У Хелен полностью седые волосы, хотя ей не больше сорока пяти, подтянутая фигура и будто глядящие в самую душу глаза. Еще она человек, и два года назад именно по этой причине я не могла решиться обратиться к ней по поводу личной терапии. Мне казалось, что люди не понимают вервольфов, наших законов и традиций, но это время узнала, что мы не так уже и отличаемся друг от друга. Что с проблемами, с которыми столкнулась я, сталкиваются и другие женщины. В итоге беседы с Хелен окупили каждый вложенный крайт: приступы почти меня не беспокоили. До этого дня.
Что побудило тебе перенести встречу, Венера?
От нее, конечно же, не укрылась моя спешка. Начиная с этого года мы начали видеться раз в две-три недели, Хелен говорила, что в более частых встречах необходимость отпала. Из забитого зверька, который не доверял никому, я стала волчицей, женщиной, обрела самоценность, внутреннее равновесие. Которое как оказалось очень легко пошатнуть.
У меня был секс, признаюсь я, забирая из рук психоаналитика чашку, наполненную ароматным напитком. С вервольфом. Спонтанный. Без обязательств.
Кроме Хелен я бы никому в этом так открыто не призналась, но мы еще в самом начале договорились о честности. О том, что я здесь именно затем, чтобы говорить о своих проблемах.
Смелый шаг с твоей стороны. Но необходимый. Как удалось справиться со страхом близости?
Я с ним не справлялась. У меня будто мозг выключился, и меня вели голые инстинкты.
Очень хорошо, что получилось расслабиться и не ассоциировать нового партнера с предыдущим. Это все равно положительный опыт.
Настолько положительный, что несколько ночей подряд я просыпалась от эротических кошмаров с участием Рамона! Потом попустило.
Я не уверена в этом, Хелен.
Почему?
Я была слишком беспечной. Отдалась моменту и забыла обо всем. Я думала, что он моя пара, но он Он сказал, что я ему не нужна!
Я выкладываю все: и про быстрые свидания, и про чек, который я запихнула в шредер.
Тебе не за что себя винить, мягко перебивает меня психоаналитик. Правильно делаешь, что признаешь собственные чувства. Нормально, что ты еще временами реагируешь, опираясь на свои старые законы и убеждения. Абсолютно нормально, что ты учишься реагировать по-новому. Ты взрослая, самостоятельная женщина, которая вправе самостоятельно выбирать себе партнеров и получать удовольствие от секса. Только ты отвечаешь за свой выбор и его последствия.
К слову о последствиях, вздыхаю я. Та ночь не осталась для меня случайнойсегодня я узнала, что беременна.
Невозмутимая Хелен приподнимает брови:
И что ты чувствуешь, узнав об этом?
Вопрос настолько неожиданный, что я теряюсь. Потому что я настолько поддалась панике, настолько зациклилась на страхе, что малыша у меня обязательно заберут, что нужно бежать куда глаза глядят, только чтобы его уберечь Что даже не успела подумать о нем самом!
О моем отношении к беременности.
Я кладу руки на живот и будто только сейчас осознаю, что у меня будет малыш. Такой долгожданный. Уже любимый! Мое чудо. Горло сдавливает от невозможности выразить словами все, что я к нему чувствую, образ Хелен расплывается перед глазами, полными слез. Сейчас я плачу совсем не от страха.
От счастья.
Я самая счастливая женщина на свете.
Это чудесно, Хелен улыбается, ни как обычно: сдержанной профессиональной улыбкой, а тепло, по-дружески.
Есть сложности.
Всегда есть сложности, все зависит о того, как мы к ним относимся. Раздуваем до невероятных размеров или решаем проблемы.
Я рассказываю ей о своей. О самой большой проблеме, которую мне может устроить Рамон, но Хелен не поддерживает меня в этом страхе.
Людей защищает закон, а вервольфових альфа. Думаю, тебе стоит к нему обратиться.
Нарыдавшись, я привожу себя в порядок в туалете, прежде чем вернуться к терапии. Волчица в отражении бледная, но взгляд у меня больше не испуганный. В нем решительность. Потому что мне есть за кого бороться. Теперь точно есть за кого.
Я прощаюсь с Хелен и в этот раз шагаю к ней, обнимая женщину. Она обнимает меня легко, как мать, а для вервольфа объятиябольшой шаг, мы не любим чужие прикосновения. Но сейчас мне нужна эта смелость и нужна эта поддержка.
