Зрелище завораживающее и страшноелюдское море, неспешно накатывающее на отряды Республики. А навстречу этому нескончаемому приливу, рассекая воздушную гладь и периодически огрызаясь из немногочисленных орудий, на средней высоте величественно плыл Гинденбург.
Как? вырвалось у меня, Как же так?! Генерал! А кто в дирижабле?
Кавалер ордена Железного Креста первого класса капитан Макс Прусс. И Герой Республики Ханс Краузе, медленно проговорил Хартман и, помолчав, добавил, Посмертно.
Но почему? выкрикнул ошарашенно, Там же должен был быть я!?
Генерал слегка повернул голову, смерив меня неодобрительным взглядом, и отвернулся, неопределенно фыркнув.
В голову ударила кровь с привкусом обиды. Получается, я не достоин или что? Так ведь сам же не хотел, зарекался подниматься на Гинденбурге! Но в мыслях представлялось все совсем не так. Думал, меня будут заставлять, приказывать, уговаривать если угодно. А потом Босс своей властью и неведомыми аргументами все же как-то принудит на этот вылет! А получилось Никому я в общем-то и не нужен, Ханс изначально планировал лететь сам!
Я стоял, как оплеванный, пытаясь переварить случившееся и собрать из кусочков разрушенной картины мира хоть какое-то новое ее подобие. Ханс в очередной раз переиграл! Причем так изящно, красиво и небрежно, как будто и вовсе не было никакой игры. Он просто делал то, что должно, а я сам напридумывал всяких нелепых страшилок.
И ведь как все стройно выглядело! Злодей Ханс, сам один из членов Секты, а может и вовсе ее лидер, ведет Республику к неминуемому концу, раз за разом позволяя злу торжествовать и принося в жертву подчиненных и друзей. Или нет, не злодей, а просто стареющий наделенный властью циник, безразличный к чувствам окружающих. Которому что город сжечь, что человека на смерть отправитьвсе едино, все допустимо.
Получается, все это бред! Получается, Краузегерой. Причем, как в повседневной жизни, так и тогда, когда нужен реальный поступок, подвиг. А еще друг, наставник, соратник. Тот, кто меня спас, помог найти подобающее место в мире, научил многим полезным вещам. И отдал, в конце концов, свою жизнь за всех нас
Гинденбург летел над полем боя, его орудия то и дело вспыхивали огнем, снаряды били в гущу армии противника. Но эти выстрелы, словно капля в море, не способны были нанести существенного урона. Слишком много нападавших, преждевременные потери лишь разбудили в них ярость. Даже с такого расстояния я слышал крики и проклятия варваров, видел, как они нацеливают залп за залпом в ненавистный летательный аппарат.
Но на такой высоте, с прочной броней, Гинденбург был неуязвим для обычных пулевиков. Он прошелся над армией противника, собирая кровавую жатву, потом резко, почти на одном месте, развернулся и полетел в обратном направлении, продолжая сеять смерть. Вот если бы тут оказалась целая эскадрилья боевых дирижаблей, целиком и полностью подготовленных к битве!
В этот момент две армии, наконец, схлестнулись всерьез. Выстрелы, крики, лязг оружиявсе слилось в единую какофонию, где невозможно вычленить никакой отдельной осмысленной части. За минуту Прусская армия потеряла практически половину личного состава, понемногу пятясь назад. Противник тоже понес урон, но что ему эти потери, если за спиной павших тут же встают десятки новых солдат, готовых продолжать бой!
Пора! рявкнул генерал, убирая бинокль, Сигнал к отходу!
В небо над нами взмыли три красных ракеты, послышались многочисленные, все удаляющиеся сигналы горнов, трубящих отступление.
Прусские солдаты отходили на заранее подготовленные позиции, вот только противник не думал так просто отпускать. Варвары кинулись вдогонку, стараясь не дать войскам Республики спокойно уйти, желая забрать себе как можно больше жизней. Их встречал шквальный огонь стрелков из специально оставленных позади отрядов, пули косили ряды нападавших, но не могли остановить или хотя бы заметно сдержать напор варваров. Чаша весов битвы угрожающе склонилась в сторону армии захватчиков. Но тут свое веское слово сказал Гинденбург.
