В городе ветер был слабее, но мокрая одежда все равно неприятно холодила тело, и я была невероятно рада возможности снять ее, когда мы наконец добрались до дома Дугласа. Йон тоже весь вымок, пока вылавливал меня из озера, и когда мы, переодевшись в сухое и заварив себе согревающих напитков, уселись на заправленную кровать друг напротив друга, я уже не могла взять в толк, зачем вообще устроила это полуночное купание. В тот самый момент это казалось необходимым, но сейчас я уже не могла вспомнить почему.
Когда, ты думаешь, нам нужно возвращаться? спросила я, осторожно отпивая горячий чай, пахнущий медом и мятой.
Не думаю, что стоит откладывать, раз мы уже все решили. Отец в порядке, так что мы ему тут не жизненно необходимы. Да и потом любой отпуск рано или поздно заканчивается, верно?
Верно, подтвердила я. У нас много дел, и я соскучилась по остальным.
Да, коротко подтвердил он, отведя взгляд.
В метке едва ощутимо кольнуло, и я привычно накрыла ее ладонью. Думаю, мы с Йоном оба почувствовали напряжение, повисшее в воздухе. Почти полгода нам удавалось сохранять иллюзию того, что все самое страшное осталось позади и что мы оба сознательно провели черту между тем, что было, и тем, что еще только должно было произойти. Но теперь эта иллюзия истрепалась и просвечивала, словно старый баннер на фасаде недостроенного дома, скрывающий неприглядную разруху. Ничего еще не кончено, наши враги живы и, возможно, лелеют планы взять реванш. И, как бы я ни хотела взвалить ответственность за все это на плечи одного Йона, мы оба были в этом замешаны и нам вместе предстояло решать накопившиеся проблемы.
Остаток ночи прошел скомканно. У меня даже появилось ощущение, что мы избегаем смотреть друг на друга, словно не желая снова возвращаться к разговору о том, что нас ждало дома. Утром Йон встал раньше меня, и, когда я проснулась, его уже не было. Постель все еще хранила его запах, но была холодной и пустой, и за окном стянулись тучи. А когда я спустилась на кухню, то поняла, что дома и вовсе никого неткак стало ясно из записки на столе, мужчины уехали на рынок за краской. Приготовив себе одинокий завтрак, я быстро его съела, почти не чувствуя вкуса, а потом обнаружила себя сидящей на веранде как раз за тем столом, на котором Йон и Дуглас соревновались в борьбе на руках в день нашего приезда.
У меня никак не получалось собрать себя в кучу и вернуться на твердую землю. Мое сознание напоминало мне самой воздушный шарик, привязанный за ниточку к телу, но так и рвущийся куда-то в небо. Я даже не сразу осознала, что черный продолговатый предмет, который я задевала локтем, это трубка домашнего телефона. Кто, казалось бы, вообще в наши дни пользовался домашним телефоном? Хотя, когда я уезжала из родного города, у мамы с братом все еще такой стоял. И вдруг, поддавшись порыву, я взяла черную трубку, набрала притаившийся в недрах памяти короткий номер и прижала ее к уху, вслушиваясь в серию далеких гудков.
Алло? раздался на том конце провода недовольный заспанный голос.
Алло. Казе, это ты?
Ответом мне было опешившее молчание, длившееся несколько секунд, и затем в равной мере удивленное и раздраженное:
Хана? Зачем ты звонишь в такую рань?
Прости, совсем забыла о разнице во времени, пробормотала я, с досадой на саму себя закусив губу. Я просто много думала о тебе в последние дни и Как ты, брат?
Я услышала шорох, как будто он устраивался поудобнее. Казе всегда предпочитал разговаривать по телефону сидя, нахохлившись, словно в огромном уютном гнезде. Я почему-то очень легко могла вообразить его себе сейчас, пойманного светом старенького торшера, что стоял возле его кровати, закутанного в одеяло по самый подбородок. Брат замерзал даже в жару, в то время как мне постоянно было жарко. В детстве мы жутко ссорились из-за того, закрыть ли форточку в нашей комнате на ночь или оставить открытой.
Я был в порядке, пока кое-кто не решил вторгнуться в мое личное пространство, отозвался он наконец. Что за дела, Хана? Что-то случилось что ли?
