Похоже, не умерла деревня, проезжая мимо такого поля, крикнул Сидор.
А чо ей будет. И не такое пережили, покивал в ответ Мишка и указал рукой на деревню, притулившуюся в низине, вдоль реки, заросшей шарообразными ивами, Это кстати Камякино.
Они проехали еще несколько километров и въехали в достаточно большой поселок, застроенный типовыми, барачного типа, одно, двухэтажными домами, с пустыми, пыльными улицами по которым бегали редкие куры, что-то выклевывая в траве вдоль деревянного штакетника.
Не Эдем здесь, сочувственно произнес Сидор, когда Мишка, остановившись у одно из домов, заглушил мотоцикл.
Нормально здесь, со знанием дела произнес Мишка, Народ ондатр, нутрий на мех разводят, уток. Живут, в общем.
А зверосовхоз, что разводит, поинтересовался Сидор.
А зверосовхоз, уж год как ничего не разводит. Слухи ходят, его Абрамович выкупил. Но вот все руки у него не доходят, порядок навести. Футбольный клуб свой он никак в чемпионы Англии не выведет. А как станут чемпионами, так он и за Зверосовхоз возьмется.
Зачем ему зверосовхоз, с долей юмора спросил Сидор.
Я откуда знаю. Я в бизнесе несилен. Народ так говорит, пожал плечами Мишка и, нажав кнопку на рукоятке, просигналил.
Через некоторое время на крыльцо вышел заспанный мужчина, Мишкиных лет.
Привет, Степан, поздоровался Мишка, Ну, чо. Нюрка твоя не вернулась?
Пока нет, зевая и потягиваясь, ответил мужчина. В райцентре у матери живет.
Они все такие, одинаковые, закуривая, произнес Мишка, Моя Валька вон в Англии.
Чего приехал, то, окончательно проснувшись, спросил Степан.
Ах, да, вспомнил Мишка, Я подряд выбил на забор для космодрома. Бригаду собираю. Вот Сидор, даже из Квасквы приехал. Зарплата сдельная. Плюс шабашка. Пойдешь?
В принципе можно было, пожал плечами Степан, Но добираться туда уж больно неудобно. Каждый день не наездишься.
Так ты можешь на участке пожить. В вагончике. Сейчас тепло. Заодно и присмотришь там за материалом. А на выходные я тебя домой отвозить буду.
Если так, то я согласен, немного подумав, ответил Степан, Пойду, тогда соберу чего-нибудь.
Давай, собирайся, поторопил его Мишка, и Степан зашел в дом. Вишь как без бабы скрутило его. Не каждый может один жить. Вот забор построим, сам поеду к его Нюрке на переговоры.
А что случилось то? Почему ушла она, поинтересовался Сидор.
Да по дури. Приревновала к малолеткам, усмехнулся Мишка и рассказал историю Степана.
***
(История Степана, рассказанная Мишкой-милиционером от лица Степана). Степан работал старшим счетоводом в зверосовхозе. Вел добропорядочный образ жизнидом, работа, огород и снова работа. По субботам ходил в баню с совхозным бухгалтером, где пропускал рюмочку другую, не более. Короче здоровый образ жизни вел Степан, если и болел, то вылечивался дома аспирином, горячим молоком с медом и чаем с малиной. Лечила его жена Нюра и каждый раз успешно. Но как-то один раз слег Степан с температурой, посреди лета, и ни чай, ни молоко с Нюрой уже не помогало. И пришлось ему тогда ложиться в районную больницу, под капельницы и уколы. В рай больнице было две мужских общих палаты- N 55 и естественно N 6. Степана как впервые поступившего определили в 55-ю. Контингент больных, составляли механизаторы из близлежащих деревень, в основном отравившихся суррогатным алкоголем или получившие травмы после употребления оного. Степан знал там только одногоВаську Жбана, жившего с ним на одной улице, но с ним не общался за отсутствием общих интересов. Лечение Степан соблюдал строго, режим не нарушал и быстро пошел на поправку. Надо сказать, в больнице лечебный процесс длился строго восемь часов. После семи вечера медперсонал расходился по домам за исключением дежурной сестры, которая уходила в восемь. А к девяти больница полностью пустела. Механизаторы быстро разбредались по райцентру в поисках самогона и ночной жизни, и возвращались под утро в состоянии сильного алкогольного или с новыми травмами. Наблюдая жизнь больницы, Степан пришел к неутешительному выводу, что бесплатная медицина противопоказана русскому человеку. А в выходные, когда в больнице из персонала остался только пьяный сторож, гулять начинали уже в палатах, отлучаясь на время в сельский клуб на танцы или подраться с местными. Степан и здесь тихо пролежал все два дня на кровати лицом к стене, принимая порошки и мечтая о светлом понедельнике, когда его обещали выписать.
