Это мы еще посмотрим, Маркус.
Ханс, если у тебя есть план, то я бы не отказался его услышать прямо сейчас!
Вместо ответа Босс прошелся по комнате, заложив руки за спину. Постоял немного, глядя в окно, потом резко повернулся на каблуках.
Что у нас с дирижаблями, генерал?
Вся военная группировка воздухоплавателей стянута к Севежу, усмехнулся Хартман, Насколько я знаю, лично по твоему указанию, для борьбы с какой-то там заразой.
Да-да-да, кивнул Краузе, Так и есть. В этом вопросе меня тоже провели. Но я слышал, что неподалеку есть музей воздухоплавания
А! Как же, помню! кивнул генерал, Есть там дирижабль, Гинденбург, по-моему. Старая модель, зато прочная и надежная, как молоток!
Как и все мы буркнул Ян, Старые и надежные.
Я хочу, чтобы этот Гинденбург доставили сюда к утру, безоговорочно заявил Ханс, Нам совершенно необходим хотя бы один дирижабль!
Сделаем! Хартман хлопнул ладонью по столу, Но что ты задумал, хитрый старый лис?
Босс шагнул к столу, примостился в кресло, устало облокотившись на столешницу. Генерал подошел ближе, уставившись на Ханса в упор. Я давно уже восседал целиком беззвучно, теперь же и вовсе обратился в слух. Даже Ян выпрямился на своем месте, приготовившись внимать.
Есть у меня один план, мягко проговорил Босс, Рискованный план, страшный план, опасный. Даже смертельно опасныйдля отдельных его участников. Но других вариантов я не вижу
Глава 7Последний бой Гинденбурга
Битва за жизнь, или жизньради битв.
Все в наших руках
Рассказывай, что ты придумал, Краузе! Каким бы безумным не был твой план, устало попросил Хартман.
У противника тридцать тысяч личного состава, сказал Ханс и повернулся ко мне, Что мы можем с этим сделать?
Э-э-э Отравить, запугать
Взорвать! решительно закончил фразу Стрелок.
Ха-ха-ха! Взорвать! Если бы у нас была такая бомба генерал резко оборвал смех, увидев выражение лица Ханса.
Допустим, что такая бомба у нас есть, кивнул Босс.
Где? Хартман спросил так, словно собеседник сейчас вытащит бомбу из своего кармана.
Хороший вопрос, сказал Ханс, пододвигая ближе карту местности, Господа, взгляните сюда. Вы никогда не задумывались, почему Великая Стена построена не в самой узкой части перешейка, что было бы весьма логично, а западнее на десять верст, в месте, пусть немного, но уступающем по своим защитным и логистическим параметрам?
Потому что это Прусская земля! грозно сказал генерал, Республика не может оставить ее варварам, даже десять лишних верст!
Ох, генерал, вы уж поверьте мне, Республика вовсе не столь щепетильна и принципиальна в таких вопросах. Если бы речь шла лишь о территориальных претензиях, Стена стояла бы здесь! Ханс ткнул пальцем в карту.
Так что же тогда? насупился Хартман.
Босс обвел взглядом всех присутствующих.
Мало у кого в Республике есть доступ к этой информации, поэтому вы и не в курсе. Дело в том, что незадолго до строительства Стены, великий ученый алхимик тех времен и, по совместительству геолог, Алекс Хайнцер обнаружил здесь, на Западном перешейке, богатейшие залежи энергона. Целый пласт породы всего лишь на глубине около пяти метров, а само месторождениевот тут Босс достал карандаш, вытащил блокнот и, открыв его где-то посередине, перенес на карту несколько меток.
Захлопнув, убрал записную книжку, тщательно обвел пометки, начертив на карте небольшой продолговатый многоугольник.
Теперь вы наглядно видите, почему Стену решено было перенести западнее. Именно для того, чтобы залежи энергона оказались в пределах Стены, а не за ней.
Как бы в подтверждение своих слов Босс постучал карандашом по карте.
Чуть позже открыли богатое Дрезденское месторождение, да и залежи в Чернолесье далеки от исчерпания. Так что местное месторождение решено было засекретить и считать стратегическим запасом. Поэтому здесь не ведется никаких разработок, и на геологических картах вы не увидите в этом месте ничего интересного.
Хорошо, очень познавательно, буркнул Хартман, Но нам-то что с того?
