Можно и так сказать.
А Захара нет. Он в лесу, на охоте.
Где я могу переночевать и поесть?
Где и раньше, если найдешь еду, весёлым голосом ответил дежурный охотник.
«Плохой охранник, подумала про себя я. Из-за таких зевак, как ты, вы всё скоро умрёте. Это естественный отбор».
Я сухо поблагодарила его и пошла искать избу Захара. Сначала ошиблась, но в итоге всё-таки нашла её. Домов в деревне значительно прибавилось.
Охотники вели необъявленную войну с волками. Возможно, они так легко пустили меня в деревню, потому что я могла обладать нужной для них информацией или в последующем воевать с ними против общего врага. Какое совпадение: я оказалась здесь тоже для того, чтобы узнать как можно больше.
В моей голове пока не сложилось чёткого плана действий. Нужно было сперва оценить обстановку, втереться в доверие к Захару и к остальным по возможности, а ещё восстановиться после столь утомительного «путешествия».
Хозяина избы не оказалось дома, и никто не сказал мне, когда он появится, поэтому я оказалась предоставлена сама себе.
Перед сном я прислушивалась к голосам за окном. Несколько раз в речи охотников мелькнуло слово «стройка», означавшее только одно: люди намерены дальше расширять свой лагерь и занять этот мир.
В груди неприятно зашевелилась ярость, как будто мне в лицо говорят, что меня выселяют из собственного дома. Засыпала я с одной мыслью: как прогнать людей из Верхнего Волчка раз и навсегда?
Утро не принесло желанного отдыха. Я проснулась от гула на улице. В доме по-прежнему никого не было. Очень хотелось есть, надо было пойти попросить у кого-нибудь хлеба или мяса.
Соседи не дали ни крошки, отправили меня к мяснику.
Толстый дядька-мясник сразу гаркнул мне, что не собирается кормить волков. Я сказала, что я подруга Захара, но даже после этого мне досталось только сырое, уже не свежее и жёсткое мясо вепря, которое, уверена, и без того собирались выкинуть. Поесть удалось нескоро, пришлось самой затапливать печь и жарить мясо по-первобытному, прямо на огне, без растительного масла. Из специй была только соль, зато уж её-то в избытке.
Организм работал в аварийном режиме, из последних сил я старалась быть настороже. Здесь я тоже была не дома, а каждый охотник, будь то мужчина или женщина, носил с собой ружьё и как минимум один нож.
Вечером с охоты вернулся Захар, и по его взгляду я поняла, что он просто мечтал когда-нибудь встретить меня. Я позволила ему думать, что у меня никого не осталось, кроме него. Он растаял и готов был сделать ради меня что угодно. Для начала я попросила молока. На самом деле я хотела получить от него максимум информации, но нужно было усыпить его бдительность.
До глубокой ночи мы просидели, рассказывая истории из жизни, причём многие из моих не были выдуманными. Перед сном он попытался поцеловать меня, но я остановила его и сказала, что ещё рано. В этот момент мне вспомнился Дилан и нестерпимо захотелось плакать. Лёжа в постели и отвернувшись к окну, я заливала подушку слезами и делала вид, что сплю.
Два дня я почти не вставала с постели: ступни отекли от долгого пути, было больно ходить. В мыслях был сплошной хаос, но проговориться, что из-за меня чуть не умер самый дорогой мне человек, было нельзя. Я должна была играть роль гонимой всеми девочки. Захар заботливо подавал мне завтрак и обед в постель, так как боялся, что я совсем ослабею. Следующую неделю мы провели вместе и трудились по хозяйству.
А давно существует этот вход в деревню?
Лет, так, одиннадцать или уже больше говорят, один очень богатый мафиози нанял медиума, чтобы тот открыл ему дверь в другой мир.
Мне стало смешно. Захар обиделся. Я видела в нём наивного деревенского мальчишку с доброй душой, про таких ещё говорят «лопух». Непонятно, что он забыл здесь.
А откуда ты впервые узнал об этом месте?
Василич, друг моего покойного отца, привёл меня, он же и научил меня охотиться.
Ты не обижайся, но тебе бы быть не охотником, а, например, резчиком по дереву или строителем
Он расплылся в улыбке:
Может быть, ты и права, в детстве я резал по дереву, мне нравилось. Да и стрелять в животных я не очень-то люблю
Но?
