Я думаю, ты не права. Ты готова отдать жизнь за нееВозразил Аймон.
И отдам, если понадобится.Подтвердила Ксенерва.
Почему?Спросил Аймон, хотя знал ответ.
Потому, что ее жизнь не должна оборваться так рано. Она не должна страдать. Мне больно от того, что мы не знаем где она сейчас, что чувствует и видит. Может она чувствует боль и страдает все эти дни. Если она на грани, то мы обязаны вытащить ее на этот свет. В отличие от меня, она сможет построить счастливую и достойную жизнь. Такие люди не должны умирать.
Аймон неспроста задавал все эти вопросы Ксенерве. Он лишь хотел убедиться, что, даже превращаясь в даймона, она не перестала быть собой, не перестала чувствовать. Она нравилась ему именно такойспособной любить, сострадать, жертвовать собой ради других, защать и бороться.
Когда-то Аймон относился к дочери, как к прихоти, только ее прихоти. Он не хотел, чтобы Кеси родила ребенка от другого мужчины. К тому же это сильно мешало его планам. Когда пришло бы время переносить ее в Аскатон, то возникли сложности относительно ребенка. Бросить ребенка женщина вряд ли согласилась, а взять его с собойподписать ему приговор. Человеческие дети в столь юном возрасте не могли пережить переход через портал. А смерть ребенка расстроило бы Ксенерву. Аймону не хотелось бы, потом выводить ее из дипрессии. Поэтому идея собственного ребенка родилась у Аймона в чисто эгоистичных соображениях.
Но потом все изминилось. Девочка его просто очаровала, как и ее мать, она стала для него необходима, как воздух. И сейчас он готов был отдать все, чтобы вернуть ее из тьмы.
Глава 16. Пробуждение
И наконец, этот день настал. Ксенерва уже совсем отчаялась. Они сидели с Аймоном на кухне. Ксенерва накачивала себя кофе, чтобы не уснуть после нескольких бессонных ночей. На уговоры Дюсинды пойти отдохнуть, Ксенерва упрямо мотала головой.
Девушка апатично помешивала свой остывший кофе и безучастно слушала болтовню Дюсинды, когда на пороге появился возбужденный Лейкас, на лице которого светилась загадочная счастливая улыбка.
Что сон хороший приснился, что ты так светишься или уши на миллиметр подросли?Холодно осведомился Аймон.
Нет!Довольно щерился эльф.
От этой счастливой улыбки, Ксенерва оживилась, сердце ее бешено заколотилось в надежде услышать то, что
Алиида скоро поправится!
Ксенерва с облегчением откинулась на спинку стула, чувствуя безграничную радость. Она приложила ладони к лицу и беззвучно заплакала. По мере того как на глаза наворачивались слезы, Ксенерва чувствовала освобождение, печаль лежавшая на сердце огромным камнем в секунду растворилась от накатившего счастья. Душа ликовала и пела. Вытерев слезы и радостно улыбаясь, она схватила Дюсинду за руку и потащила на второй этаж.
Она еще слишком слаба, но скоро придет в себя.Тихо сказал Асмодей, когда Ксенерва ввалилась в комнату дочери.Ей нужен покой и здоровый сон.
Ксенерва не ожидала увидеть, что Алиида так и лежит на кровати. Никаких изменений она не заметила. Все та же бледная кожа и болезненный вид.
«А что ты хотела?Мысленно спрашивала она себя.Что она тут же начнет прыгать и скакать после нескольких месяцев комы? Идиотка!» А вслух неуверенно спросила:
Она точно очнется?
Да. Она просто спит. Не смотря ни на что, она справилась. Алиида очень сильная девочка.Тепло произнес Асмодей.Она боролась за свою жизнь на столько, насколько это было возможно.
Скоро она проснется, не волнуйтесь.Подбодрила ее Алтэйя.
Хейи покинули комнату Алииды. Им тоже требовался отдых.
Ксенерва опустилась на кровать рядом с дочерью. И время начало течьслишком медленно, слишком мучительно. Казалось настолько, егоможно потрогать. Они остались втроеммать, дочь и тишина. Смысл жизни Ксенервы, ее счастье и радость были заключены в слабом тельце, распростертом на кровати. Все что можно было сделатьсделано. Оставалось только ждать. Ее ангел скоро вернется к ней, и жизнь станет в миллионы раз ярче, вновь наполнится смыслом. Почти потерять, а потом снова вернуть ееогромное счастье. Столько мучений было пройдено, что сейчас и не верилось, что скоро ее малышка снова будет держать ее за руку своими маленькими ладошками, которые теперь не были такими холодными, как раньше.