Дирижабль повернул и теперь шел под прямым углом к направлению атаки врага. Он прекратил стрельбу из пушек, зато в полукруглом днище приоткрылся бомболюк. Через пару секунд внизу, на земле, расцвел первый взрыв. Огромный столб пламени взвился к небу, а потом растекся по сторонам, пожирая все вокруг.
Гинденбург летел поперек варварской армии, а под ним, отрезая любую возможность атаки, вставала стена яркого, невероятно горячего и неугасимого огня. За две минуты дирижабль полностью закончил маневрбомболюк закрылся, а воздушное судно вновь развернулось к противнику.
Огненная преграда отсекла атаку варваров. Те немногие, кто успел прорваться вперед до взрыва бомб, моментально полегли от залпов пулевиков. Теперь армия Республики беспрепятственно и организованно отступала, а противник был вынужден оставаться на месте. Вот только сколько еще продлиться затишье?
По машинам! Быстро! Отходим! командовал Хартман, самостоятельно подавая пример, Быстро! Быстро! Едем на вторую позицию!
Спрыгнул вниз из кузова и еще в полете понялникуда не поеду. Нужно было лететь в дирижабле! А теперь я должен увидеть окончание боя, подвиг Гинденбурга и Я понял, что в глубине души все еще надеюсь, что Босс спасется. Не ведаю, как. Знаю, что невозможно Но это же Ханс! У него всегда есть план! Не мог он просто пойти на смерть, не имея плана!
Сюда, Глеб! генерал махнул рукой, придерживая дверь мехмобиля.
Нет! покачал головой, потом добавил со всей уверенностью, какую только смог вложить в голос, Я остаюсь!
Ты спятил!? взревел генерал, Когда рванет энергон, здесь все сметет взрывом, подчистую!
Может и да, а может и не подчистую! возразил с ослиным упрямством, Остаюсь! Я должен увидеть, чем все закончится!
Хартман внимательно всмотрелся в меня, выматерился сквозь зубы, обреченно отмахнувшись.
Хрен с тобой! сплюнул он, поворачиваясь, а потом крикнул суетящимся солдатам, Оставьте здесь один мехмобиль! Да, вот тот, мелкий!
Генерал вновь повернулся ко мне.
Когда передумаешь, уезжай, уже спокойно проговорил Хартман.
Он подумал секунду и бросил мне бинокль, я с трудом ухватил его в воздухе.
Удачи! Увидимся если выживешь.
Он сел в кабину, захлопнув за собой дверь. Один за другим мехмобили срывались с места и уносились прочь, подальше от линии фронта, от стены огня и места будущего взрыва.
Я не обращал на них внимания. Поднявшись на самую вершину пригорка, отыскал хоть какое-то укрытие в виде небольшого камня. Опустившись на землю и спрятавшись за него, я старался как можно четче запечатлеть в памяти последний бой Гинденбурга.
За стеной огня я совершенно не видел армию противника. Зато летящий над пламенем дирижабль рассмотрел очень хорошо, а в бинокль так и вообщесловно как на ладони.
Гинденбург летел прямо к центру варварской ватаги, постепенно снижаясь. Я понял, что это крайний маневр, разворачиваться он уже не будет. Навстречу дирижаблю с земли полетели сгустки огняпохоже там имелись ракетометы. Пусть и слабые, но в данный момент служившие хоть какой-то защитой от воздушной атаки. Летательный аппарат продолжал снижаться, опустившись до высоты в пятнадцать метров, потомдесять, потомеще меньше. Его корпус расцвел искрами выстрелов, бронированный каркас держал удар из последних сил.
Дирижабль давно не делал выстрелов из главных орудий, но внезапно с его носа вырвалась струя пламени, направленная на землю.
«Огнеметы!»радостно подумал я, вспоминая слова капитана Прусса.
Но в это мгновение прочность газовой оболочки дала сбой. Сначала в одном месте, а потом разом еще в нескольких, на поверхности дирижабля вспыхнул огонь, распространяющийся во все стороны с невероятной быстротой. Меньше, чем за десять секунд, купол Гинденбурга полностью объяло пламя, дирижабль резко накренился и стал быстро падать. Через мгновение он рухнул на землю, завалившись на бок и полыхая, как гигантский факел.
Я очень плохо видел место падения, мешало пламя и дым от горящего напалма. Пришлось вскочить на ноги, чтобы попытаться различить хоть что-нибудь. Но и то, в бинокль рассмотрел только горящий купол Гинденбурга, к нему невозможно было подступится. Гондола полностью скрылась от взора за высокой огненной завесой.