В понедельник в палате первый раз появился главврач, сухой старик, с холодным взглядом надзирателя.
Пятьдесят пятая, по результатам выходных, объявляется худшей палатой больницы, объявил он, проходя вдоль выстроившихся выздоравливающих. Три драки на дискотеки, два привода в милицию и...., старичок остановился с приподнятым вверх указательным пальцем, И сломанный телеграфный столб, напротив женского общежития педучилища. Столб вам был зачем, уже закричал главврач.
Строй стоял, молча, опустив головы в пол.
Значит так, подытожил главный, Пятьдесят пятой объявляется строгий выговор с информированием по месту работы.
Старик-доктор развернулся и в сопровождении медперсонала быстро вышел. Больные постояли некоторое время в нерешительности и уже с настроением начали готовиться к выписке. Особенно радовался Степан. Наконец-то его мучения закончились, и он покинет это жуткое заведение. Собирая вещи, он планировал на будущее заняться йогой и закаливанием, бегать по утрам и не есть жирного, лишь бы больше не столкнуться с родным здравоохранением. В это время он не знал, что наша исправительная медицина включила и его в свой черный список.
На следующее утро, садясь в автобус, чтобы доехать, домой, с ним никто не поздоровался, хотя там были люди и с его улицы. А баба Рая, вообще соседка по огороду, увидев Степана, вылезла из автобуса и поехала на частнике.
Самое неожиданное его ждало впереди. Когда он, открыв дверь дома и увидев жену, радостно выдохнул: "Здравствуй, Нюра. Вот я и вернулся, блудный муж твой"
Вот и блуди, теперь с кем хочешь, презрительно бросила Нюра, А я уезжаю к маме, и она, взяв старый фанерный чемодан, категоричной походкой вышла из дома.
Когда Степан выбежал на улицу, то успел увидеть только желтое такси, мчавшееся по улице в сторону шоссе. Нюры нигде не было.
Тогда не возвращаясь в дом, Степан пошел сразу на работу, в правление зверосовхоза. Его стали мучить предчувствия. И оказалось не напрасно.
Тебе больничный не оплатят и премию квартальную сняли, с сочувствием посмотрел на него другбухгалтер, с которым они занимали один кабинет. Из райцентра бумага на тебя пришла.
Какая еще бумага? не понял Степан.
Как вы там гуляли в больничке, и он помахал перед Степаном листком бумаги, Это уже приказ директор подписал. Слушай, а зачем вы столб сломали у педучилища, хитро улыбаясь, привстал из-за стола бухгалтер.
Да, я на них в суд! заорал Степан и выбежал из кабинета.
Секретарша директора отказалась пускать его к шефу. Сказала, что тот не будет с ним разговаривать и обещал еще подготовить приказ со строгим выговором.
Я их всех Они у меня все выговаривал Степан, возвращаясь по улице, домой, гневно размахивая руками.
Что случилось друг, окликнул его Васька Жбан, тот самый с которым они вместе лежали в пятьдесят пятой. И Степан вдруг на одном дыхании, как самому близкому, вылил ему все, что обрушилось на него сегодня.
Понятно, похлопал Васька его по плечу. Это дело надо обязательно выпить. Пошли на автостанцию, там сейчас в буфете хорошие чебуреки жарят и водка не дорогая.
И они пошли. После автостанции еще посидели в кафе "Ветерок", напротив пруда у сельсовета. Вечером уже были в райцентре на дискотеке. Потом встретили еще кого-то из бывших с пятьдесят пятой. Потом, кажется, было, педучилище и пытались поднять столб
."Пишитесильное алкогольное и перелом двух нижних ребер справа", Степан открыл глаза. Над ним склонившись, стоял сухонький старичок, главврач районной больницы.
А, знакомые все лица. Опять к нам. Быстро вы, однако, ехидно засмеялся старичок. Вот, кажется, еще один у нас постоянный появился. Тогда записывайте его сразу в шестую палату, помахал рукой старичок и испарился.