Но разочаровывать Василича я не хочу, он вложил меня много сил.
А вход в деревню когда-нибудь закрывают?
При мне никогда не закрывали. А что?
Просто интересно, как такие штуки работают.
Ну, говорят, там какой-то камень особый в горе зарыт, или под горой
А медиум этот здесь живёт?
Нет, говорят, его убили, как только он сделал проход, потому что он не хотел, чтобы между мирами была незапертая дверь. Василич говорит, что это всё сказки, но люди всё равно болтают.
Похоже на то. А кто здесь главный?
О! он поднял глаза наверх. Это человек, которого все боятся. Он живёт в особняке возле леса. У него прозвище Филин, я его ни разу не видел вблизи, он приезжает на большом чёрном джипе и никогда не ходит один. А ещё говорят, что он всегда носит очки, и ходит с тростью; наверное, слепой. Нам, простым охотникам, не разрешают близко подходить к его дому.
Это он убил того медиума?
Может быть. Скорей всего. Страшнее его никого нет, Захар широко раскрыл глаза, по нему было очень заметно, что он боится человека, о котором рассказывает. У Филина даже есть собственная тюрьма, за деньги он может посадить или убить любого человека. Говорят, он очень богат и жесток: кто посмотрит ему в глаза, тот скоро умирает.
Трудно было понять, что из сказанного Захаром выдумка, а что можно принять к сведению. В моей голове начали рождаться догадки, но ещё осталось несколько вопросов:
Тюрьма находится в деревне?
Да, вдоль по берегу можно дойти до скалы, за ней построена тюрьма. Туда запрещено ходить, охрана не подпускает даже охотников.
Мало-помалу мне удалось получить от Захара всю информацию, какую знал он сам. Ещё он сказал, что его пока не пускают охотиться на волков, поэтому приходится стрелять перепелов, уток и кабанов. По мне так он был неспособен убить человека, пусть и с волчьим геном.
«Милый. Милый, наивный мальчик», подумалось мне. Похоже, это понимала не только я, но и все жители охотничьей деревни, к нему относились, как к дурачку.
Когда Захара снова отправили на охоту, я маялась от безделья и ходила купаться. Нежно-зеленое платье посерело, испачкалось, пришлось его постирать найденными в избе обмылками и ходить целый день в простыне. Люди уходили с пляжа, когда я устраивалась рядом с ними, никто не разговаривал со мной. Одно радовало: меня не трогали, я могла разглядывать стройку, ходить к лесу, болоту.
Возле небольшого озерца стоял особняк, со всех сторон обнесённый кирпичным забором. Он принадлежал тому, кого звали Филином, это о нём рассказывал Захар.
«Интересно, почему этот тип носит очки? размышляла я. Может, он тоже волк? Тогда почему он решил уничтожить волчий род? Тоже по какой-то причине стал изгнанником клана? Я думала, что таких нерадивых, как я, нейтрализуют, убивают, а не отпускают на свободу. Что-то здесь явно не так. Ах, сколько же загадок и вопросов»
Как-то утром за окном стоял гул. Что-то заставило всех стекаться к площади. Захара в избе не было, он ещё с ночи ушёл на охоту. Я вышла из избы и увидела, что все люди куда-то торопятся, громко крича и поднимая руки вверх. Они были похожи на средневековых крестьян, такие же грубые и неряшливо одетые. Мне стало интересно, что случилось, и я пошла за толпой.
С весны многое изменилось в деревне, люди достроили пятиэтажный панельный дом и дорогу. Работающие краны свидетельствовали о том, что это только начало. Около одного здания я заметила человека, ведущего колонну людей в цепях.
«Это рабы! догадалась я. Откуда они здесь взялись? Наверное, это те несчастные, которых заказали посадить в тюрьму за деньги. А Филинне дурак, знает, как по-максимуму использовать бесплатную рабочую силу».
Это были не волкиобычные оборванцы в цепях. Запахло восемнадцатым веком, люди здесь делали то, что в большом мире давно запретили. Я скривила лицо и сплюнула: скорей бы уничтожить всё это.
За криками охотников и похожих на мужиков баб я услышала женский рёв. Впереди навстречу толпе шли охотники и волокли за собой абсолютно голую молодую женщину-волка. Люди окружили охотников и пленницу кольцом.
