в то же время отправился в куда худшую таверну, находящуюся ближе к порту, в не самом скверном, но всё же далеко не респектабельном районе Аземейнша. Таверна ничем не выделялась среди ей подобных, однако народу в ней было немного. Все знали, что здесь подают сильно перчёную, чтобы скрыть, что она испортилась, рыбу, таких же креветок, а вместо пива чуть разведённую им воду. Вина в таверне не подавали никакого, а крепким можно было всерьёз отравиться. И им травились немногие завсегдатаи, не обращающие внимания на грязные кружки и мух в тарелках, да и пиво цвета мочи, которым запивали крепкие напитки, было им нипочём.
Стражи порядка этого места не сторонилисьпримерно раз в час внутрь заходил патруль, возглавляемый сержантом. Тот обводил притихший зал взглядом, брал со стойки лучшую кружку, в которой пиво было хоть и разбавленное, но не похожее на мочу, выпивал еёв один присест, и покидал таверну. Страже не было никакого дела до того, что творится внутри, пока посетители не резали друг друга или если они успевали прекратить это прежде, чем войдёт очередной патруль. Стражам порядка было важно, чтобы на вверенном им участке всё было спокойнодо остального им дела не было.
Нужный Квайру человек сидел в тёмном углу, один за столиком, и единственная тусклая свеча не освещала его лица, лишь подсвечивая фигуру. Одеваться этот завсегдатай безымянной таверны предпочитал, как и сам Квайр, в тёмные тона.
В следующий раз я привезу тебе череп, приветствовал нужного ему человека капитан Квайр, садясь напротив него.
Неприветливая подавальщица направилась к ним, привычно покачивая пышными бёдрами.
Я прежде был артистом, ровным тоном ответил Квайру собеседник, и знаю грань, за которой многое превращается в банальную пошлость.
О! воскликнул Квайр. Друг мой, ты поражаешь меня в самое сердце!
Он экспрессивно взмахнул руками, привлекая к себе внимание других посетителей, которые не привыкли к громкой речи. Всё разговоры здесь велись вполголоса.
Квайр несколькими жестами и репликами, понятными во всех странах Святых земель подавальщицам и хозяевам трактиров, заказал кружку пива и тарелку мидий с креветками. Расплатился сразу, хотя, конечно же, не собирался прикасаться к тому, что ему принесут, даже после весьма однообразного корабельного рациона. Правда капитан признавался себе, что бывали в жизни моменты, когда он счёл бы подобную еду едва ли не королевской. Подавальщица развернулась, чтобы уйти, и Квайр смачно шлёпнул её по объёмистому заду. Девица устало улыбнулась ему и зашагала обратно к стойкеон был далеко не первым и не последним за этот вечер.
Интересующий тебя корабль вышел из гавани намедни, с утренним приливом, как только подавальщица отошла, заговорил нужный Квайру человек. Каравелла идёт под валендийским флагом открыто. Судно торговое, и пушек на нём ровно столько, сколько должно быть. А вот охраняют его куда больше человек, нежели обычного торговца. Возглавляет охранников салентинец, ходит во всём чёрном и любит лыбиться, показывает, какие у него красивые зубы. От всех охранников за милю разит валендийской пехотой. Они торчали по кабакам, пропивали аванс, но не буянили и стражу не задирали. А если случались серьёзные конфликты с законом, тут же появлялся, будто демон из коробочки, этот чёрный салентинец и золотом затыкал рты мелким крючкам и офицерам портовой стражи.
Благодарю тебя, друг мой, улыбнулся настолько искренне, что слепому бы стало ясно, что улыбка фальшивая, Квайр. Он сунул левую руку под стол, и спустя пару ударов сердца в правую ладонь его собеседника перекочевал увесистый кошелёк. Но ты не поведал мне всего. Взгляд Квайра стал жёстким, и руку из-под стола он не убирал. Ты говорил, что имеешь сведения на два кошелька. Первыйс серебромты получил, а я не услышал того, за чем пришёл.
Крепче сиди на своём стуле, дружище, не то рухнешь с него и перебудишь половину местных пьяниц. Мои слова будут стоить второго кошелькасо звонким золотом. Наше величество, да будет Господь милостив к нему, вот-вот отправится-таки на встречу с Ним. Врачи бьются за его жизнь, но вытащить человека из-за порога смерти пока выше их силкороль умирает. Сейчас он без памяти, но пока разум не отказал ему, он назвал имя наследника и взял с кардинала обет не раскрывать этого имени до смерти его величества. Однако секрет, как это водится, продержался недолго: стоило его величеству окончательно утратить разум, впав в полное беспамятство, из которого ему уже не суждено будет выйти, кардинал принялся интриговать в свою пользу. Доинтриговался до того, что предполагаемый наследник оказался не то заперт в башню, да ещё и под чужим именем, не то вовсе убит. В общем, его убрали с доски.