Энергон можно взорвать! вмешался я, Тогда, в Кенигсберге, Нейти активировала всего лишь кусочек, а разнесло целый замок! Если бы мы знали, что за ритуал для этого нужен
Допустим, это известно мягко сказал Ханс.
Допустим я не нашелся, что ответить.
Словно обухом по голове получил. А с чего я, собственно, взял, что Ханс не знает ритуала? Сам он вроде бы никогда не утверждал подобного. Я судорожно вспоминал наш разговор в поезде, беседы в Берлине. Нет, напрямую Краузе не врал, просто, как и всегда, не договаривал. Давал только ту часть информации, что нужна простому исполнителю, держа полную картину событий только у себя в голове. Но откуда он может знать тайну энергона? Откуда, если сам не член этой чертовой Секты?
я вижу две проблемы, говорил между тем Босс, Нужно собрать армию противника непосредственно над месторождением. Желательно как можно более сжато и компактно. И второеактивировать энергон. Дело в том, что для начала ритуала нужно находиться в непосредственной близости от цели.
С первой проблемой мы справимся, заявил генерал, Месторождение располагается хоть и не на прямой дороге от Бастиона, но все ж таки и не слишком далеко. Создадим видимость обороны, ввяжемся в бой, сымитируем бегство армии. Противник будет вынужден преследовать наши войска. Вот только как оторваться от погони? Нужен заградительный огонь. И союзные войска убрать со всей возможной скоростью, чтобы самим не пострадать от взрыва. Если мы все же сможем активировать эту бомбу.
Для этого и нужен дирижабль! Кто-то должен полететь в самую гущу сражения и провести ритуал там. Кстати, дирижабль также решает вопрос заградительного огня.
Ты предлагаешь дирижаблю сесть прямо в центре армии противника? изумился Хартман, Да еще и запустить невиданной силы взрыв! Ханс, надеюсь, ты понимаешь, что это путь в один конец?
Кто-то должен это сделать, Босс устало потер лоб, Другого выхода я не вижу.
Кто-то
Возможно, я стал слишком мнительным, но показалось, что на последней фразе генерал стрельнул глазами в мою сторону. И снова получил очередной удар по многострадальной голове. Неужели это и есть план Ханса? Он хочет запихнуть меня в дирижабль и отправить на верную смерть в гущу боя?
А ведь как гладко все выходит! Оставил Химика умирать в Севеже. Разменял Анжелу на архимага. Стрелок практически вне игрыбедолага полностью ослеп. Клык ушел самищи теперь ветра в поле. А меня можно просто кинуть на амбразуры, и все. Нет больше вундертим. Останется только сам Ханс.
Стало сильно не по себе от этих мыслей. Сердце застучало, руки и ноги словно в ватные превратились.
А может и вовсе, мое спасение и участие в командевсе это лишь для того, чтобы было кому сейчас умереть? Может, все это долгоиграющий план Ханса? Иначе зачем нужен такой простой паренек, как я, пусть и с необычным талантом? Да таких, как ясотни, тысячи! В команде я вообще не нужен! Бесполезен, если уж откровенно сказать. Всем только нянчится со мной приходилось. Куда проще было оставить меня умирать там, в лесу. Или кинуть в тюрьму, пожизненно. Или на урановые рудники. К чему брать в команду, воспитывать, обучать? Неужели лишь для того, чтобы вырастить новую пешку, а потом безжалостно пожертвовать в ходе какой-то грандиозной партии?
Хренушки! В этот момент я четко решил для самого себяни за какие коврижки не полезу в этот чертов дирижабль! И никто и ничто не заставит меня это сделать!
Совещание продолжалось дальше, но я самоустранился из разговоров, уйдя в невеселые думы. В какой-то момент даже задремал, а потом и вовсе уснул, облокотившись на руки.
Временами вскидывал голову и сквозь полуоткрытые веки видел всю ту же картину: генерал, Босс и Стрелок что-то обсуждают, решают вопросы. На столе появилась кое-какая снедь и выпивка, но и это не смогло меня заинтересовать. Я только менял позу, расправляя затекшие руки, и снова погружался в дремоту, переходящую в неглубокий тревожный сон.
Не знаю, сколько прошло времени, как минимум пара часов, когда меня разбудил вошедший с докладом адъютант. Он известил генерала о том, что приказание выполнено, прибыл Гинденбург. Дирижабль целиком и полностью оснащен, находится в строю и готов к бою хоть сейчас.