Я не хочу в шестую. Не надо меня в шестую, кричал в пустоту Степан, но не в силах был ни пошевелиться, ни приподняться
***
Тут Мишка прервал рассказ и о чем-то задумался своем.
И что дальше было, через некоторое время, прервал молчание Сидор.
Да, ничего. Степан закодировался, и год уже как не пьет. А Нюрка так все у матери и живет.
В это время на крыльцо вышел Степан, в полинявшей туристической куртке, с сумкой из искусственной кожи через плечо, с надписью «Баскетбол».
Я готов, спускаясь с крыльца, бодро произнес Степан.
Они повозились еще некоторое время, втискивая сварочный, между ног севшего в коляску Степана. И поставив ему на колени, ящик с метизами, поехали на участок. Да, действительно, мотоцикл Урал, просто удивительно правильно был придуман для наших условий.
Возвращались той же дорогой, через поля и проезжая поворот на Камякино, обогнали синий трактор Белорус тащивший прицеп с большой скирдой свежескошенного сена. Мишка, проехав чуть вперед, остановился и, спрыгнув с мотоцикла, пошел назад в сторону трактора, размахивая рукой. Трактор притормозил, и из окна высунулась голова вихрастого тракториста с большим кадыком на длинной шее. Они поздоровались за руку и о чем-то стали переговаривать. Через некоторое время, Мишка снова пожал руку трактористу, и вернулся обратно, а трактор свернул с дороги, и поехал вниз, через луг, в сторону Камякино.
Это Толиктракторист из Камякино, сообщил Мишка, садясь на мотоцикл.
А я и не узнал его, удивился Степан, Он тоже лежал со мной тогда в больничке. Только в шестой палате.
Письмо получил от дочки из Лондона. Она там учится сейчас, сообщил Мишка.
И Валька, там живет, спросил Степан.
Не, Валька в Майями со своим. Квартира там у них.
Чего не жилось здесь, задумчиво произнес Степан.
Но Мишка, не расслышав вопроса, завел мотоцикл, и они поехали дальше, оставляя за собой теперь почему-то желтые клубы пыли.
На участок они вернулись уже после обеда. За это время Аристарх сколотил и выставил метров тридцать опалубки, связал и установил в траншею армокаркас с закладными металлическими пластинами под трубы.
Ну, ты даешь дед, с удивлением осматривая работу, похвалил его Мишка, Такими темпами мы и план перевыполним.
Дело не хитрое. Главное не отвлекаться, пожал плечами Аристарх, Можно сегодня успеть и бетоном залить.
Они быстро перекусили, кто, что с собой взял и, переодевшись с энтузиазмом, начали замешивать бетон и заливать ленточный фундамент. К шести часам, когда за ними приехал автобус, работа была уже закончена.
Степан остался ночевать на участке, а они вернулись в Березовку. Мишка забежал в магазин, взял бутылку зеленой, обмыть начало работы и они, вернувшись на дачи, посидели немного на веранде у Кузьмича в хорошем настроении. Жизнь, похоже, начинала налаживаться.
***
Каждый день, утром, они приходили в Березовку к офису «Атлант 21-й век» и уезжали на автобусе на участок. Погода стояла хорошая для работы, практически без дождей и они за эти две недели, залили фундамент, выставил столбики, и стали обваривали их между собой лагами из профильной трубы. А вот работы по космодрому за это время не сильно продвинулись. Отсюда, сверху холма, где располагался участок, хороша была видна вся панорама строящегося космодрома. Несколько раз по железной дороги, подвозили какие-то секции металлоконструкций, складывая их вдоль насыпи. Гостарбайтеры тоже закончив опалубку, начали заливать основание пусковой площадки. Но с бетоном были похоже какие-то проблемы, и они больше сидели, курили у бытовок, в ожидании, бетоновозов. Военныестроители, ударно выполнили отрывку второй очереди котлована. Но теперь для его засыпки качественным грунтом, закончился песок, и они все больше занимались в лагере строевой подготовкой, маршируя с песнями по прямоугольному плацу, выложенному из старых, дорожных плит. Зато два раза в неделю, во вторник и пятницу, на противоположной стороне котлована, на пригорок, съезжалась до десятка, дорогих черных внедорожников из которых выходили солидные мужчины в костюмах и спрятавшись от солнца под шатровым навесом рассматривали стройку. Это, правда продолжалось не долго, с полчаса, и постояв, они снова