За мной на мягких лапах идет Деон. Удивительно, но я чувствую его присутствие. Рядом с правой ногой ощущается что-то мягкое, шерстяное и теплое. Его присутствие успокаивает, хотя я и не напряжена. Я люблю свою работу, мне нравится показывать достопримечательности Москвы туристам. Но туристы из Индииособая статья. Их не интересуют наша история, им плевать на нашу древнюю культуру. Побольше фоток в красивых местах и гид помоложе и покрасивее. По этой причине молодые девочки отказываются с ними работатьпристают безбожно. И не пошлешьты же на работе. Поэтому работать с этой публикой чаще всего отряжают гидов-женщин в возрасте за пятьдесят или гидов-мужчин.
Через сорок минут после обозначенного в программе времени встречи в лобби из лифтового холла выкатываются два колобка. Мне, собственно, пофиг. Солдат спитслужба идет. Это та пословица, которая работает в ситуации с индийцами. Мое время оплачивается от и до. И никаких сверхурочных. Программа заканчивается в 18-00? Значит в 18-00, где бы мы не находились, вежливо откланиваюсь и еду домой. Ибо приходить надо вовремя. Не успелине мои проблемы. А с этой парой точно будут проблемы. Ибо они ходят с трудом. А рикш у нас нет, хотя с них станется потребовать.
Это что за недоорки? изумленно произносит Деон?
Ты потише, народ не пугай. Похоже, что эти орки и есть мои туристы на сегодня.
Меня никто не слышит, кроме тебя. Я могу говорить и показываться избирательно.
Здорово! Ладно, начинаю работать.
Подхожу, представляюсь, показываю аккредитацию. Слышу весьма пристойный английский. Один главный архитектор, второй тоже при должности, поэтому спесь так и прет даже из ушей. Ну в этой гостинице люди среднего достатка не останавливаются. И даже просто богатые. Только очень богатые. А у индийцев одним из признаков богатства является обилие золотых украшений во всех доступных человеческому взгляду местах, поэтому дяди искрятся, как новогодние елки. И еще толщина. Богатый не может быть худым. И эти весят на двоих под три центнера явно. Ладно, идем на Красную площадь, благо в двух шагах.
Замечаю забавный факт. При взгляде на меня, у одного из мужчин начинают маслено блестеть глаза, а толстые губы складываются в такую же сальную улыбку. Он геронтофил? Или идиот? Скорее второе. Ладно, программу все равно надо отработать, но мне уже противно. Дайте мне сил и терпения!
Приходим на Красную. Главная площадь страны распахивается перед нами, залитая солнечными лучами. Уж на что мой взгляд к ней привычен, и то любуюсь. Губастые морды моих подопечных не выражают ровным счетом ничего. Совсем. Начинаю рассказ. В этом месте буквально каждый камень дышит историей. Говорю без остановки минут десять, показывая руками на разные достопримечательности, находящиеся на площади. Они слушают меня явно вполуха, если вообще слушают, делая десятки фотографий на свои айфоны. Потом просят сфотографировать их вместе. Снимаю сначала на один айфон, потом на второй. Архитектор жаждет быть запечатленным со мной. А вот хрен тебе! С каменным лицом говорю, что это запрещено правилами. Я гид. Я работаю с туристами. Но не фотографируюсь с ними. Фиг ты похвастаешься в своей Индии, что у тебя со мной интрижка была!
На самом деле с туристами я фотографируюсь и очень много. Но не с этими. Не хочу. Зарекалась же с индийцами работатьвсе-таки взяла. Жадность фраера сгубила. Держи лицо и терпи. Тебе пятки каленым железом не жгли, чтобы ты согласилась. Так что вперед, Леонидовна, с песнями и плясками.
После долгой фотосессии следует ожидаемый вопрос:
Мадам, а как называется это место?
Мы на Красной площади. Это главная площадь Москвы, и ведь ни один мускул на лице не дрогнул. Но в душе начинает копошиться маленький зверек-каверзник. Я начинаю придумывать, какую бы милую гадость сделать этой паре в конце рабочего дня. Чтобы запомнили. Ибо ощущение говорения в мусорное ведроне самое приятное впечатление от работы. От любимой работы.