Мне нужна вся моя храбрость, чтобы защитить моего ребенка.
Самым простым было попросить о помощи. Более того, меня этому учили с детства. Если у тебя проблемы, ты всегда можешь обратиться к альфе, и он посмотрит, как эту проблему можно решить. Стая больше чем общество, стаясемья. По крови и по духу. Стать изгоем означало лишиться всего: любой помощи рода и помощи альфы. Если человеческих капризных детей пугают отлучением от сладкого и игрушек, то волчат с плохим поведением страшат изгнанием из стаи. Но на самом деле я даже не могла представить, что окажусь на обочине жизни.
Слишком правильной я всегда была.
Меня ставили в пример моим кузинам и кузенам. Мне прочили большое будущее. Потому что я должна была стать женой альфы, а затемматерью наследника и первой волчицей стаи.
Не стала.
Я не смогла подарить Августу волчонка, и он меня прогнал. Из стаи и из привычной жизни. Я буквально осталась на улице. Без денег. Без работы. Без связи с родом. Отец тоже от меня отказался.
Помню, как лежала на лавочке в парке и хотела, чтобы ничего этого не было. Я не могла плакать, казалось, если зареву, завою, что-то во мне окончательно сломается. А еще казалось, что на меня обрушился целый мир. Я не могла иметь детей, и в мире вервольфов это означало, что я потеряла ценность. Ни один вервольф не захочет на мне жениться, ни один альфа не примет меня в свою стаю.
Что я могу ему предложить?
Меня спасла пожилая темнокожая женщина, что выгуливала в парке свою собаку. Собачка подбежала ко мне и принялась облаивать. Я едва подавила желание оскалиться в ответ. Кучерявый зверек боялся меня, вот и защищал свою хозяйку. Правильно делал, потому что я сама была загнанным зверем. А вот женщина не разделяла его опасений.
Владыка, что ты здесь делаешь?! воскликнула она. Да еще и в таком виде?
Женщина стащила с себя палантин и бесцеремонно по меркам моей расы набросила его на меня. Промозглая сырость поздней осени была последним, что волновало меня в тот момент, поэтому я села, сбросила мягкую шерсть и на этот раз зарычала, глядя ей в глаза.
Не холодно? переспросила она, словно читая мои мысли. Но до беса грустно, так?
Я рыкнула в ответ, а она почему-то не испугалась, скомандовала своей собачке:
Кекс, смирно. Она меня не тронет. Пойдем домой, она протянула мне руку.
Я покачала головой и отвернулась. Оставь меня в покое, человек!
Нет дома? догадалась она. У нас с Кексом тоже его долго не было. Но если захочешь, мы поможем тебе его найти.
Хотелось перекинуться и огорошить ее новостью: «Я не собака!» Эта женщина что, никогда не видела волков?
Но она была права: я слишком устала морально и физически, и как надоевшая собака оказалась на улице. Мне сейчас очень хотелось немного тепла, пусть даже от странной собачницы. Поэтому, когда она развернулась и пошла прочь из парка, я тоже спрыгнула с лавочки, подхватила палантин и направилась следом.
У нее оказался небольшой одноэтажный дом: две спальни, гостиная со старинной печкой и маленькая «не развернуться» кухня. Но это было гораздо лучше, чем улица. Я узнала, что ее зовут Зара Эммет, и что она ветеринар. И милейший человек изо всех, что я знала.
Я провела у нее три дня, прежде чем набраться храбрости и сменить ипостасья просто не могла и дальше врать женщине, что меня спасла. Не просто спасла, она все это время разговаривала со мной, обещала мне, что все будет хорошо. Да и провести остаток жизни в образе бессловесного зверя я тоже не могла. Каково же было мое удивление, когда она не прогнала меня прочь!
Ну наконец-то, улыбнулась она закутанной в покрывало мне. Теперь можно и дом искать.
Я не собака, напомнила я, хотя с Кексом мы в последнее время хорошо подружились. И даже поиграли пару раз.
Вот-вот, у тебя гораздо больше вариантов. Например, собака не может найти работу, а ты можешь.
Я нахмурилась.
Работу? Волчицы не работают.
По крайней мере, ради денег. Только удовольствия для.
А люди работают, принцесса, рассмеялась Зара.
Она не прогнала меня, разместила в свободной спальне и выслушала всю мою историю. Главное не дала снова скатиться в депрессию.