Много чего случилось на самом деле, помолчав, ответила я. И это так странно. Моя жизнь пошла кувырком и столько всего произошло, а у меня даже не возникло мысли позвонить вам. Я могла бы вовсе исчезнуть, а вы бы даже не узнали, потому что некому было бы вам сообщить об этом. Как так вышло вообще?
Ты решила позвонить мне с утра пораньше, чтобы вынести мозг этим бредом? перебил меня Казе. Это что, какая-то шутка что ли?
Почему ты просто не можешь меня выслушать? тихо спросила я. Столько лет прошло. Почему каждый наш разговор обязан превращаться в обмен взаимными нападками? Казе, я правда много думала о тебе. О прошлом. О том, как все было до того, как мы перестали общаться.
Я не любитель ворошить прошлое, сухо произнес голос брата на том конце провода. У меня и без твоих внезапных душеизлияний проблем хватает.
Как мама? не стала дальше развивать эту тему я. Ты все еще живешь с ней, получается?
Мама в норме. Недавно переболела одной неприятной штукой, но уже все в порядке. Ты бы знала, если бы тебе не было плевать, разве не так? Не притворяйся, что тебе есть до нас дело, Хана. С тех пор, как ты уехала, мы для тебя перестали существовать. Я один тут со всем справляюсь. Помогаю маме, содержу дом, решаю проблемы. Ты не можешь вот так сваливаться, как снег на голову, и ждать, что я буду рад тебя слышать. Я не знаю, что тебе вдруг в голову ударило, но только со мной эти штуки не пройдут.
Я слушала его и пыталась вспомнить лицо того мальчишки, что, пылая восторгом и вдохновением, рассказывал мне о том, как станет знаменитым археологом и как его имя прогремит на весь мир, когда он найдет один из легендарных затерянных городов. Существовал ли он вообще или все это время жил только у меня в голове? Неужели одно лишь событие в его жизниосознание себя человеком, а не бестиейспособно было так его изменить, лишив всякой радости и превратив в озлобленного и вечно уставшего старика в его неполные тридцать лет? И хотя я изо всех сил старалась себя в этом разубедить, но не было ли в том и моей вины?
Передавай ей привет, негромко проговорила я. Скажи, что она не виновата в том, что с нами произошло. И что мне жаль, что отец не любил ее так, как она его.
Да ради Зверя, что за бред с утра пораньше! Я иду спать, раздраженно выдохнул Казе и повесил трубку, оставив меня в наполненной шелестом листвы и птичьими трелями садовой тишине. Я отложила трубку, глубоко вздохнула и, обняв колени, уткнулась в них лбом. Возможно, существовал еще способ все исправить, но я просто не видела в этом смысла. Брат, кажется, так и не смог меня простить за то, что я «отняла его судьбу». Видимо, ему просто нужен был кто-то, кого можно было во всем винить и на ком отыгрываться за то, что его жизнь не сложилась. И если таков был его выбор, стоило ли мне прикладывать хотя бы малейшие усилия для того, чтобы это изменить?
Я сама не знала, зачем позвонила ему. Мне почему-то вдруг показалось, что после вчерашней странной ночи, наполненной внезапными откровениями и важными решениями, что-то должно измениться. Что в том, что я так много вспоминала о брате в последнее время, был какой-то смысл, какое-то скрытое послание от Вселенной, говорящее о том, что нам еще не поздно перебросить друг другу мост с разных сторон пропасти. Но, видимо, я ошиблась. Иногда совпадения бывают случайны и бессмысленны, и это тоже стоит иметь в виду.
Привлеченная звуком открывшейся калитки, я подняла голову и увидела двух альф, нагруженных пакетами из строительного магазина. Они о чем-то увлеченно спорили, пока шли по ведущей к дому дорожке, и несмотря на большую разницу в возрасте, сейчас казались ровесниками. Оба стройные, с широко расправленными плечами, полными энтузиазма и горячки дискуссии лицами, улыбающиеся и буквально искрящие жизнью. Глядя на Дугласа, я почти готова была понять, почему для Йона мой возраст не был такой уж большой проблемой. И хотя я все еще не была готова принять это на бессознательном уровне, умом я уже начала понимать, что молодость, как и старость, жила не в лице, теле или упругой коже, а в чем-то совсем другом, что трудно было уловить и описать словами. В жестах, интонациях, манере себя держать и общаться с другими. В мировоззрении и легкости характера, в ясном блеске глаз, живости и гибкости ума и в способности не воспринимать самого себя уж слишком всерьез. Я теперь понимала, почему, пережив настоящий кошмар в своем детстве, Йон вырос таким, каким я его узнала и полюбила. Он унаследовал волю и взгляд на мир у своего отца, и это помогло ему если не полностью залечить, то хотя бы обезболить и обеззаразить раны, оставленные матерью.