Идем, точнее, практически ползем дальше. Единственным объектом, который вызвал интерес моих подопечных, оказался мавзолей. Обычно я ограничиваюсь парой фраз и веду туристов дальшеведь впереди Спасская башня, Лобное место, прекрасный вид на Исторический музей и Воскресенские ворота, и, разумеется, Покровский собор.
Но у этих все не как у людей. Мавзолей притягивает их магнитом, но, на мое счастье, сегодня он закрыт. Колобки обрушивают на мою голову поток сетований, что им хотелось бы посетить сие дивное место. Радостно сообщаю, что завтра с утра они смогут это сделать. Бесплатно. Бинго! Глаза горят, что те прожекторы. Нет больших любителей халявы, чем индийцы. Их настроение улучшается, они интересуются, не буду ли я завтра их сопровождать. Вигваминдейская национальная изба! Сделав печальное лицо сообщаю, что завтра у меня другая группа. Поэтому никак. Все только в рамках программы. Да, хорошая актриса во мне умерла. Комиссаржевская, можно сказать.
Медленно, но верно подползаем к Покровскому собору. Билеты у меня на руках, но я понимаю, что на галерею, где и находятся все основные церкви храма, мы никак не поднимемся. Лезть 11 метров вверх по узкой винтовой лесенке 16 века со ступенями высотой сантиметров по 30-40задача непростая даже для меня, а мои колобки там и в дверь не пролезут. Но вести надо. Скандал же будет, если им что-то недодали.
Вожу их по подклету. Об иконах стараюсь не рассказыватьим непонятна и безразличная наша вера, наши ценности. Уточняют только однозолото ли они видят. Если ответ утвердительныйрадостно цокают, если нетосуждающе покачивают головами, как китайские болванчики. У макета собора и парсуны Ивана Грозного задают валящий с ног, но вполне характерный для жителей Индии вопрос:
А Иван Грозный состоял в коммунистической партии вместе с Лениным?
Нет. Только с Петром Первым. Ленин просто жил позже.
Невидимый Деон хихикает.
Деон, ты знаешь нашу историю?
Конечно нет, но по твоим эмоциям я понял, что эти нажравшиеся гномов орки спросили что-то совсем дикое для тебя. И ты ответила им такой же дикостью.
Я привожу своих орков в ту часть подклета, где начинается лестница наверх, для продолжения осмотра. Пыхтя, как паровоз, один подходит к основанию лестницы и понимает, что по таким ступеням ему ни в жизнь не забраться, а шанс застрять в узком пространстве винтовой средневековой лестницы весьма велик. Следующий вопрос логичен:
Тут есть лифт?
Нет. И отопления тоже нет. Это здание 16 века, находится под охраной ЮНЕСКО, тут невозможны глобальные перестроения. Но мы можем подняться по внешнему крыльцу.
Я договариваюсь со смотрителями, знающими меня в лицо, чтобы нас пустили через выход. Западное крыльцо широкое, правда, ступени тоже не пологие. К счастью, сбоку от лестницы есть тонкие перила. Пыхтя и отдуваясь, колобки заползают наверх. Мы осматриваем малые и большие церкви, слушаем ансамбль «Дорос» в церкви Пресвятой Троицы.
Хорошо поют ребята. Душевно. Подмигиваю тенору-Вруйру и басу-Бексеиту, машу остальным. Знаем друг друга много лет. Для меня зайти к нимнаграда и отдых. Сегодня особенно. Колобки плюхаются на лавочки, которые трещат под их весом. Я прошу исполнить «Душа моя прегрешная» старинное духовное песнопение. Ребята знают, что это мое любимое. Сплетаются и расплетаются голоса парней. Высокий светлый тенор Вруйра улетает под своды церкви, отражается от них, и чистым ветром летит по галерее. Пять прекрасных мужских голосов творят магию Великого Искусства. Кажется, что ледяной панцирь на моей собственной душе трескается и тает. Невольные слезы, как всегда, катятся по лицу. Я их смахиваю тыльной стороной ладони и закрываю глаза. И почему-то прямо перед собой вижу лицо Данилы, и вижу таким, как в наш последний день, на призывном пункте. Любимый улыбается мне и растворяется в луче света. А слезы продолжают катиться, пока ребята поют.