Раз тебя вервольфы прогнали, извлекай из этого выгоду, посоветовала она. Будь человеком.
Это сработало. Не знаю как и почему, но сработало. Сначала я помогала Заре в клинике, но потом она сама выпроводила меня в большое плаванье. Второй моей работой стала должность консультанта в магазине одежды, а на третий раз мне повезло еще большеменя нанял вторым секретарем сам Доминик Экрот.
Альфа Морийских лесов был настолько могущественным, а влияние его семьи настолько огромным, что ему еще тогда прочили место самого молодого старейшины и великую судьбу. Если другие вожаки могли не принять меня на работу, исключительно из опасений разозлить моего дядю или поссориться с моим бывшим супругом, то Экрот создавал свои правила.
Впрочем, я сама опасалась презрения Доминика и еще больше боялась его жалости, но, как оказалось, у меня было огромное преимущество перед другими кандидаткамия знала про мир вервольфов и правила стаи изнутри. Я сама была вервольфом, поэтому разбиралась во всех нюансах, а ему нужны были мои знания. Я три месяца провела на испытательном сроке, прежде чем Доминик обрадовал меня постоянным контрактом. Слишком постоянным. Он поставил мне условие: я должна принести ему клятву верности.
Подобную клятву приносили своему альфе все члены стаи. Клятвой это называли не просто так, она связывала вервольфа с вожаком на ментальном уровне. То, кто ее давал, не мог нанести вред альфе, его паре или детям, солгать, предать словом или делом. Если же такое происходило, клятва начинала выжигать сознание. Вервольф испытывал такую боль, что либо сходил с ума, либо погибал. По сути, он наказывал самого себя.
Но новой клятвы я боялась не поэтому.
Я не хотела снова стать бесправной, в чем честно ему призналась.
Венера, клятва защищает не только альфу от измены. Она защищает каждого в моей стае. Только так я смогу защитить тебя. От любой угрозы извне.
Вы поклянетесь, что не прогоните меня? Не станете ничего делать против моей воли?
Учитывая, что уже две стаи отказались от меня, этот вопрос был для меня очень важным.
Клятва альфы, серьезно заявил тогда Доминик. Но все нужно сделать по правилам.
Как сейчас помнила свои эмоции, когда выходила из его кабинета. Меню вся трясло: от нервов, что посмела диктовать Экроту условия, и от радости, что я снова буду в стае. В стае, которая останется моей навсегда.
Я в это верила. Я верила Доминику. Возможно, поэтому после Хелен поехала к ним с Чарли.
Только так я могла поговорить с альфой, устроившему себе отпуск в честь рождения сына. Сейчас счастливое семейство обитало в городском особняке, поближе к цивилизации и, на всякий случай, к доктору. Несмотря на то, что роды прошли хорошо, Доминик предпочел перестраховаться. Выносить сына альфынепростая задача, особенно если ты человек. Я волчица, мне проще.
Наверное.
Ви? навстречу мне вышла Шарлин. Такая по-домашнему уютная в сером халате мужа, подол которого шлейфом волочился за ней. Ты разве сегодня должна была приехать? У меня все дни в голове перепутались.
Нет-нет, я не планировала. Есть вопрос к Доминику. Можно?
Конечно, кивает Чарли, и я иду за ней на кухню.
Как и дом, кухня Экротов большая и современная, с П-образным столом, с разнообразной встроенной техникой, серым камнем и прозрачной стеной с видом на море. Сейчас море не видно, в стекле отображается хаос: везде мука, какао и ошметки крема, а запах горелого смешивается с ароматом сваренного кофе. Посреди всего этого «великолепия» стоит Доминик в джинсах и замешивает тесто, а из колонок доносятся ястребиные крики. Причуда Экрота-младшего, который в настоящий момент сладенько спит в специальном кресле-качалке.
Здравствуй, Венера.
Добрый вечер, альфа.
Присаживайся. Тот стул относительно чистый.
Мука действительно осела и на барных стульях, но я смахиваю ее и устраиваюсь.
Что случилось?
Этот волкопупс всю беременность не давал мне есть сладкое, Чарли проверяет Анхеля, прежде чем сесть рядом со мной. Я решила, что заслуживаю вишнево-шоколадного кекса.
И ты попросила Доминика его приготовить.
Хуже! Я решила, что справлюсь с бесовым кексом сама!