Я встретила их на крыльце, переполненная странной мешаниной чувств, а потом вместо приветствия крепко обняла своего альфу.
И тебе привет, немного удивленно, но довольно улыбнулся он, поставив пакеты и тоже обхватив меня руками. Давно проснулась?
Нет, не очень. Проголодались? Могу сделать вам пару бутербродов.
Я бы с удовольствием начал было Йон, но отец решительно его перебил:
Ну уж нет. Сегодня ваш последний день в моем доме, и я сам хочу как следует позаботиться о своих гостях. Вы оба пригодитесь мне на кухне, но чуть позже. Я что-нибудь соображу для нас с Йоном, а вы пока можете провести время на свежем воздухе. Он выразительно покосился на банки с краской, и его сын добродушно усмехнулся:
Хочешь свесить на нас самую неприятную работенку?
Напротив, я, как могу, забочусь о вашей физической форме, ничуть не смутился тот. В этом вашем Восточном городе одни каменные коробки, ни зелени, ни неба. А воздух, чувствуете, какой здесь воздух? Дышите про запас, молодежь, такого больше нигде нет!
Так что он там говорил про воздух? уточнила я полчаса спустя, когда мы, переодевшись в рабочую форму, открыли банки с краской, и оба одновременно отпрянули назад.
Уже который день с ней работаю и никак не привыкну, поморщился Йон, поплотнее устраивая блокирующую запахи маску на своем лице. Мне кажется, уже давно пора на законодательном уровне освободить бестий от работы с сильно пахнущими материалами. Почти уверен, что папа просто решил сэкономить на рабочих.
А, может, он пригласил тебя в гости именно сейчас не просто так, выразительно двинула бровями я. Учитывая, что половину он покрасил сам, я могу только аплодировать стоя его выдержке.
Мой альфа слегка помрачнел, словно в самом деле допустив возможность того, что вся эта поездка была изначально задумана его отцом только для того, чтобы разобраться с опостылевшим ремонтом, и я, чтобы отвлечь его, макнула кисточку в краску и затем нарисовала на подготовленной к покраске стене дома большое размашистое сердечко.
Как тебе? широко улыбнулась я.
Это что-то из минимализма и постмодерна? нарочито задумчиво уточнил он, наклонив голову набок, чтобы изучить мой рисунок.
Не притворяйся, что разбираешься в искусстве! прыснула я, ткнув его локтем в бок. Хотя я вообще-то тоже не особо в нем разбираюсь.
Значит, нам нужно создать собственный стиль, уверенно произнес альфа, а потом поднял банку с краской и с размаху выплеснул ее на стену. Я взвизгнула от неожиданности и отпрыгнула в сторону от брызнувших во все стороны белых капель, а потом покатилась со смеху, видя, с каким скепсисом Йон оглядывает свои безнадежно испорченные штаны.
Было бы здорово, если бы они были разноцветные, признала я, оглядывая выстроенные пирамидкой однотипные банки краски. Можно было бы разрисовать тут все, как душе угодно. Была бы память и для Дугласа, и для нас.
Какие бы цвета ты выбрала? деловито уточнил Йон, принимаясь размазывать свою огромную кляксу на стене, чтобы придать ей хоть сколько-нибудь пристойный вид.
Черный для тебя и оранжевый для меня. Зеленый для Дугласа. Фиолетовый для Ории, голубой для Медвежонка, бронзово-золотой для Джен, белый для отца Горацио. Я бы нарисовала цветы, похожие на облака, и облака, растущие на деревьях. Летающих китов и толстых единорогов. Небесный поезд, полный огней и детских снов, что причаливает к огромным, парящим высоко в воздухе платформам, и плывет, плывет сквозь время.
И куда он едет? спросил мой альфа, глядя на меня очень внимательнотак, словно мой ответ по каким-то причинам был невероятно для него важен.
Туда, где у всех все хорошо, с немного грустным вздохом пожала плечами я. В будущее.
Значит, нам стоит успеть взять на него билеты, подняв брови, развел руками он, и я, поймав его взгляд, не смогла сдержать улыбки и кивнула.