Хорошо спели! слышу в голове знакомый баритон, когда смолкает последняя нота.
Тебе можно отвечать мысленно?
Можно. Я стал тебя лучше чувствовать.
Ок. Теперь надо доработать этот заказ. И не убить этих орков.
А хочется?
Не то слово! Головы бы поотрывала, если бы не было так противно к ним приближаться.
Встаю и чуть ли ни пинками гоню колобков к выходу. Диски они все равно не покупают, денег парням не даютнехрен рассиживаться тут жирными задами. А моя душа за сегодня свое уже отплакала.
Подгоняю орков к выходу. Сама резвой ланью скатываюсь с крыльца и радостно жду, когда эти две туши сползут вниз. Индийским туристам помогать нельзя. Помогают слуги. Хочешь превратиться в слугутаскай чемоданы, подавай руку и готовься слышать окрики. Это менталитет. Поэтому стою в сторонке, наслаждаясь зрелищем. Была бы невидимаядала бы пинка для ускорения, но мне надо еще целыми и невредимыми довести их хотя бы до гостиницы. В Александровский сад они врядли пойдут, хотя он есть в программе.
После героического спуска по белокаменным ступеням мои подопечные начинают стонать, что нехило бы пригласить рикшу триста метров до гостиницы идти далеко. С редким удовольствием сообщаю им, что рикш в Москве нет. Но можно вызвать такси. От угла ГУМа. Благо, что это близкопоказываю рукой. Стоить это будет пятьсот рублей. Спецом называю цену повыше, чтобы потом не вопили. Они качают головами, как механические куклы, сетуя, что это дорого. Немыслимая сумма для людей, платящих за ночь в отеле около тысячи долларов. Но сэкономить хоть на чемдля индийца дело принципа.
Тогда пойдем пешком. Наш следующий объектАлександровский сад.
Нет, мы не пойдем больше никуда! Мы устали!
Спокойно достаю лист с программой и показываю, что нам еще предстоит сделать, и, изобразив невинный взгляд, демонстрирую полную готовность выполнить всю программу со всей английской тщательностью и немецкой скрупулёзностью. Колобки пыхтят и говорят, что они никуда не пойдут. Я сообщаю, что мне надо в этом случае позвонить в турфирму и сообщить об изменении программы. Индийцынарод пакостный и подлый. Сначала отказываются, а потом требуют возврата денег или бесплатных туров. В гробу я такие туры видела! С ними вместе! Я старая стреляная ворона. Меня на таких вещах не проведешь!
Я достаю телефон, звоню турменеджеру, сообщая, что гости отказываются продолжать программу. Но не ограничиваюсь этим и передаю телефон одному из них, чтобы он подтвердил. Бедолага из турфирмы, имевшая несчастье оформлять этот тур, минут десять слушает плач Ярославны на городской стене Путивля по поводу высоких лестниц и отсутствия лифтов в наших соборах, а также рикш в городе вообще и на Красной площади в частности. Когда колобку надоедает жаловаться, он передает мне перегретый мобильник и смотрит на меня, как кот на сметану. Эврика! Я знаю, что я с тобой сделаю, козлина.
Деон, ты тут?
Конечно.
Пошутить хочешь?
Разумеется.
Тогда следуй за нами. Мне надо дотащить этих орков до отеля. А там устроим им небольшое шоу.
Минут через двадцать черепашьим шагом доползаем до входа в отель. Мое дело проконтролировать, что туристы целые и невредимые вошли в отель. Дальшене мои проблемы. Турфирма знает об их отказе от продолжения тура, ко мне претензий не будет. Провожаю их до лифтового холла. Охранник бдит, сверля меня взглядом. Еще один урод без мозгов. Да, конечно, я прям сейчас рвану с ними в нумера, чтобы ублажать их обоих сразу и потом каждого по отдельности! И даже аккредитацию с шеи не сниму. Так кайфовее. Почему люди судят о других исключительно по собственному кругу общения?