Не справилась, подтвердил альфа, в его светло-карих глазах заиграли смешинки, а я закусила губу, чтобы спрятать улыбку. Чарли и приготовление пищи были несовместимы. Верхом ее кулинарного мастерства были сэндвичи с сыром и листьями салата, а тутцелый кекс!
Зато узнала, что в доме прекрасно работает пожарная сигнализация, усмехнулась Чарли и, заслонившись ладонью от мужа, сообщила мне: И теперь припахала старейшину всея Легории готовить мне десерт.
Дорогая, ты же в курсе, что у меня волчий слух, напомнил Доминик.
А ты не отвлекайся, скоро ангелочек проснется и врубит собственную сигнализацию.
Мой сын, в словах альфы столько гордости и любви, что у меня комок в горле, он умеет быть настойчивым.
Куда уж настойчивее.
Я наблюдала за тем, как они подшучивают друг над другом, и получала незабываемое удовольствие. Доминик и Чарли были не просто истинной парой, они будто реально были половинками, родственными душами.
Словно почувствовав, что про него речь, Анхель завозился в кресле, а затем раздался боевой вой.
Началось, Чарли подняла глаза к потолку, а потом потопала к малышу и взяла его на руки. Зайчик, чего орем?
Только ты можешь называть будущего альфу зайчиком, заметил ее муж.
А вот не надо нам тут навязывать родительские ожидания. Вырастет, сам решит, кем станет! Альфой, как папа, или, писателем, как мама. Правда, Анхель?
Или оперным певцом, добавила я. Судя по крику.
Счастливые родители уставились на меня, и когда я уже решила, что перегнула, одновременно расхохотались.
Я попыталась представить на месте Чарли и Доминика себя и Рамона, но у меня не получилось. Потому что я совершенно ничего не знала о верховном: ни что ему нравится, ни что он терпеть не может. Почему-то мне казалось, что для своего наследника он наймет десять нянек, которые круглосуточно будут о нем заботиться. Я в эту картинку никак не вписывалась, как Рамон не вписывался в эту простую бытовую сцену. Такую теплую, что от нежности защемило в груди.
Но когда Шарлин поднесла Анхеля к отцу, и малыш перестал плакать, с любопытством рассматривая, что же альфа делает, я поняла одну вещь. Доминик слишком любит своего волчонка, чтобы поддержать меня в решении утаить ребенка. Он расскажет все верховному. А если не расскажет, если все-таки примет мою сторону, проблемы могут быть уже у него. Как у моего альфы.
Я не могу их так подставить.
Поэтому, когда Доминик спросил:
Ты просто в гости или по делу?
Я ответила:
Я могу попросить отпуск?
Глава 4
У меня почти получилось. Я почти села в самолет. Почти, да.
Она здесь, сообщает кому-то сотрудница аэропорта, и я чувствую вервольфов, которые подходят сзади.
Первая мысль, что Доминик, мой альфа, узнал, что я убегаю, но эти мужчины мне не знакомы. К тому же, они не легорийцы, иностранцыоб этом говорит их внешность.
Венера Экрот? уточняет главный, высокий и бритоголовый волк.
Если я скажу «нет», вы не станете меня задерживать? У меня скоро рейс.
Я как раз здесь для того, чтобы вас задержать и доставить к моему боссу.
Я сжимаю ручку чемодана настолько сильно, что она трещит, но стараюсь держать лицо.
А ваш босс
Верховный старейшина Рамон Перес.
Дыхание перехватывает, мне кажется, я ослышалась.
Мне хочется надеяться, что я ослышалась.
Но бритоголовый не шутит, его приятели тоже, а девушка за стойкой не станет звать охрану, если я закричу. У людей и вервольфов разные законы, люди не вмешиваются в наши, мыв их.
Пойдете сами или помочь? спрашивает главный.
Поможете с багажом? улыбаюсь ему так мило, что сводит губы. Вервольф не теряется, кивает одному из своих подчиненных, и он забирает мой чемодан.
Четыре мужчины на одну маленькую волчицу? Рамон решил, что я супергероиня?
Мне никто не отвечает. Мы быстро выходим из здания аэропорта. На улице дождьнормальная погода для крайтонского межсезонья, но никто не заботится о зонтах. Большой черный автомобиль припакован под козырьком, там, где в принципе парковаться нельзя, и эта вроде бы незначительная деталь только сильнее подчеркивает власть верховного.