Ксенерва легла рядом на бок, положила руку под голову и просто смотрела, как дочь спит. Так прошел день. К вечеру Ксенерва почувствовала, что у нее затекли бока, от такого постоянного лежания и встала размяться.
МамаУслышала она за спиной слабый голосок.
Ксенерва резко развернулась, не веря своим ушам. Она так долго не слышала этот голос. Она кинулась к дочери и принялась целовать ей ручки, щечки, лобик. Слезы застилали глаза, но Ксенерва яростно их вытирала дрожащей рукой, боясь пропустить любую деталь, любую эмоцию на вымученном бледном лице дочери, но, не смотря на ее старания, она все, же не заметила, что взгляд у девочки был отрешенным, не сфокусированном на чем-либо из этой реальности. Ксенерва, окрыленная тем, что дочь отрыла глаза, не могла заметить этого. Она была слишком счастлива. Вскоре девочка снова закрыла глаза и погрузилась в сон. Ксенерва все сидела, не в силах оторваться от лица дочери. Счастливая улыбка не оставляла ее лицо.
Этой ночью, впервые за долгое время Ксенерва заснула здоровым сном.
Утро казалось светлым и радостным. Ксенерва проснулась от того, что еще во сне у нее в голове крутилась мысль о том, что произошло что-то такое, что наполнило ее жизнь светлыми красками.
Но эта радость немного погасла, на фоне новых проблем. Алииде предстояло не один день восстанавливать силы и набирать потерянный вес. Кроме того, понимала она только мать. Ксенерва была немного в смятении, узнав, что в этом мире все разговаривали на другом языке. Потому, что если это так, то откуда она знает этот язык. Лейкас объяснил это тем, что Ксенерва уже жила когда-то в Аскатоне и неосознанно хранила в своей памяти знания о языке, на котором здесь говорили, и после перехода через тоннель автоматически перешла на местный диалект, не осознавая этого. А вот Алиида такими знаниями не владела, в силу того, что была ребенком, рожденным в другом мире. Поэтому ей придется учиться новому языку.
Но беспокоило и то, что девочка вообще мало разговаривала. Она не расспрашивала о отце, и вообще семье, не узнавала где они, и как здесь оказались. Она редко улыбалась, а взгляд ее был пронзительным, совсем взрослым, не подобающий взгляду ребенка трех лет. Голубые глаза были твердыми, как камень. В них плескались серьезность и печаль напополам. Будто душа постарела, будто прошла через такое, после чего невозможно остаться ребенком.
«Так быть не должно, для всего отведено свое время,огорчалась Ксенерва».
Спустя три дня Алиида встала на ноги. Ей заново пришлось учиться ходить. Слабые ножки не желали ее слушаться, но Алиида не сдавалась и не бросала попыток ходить без посторонней помощи.
Хеий каждый день навещали девочку и следили за ее выздоровлением. Асмодей без слов понимал Алииду, казалось, что они разговаривали на своем безмолвном языке одними глазами. Девочка с удовольствием совершала с ним и Алтэйей прогулки на поверхности. Они же и учили ее языку. Причем скорость, с какой Алиида изучала новый язык, поражала своей стремительностью. Через неделю она уже слушала сказки, которые ей читал Лейкас. С эльфом она тоже очень подружилась и улыбалась ему чаще, чем другим. Он рассказвал ей всякие забавные истории про гномов и постоянно подзуживал Таидора, что забавляло и девочку тоже. Ей нравилась смешливая Дусинда, которая постоянно потчевала ее чем-нибудь вкусненьким.
Она стала часто проситься поиграть с детьми, хоть Ксенерва и переживала, что те ее утомят своими забавами, но отказать ребенку было трудно, учитывая ее настойчивость.
Вскоре она будто научилась быть ребенком и стала вести себя как другие дети, живущие у Таидора в доме. Ксенерва не могла этого не заметить. Она понимала, что это липовое поведение. Алиида запудрила мозги всем в этом доме, заставила их воспринимать как обычного ребенка. Всех, кроме матери. Ксенерва не могла сказать, что ребенка будто подменили, она и раньше была умной и серьезной не по годам, но сейчас среди весьма мастерски наигранных улыбок и подкупающих смешинок, в ее взгляде промелькивало что-то такое, что выворачивало душу наизнанку, холодило изнутри.
Ксенерва знала, что когда-то спросит у дочери о том, что произошло с ней, но не сейчас. Сейчас она не готова, не готова и ее дочь к этому разговору. Видимо не зная, что сейчас делать и какую манеру поведения выбрать, Алиида решила быть просто как все.
