Вот на запах пирожков он и пошел. Едва ощутимый, пропадающий за каждой лесной кочкой, но такой родной, такой домашний
И как только эту курицу глупую занесло в эту глушь? Как пролезла только по бурелому, завалам вековым, проваливаясь в мшистые низинки, проползла самым краем болота. Куда ее только несло?
Сначала нашел корзину, полную отменных грибов, брошенную возле большой сосны. Испугался так сильно, что пришлось сесть и перевести дыхание. Чтобы жадная нет, домовитая Дашкада бросила свою добычу? Это все равно, что дракон золото спустит в унитазневозможно! Отдышался, принюхался, подхватил корзину и упрямо поперся в глубь леса, все дальше. Главное, найти сейчас эту дурищу, а тамбудь что будет. Звериные тропы, огромные перья древних папоротников. Глубокие мхи, шелест вечного леса. Снаружи палило летнее солнце, а здесь, среди вековых дубов, стоял сумрак. Белый дракон на этом фоне выглядел невероятно. Он шел и шел, прислушиваясь чутким слухом, трогая след раздвоенным длинным языком дракона. Теплее, теплее.
Тихое поскуливание прозвучало для его уха, как самая сладкая музыка. Рыкнул громко, только потом вдруг сообразилнапугает ведь Дашку еще больше! Но нет, она узнала его голос:
Гвидончик, миленький мой, а я здесь!
Всё. Его просто даже подкинуло вверх от ее жалобного писка. Точно комарик! Маленькая, как же ты там? Не разбирая дороги, ринулся к ней, сшибая по пути тоненькие рябинки, обдирая бока об деревьятолько бы она больше не плакала! Бросил корзину у ног девушки, скорчившейся под корнями огромного дуба, ткнулся головой ей в живот. Он ревела уже в голос, вся крупно дрожа.
Правданедолго. Даша вообще обладала удивительной способностью успокаиваться очень быстро. Словно тумблер нажали внутри. Щелки через минуту она уже встала, отряхнулась и принялась быстро оглядываться.
Ну шо, дракон, как выбираться мы будем?
Если бы Гвидон мог пожать плечамион бы пожал. Так далеко в местных лес ему заходить еще не приходилось. Когда зайдет солнце и наступит ночь, он почувствует дом. Драконы всегда ощущали то место, куда возвращались. Но местное солнце отчего-то его очень сильно сбивало. Мог бы, конечно, вспомнить уроки отца
Но Дашка уже решительно обхватила руками его шею.
Ты меня только не жри, маленький, тихо шепнула.
Что она делает? Неужели
Да. Ошейник под ее пальцами сполз легко и просто.
Гвидон глаза вытаращил, все еще не веря себе.
Ну шта вылупился? проворчала Дашка. Давай, трансформируйся. Ты ж летать сможешь, да? Вот над лесом и погляди, как нам обратно идти.
Ненормальная! Да разве можно вот так доверять ему? Он ведь может теперь с ней что угодно сделать! Вот прямо сейчас обернуться человеком и ее изнасиловать. Или стать величиной с дом и сожрать. А она смотрела так доверчиво, спокойно и мягко, поглаживала его по голове и улыбалась.
Черти морские с хвостами и жабрами, что же делается? Чтоб его чешуе стать вдруг розовой!
Расправил с хрустом огромные крыльяблаженство! Они, что так долго бездействовали, сладко заныли, загудели. Сильно меняться не стал, чтобы ее не пугать. Наклонил к девушке голову и опустил на плечо. Ему показалосьочень осторожно, а Дашка аж пошатнулась. Крыло опустил, изо всех сил внушая: залезай давай быстро верхом. Полетели уже, полдень на дворе, а к вечеру гости припрутся. Ну давай, не ломайся. Сама же ошейник сняла, так что не ври, что боишься.
А Дарьянка и не боялась нисколько. Только зажмурилась от того, какой он, оказывается, красивый. И сильный. И куда делась только его болезненная неуклюжесть? Он словно обрел завершенность, идеальную форму. Красавец! Ну и как на такого верхом?
А очень запросто! Переметные сумки наполнила доверху, тщательно все ремни подтянула, потому что грибы да ягоды броситьэто совсем дурой надо быть. Как бы невзначай притрагивалась пальцами к новой его чешуе. Он блестел, будто бы весь драгоценный. В сумраке темного леса выглядел будто огромная куча искристого льда. И эти крыльяпереливались, светились, огромные, сильные. Дракон молча косился на нее своими голубыми глазами. Даже морда его измениласьогромная, с массивным клювом. Вот не даром потратила Дашка на него такую уйму деньжищ, не продешевила. Залезла на спину, устроилась поудобнее, ноги согнула в коленях.