Трон Коибры вскоре опустеет, сказал на это Квайр скорее самому себе, нежели собеседнику, и за него начнётся война.
Финал её немного предсказуем, добавил собеседник капитана, ведь вряд ли кто-либо в Святых землях сможет нормально контролировать эти земли, окружённые со всех сторон Валендией. Тут и пытаться никто не станет, верно?
Квайр кивнул, снова скорее собственным мыслям, нежели собеседнику. Скоро эти сведения достигнут Альдекки, и от того, какие там примут решения, будет зависеть очень много. Главное, успеть до Дня единенияпервой годовщины подписания Водачче Салентинской унии. Ведь в этот день всё начнётся, в этот день дож Водачче должен умереть.
Галеоны под страндарским флагом взяли каравеллу в клещи и теперь на вантах одного из них замелькали флаги.
Требуют спустить паруса, раздался голос вперёдсмотрящего, лечь в дрейф и приготовиться принять на борт досмотровую команду.
Выполните их приказ, капитан, заявил Галиаццо Маро, и велите принести все бумаги.
Мы без единого писка позволим им задрать нам юбку и облапать? прошипел старший помощник, стоявший за спиной капитана.
Если не сделаем этого, нас попросту пустят на дно, ответил капитан, Маро счёл за лучшее на сей раз не встревать.
Старший помощник не хуже капитана видел, что дело плохо. Три галеона легко могут расстрелять их из пушекдаже на абордаж идти не придётся. Каравелла ничего не могла противопоставить трём могучим боевым кораблям.
Ещё не поздно, капитан! решил-таки настоять старший помощник. Поднимем паруса и проскочим между ними! Они не станут стрелять, слишком близко друг к другу идутэто наш шанс!
И им повод, чтобы прикончить нас парой часов позже, отрезал капитан, и в голосе его звучала сталь. Покуда я здесь командую, таких глупостей мы делать не будем. Тебе это ясно, сынок?
Старший помощник, который был хотя и моложе капитана, но в сыновья ему всё же не годился, проглотил это явное оскорбление. Больше он не произнёс ни слова.
Досмотровые команды направились сразу с двух галеоновдве шлюпки, в которых Маро разглядел по шестеро матросов, ловко управляющихся с вёслами, и по трое офицеров. Третий же боевой корабль маячил сзади и немного справа от каравеллы, угрожая ей продольным залпом в корму, которого она точно не переживёт.
Наблюдая за действиями страндарцев, Маро поймал себя на мысли, что они мало чем отличаются от приёмов, применяемых бандитами в подворотне. Пока двое крепко держат жертву за горло и шарят по карманам, третий всё время стоит за спиной с ножом в руке, готовый, если вдруг жертва взбрыкнёт, перерезать ей горло.
На борт поднялись лишь офицерышесть хорошо одетых господ, верховодил среди которых тот, кто носил всё черное, как и сам Галиаццо Маро. Остальные же как будто отбывали скучную повинность и особого интереса не проявляли.
Капитан Артур Квайр, на службе его величества короля Страндара Роджера Четвёртого, да продлит Господь его дни! рекомендовался человек в чёрном, вместе с остальными офицерами поднявшись на шканцы. Теперь там оказалось довольно много народа, и сразу стало тесно.
Мы служим королю Валендии, Карлосу Четвёртому, да будет милостив к нему Господь, ответил капитан каравеллы. Между нашими державами мир, на каком основании вы решили подвергнуть мой корабль унизительному досмотру?
Нам стало очень интересно, для охраны какого груза вы наняли столько профессиональных солдат? растянул губы в отвратительной улыбке Квайр.
На верхней палубе каравеллы собралась почти вся команда, включая, конечно, солдат, которых привёл с собой Галиаццо Маро. Все они хмуро смотрели на шканцы, ожидая, что случится дальше. У всех с собой было оружие, и матросы с бывшими солдатами держали его вполне открыто.
Вино, капитан, ответил ему капитан каравеллы. Лучшее вино с виноградников Кариньяна, Морастеля, Гарнача негра. Я везу его в Водачче, к празднику, который там скоро случится. Вино будет литься рекой, и местные купцы возьмут его у меня, не торгуясь.