«Может это самый правильный ход,решила Ксенерва»
Поговорить с ребенком начистотуу нее не хватало духа. Все души не чаяли в маленькой умной девчушке и не подозревали, кто прячется за этим милым личиком. Если честно, Ксенерва и сама не знала и боялась постичь этой тайны. Один лишь Маргдан, явившийся в Гротсберг по поручению Аймона, не обманулся при знакомстве с дочерью темного повелителя. Под тяжелым взглядом девочки, которым она одарила его лишь на несколько секунд, у него создалось впечатление, что его разобрали по ниточке, по крупиночке, проникая в самые потаенные места его души, и оставляли за собой холодную пустоту, от которой кожа покрывалась мурашками.
Это кто угодно, но не ребенок.Потом сказал он Ксенерве.
Та отвела взгляд, и предпочла никак не реагировать на данное заявление. Кем бы она ни былаона всегда будет ее дочерью. И не важно, что говорят другие, Ксенерва всегда будет на ее стороне.
Аймон пропал куда-то по своим делам, и Ксенерва его так и не увидела после пробуждения дочери. Ее жутко злил тот факт, что Аймон не навестил девочку.
Однажды Алиида спросила:
Где Аймон?
Я не знаю, малышка. Он отправился по делам. Откуда ты знаешь Аймона? Кто-то рассказывал про него?Спросила, Ксенерва, немного удивленной тем, что дочь спрашивает про того, кого ни разу не видела.
Алиида проигнорировала вопрос, и задала встречный:
Он больше не придет?
Что значит больше? Он еще не приходил к тебе.Нахмурилась Ксенерва.
Приходил. Ты тогда спала.Сообщила девочка.
Ксенерва была несколько обескуражена такой информацией.
И что вы делали?Спросила она.
Разговаривали.Коротко ответила девочка.
Как вы разговаривали, если ты не знаешь языка?Удивилась мать.
Не знаю, мы понимали друг друга. Аймон хороший, он мне понравился.
«О том, что он хороший, я бы говорить не стала»,с грустью подумала Ксенерва, но спорить с девочкой было бы глупо и не к чему.
Алиида еще несколько раз спрашивала об Аймоне, а в один вечер и вовсе задала такой вопрос, от которого по спине Ксенервы пробежали противные мурашки.
Где мой папа?
Как ответить на этот вопрос, Ксенерва для себя так и не решила, поэтому неуверенно начала:
Папы с нами больше не будет. Он остался в другом
Мой папаАймон. Ты говорила, что он обязательно к нам еще придет.
В Ксенерве всколыхнулся гнев: «Как он мог ей это сказать, не обговорив это со мной?!». Но взяв себя в руки, спокойно спросила:
Это Аймон сказал тебе, что он твой отец?
Алиида, не отрывая взгляда от игрушки в своих руках, ответила:
Нет. Я это всегда знала.
«Что значит всегда?»,недоумевала Ксенерва.
С какого времени?Уточнила она у дочери.
Еще до того, как мы попали в Аскатон.Спокойно ответила девочка.Я видела его в своих снах. И это он пришел за мной в больницу, чтобы спасти меня.
Значит, ты помнишь, как Аймон забирал тебя?Недоверчиво спросила Ксенерва.
Конечно, мама.Ответила девочка, отложив игрушку в сторону.Если бы он не забрал меня, то меня бы не было. Мне было очень плохо.
Девочка расположилась на кровати и отвернулась лицом в другую сторону, давая понять, что больше не хочет говорить.
От Дюсинды Ксенерва несколько раз слышала, что Аймон появлялся в Гротсберге. «Почему он не зашел к дочери?»,бесилась Ксенерва. Если бы она не спрашивала про отца, то Ксенерве, было бы все равно, где он пропадает. «Хотя кого ты обманываешь,думала Ксенерва,ведь ты уже, и сама привыкла к этому заносчивому типу». Девушка не могла отрицать, что не скучает по нему.
И вот наконец-то он объявился. Ксенерва кожей чувствовала, что он где-то рядом и когда радостный Титранди, сообщил о том, что Аймон в Гротсберге и сейчас отдыхает у себя в комнате, немедленно отправилась к нему.
Глава 17. Милые бронятся
Она постучалась и нетерпеливо открыла дверь, не дожидаясь разрешения войти. Аймон стоял к ней спиной и снимал испачканную кровью рубаху. Ксенерва старалась не обращать внимания ни на кровь, ни на красивое загорелое тело и сразу перешла к делу.
Она знает, что ты ее отец. Она спрашивает про тебя. А ты так и не удосужился нас навестить. Что мы должны делать, чтобы заслужить твое внимание?