На вечер Дуглас действительно закатил настоящий пир. Мы с Йоном принимали самое деятельное участие в готовке почти каждого блюда, и я потом даже пожалела, что не записывала рецепт прямо по ходу действия. Там был наваристый суп с креветками и сыром, мясо с грибами и овощами, зажаренное на гриле, и совершенно потрясающий домашний чизкейк, который мой альфа почти целиком затолкал в себя, так что я едва успела ощутить его тающий вкус на языке. Мужчины открыли бутылку старого вина, что хранилось у Дугласа в подполе, и, хотя я не особо любила красное, даже меня покорил его вкус.
Я бы хотела, чтобы это никогда не заканчивалось, со вздохом признала я, в этот раз не оставив на своей тарелке ни крошки.
Хорошие времена тем слаще, чем реже случаются, пожал плечами Дуглас, улыбнувшись мне. Сохрани этот вечер в памяти, Хана, и возвращайся к нему, когда станет особенно плохо.
А это идея, вдруг оживился Йон. Подождите-ка минутку.
Он ненадолго вышел из-за стола и скоро вернулся, вооруженный своим старым фотоаппаратом.
Там еще осталась пленка? искренне удивилась я.
Как раз пара кадров, кивнул он. Садитесь поближе, я хочу заснять нас всех.
Я обняла старшего альфу с одной стороны, и его сын, настроив задержку на фотоаппарате, присоединился к нам с другой. Он обнял меня за талию, другую руку положив Дугласу на плечо, и мы замерли на пару секунд, пока щелчок камеры не оповестил нас о том, что снимок сделан.
Распечатаем и поставим дома, решил Йон. А, вот и пленка кончилась, кстати.
Как символично, не смогла не признать я.
Поскольку этот вечер был последним, мы не торопились подниматься к себе, и после ужина все вместе перебрались в гостиную, где старший альфа привычно включил небольшой телевизор, чтобы посмотреть вечерний выпуск новостей, а я уселась на диван обниматься с Сахаром. Кот моего душевного порыва не оценил, но вырываться не стал, просто пару раз недовольно мявкнул и устроился поудобнее, прикрыв зеленые глаза.
В новостях не было ничего особо интересного. Рассказывали об извержении вулкана где-то на другом конце света, о неудачном запуске очередного космического шаттла, о встрече глав двух больших государств, которые, видимо, считали себя вправе решать судьбы мира, хотя знали об этом мире едва ли больше, чем позволяли стены их помпезных кабинетов. В конце выпуска был небольшой блок новостей культуры и религии, и вот он как раз мгновенно привлек наше внимание.
Кардинал Боро выступил с большой речью на открытии нового собора в Восточном городе, хорошо поставленным и практически лишенным эмоций голосом сообщил диктор. Он говорил о необходимости всем нами бестиям, и людямсплотиться перед вызовами нового времени. Только вместе мы сможем найти ответы на вопросы, которые стоят перед нами, и нам важно помнить о том, что все мыодна семья, ведущая род от одного предка. Подробности в сюжете у моего коллеги.
Телевизионная студия на экране сменилась на вид Площади Фонтанов, посреди которой была установлена небольшая импровизированная сцена. На ней за кафедрой, оснащенной микрофоном, стоял высокий мужчина в белом, обращая свою речь к собравшейся вокруг толпе и иногда многозначительно воздевая руки к небу. Я почти уверена, что видела его и раньше, просто не обращала внимания на его сан и место в общей иерархии верхушки Восточного города. Высокий, широкоплечий, как и большинство альф, он, однако, больше напоминал хищную птицу, нежели зверя. Сухое лицо, крупный нос с горбинкой, глубоко посаженные темные глаза, которые, казалось, следили за всеми и каждым, кто стоял перед ним. Его помпезное одеяние с широким воротом было оторочено золотом в отличие от чисто белой рясы рядовых священников, и во всем его облике проступало чувство глубокого достоинства и уверенности в себе. Он был в своей стихии, он принимал восторги и ликование толпы, пусть даже формально они собрались там совсем не для этого.
Значит, вот он какой, медленно проговорила я, уже представляя себе, как сложно будет договориться о чем-то с подобной личностью. Он производил впечатление того, кто всегда «знает лучше». И о чем бы ты его ни попросил, что бы ни попытался доказать, он не услышит тебя, если твое мнение не будет совпадать с его собственным.
Вот как вы сможете с ним встретиться! щелкнул пальцами Дуглас. Да, как я раньше не подумал!