Женщина плакала и умоляла отпустить её. Люди громко загоготали и стали пинать её. Протолкавшись через кольцо людей, я налетела на волчицу и закрыла собой. Кто-то произнёс моё имя, я кричала, чтобы они отошли и оставили женщину в покое.
Она вцепилась руками мне в голову и наклонила её к себе.
Убей меня! Убей! Они меня все равно убьют! Умоляю, убей быстро
По её отчаянному взгляду я поняла: это лучшее, что я могу для неё сделать. Моя рука обвила её шею и напряглась. Чей-то голос продолжал звать меня по имени (кажется, Захар), а чьи-то руки силой оторвали меня от женщины и потащили прочь. Я так и не успела ей помочь, она кричала от боли, пока охотники сапогами забивали её.
В истерике я превратилась.
Глава 8
В себя меня привело ведро холодной дурно пахнущей воды. Я открыла глаза и увидела тюремную решетку, а на моём теле не было абсолютно никакой одежды. Передо мной стоял человек с оружием, он приказал встать
Я встала и меня в наручниках повели куда-то по тёмному коридору. Это действительно раньше была тюрьма, но сейчас она пуста и обесточена. Стекляшки от разбитых лампочек больно впивались мне в ступни, а человек сзади не разрешал останавливаться, бил резиновой дубинкой по спине.
Голова не хотела думать, а телодвигаться. Меня привели в кабинет, где было полно народу. Я попятилась назад.
Да брось, сучка, тебе тут некуда бежать, сказал один из людей, я никогда его раньше не видела, остальных, надо сказать, тоже.
Отпустите меня! угрожающим тоном прорычала я.
Нет! Ты тут не в деревне, поэтому все твои штучки с превращениями не пройдут. Ребята, берите её, повеселитесь как следует, она ваша! Не забудьте потом прикончить, это приказ, я ушёл. Ваныч, закрой за мной дверь на ключ.
Он вышел и люди, оставшиеся в комнате, окружили меня, как вчерашнюю жертву. Я что-то пищала, умоляя отпустить меня, но они издавали уже знакомые мне звуки. Это означало только одно: никто меня не отпустит.
По всей видимости, эти охотники не были в курсе того, что в этом, большом, мире полуволк может превратиться в существо ещё более опасное, чем просто хищный лесной зверь. Хищник нападает, когда голоден или чувствует опасность, а мне представился случай поиграть с жертвами.
Смотри, какая милаха
И такая тварь. Лёха, не западай!
Все загоготали.
Чем больше они лапали меня, тем больше нарастало напряжение в моих жилах, страх щекотал нервы. Некоторые, кто больше всего жаждали плотских утех, уже успели снять с себя одежду, а я стояла в наручниках за спиной и понимала, что просто так убежать не удастся.
Со стены, к которой я прижалась, хлопьями осыпалась старая краска. Лучше места для убийства не придумаешь.
В памяти всплыли мгновения, когда пятеро пьяных ублюдков пытались меня изнасиловать, но теперь мои руки были скованы, а врагов гораздо больше. Тут же кто-то из толпы схватил меня за волосы и попытался согнуть.
Я решила сопротивляться, пока есть силы, и упала на бетонный пол, чтобы отпинываться ногами. Послышалась ругань, и прикосновения превратились в удары и шлепки. Меня хлестали по лицу, пытались раздвинуть мне ноги, больно дёргали за грудь. Я выла и рычала, изо всех сил отбиваясь и желая впасть в беспамятство, но оно всё не наступало.
Вместо этого я предельно ясно почувствовала, как у меня во рту растут клыки.
Э, мужики, по ходу, она звереет, держите ей ноги, надо кончать быстрей! Бейте по голове!
Да перестань, она в наручниках, никуда не денется, доставай свой болт!
Чёрт! Она оборвала наручники! Держите ей руки! Лёха, хватай нож! один из них бросился к своей одежде и достал огромный с зазубринами клинок. Давай, я держу её, в рёбра ей! Чёрт! я вышибла ногой нож, высвободилась из грязных объятий и набросилась на одного из охотников.
Лёха! Помогите ему, оттаскивайте!
Щелчок зубови кусок плоти, который ещё недавно делал его мужчиной, отброшен в сторону.
Ваныч! Ключи от ящика! Там ствол!
У кого нож?
Помогите, б А-а-а!
Откройте дверь!