Аймон не поворачиваясь, ответил:
Звучит, как упрек от ревнивой жены. Видимо, я упустил момент, когда мы перешли на новый уровень отношений. Чтож, если это так, то ты должна знать, что Алиида отправится в Регул, до своего пятнадцатилетия.
Это почему это?Возмутилась потрясенная Ксенерва.
Потому что я так сказал.Холодно ответил Аймон и повернулся к Ксенерве лицом. Его взгляд был твердым и решительным.
Нет, Аймон, ты не сделаешь этого.Загнанно прошептала девушка.
Нет сделаю.Так же уверенно сказал Аймон.
Аймон чувствовал раздражение от того, что после долгого перелета, ему не дают спокойно привести себя в порядок и смыть со своего тела кровь.
Ксенерву, в свою очередь, выводила из себя его вседозволенность.
«Кто ему позволит, решать за меня судьбу моей дочери!»,думала она.
Нашей дочери.Уточнил Аймон.
Ксенерва раздраженно фыркнула, понимая, что Аймон не упустил возможности покопаться в ее мыслях.
Я не позволю так сделать. Мне плевать на твои загоны. Мы уйдемНачала было Ксенерва, но даймон прервал ее.
Вы уйдете, а я вас найду и сделаю по-своему, и ты не увидишь Алииду до ее совершеннолетия.
Зачем ты так с нами поступаешь?!!Вскричала Ксенерва.Сначала притащил сюда, чуть не угробил по дороге и теперь решаешь, как нам жить!
Аймон коротко ответил:
Так нужно.
Нужно кому, Аймон? Алииде, мне или тебе?Вопрошала Ксенерва, прищурив глаза.
Разговор окончен.Заявил Аймон. Он жутко устал и не собирался, сейчас перед кем-то отчитываться, оправдоваться и что-то доказывать. Так действительно было нужно. Он обязательно ей все объяснит, но не сейчас. Он повернулся к девушке спиной, собираясь пойти в ванную комнату, но сквозь раздавшееся рычание разобрал:
Нет, не окончен.
Он обернулся и увидел уже другую Ксенервуее глаза заволокло темной бездной, привычные золотые волосы сменились на оливково-черные, через мертвенно-бледную кожу лица просвечивались тонкие черные вены.
Острые когти мелькнули перед лицом Аймона, оставив на нем кровавые полосы. Аймон с ухмылкой на лице, принял вызов и призвал вторую сущность. Его зверь был в разы больше Ксенервы, но как выяснилось намного медленнее. Быстрая и верткая она легко уходила от его ударов, при этом успевала разбить ему об голову стул или вазу. Аймону лишь слегка удалось зацепить ее рукой, но этого хватило, чтобы впечатать Ксенерву в стену. От этого Ксенерва рассвирепела и допустила ошибку, пойдя в лобовую атаку. Она вскочила ему на грудь, зубами впилась в шею и оторвала клок плоти, в этот момент Аймон с силой сжал ее голову, оторвал от себя и метнул в сторону. Ксенерва упала на стол, разломав тот на две части. Удар был сильный, и Ксенерве требовалось время, чтобы встать, но его у нее не было. Аймон подошел к ней, презрительно раздул ноздри:
От тебя пахнет дуростью. Ты не боишься, а зря. Меня не боятся лишь глупцы.Он поставил ногу ей на горло.Я предупреждал тебя. Не стоило себя так вести.
Аймон возвышался над ней могучей черной скалойсильный, не знающий жалости, восхитительный в своей второй сущности.
Он наклонился, взял ее руку. Медленно поводил пальцем по гладкой коже и сделал то, чего Ксенерва не ожидаласломал ей руку в локтевом суставе.
Ксенерва взывала, как воют звери.
На шум вбежали Лейкас, Дюсинда и Маргдан. Дюсинда заохала и заахала, увидев лежавшую на полу девушку.
Милые бранятся, только тешатся.Улыбнулся ей Аймон.
Лейкас смотрел на друга с укором. И лишь Маргдан щерился довольной улыбкой, мол, по делом девке. Ксенерва встала, и, скривившись от боли, вставила сломанную руку на место и направилась к выходу. Аймон преградил ей путь.
Я усвоила урок.Сказала она покорно.
Аймон дал ей пройти, но при этом ощущения победы он не чувствовал, он знал, что разговор не окончен и стоит еще ожидать какого-нибудь фокуса от этой бунтарки. Она не выглядела сломленной. Все чего он добилсяэто ее презрения. Не стоило так поступать, ноон слишком устал, чтобы быть деликатным и тактичным в решении проблем. Там, где он был на канунеот него этого не требовалось.