садились в джипы и уезжали. «Там штаб стройки проходит», прояснил ситуацию Мишка, «А это все руководители подрядный организаций». Однажды на заседания штаба, со стороны Квасквы, даже прилетал вертолет, с каким-то очень важным начальником и несколькими генералами. Мишка сказал, что это был сам вице-премьер Рогожкин, начальник всего нашего космоса. И эти, правда, тоже долго не задержались, а сели в подъехавшие зеленые, армейские Уазики и, спустившись с холма, уехали куда-то в сторону дальнего леса, синеющего на горизонте. «На рыбалку», со знанием дела прокомментировал Мишка. Чем они там занимались на самом деле неизвестно. К концу рабочего дня они не вернулись, а утром следующего ни вертолета, ни джипов возле штаба уже не было. Еще, за это время, к ним два раза приезжал прораб Самуилович и забирал их с собой на строительство такого же забора, только вокруг элитного поселка, Березовский Эдем, загрузив в кузов своего огромного пикапа, несколько десятков листов профнастила. Тут надо отдать должное, Самуилович, с ними рассчитался, сразу, выдавая каждому по тысячи рублей, в конце рабочего дня. А вот обещанный аванс из Квасквы, за забор, так и не приходил. Впрочем, им хватало шабашных денег, на хлеб, тушенку и сигареты. Все остальное, включая: соленье, картошку, было в изобилии в погребе у Кузьмича еще с прошлого года, и он настаивал, чтобы доедали. А еще и свежие овощи стали подходить.
И вот тут, как раз в пятницу второй недели, только они начали прикручивать листы профнастила к лагам, со стороны Березовки, к участку, подъехали те самые дорогие черные джипы с начальниками подрядчиков и несколькими военными. Среди прибывшей делегации был также и их шеф, Акакий Аркадьевич, в белом парусиновом костюме. Из приехавшего следом грузовика, Гостарбайтеры выгрузили шатер и поставили его недалеко от вагончика, куда тут же спрятавшись от солнца прибывшие начальники и стали с любопытством, разглядывать забор, слушать, Акакия Аркадьевича, который, с достоинством, водя указкой вдоль линии горизонтальных лаг, выдавал показатели выполненных и планируемых объемов работ. Выслушав выступление Акакия Аркадьевича, закончившееся словами: «Ну, а теперь прошу всех проехать ко мне в офис и отобедать, чем так сказать, нам космос послал», присутствующие весело рассмеялись профессиональной шутке, и быстро рассевшись по джипам, уехали в сторону Березовки.
Может, теперь хоть аванс дадут, с надеждой произнес Мишка, глядя вслед уехавшему картежу. Все сразу обрадовались. Только Сидор, отошел в сторону и стоял сильно задумчивый. Ему показалось, что один из военных был очень похож, на майора (воеводу) Грушу, с которым онИ тут он, все больше стал сомневаться в реальности всех тех историй, которые произошли с ним после окончания Кремлевской елки, но он, тряхнув головой, вернулся в реальность, и вместе со всеми стал радоваться ожидаемому авансу.
Аванс, правда, им так и не дали, даже к концу месяца, когда они закончили весь участок и начали рыть траншею до следующих пикетов. Правда, Самуилович их все чаще, как передовиков, стал привлекать к шабашке, и заплатил в конце аж по пять тысяч. А вот работы на космодроме совсем встали. Гастарбайтерам, аванс тоже не выплатили. Шабашки у них не было, они забастовали, и вообще перестали работать, а потом куда-то совсем исчезли. Солдатам песка тоже больше не подвезли. Но эти хоть были на государственном довольствие и продолжали оттачивать строевую подготовку.
И тут вдруг неожиданно, прилетел вертолет из Квасквы, но не в пятницу перед рыбалкой как всегда, а в среду. И штаб строительства под шатром прозаседался аж до самого вечера, после чего вертолет улетел, а над космодромом нависла напряженная тишина, как перед грозой.
И на следующий день, когда время уже подходило к концу работы, к нашей бригаде, подъехал армейский Уазик и из него вылез, с почти черным, загоревшим лицом, в темно-зеленой полевой форме, майорДа, это был именно майор Груша. Тут Сидор не мог ошибиться. Майор, подошел к ним, произнеся: «Здравия, желаю, товарищи мужики», и почтительно поздоровался со всеми за руку. А после того, как он внимательно посмотрел на Сидора, вдруг спросил: