Андрей опустился на колени и благоговейно принял царский клинок; Пётр Алексеевич же смотрел на него пристально.
Помнишь, ты говорил, что будешь служить и защищать меня, сколько нужно? Так вотесли по совести, думаю я, ты своё дело выполнил с честью, как умел. Питербурх ты сберёг, да и за меня бился, сколько возможно. Что ушел колдун, не кори себя, ты не всесилен. Спасибо, Андрей, век не забуду. Может, хочешь чего? В иноземные страны поехать, учиться? А то на родину съездишь, с женой повидаешься; ты ж, вроде, упоминал, что женат?
Государь с любопытством всмотрелся в его лицо.
Благодарю, ваше величество, Андрей проглотил комок в горле и продолжил:Тут, в Питербурхе, мне работы ещё много: строить, возводить столицу надобно; а Миллеровы исчадия далеко не все перевелись. От них город не скоро получится очистить. Да и некуда мне ехать теперь Разве что во Псков, к отцу с сестрою.
Пётр Алексеевич, похоже, понял его по-своемуон сочувственно вздохнул.
Да Ну, коли так, на всё воля Божья. Мы вот с Алексашкой и удивлялись, что будто в воду опущенный ходишь, Терезию к себе жить взял, а оно вон как. Не горюй, Андрюха, молод ты ещё, а девок много Ну-ну, брось, я так только. Гляди сам, как хочешь.
Андрей совершенно не собирался представлять себя вдовцом и теперь даже не знал, что отвечать. Не дай Бог, государь опять заговорит о выборе новой супруги.
Ваше величество, решился он, дозвольте и правда во Псков съездить, сестрицу с батюшкой повидать? Истосковался я по родным. Побуду с ними, а пока санный путь держитсяуспею и в Питербурх вернуться.
Езжай, езжай, живи у них сколько хочешь, махнул рукой Пётр. Коли желаешь, привози их сюда, устраивай в столице: что же сестре затворницей-то сидеть?
И прежде, чем Пётр Алексеевич начал бы высказывать матримониальные планы по поводу его сестры, Андрей почтительно попросил у него разрешения взять себе хотя бы некоторые экземпляры книг из обширной библиотеки Миллераесли какие не понадобятся советнику Брюсу.
Я покойной сестре, Ядвиге, обещал, немного волнуясь, признался Андрей. Она всё мечтала, чтобы я не только плотничал, а ещё и учился, читал на разных языках А Миллер, хоть и чёрным колдуном оказался, мне с учением помогал, подсказывал да растолковывал. Жаль будет, если столько добра пропадёт.
Государь не стал противиться и отправил Андрея к Якову Виллимовичу Брюсу, у которого Миллер служил секретарём. В тот же день одна из комнатушек в маленьком домике царского мастера оказалась доверху завалена книгами. Пора было подумать о более просторном жилье.
* * *
Шпага Петра Великого, книги колдуна! Подумать только! вне себя от восхищения, прошептал Борис. Сколькими сокровищами вы владеете, Андрей Иванович! Верно, с них-то и началась ваша книжная лавка?
О, я быстро понял, что книгимоя страсть! ответил Вортеп-Бар. Я потом собирал их всю жизнь, скупал, обменивал. Книги стали хорошим лекарством от одиночества, ибо после смерти его величества по-настоящему близким в Петербурге существом для меня был только Тихон.
* * *
Он страшно не любил вспоминать тот день. Ему было всё равно, что происходило вокруг. Андрею не было дела до подковерной возни тех, кто дрожал за своё благополучие, что могло сойти на нет после смерти императора, и тех, кто, напротив, тайно желал его смерти, надеясь возвыситься впоследствии. Для Андрея уходила целая эпоха, что воплотилась в великом человеке, которому он служил верой и правдой.
Разумеется, он пытался применить собственные магические возможности, дабы поддержать здоровье и жизнь государяи несколько раз делал это успешно. Он старался, чтобы Пётр не замечал его усилий, и никогда не предлагал лечить его волшебством. Однако обмануть его величество оказалось невозможно. В холодную осень, когда обострилась тяжёлая болезнь, Андрей сумел чудом избавить Петра Алексеевича от страданий; и лишь почувствовав себя лучше, государь тихо сказал:
А ведь я знаю, что это всё ты! От настоек да припарок лекарских толку чуть, а вот ты посидел со мнойлегче стало. Чай, опять этим своим камнем ворожишь?
Андрей стал отнекиваться, но Пётр прервал его:
Ну будет врать-то! Хоть и нельзя мне колдовству потворствовать, я тебе честно скажу: спасибо, что лечил! Умирать неохота, Андрей, дел ещё по горло, да и хочется увидеть плоды рук своих император сделал над собой усилие и продолжил:Но ты другой раз колдовство применять не смей! Не велю.
Андрей хотел что-то сказать, но царь устало откинулся на подушку. Правду говоря, мастер и сам не был уверен, что «другой раз» может получиться: его величество последние годы хворал всё чаще и тяжелее, не щадил себя, а жизнь его была далека от спокойствия и благообразия.
И вот теперь Пётр Алексеевич умирал. Андрей не пытался проникнуть к нему в покоинезачем, там и без него посетителей хватало. Но неожиданно появился Меншиков, что сам выглядел так, как будто тяжко болел. Потерявший милость царя, смещённый с поста губернатора, Александр Данилович не был уже всесилен так, как прежде. Однако Андрей знал, что государь, будучи на смертном одре, послал за бывшим фаворитом, а значит, желал забыть ссоры и прегрешения Меншикова. Теперь от него Андрей услышал, что его величество велит мастеру прийти и побыть с ним недолго.
Их беседа заняла всего несколько минут, потом Андрей поцеловал руку государя и покинул опочивальню. К дверям уже спешила дочь императора, Анна Петровна, лекарь, ближайшие сподвижники
* * *
Я не спрашиваю, что говорил вам государь в день смерти, голос Бориса звучал непривычно серьёзно, а в больших карих глазах его сестры поблёскивали слёзы. Но, наверное, вы пообещали ему защищать Петербург и впредь, если понадобится?
Именно так, подтвердил Андрей Иванович. Его величество ужасно страдал, но я не мог находиться при нём, так как оставалось слишком мало времени. Он велел мне поклясться, так же, как и много лет назад, что я буду Хранителем города, пока хватит сил. Он сказал: «Я желаю быть спокойным хотя бы на этот счёт». Я был рад помочь ему хоть в чём-то обрести покой, потому что остальное от меня никак не зависело.
А что было потом? спросили дети.
Потом Потом он продолжал жить, как жил бы, если бы государь здравствовал до сих пор. Работал на строительстве Петербурга, кораблей. Собирал книги до тех пор, пока не понял, что пора открывать книжную лавкуи роль хозяина этой лавки ему страшно понравилось. Это была его обыденная человеческая жизнь.
Существовала ещё и другаята, о которой не подозревал никто. Петербург по-прежнему оставался настоящим центром притяжения для всякого рода удивительных существ; скучать и сидеть без дела Хранителю было недосуг. Время от времени случались странные, а то и страшные происшествия. И тем не менее, кое с кем из опасных созданий Андрей Иванович вполне сумел найти общий языкс помощью Тихона, разумеется. Кот всегда оставался преданным и неизменным другом. Единственным настоящим другом для него.
Тихон сидел на коленях у Лизы и внимательно прислушивался к разговору, щуря тёмно-зелёные глаза. При этих детях он не опасался принимать свой настоящий вид: в отличие от кухарки Андрея Ивановича Лукерьи они его совершенно не боялись.
А скажите, господин Вортеп-Бар начал было Борис и замялся. Ведь вы рассказали нам не всё. Далеко не всё!
А разве можно рассказать всё, что происходило с Петербургом и ним самим на протяжении почти двух столетий?
Ну, а ты хочешь знать что-то конкретное, дружок? подбодрил его Андрей Иванович.
О, да! Например, про ваших слуг. Как получилось, что вашей книжной лавке прислуживают не люди, а
Борис не договорилв камине что-то жарко полыхнуло, затрещало; Тихон вскочил и зашипел, выгнув спину. Прямо из-за каминного экрана выпрыгнул маленький тщедушный человечек, одетый в неприметный костюм, с круглым лицом, крошечными глазками и носом, до смешного напоминавшим свиной пятачок. Это был Графский Проказниккак раз один из тех самых странных и неуживчивых жителей города, который, однако, считал нужным беспрекословно подчиняться Хранителю.
Проказник низко поклонился гостям, затем подбежал к Андрею Ивановичу и что-то зашептал ему на ухо; Лиза и её брат заметили, как изумруды на перстне Вортеп-Бара и его шпаги начали дружно перемигиваться ярко-алым светом, а их хозяин вздохнул и потянулся за шляпой и плащом. Ну вот Хранитель снова кому-то безотлагательно понадобился: значит, на сегодня конец увлекательной беседе. Борис хмуро потупился.
Боюсь, друзья мои, на сегодня мы должны расстаться. Брать вас в такие места, куда придётся идти сейчас, я пока не могу. Очень хотелось бы скорее вас увидеть и продолжить наши разговоры. Теперь жепокорнейше прошу извинить
Борис вскочил; слово «пока», случайно вырвавшееся у Андрея Ивановича, заставило его сердце затрепетать. Сейчас пока нельзя, но когда-нибудь!..
О, пожалуйста, не извиняйтесь, господин Вортеп-Бар! воскликнул он. Мы не задержим вас ни на минуту. Ведь никто не заменит вас в тех делах, которыми вам надо теперь заняться.
Андрей Иванович некоторое время пристально всматривался в его живое, выразительное лицо с тонким чертами. Определённо, когда-нибудь из этого мальчишки выйдет толк!
Ты прав, дружок, согласился он. Надо!
* * *
*О знакомстве Андрея Ивановича с Борисом и Лизой, и их совместных приключениях можно прочитать здесь: https://author.today/reader/36947/282526
Приложение. Берёзовый мальчик, или история, которую Андрей Иванович расскажет в следующий раз
Хоронили императора В эти дни Андрею казалось, что сам город застыл в молчаливом отчаянии. Стояла зима; из-за влажного воздуха переносить мороз было очень тяжело. В такую погоду ни один человек не хотел бы задерживаться подолгу на улицах.
Он возвращался домой в сумерках, усталый и замёрзший, однако благодарил судьбу, что может забыться в тяжёлой работе. Сидеть дома без дела, в компании лишь денщика и Тихона было бы совершенно невыносимо.
Андрей вздрогнул и едва не подскочил от неожиданности, заметив на снегу в шаге от себя человеческий силуэт. Изумруд вспыхнул: его хозяину показалось на миг, что это опять они, но он тотчас понял свою ошибку.
Перед ним сидела женщина, совсем молодая, она держала на коленях ребёнка лет шести-семи; тот либо спал, либо находился в забытьи. Женщина была одета очень скромно; Андрей разглядел тонкое пригожее личико, большие глаза, худые, впалые щёки. Губы её посинели от холода, на волосы, выбившиеся из-под платка, опускался и таял снег.
Ты что же здесь сидишь, с ребёнком, разве можно в такой холод? Или идти некуда? Андрей наклонился к ней, про себя велел изумруду направить на ребёнка поток теплапотихонечку, чтоб незаметно было.
Женщина пугливо вскинула глаза; когда Андрей протянул ей руку, чтобы помочь подняться, покачала головой.
Мы посидим покуда, добрый господин. Вы идите себе, а мы посидим. Уж недолго осталось.
Она говорила по-русски с акцентом, напомнившим ему о родине.
Понимаешь меня? спросил Андрей по-польски. Что случилось?
Ох, пан Она стала отвечать на том же языке. Вот сынок мой старший, болен сильно. Муж помер, живём с золовкоютам такие они строгие, ужас! Захворал сынок, всё кашлял-кашлял, кровью харкалона и велела мне его брать, да из дому уносить на улицу, пока помрёт. Очень боится, как бы хворь эта на её деток не перекинулась.
Понятно Андрей стиснул зубы.
Женщина смотрела печально, но спокойно: не рыдала, не вздыхалавидать, смирилась уже.
Ещё-то дети есть у тебя?
Дочка маленькая. Она, слава Богу, здорова, а вот старшенький Жалко сыночка, да, видно уж такая воля Божья.
Женщина машинально закутала сына поплотнее. Тот, похоже, был уже без памяти.
Дай-ка взгляну на него, попросил Андрей.
Панлекарь? удивилась женщина.
Не лекарь, а такбывалый человек.
На лице собеседницы отразилось лёгкое разочарование, но она снова уселась на снег, развернула тряпьё, в которое был укутан ребёнок. Андрей взял мальчика за рукуон был в жару, исхудавший, с чёрными полукружьями под глазами Внезапно тело ребёнка сотряс приступ кашля.
Андрей незаметно повернул перстень камнем внутрь, так, чтобы тот передавал свою силу мальчику напрямую Может быть, ещё возможно помочь?
Но женщина вновь прижала ребёнка к себеэто был жест бесконечной усталости, без проблеска надежды.
Поздно уже, скорей бы отмучаться. Идите домой, пан добрый, чего же на снегу-то сидеть
Андрей подумал.
Вот что, давай-ка я мальчика твоего к себе заберуведь он ещё живой! Пусть хотя бы в тепле полежит. Я ему снадобье дам, чтобы полегче былоа там, как Бог распорядится.
Лекарь нам ещё третьего дня сказал, не жилец, мол. Стало быть, отмучаемся скоро, слабо возразила женщина. Да ведь зачем же вам беспокоиться?