Их крики слились в один крик ужаса. Я наслаждалась. Я превратила их отвратительную оргию в кровавый душ. Мне казалось, что янаркоман, улетевший в космос после первой, самой сладкой, дозы. Я разбавляла эту какофонию звуков своим торжествующим смехом и не спешила расправляться с жертвами быстро. Один из охотников отчаянно пытался отогнать меня крестиком, что висел у него на груди, твердил, что я дьявол. Максимум, чего он сумел добиться, это отсрочить свою смерть на минуту. Другой плакал и стонал, что у него семья, детине помогло.
Шестой, седьмой, восьмой, девятый, десятый, одиннадцатый
Самый последний куда-то полз с прокушенной глоткой, хрипел и заливал пол своей кровью. Я встала обеими ногами на его затылок, скоро он умолк. Двенадцатый.
Я стояла и чётко понимала, что всё это совершила абсолютно сознательно и что дюжину залитых кровью тел с оторванными конечностями и прокушенными глотками я запомню надолго. Я наслаждалась собственной хладнокровностью, понимая, что с удовольствием повторила бы это снова.
Теперь надо было сжечь тела. Пришлось взять одежду мертвецов, выгрести содержимое изо всех карманов, стереть с себя кровь и одеться. Подходящей обуви не нашлось, а кровь засохла и осела в порах кожи. Запястья затекли от наручников, несколько минут я потратила на поиски ключа.
Зажигалка нашлась, нужен был только бензин. Поблизости не казалось ни души, лишь едва заметная тропинка, по которой сюда ходили люди. Минут через двадцать я вышла к посёлку, искупалась голышом в каком-то мутном гусином пруду, оделась и постучалась в чей-то убогий домик. Вышел дряхлый и, похоже, слепой старик.
Здравствуйте, у вас есть бензин? спросила я.
Только солярка.
За сколько продадите канистру?
Двести, пять литров.
Давайте.
И я потащилась с канистрой обратно. Меня качало, силы были на исходе.
Облив все трупы, я поднесла зажигалкуне горит!
«Что же мне подсунул дед? Чёрт!»
Я попробовала ещё раз, но результат тот же.
«Вроде бы пахнет топливом недоумевала я. Почему солярка не горит? Наверное, нужен именно бензин»
Пропсиховавшись и побившись кулаками о стену, я пошла обратно в деревню. Чтобы избежать опасности быть снова пойманной, я отправилась к тому же старику и спросила, где ближайшая заправка. Он сказал, что километра три прямо по дороге, но можно зайти к соседу, он охотник, часто ездит, у него должен быть бензин. Только услышав про охотника, я тут же решила идти к заправке. Денег хватило едва-едва.
В конце концов, я подожгла трупы. Получилось. Горело жарко. Надо было скорее уходить, а я стояла и смотрела, как завороженная, на пламя, пока мне не послышалось эхо чьих-то шагов. Я побежала в соседний дверной проём и выпрыгнула в окно, это был первый этаж. За мной никто не гнался, но я бежала, пока хватало дыхания. Мужские штаны сваливались с бёдер, приходилось придерживать их руками.
Это был какой-то болотистый молодой ивовый лесок, под ногами чавкала грязная вода, непригодная для питья. Время от времени взлетали потревоженные мной утки и ещё больше напоминали о еде. Я ощущала, как мои шаги становятся всё более слабыми, как силы покидают меня.
Уже под вечер я набрела ещё на одну деревню, но не стала стучаться ни в чей дом, а просто залезла в первый попавшийся огород и наелась там ягод и недозрелых персиков.
Я уснула в каком-то незапертом хлеве на сене и проспала до полудня, а то и больше. Встрепенулась, только когда увидела над собой людей.
Это какая-то бродяга. Не бойся, обратилась к своей спутнице пожилая женщина с добрым лицом.
Другая, что помоложе, сходила в дом и принесла мне кружку молока, которую я с удовольствием выпила.
«Просто люди слава богу»отлегло у меня.
Спасибо вам большое, простите, что я к вам залезла.
Ну так ведь ничего же не украла.
Мне ничего не надо, только скажите, как называется эта деревня?
Терешки.
Это далеко от В Нижнего Волчка?
Ну, километров пятнадцать, наверное, будет, если по дороге, ещё есть тропа через лес
Чтобы избежать лишних расспросов, я поспешила уйти. Без обуви соваться в лес, да ещё с опухшими ногами, это каторга, поэтому я решила идти по обочине.