Эй, Глеб! Хватит дрыхнуть! подтолкнул меня Ханс, Пойдем глянем на это чудо техники.
Кое-как встряхнувшись, направился вслед за Боссом. Мы вышли из ратуши, проследовали по широкой улице почти на самую окраину городка, к небольшому огороженному участку, что в лучшие времена, по всей видимости, использовался в качестве футбольного поля. Сейчас же на этом месте расположилась громадина пришвартованного дирижабля.
Вообще говоря, посадка дирижабля, особенно такого большого, на специально не подготовленную для этого площадкузадача не из легких. Требуется несколько посадочных команд, которые просто-напросто тянут летательный аппарат вниз за швартовочные канаты, а потом тщательно закрепляют махину у земли, чтобы ветер не смог потревожить конструкцию. Мы с Хансом наблюдали именно этот, заключительный этап швартовки.
Гинденбургдирижабль жесткого типа, последний и самый большой из легендарных цеппелинов, построенный за несколько месяцев до того, как компания разорилась. Величественный, старомодный и, как сказал Хартман, надежный. Умели все же раньше делать подобные вещи, смотришь и понимаешьда, эта штука не сломается через год, а прослужит тебе многие десятилетия. А что сейчас? Техника, промышленность и дизайн не стоят на месте. Вот только сделали ли они шаг вперед? Или назад? Или вбок? Куда-то шагнули, спору нет. Но в нужную ли сторону?
Не обошла последняя мода и современные дирижабли. Формы округлились, углы сгладились. На замену жесткому каркасу пришли полужесткие и мягкие оболочки. Они дешевле, проще в изготовлении, практичнее в использовании, неприхотливее в эксплуатации. Но былая монументальность и заметное невооруженным глазом качество конструкции канули в лету.
Гинденбург же остался ярчайшем представителем старой школы. Жесткий, мощный, брутальный. Радующий глаз своей нарочитой угловатостью и мужественностью.
К нам с Хансом подошел седой старик, одетый в летную форму, с щегольской кепкой на голове. Худой, можно даже сказать иссушенный, но все еще бодрый и с цепким, чуть насмешливым взглядом.
Добрый вечер, господа, козырнул он.
Тогда уж доброй ночи, поправил Босс.
Как вам будет угодно! Меня зовут Макс Прусс, и я имею счастье быть капитаном Гинденбурга. Очень надеюсь, что вы отнесетесь к старине со всем возможным почтением.
Я не сразу сообразил, что он имеет в виду вовсе не себя, а находящийся за его спиной дирижабль.
Можете не сомневаться, Макс, заверил его Краузе, Мы не только проявим почтение, мы сделаем ему воистину королевскую услугупредоставим возможность снова оказаться в настоящем бою.
Ха! Как я и думал! капитан радостно потер руки, Именно поэтому я прилетел сам, оставив команду молокососов в их кроватках, досматривать сны.
Возможно, для Гинденбурга это будет последний полет, заметил Ханс.
Куда лучше погибнуть в бою, защищая честь Республики, чем догнивать век в музее. Уж поверьте мне.
Так вы тоже хотите участвовать?
А то! Послушай, я двадцать лет был капитаном Гинденбурга. Уж не думаешь ли ты, что теперь я его брошу? Тем более, в этом мире меня уже мало что держит. А тут как раз шанс совершить подвиг!
Это хорошо, очень хорошо, Босс улыбнулся, Сколько нужно человек, чтобы управлять дирижаблем?
Дык Хватит и меня. Долетел же сюда. Но вот чтобы вести бой, нужен будет помощник. Орудия наводить, боезапас подносить. И все прочее.
Помощника найдем, кивнул Ханс, они с капитаном понимающе переглянулись.
«Найдешь ты, как же! со злостью подумал я, Держи карман шире! Я в самоубийцы не записывался!»
Что с боезапасом? Готовы к бою?
Обижаете, мистер! Макс развел руками, улыбнувшись, Все под завязку! Две крупнокалиберных пушки, огнеметы Да! Есть еще двенадцать напалмовых бомб!
То, что нужно! обрадовался Босс.
Мы еще какое-то время потолкались возле дирижабля, внутрь залезать не стали. Капитан уверил, что там все содержится в идеальном порядке, и Гинденбург готов к вылету хоть сейчас. Ханс слушал и кивал с довольным видом, мне же было сильно не по себе. Дирижабль мне нравился, да и его капитан тоже. Только никак не оставляло ощущение, что воздушное судномой будущий летающий гроб.