Вино там и вправду будет литься рекой, да только зачем столько народу его охраняет? Барыш от продажи вина может не покрыть найма такого количества охранников.
Quis custodiet ipsos custodes?удивил Маро, да и Квайра, наверное, тоже, превосходным знанием энеанского языка капитан каравеллы. Матросы стерегут вино от солдат, а солдаты от матросов. Так что все волки до поры голодны, а овцы, хвала Господу, целы.
Хвала Господу и вашей проницательности, капитан, поклонился Квайр. Но могу ли я взглянуть на ваш груз, чтобы убедиться в том, что вы и в самом деле везёте именно вино?
Проводите капитана Квайра в трюм и покажите ему наш груз, велел капитан каравеллы старшему помощнику. И вы сопроводите их, добавил он, обратившись к Галиаццо Маро.
Формально он не мог приказывать Маро, но, с другой стороны, капитан был хозяином корабля, нанявшим всех охранников, и легко мог распоряжаться самим Маро и всеми его людьми.
Три человека сошли со шканцевперед ними расступались матросы и солдаты, стоявшие плечом к плечу. Вслед за старшим помощником Маро и Квайр спустились в трюм каравеллы, где отдельно от припасов рядами стояли бочки с вином. Отчасти капитан не лукавил, когда цитировал известную мудрость древних, ведь перед первой утренней вахтой в трюм спускался капитан или один из офицеров корабля, чтобы проверить сохранность драгоценных бочонков в трюме, а после последней дневной то же самое делал Галиаццо Маро. Квайр придирчиво осматривал бочки, проверял для чего-то их крепления, ковырял ногтем сургучные печати, удостоверяющие, что вино на самом деле приобретено в знаменитых Кариньяне, Морастеле, Гарнача негра. Без этих печатей все заверения капитана каравеллы не стоили бы и ломаного гроша.
Ни Маро, ни старший помощник не сказали ни слова, пока Квайр осматривал груз, и салентинец был весьма удивлён, когда капитан вдруг сам обратился к нему.
Я ведь знаю тебя, эспадачин, заявил он, подойдя к Маро едва ли не вплотную и придирчиво осматривая очередную печать, ты был замешан в скверном дельце с покушением на короля Валендии. Там ещё фигурировала какая-то актриска.
Я тебя тоже помню, Квайр, ответил Маро, старавшийся с самого прибытия капитана на борт каравеллы не выдать этого, и помню, как ты предал нас и бежал.
Дело было проиграно, рыцари мира взяли след, да ещё и спелись с рыцарями Веры, не лучший выбор врагов.
И ты сбежал, оставив нас в неведении, прикрылся нами, как щитом, чтобы успеть убраться подальше, пока с нами расправлялись Кровавые клинки.
Всегда находил это название рыцарей Веры весьма поэтичным и подходящим им, растянул губы в очередной улыбке Квайр. Куда интересней братьев Святого креста.
Я могу прямо сейчас поквитаться с тобой за это. Признаюсь, руки чешутся взяться за кинжал и проткнуть тебя.
Знаю, ты сумеешь это сделать прежде, чем я схвачусь за свой. Вот только если я не выйду из трюма, это будет весьма прискорбно для меня, как и для тебя. Вас просто разнесут в щепу.
Ты сам напомнил о нашем знакомстве, Квайр, говори, что тебе нужно?
Валендия испортила тебя, Маро, рассмеялся Квайр, не забывая за разговором осматривать печати и стучать по бочонкам, ты стал говорить с несвойственной салентинцу прямотой.
А твоя речь, как прежде, витиевата. Ты можешь дать фору любому салентинскому клирику.
Ну, тут ты мне льстишь, Маро, до клириков Святого Престола мне далеко. А пришёл я к тебе, чтобы сказатьдело твоё гиблое, как и то, с покушением на короля.
Считаешь, я не могу противопоставить тебе ничего? Хочешь, чтобы я подобру-поздорову убрался, раз на сей раз ты с другой стороны линии фронта? Не к тому человеку пришёл с угрозами, Квайр, я слишком хорошо помню твоё бегство.
Дело вовсе не во мне, Маро, а в его почти покойном величестве Жуане Втором, который лишился памяти и не может объявить наследника. Что стоит Водачче, куда ты направляешься, против целой страны? Коибра такой приз, ради которого ваше валендийское величество, Карлос Четвёртый, позабудет о городе по ту сторону Ниинских гор. Да и мороки у него станет побольше, так что о походе на Виисту, о котором он сейчас так страстно мечтает, можно позабыть надолго.