Н-но, лошадка моя!
Взлетать в густом лесу с всадником и грузом, пусть и пристегнутымтот еще акробатический трюк.
Даже совы и те это делали с веток вековых деревьев. Оглянулся вокруг, краем глаза заметив, как хозяйка смотрела сейчас на негосо смесью восторга и обожания. Криль и трепанги! Надо не опозориться, а вот как? Он не ракета совсем реактивная, хотя даже тех запускают с площадок.
Пытаясь сохранить важность, медленно и горделиво прошел к просвету между огромными дубами, туда, где один был повален и очень давно. Что дальше? Посмотрел наверх, повертел головойпауза затягивалась. Что же, придется вспомнить уроки матушки по выныриванию из бездн и глубин океана. Как помесь дракона с касаткой, он должен был это уметь. Сильно напрягся, свернулся всем телом в могучую пружину и прыгнулпочти вертикально, стремительно, мощно работая длинным хвостом и огромными крыльями. Дашка визжала, как местная дикая белка, цепляясь за свои драгоценные сумки с грибами. Удивительно и невозможно: орала она не от страха. С восторгом голосила что-то дикое, какие-то страшно воинственные песни во всю силу девичьих легких. Безумная девка. Никому он ее не отдаст!
На опушку опустился так мягко и аккуратно, что сам собой возгордился. Никогда он еще так не старался!
Дашка соскочила, обхватила его за морду, поцеловала в носГвидон чуть не завилял хвостом от счастья. Растаял, как мороженое, размяки совершенно упустил тот момент, когда эта маленькая коза ошейник проклятый снова у него на шее застегнула. Вот же! Надо было мужиком оборачиваться, а не в благородство играть!
И-ди-от! Ну какой же он идиот!
Ладно, не обижайся, весело сказала Дашка. Полетал и будет. Ты всё же мое имущество. Причем ценное. Сокровище ты мое! Поэтомуне отпущу и не думай.
И как ей это удалось вот так вывернуть? И слова какие нашла! Сокровище! Это Гвидон хорошо понимал, он в сокровищах разбирался.
Поплелся за ней следом, опустив голову. И ненавидел ее сейчас, и удивлялся подлости человеческих женщин. Вот такподразнила свободой и тут же назад забрала, разве можно так? Впрочем, чему вообще удивлятьсяон для нее имущество. Зверь бессловесный. Над которым и поиздеваться всласть можно. Ничего, Дашунь. Драконыони, знаешь ли, твари злопамятные. Мстительные. Этот вот ошейник и предательство Гвидон в своей большой голове отложил на не самую дальнюю полочку памяти. Еще сочтемся, красавица.
А уж визг, раздавшийся из избы, когда он героически привел эту непутевую девку домой и дотащил ее корзины, он и вовсе ей припомнит. Ну, пироги. Что значит, когда успел? Тогда и успел, еще перед выходом. И не все ведь съел, оставил немного для гостей. Целых четыре штуки. А она егополотенцем! Его, который ее сегодня спас ценой своей свободы! А мог бы просто улететь, бросив ее там в лесу на съедение диким зверям.
Конечно, Дашка потом извиняласьне прошло и получаса, как она ему те самые оставшиеся пироги притащила и буквально в рот запихала с многословными извинениями. Сама себя дурой неблагодарной называлаи он был с ней совершенно согласен.
10. Своб
ода?
Следующая партия пироговуже больших аки каравай, круглых, открытых (Гвидон назвал бы это блюдо пиццей с малиной, если бы ему позволили хотя бы нос к печке сунуть)подоспела аккурат к приходу гостей. К счастью, в деревнях принято, чтобы гости дорогие вот по таким делам приходили по темноте, а летом темнеет поздно. Тетка Маланья сказывала, что традиция эта неспроста пошла. Сватов видеть не должны, чтобы не сглазитьну, так Дарьянка всю жизнь думала. А тетка расхохоталась и сказала, что это для того, чтобы непонятно было в темноте, к кому в дом они ходили. А то вдруг из дома невестиного их метлой поганой погонят, и все это увидят. Позору же не оберешься.
Только вот нормальные люди ночью по дворам не шастают, только сваты да тати, и порой еще неясно, кто из них опаснее. Завтра вся Малиновка как пить дать будет обсуждать, кому там счастье по осени привалит.
Насчет счастья Дарьяна весьма и весьма сомневалась. С каждым днем ей все больше чудилось, что бракэто вот вообще не для нее.