«Что, если Ханс погибнет и не успеет провести ритуал? Не успеет взорвать энергон? с отчаяньем подумал я, и тут же постарался сам себя успокоить, Нет, Босс не может погибнуть! Все идет строго по плану!»
Секунды тянулись медленно, ничего не происходило. Прошла минута, на месте падения Гинденбурга пылал костер, высотой в несколько десятков метров. А потом
Потом грянул взрыв.
Сначала в небо ударил огромный столб света, диаметром, наверное, с километр, не меньше. Сверкнуло так, что на какое-то время я полностью ослеп. Хорошо еще, что вспышка все же не направлена в стороны, иначе это было бы последнее зрелище в моей жизни.
Упал на колении в этом повезло, потому что через секунду на мир обрушилась ударная волна. Если бы я встретил ее стояменя просто разорвало бы на части. А таквсего лишь контузило и откинуло назад метров на десять, сильно приложив о землю и протащив по поверхности приличное расстояние.
Очнулся не сразу, долго лежал, пытаясь сообразитькто я и где нахожусь. Потом пришла боль. Дикая боль в голове, в глазах, в ушах, в спине, во всем теле. Какое-то время не мог понять, почему так светло, затем сквозь белые пятна стали проступать окружающие объектызрение потихоньку приходило в норму.
Я нашел в себе силы кое-как подняться на четвереньки. Перед глазами по-прежнему видел целый набор скачущих радужных кругов, в ушах стоял однородный громкий гул.
Куда идти, что делать? Я оказался полностью дезориентирован. Не знаю, что бы предпринял дальше, может быть, так и сидел бы на земле, но тут поле зрения попал темный силуэт идущего человека.
Почему-то я был уверен, что это Ханс. А кто еще мог тут так спокойно разгуливать? Тем более сейчас. А Краузе наверняка спасся самым невероятным способом и теперь идет, чтобы помочь мне.
Человек подошел ближе, наклонился, потом присел рядом. Теперь я смог рассмотреть, что это магистр Эльдар.
Ты не Ханс! сказал я, но не услышал ни звука.
В ушах все также звучал только надоедливый гул.
Магистр покачал головой и что-то произнес. Я видел, как губы шевелятся, но не мог разобрать ни слова. Теперь уже я затряс черепушкой.
Ничего не слышу! очень странно говорить, совершенно не воспринимая на слух собственных слов.
Лекарь нахмурился, холодные руки легли мне на виски, серьезные глаза сосредоточенно зажмурились. Я почувствовал мощный прилив энергии, все болевые ощущения как ветром сдуло. Тут же прояснилось зрение, понемногу восстановился слух. Я словно вынырнул из-под водымонотонный гул исчез, появились отдельные звуки.
Так лучше? спросил Эльдар.
Спасибо, магистр, прошептал я, Как вы здесь оказались?
Прилетел утренним рейсом. Встретил генерала Хартмана. Он рассказал мне про Ханса и про одного глупого молодого человека, что остался возле эпицентра взрыва. И вот я тут.
Я поднялся на ноги, пытаясь осмотреть недавнее поле боя. Там образовалась нет, не воронка. Я бы назвал это кратером. Гигантский кратер, несколько километров в диаметре. Оттуда шел ощутимый даже на таком расстоянии жар. Глаза еле выдерживали слепящий свет.
Отвернувшись, обессиленно опустился на землю. Никто не мог выжить в таком взрыве. Думаю, большую часть врагов взрыв просто испепелил, превратил в ничто. А другая часть умерла менее возвышеннобыла разобрана на части ужасающей по мощи ударной волной.
Нет больше Ханса, выдохнул я, сам с трудом осознавая смысл сказанного.
Да, Глеб. Он ушел достойно, согласно вздохнул Эльдар, Спас нас от войны. Избавил себя от печальной участи.
Что вы имеете в виду? Какая еще участь?
Чувствовал себя опустошенным, не осталось ни слез, ни печали, вообще никаких эмоций. Только засохшая кровь из ушей и носа, и полное безразличие к самому себе.
Не знаю, стоит ли рассказывать магистр на секунду задумался, Но теперь, мне кажется, уже все равно. Ханс Краузе был болен, серьезно болен. Неизлечимо.
Чем? опешил я.
Опухоль мозга.
Неужели даже вы не могли помочь?