Затем, что нельзя с больным ребёнком на морозе быть! Андрей овладел собой и сказал мягче: Ты не тревожься, мне он будет не в тягость. Вот, возьмион протянул ей горсть монет, и ступай к дочери.
Женщина растерянно приняла деньги, сжала в кулаке.
Да как же так, да за что же мне? пробормотала она. Спаси Бог, добрый пан, только
Ступай, ступай!
Женщина оглянулась на него ещё раз, перекрестила ребёнка, и побрела по заснеженной улице.
* * *
Больной ребёнок оказался совсем не тяжёлым: Андрей дошёл с ним до своего дома быстро, не прерывая чар изумруда. Он помнил, как умирала сестра Ядвига, как он боролся, отвоёвывая её у болезни и смерти. Тогда у него ничего не вышло; может, получится сейчас?
Мальчик задыхался и заходился в кашле Жизнь пока теплилась в нём, но, судя по тому, что лихорадка не прекращалась, осталось ему и правда недолго. Андрей просидел над ним всю ночь, вливая и вливая силу и тепло изумрудов в измождённую грудь Нет, похоже несчастная мать была праване жилец. Вероятно, если бы не изумруды, ребёнка уже не было бы в живых.
«Ты не можешь сделать ей новое тело, Андрюсв который уже раз припомнились ему слова Гинтаре. Сила изумруда велика, но не безгранична».
Андрей посмотрел на мальчикатот, как видно, уже сам устал бороться, не плакал, не жаловался, иногда поглядывал на незнакомого человека сухо блестящими глазами. Хотелось выть от бессилия. Хорош из него маг, победитель злых сил!
«Ты не можешь сделать новое тело»
Внезапно Андрея взгляд упал на стоявший неподалёку верстак с инструментами: иногда, даже дома ему хотелось поработать изготовить какую-нибудь изящную штуку, вроде той самой кроншлотской крепости в миниатюре.
«Не могу?! Ещё как могу!»
Он работал ведь день и следующую ночь, стиснув зубы, приказав изумрудам поддержать жизнь ребёнка, чего бы это не стоило, пусть даже им придётся выпить силы своего хозяина до дна. Изумруды старались; Егорка же, давно привыкший к причудам барина, беспрекословно подчинялся распоряжениям. Андрей велел ему достать откуда ни на естьхоть укради! берёзовых поленьев, посуше, а после принести краски из чулана.
Тихон спокойно наблюдал за хозяином и ребёнком одновременно. Он лежал в ногах у мальчика, следил, чтобы камни работали исправно, и Андрею не пришлось отвлекаться.
* * *
Берёзовый мальчик получился как живойпотому, что своей неподвижностью почти не отличался от настоящего. Тот угасал, это было очевидноно надо успеть, во что бы то ни стало! «Ещё, ещё!»приказывал Андрей изумрудам. Егорка тоже был рядом, наготове.
Руки дрожалиот усталости, от страха перед собственной безумной затеей. Андрей глубоко вздохнул, покосился на изумруды: те вспыхивали мощно и ярко, но скоро и это будет впустую. Ребёнок был полностью измученне в силах даже пошевелить пальцами; его тоненькие, как у цыплёнка, рёбра едва колыхались.
Андрей оставил работу, наклонился к мальчику и взял его за руку.
Тебя как зовут? он постарался улыбнуться. Прости, что раньше не спросил.
Ивашкой зовут дяденька прошептал мальчик.
Ивашкой! Имя отозвалось болезненным воспоминанием. Да хотя бы в память об убитом друге он должен это сделать!
Вот и хорошо. Ты смотри на меня, Иван, не бойся ничего. Я возьму тебя за руку вот так. Не слишком горячо?
Только чуточку
Дыхание ребёнка едва шелестело. Андрей держал в своей ладони исхудавшую ручонку и внимательно наблюдал. Егор, повинуясь его приказу, незаметно положил рядом с Иваном берёзовую куклу, похожую на мальчика, точно отражение в зеркале. В другой руке Андрей стиснул три «младших» изумруда Камни перестали помигивать, зажглись ярким, ровным огнём, так что в доме стало светлее, чем в полдень. Должно получиться, должно!
Рука Ивашки дёрнулась; он заметался на подушке в короткой предсмертной агонии Андрей держался наготовене время было для жалостии едва бледные губы раскрылись в последний раз, он отдал один-единственный приказ «старшему» изумруду. Из холодевшей руки Ивана в ладонь Андрея метнулись огненно-горячие искры И тут камень засиял так, что больно стало глазам! Егорка вскрикнул и закрыл лицо руками; Андрей же, прищурившись, и заслоняя лицо от исходившего из камня жара, поднёс руку с перстнем к груди берёзового мальчика