И топо хозяйству она и сама справлялась, а уж с драконом и вовсе припеваючи жила. Желаний каких-то особых у нее не возникало, разве что сны срамные снились под утро, но она их в суматохе дня почти сразу же забывала.
Хотя Гринька, конечно, жених завидный. Даже если на красоту его не смотреть, то все равноединственный сын у родителей, две сестры у него еще младших, да ведь отецтоже скорняк, дело свое зятю не передаст, всё Гриньке останется. Мать у него тоже тетка неплохая, строгая, конечно, но не склочница и сплетни не распускает. Строгая баба, ее все Погорелки боятся.
Дарьяна пока не боится, хоть возможно, и зазря.
В семье Прасковья Никаноровна всегда была главная, тут даже спорить бессмысленно. Вон, муженек ее, такой же большой и кудрявый, как Гринька, молчит, сидит у окна, киселек ложкой тихо только хлебает. А тетка Прасковья в каждый уголок дома нос свой длинный уточкой засунула, в каждую чашку заглянула.
Дарьянка зубами скрипит, а поделать ничего не можетсвекровь будущая в своем праве. Радость нечаянная только тогда и приключилась, когда свекровушка, невзирая на предупреждения, в сарай к дракону зашла. А тот как раз зевнул широко и влажно, обрызгал любопытную тетку липкими слюнями да еще и искрами полыхнул так, что подол пришлось тушить.
Тетка Прасковья, как ни странно, даже не заорала, только глянула на Дарьянку с уважением и спросила:
Слушается тебя скотинка-та?
Слушается, гордо ответила Дара. И в упряжи у меня ходит, и под седлом. И еще сам охотится.
Славно, славно, и в дом вернулась, но за пироги хвататься не спешила.
Дарьяна молчалаа что тут скажешь? Прасковья старшая, ей и начинать разговор. А тетка все хмурилась.
Вот что я скажу, Дарьяна, наконец, решилась она. Девка ты, конечно, справная, хозяйственная. Кремень, а не девка.
Дарьяна кивнула. Дракон, нагло подслушивающий под окном, тоже кивнул. На комплимент слова тетки Прасковьи походили мало.
Я так вижумы с тобой не сживемся, снова как камень уронила тетка. Снова пауза.
Дарьяна не утерпела, тихонько шепнула:
Так и не надо, наверное. У вас свой дом, у меня тут тоже нажито немало. А скорняк в Малиновке совсем старый. Недаром все наши давно в Погорелки ходят.
И то верно, кивнула Прасковья, ловко подхватывая кусок пирога. А шо, малина свежая, да?
Утречком сбегала в лес, выдохнула невеста, уже понимаяраз гостья пирог взяла, стало быть, дальше деловой разговор пойдет.
До осени тянуть смысла не вижу, веско сказала Прасковья. Шта нам та осень? Тем более, тут у тебя свой огород, свой сенокос. Да и руки мужские по хозяйству не лишние будут. Изба вот на левый угол покосилась, бани своей нет, курятник того и гляди развалится. Порося пошто не заведешь?
Некуда, коротко ответила Дарьяна. Свинарник строить надо, дорого. Да и не управлюсь я сама со всем хозяйством.
Ну так муж на что? И баню поставит, и свинарник построит, да, Гринь?
Гринька равнодушно кивнул, доедая шестой, кажется, кусок пирога.
Только, Дарьяна, ты ж семья наша будешь. А сама знаешьскорнякам что главное? Шкуры. Вот, как скотину резать будем, твои руки совсем не лишние будут.
Дарьяна все это знала, чай, не первый год в деревне жила. И в принципе была готова. К тому же, что и говорить, понимающая свекровьэто сокровище просто.
Только отчего ж ей так выть хочется? И Гринька этот сидит, мычит пироги жует. Нет бы слово хоть сказал! Ведь так всю жизнь и будет слушать одну только мамку, а Дарьяну ужев третью очередь или даже больше.
Тетка Маланья ей, впрочем, рассказывала на днях поговорку про ночную и дневную пташку, но за неимением опыта Дара ничего не поняла, а теперь вот страдала.
Стало быть, на следующей неделе и свадьбу сыграем, бодро подвела итог Прасковья Никаноровна, и Дарка от неожиданности чуть со стула не сверзилась.
Как на следующей? только и пискнула она.
А шта тянуть быка за яйки? Быстрее обженитесьбыстрее хозяйство наладите. Глядишь, уж к следующему лету и внука мне родишь. Ты не боись, нянек у нас хватит, поможем. Ну шо, пошли что ли, мужики?