Наконец, все вопросы были решены, мы распрощались с капитаном Пруссом до завтра.
Пойдем, Глеб. Есть часа четыре на сон. Нужно обязательно отдохнуть. Завтра нас ждут великие дела! Ханс похлопал меня по плечу.
«Кого этонас? в голове опять мелькнула горькая мысль, Хороший же у тебя планпожертвовать всеми. Вот только я не такой уж наивный простачок, каким кажусь! Черта с два я полезу в этой треклятый дирижабль!»
На сон устроились в том же самом здании ратуши. Оказывается, весь второй этаж выделен под апартаменты для гостей, так что и Боссу и мне легко нашлись свободные комнаты.
Первым делом запер дверь комнаты изнутри. Не то чтобы она такая уж прочная, что нельзя было бы, при желании, выбить. Просто так стало гораздо спокойнее. Хотя, я сам не вполне осознавал, чего боюсь. Вряд ли меня схватят спящим, свяжут и в таком виде засунут в дирижабль. И все же
Не раздеваясь, не умываясь, я рухнул в кровать. Настолько вымотался за последние дни, что никакие волнения не могли помешать заслуженному отдыху. Едва закрыл глаза, как провалился в беспокойные сновидения.
Мне приснился дурацкий и довольно жуткий сон. Там был Ханс, Химик, генерал Хартман. Нашествие варваров, которое мы не смогли остановить. Я видел горящие разрушенные города, тела убитых жителейпростых прусских мужчин и женщин. Видел разграбленный Берлин, Данциг, Кенигсберг. Смотрел на закат Республики, ее последние годы или, может быть, дни. А потом я, внезапно, оказался на дирижабле. На том самом Гинденбурге, причем вместе с Хансом. Мы пытались улететь прочь от войны, от сражений, но тут вмешался непонятно откуда взявшийся архимаг. Он выпустил из руки огненный шар, и воздушное судно обратилось в летящий крематорий. А потом я сразу же оказался в гробу, на своих собственных похоронах. Тело осталось целым, несмотря на то, что я только что горел в дирижабле. Ханс появился живехоньким, произнес пафосную прощальную речь, похвалил меня за героизм. Потом крышку гроба закрыли, стало темно, душно и очень страшно. Послышался стук заколачиваемых гвоздей.
Именно этот стук меня и разбудил. Потому что он был вполне себе настоящийкто-то бесцеремонно колотился в комнату, призывая просыпаться. Я вскочил с постели и подбежал к двери, отворив запор.
Мистер! Скорее! взволнованно прокричал молодой боец, находившийся в коридоре, Срочная эвакуация! Отходим назад, по приказу генерала! Собираем всех оставшихся, живее!
Как отходим? не понял я, А варвары?
Сражение уже давно идет, парень кивнул со знанием дела, Сейчас готовится плановое отступление.
Как этосражение идет? я растерянно потер лицо, А сколько времени?
Уже почти восемь! прокричал солдат, убегая дальше по своим неотложным делам.
Я помотал головой, пытаясь сбросить остатки сна. Бегом поскакал на третий этаж, в кабинет Хартмана. Там я застал только нескольких солдат, упаковывающих остатки вещей в объемистые баулы.
Генерал на мобильном командном пункте, пояснил один из них на мой вопрос.
Я слетел вниз, перепрыгивая через ступеньки. Выскочил на улицу и тут же услышал звук далеких выстрелов. Помчался на этот шум, и на самой окраине Лера, на небольшой возвышенности, увидел командный пункт, представляющий из себя несколько грузовых и легковых мехмобилей, составленных бортами друг к другу. В кузове одного из грузовиков незыблемо застыл Хартман, глядя в сторону идущей битвы через внушительный бинокль. Подскочив к мехмобилю, я вскарабкался через борт и встал рядом с генералом. Вояка не обратил на меня никакого внимания, я молча проследил за его взглядом.
Поле боя отсюда видно, как на ладони. Вот немногочисленная Прусская армия, похожая на скалу, разбивающую волны атак варваров. Но наши солдаты пока схватились лишь с авангардом противника. С командного пункта хорошо заметно, что основные силы врага еще только разворачиваются, подходят ближе, готовясь нанести сокрушительный удар.