Магия не всесильна, Глеб, невесело усмехнулся пожилой целитель, Это всего лишь инструмент. И, как у каждого инструмента, у магии есть определенные ограничения. Опухоль в мозгу Ханса слишком велика, и ее рост продолжался. Полностью неоперабельно. Мне удалось лишь на некоторое время притормозить развитие болезни, временно купировать разрушение мозга. Но эти чары приходилось постоянно поддерживать.
Вот почему мы столько времени проторчали в Берлине
В том числе и поэтому.
И сколько еще времени это могло продолжаться?
Можно рассчитывать на полгода, возможно год. Но ты должен понимать, Глеб, что это был бы год увядания. Постепенное разрушение мозга, утрата способности мыслить здраво, провалы памяти, вплоть до полного распада личности. И я еще молчу про боль. Я уже отмечал первые признаки регресса, неужели никто больше ничего не заметил?
Я уныло понурился, задумавшись. Теперь, с новым знанием, можно объяснить многие проколы и неудачи вундертим.
Мы слишком верили в него, магистр. Никто не решался даже допустить мысль, что Ханс может ошибаться. Мы любили его.
Я знаю, Глеб, и он тоже это знал. И очень боялся стать посмешищем. Краузе уже с трудом читал людей, ошибался в расчетах, допускал ошибки в стратегическом планировании. А дальше было бы еще хуже. Поэтому я и говорю, что он нашел способ уйти достойно.
А когда мы полетели сюда, а вы остались в Севеже
Да. Это могло бы спровоцировать быстрый кризис и ускорить конец.
Вот как раздавлено пробормотал я.
Магистр Эльдар выпрямился, взяв меня за руку.
Пора уходить, Глеб. Тут нам делать нечего.
Я с минуту обдумывал его слова, потом взбрыкнул.
Нет!
Что нет? удивился маг, Послушай, совершенно очевидно, что Ханс искал себе преемника. Я был очень удивлен, когда понял, что он выбрал тебя. Глеб, только не обижайся! Я почему-то думал, что Краузе отдаст предпочтение кому-то более опытному. Но он выбирал не по должности и не по навыкам, а по человеческим качествам. Давай не станем его разочаровывать и делать всякие глупости.
Нет, мы не можем просто уйти. Наше дело еще не закончено!
О чем ты?
Бастион! Вот о чем!
Со всем уважением, но это все же обязанность армии.
Я вздохнулон не понимает!
Магистр, подумайте хорошенько, что находится в Бастионе?
Эльдар на секунду замешкался.
Послушай, мальчик, не нужно загадок. Если хочешь что-то сказатьговори прямо, как есть!
Магистр Эльдар, в Бастионе располагается крупнейший энергонный реактор во всей округе! Я знаю, я там был на экскурсии, когда в школе учился! Он обеспечивает электричеством всю Стену, да и на города окрестные хватает.
Допустим, ну и что из этого следует?
А еще там в данный момент находится один одна особа, что уже устроила взрыв пару месяцев назад в Кенигсберге. И как только наши войска подойдут к Бастиону, она может точно так же активировать весь энергон в хранилище! И знаете, что будет? На месте крепости образуется второй такой кратер! вместе с последними словами я ткнул пальцем за спину, указывая на тлеющую котловину.
И что же ты предлагаешь? осторожно поинтересовался магистр.
Пока армия занята прочесыванием местности и разбирается с остатками варваров, мы должны скрытно проникнуть в Бастион. И уничтожить угрозу! я чуть-чуть подумал и с натугой добавил, Мы должны убить Нейти.
Это безумие! Нельзя соваться туда в одиночку, без поддержки! Тебя что, на подвиги потянуло? Или это последствия контузии? Эльдар посмотрел на меня, как на умалишенного.
Я все равно пойду! заявил упрямо, медленно направляясь к бывшему командному пункту.
Как ни странно, но оставленный мехмобиль почти не пострадал при взрывеведь он стоял в специальном окопе для техники. Машину только слегка присыпало тонким слоем земли и песка, в остальном она выглядела целой и невредимой.
Принялся очищать лобовуху от грязи, потом протер зеркала и заднее стекло. Когда уже заканчивал, за спиной раздались осторожные шаги.
Ладно, Глеб, тихо, но в тоже время довольно торжественно произнес магистр Эльдар, Ханс верил в тебя. И я тоже поверю! Я иду с тобой, каким бы безумием это не казалось!