Мужики в унисон кивнули и одновременно поднялись из-за стола. От пирогов остались лишь крошки. Кисель тоже кончился. Дарьяна с ужасом думала, что готовить свадебное пиршество надо начинать уже завтра. Если у Гриньки вся родня такая прожорливая, то она свихнется непременно.
Ну, хоть сестры его помогут да мать, да тетка Маланья.
Ох, дел-то теперь невпроворот. Платье из сундука свадебное достать да перешитьмамка-то выше, чем Дара была. Гостей позвать. Столы да стулья по всей деревне собрать. А все, что Дарке внезапно хотелосьэто забиться в сарайчик к своему дракону и сидеть там, носа не высовывая.
Родня новая вдруг отчего-то встала на пороге, не смея выйти.
Доча, ты бы зверя своего отозвала, шепотом попросила Прасковья. А то шо-та он смотрит недобро. Голодный, небось?
Дарьяна вздохнула, вышла на крыльцо и ногой драконью морду отпихнула. Непонятливые такие, видно же, что дракон смеется. Морда у него вовсе не злая, а наоборот, очень даже умильная.
Бочком, бочком, под насмешливым взглядом ее чешуйчатого друга гости быстро покинули двор. Тот вдруг сморщился и вслед им чихнул огнем. Дарьяна догадаласьспециально, но даже ругаться не стала. Просто села прямо ему между лап, голову обняла белую и вздохнув, прошептала:
Гвидончик, почему так глупо все получается? Вроде всё правильно делаю: девке место за мужем. И Гринькаон хороший, добрый, рукастый. Красивый вполне. И мне бы радоваться только, что такого жениха отхватила. И мамка у него с пониманием, и жить в моем доме будем. Отчего ж тошно так, а?
Гвидон только вздохнул душераздирающе, а можетзевнул.
Дарьянка же посидела с ним еще немного и спать пошла. Утро вечера мудренее.
А дракон, рыча и нервничая, рысцой поскакал в лес. Дашка его, конечно, дура несусветная. Но дура красивая и вообщеего. Отдавать ее какому-то деревенскому Гриньке ему совершенно не хотелось.
Ему было тошно, он понималревнует. И в то же время в таком вот обличье сделать ничего не мог. Но однажды она уже сняла ошейник, а значити второй раз снимет. И больше он своего шанса не упустит.
К тому же его красотуля ошейник второй раз одела на дракона криво, когда он был вполне себе в летучей форме. Спасибо Создателю и за эти небольшие радости. А ещеон совершенно не голодал, был полон сил и энергии, а значитмог летать высоко и далеко. Чем и собирался заняться.
Несколько ночей подряд он пытался понять, какая дрянь заключена в его ошейнике, кроме абсолютного запрета трансформации. Напасть на хозяйку тоже было нельзя, не то, чтобы он этого хотел но все же в тот единственный раз, когда он посмел на нее огрызнуться, ошейник не хило так перекрыл ему кислород. Против прямого запрета хозяйки тоже было выступить нельзяон на курицах проверил. А вот летать ему Дашка не запрещала и охотиться едва ли не прямым текстом позволила, поэтому сейчас Гвидон парил над лесом и мрачно размышлял о бренности бытия. И планировал, как это самое бытие под себя прогнуть.
Гвидон дураком никогда не был. Просто растерялся в этом мире поначалу. Теперь мозг его работал в полную силу, он совершенно серьезно продумывал стратегию похищения своей хозяйки и все последствия этого демарша. Под утро вернулся усталым, но довольным и спокойным. План имелся, плацдарм для отступления тоже. Крылья, правда, болели с непривычки и голова слегка кружилась, но это, правотакие мелочи!
День свадьбы приближался неотвратимо и стремительно. Если раньше и Дарьяна, и дракон наслаждались долгими летними вечерами, то теперь маленькая хозяйка с каждым днем все больше грустнела и бледнела. Есть почти не ела, спала плохо, зато суетилась изрядно. Платье перешила, половиками весь двор устелила, постоянно что-то пекла и варила. Гвидон бы ее пожалел, но его в эти дни кормили как на убой со словами:
Маленький, тут у меня ватрушки кривобокие вышли, скушай, не побрезгуй, спаси меня от позора.
Или:
Нет, это не колбаса, это отрава какая-то, мясника убить мало.
Кстати, нормальная была колбаса, просто чеснока слишком много. Ну, и в тонких нотках закуски чуткий драконий язык обнаружил немного крысиной шерсти.