Деон! Ты сможешь произнести фразу на английском?
Легко! Ты скажи, а я повторю.
Отлично. Тогда появишься, только с крыльями, скажешь фразочку и растворишься в воздухе. Только сделай так, чтобы тебя было нельзя ни сфотографировать, ни на видео заснять.
Ну я не запечатлеваюсь нигде в принципе. Я же сущность. И все сделаю, только скажи мне, когда.
Я пойду, а ты оставайся рядом с ними. Я скажу «фас».
Подходим к лифтам. Один из индийцев протягивает мне мятую сторублевую бумажку, оторванную от сердца, видимо. Щедрейшие чаевые. И приглашает подняться с ними наверх, посидеть в номере. У меня в голове что-то взрывается. Я делаю вид, что ничего не замечаю и не слышу, дежурно прощаюсь, стиснув зубы, и отдаляюсь шагов на двадцать под недреманным оком гоблина из охраны.
Деон, фас!
Кот появляется рядом с орками внезапно, расправляет огромные кожистые крылья и произносит с шакальей улыбочкой:
Hi, guys! How do you do? (Привет, ребята! Как дела?)
Самодовольное и спесивое выражение сползает с двух жирных рож и сменяется диким испугом. Крупные и выпуклые от природы глаза просто вылезают из орбит, рты открываются в безмолвном крике. Тот, кто пожирнее, просто валится на пол и начинает визжать. Охреневший охранник кидается к ним, на ходу что-то бормоча в рацию. Деон тихо растворяется в воздухе. Крики, беготня и вопли меня уже не волнуют. Я выхожу на улицу, вдыхаю полной грудью. Знай наших!
Звонок менеджера турфирмы застает меня в кафе за обедом.
Ирина, Вы не в курсе, что там случилось в «Четырех Сезонах»?
Нет. Я слышала какие-то крики, но я проводила туристов до лифтов и была уже у выхода. Лифтовый холлэто максимум, куда допустимо идти гиду.
Просто туристы, похоже, не в себе. Они сказали, что, когда Вы ушли, перед ними появился огромный синий кот с рогами и крыльями и поздоровался по-английски. Охранник его тоже видел. Но на камерах ничего подобного нет. На записях с камер видно, как Вы проводили их и тут же ушли. А потом один турист вдруг упал и начал кричать.
Я слышала только крики, а это уже не моя компетенция. В гостинице охрана на каждом шагу, полно персонала. А туристам этим траву курить не надо. Иначе еще не то привидится.
Они курили траву?
При мненет. Но может перед выходом? Они опоздали на сорок минут. Шли с трудом. Это же Индия, там все возможно.
Вы правы. Ваш гонорар мы Вам уже перевели. Спасибо большое.
И Вам спасибо. Хорошего дня.
Менеджер отключается. Сочувствую ей. Еще с этими уродами разбираться. Но какие претензии к фирме? Никаких. К отелю? Никаких. На видеозаписи кота нет. Охранник? Его мнение не авторитетно. Гид? Она ничего не видела и не знает. А фантазии туристов, конечно, уважаются, но до определенных пределов, в которые синие рогатые коты с крыльями ну никак не вписываются.
По дороге домой захожу в супермаркет и покупаю себе мороженое. Это главная сладость, которую я люблю. Вечером будет чем поужинать, слушая Вивальди, Порпору и Генделя. А завтра будет новый день.
Глава 5
Следующие три дня прошли почти спокойно. Правда, звонила турфирма, пыталась снова подрядить меня работать с теми индийскими орками, но я отказалась по причине колоссальной занятости. Нет уж! Танцы на грабляхне мой метод познания дзена. Хватит одной прогулки по Красной площади. Весь мозг вынесли. Basta! (итал. достаточно, хватит)
В тот день, когда мне пытались навязать поход в Кремль с колобками, я устроила себе выходной. В приступе хозяйственного рвения организовала в квартире генеральную уборку, закупила продуктов, и даже сварила себе борщ. Борщ я люблю. Его варила мне моя бабушка и научила меня. Но после ухода родителей варить его стало просто не для кого. Себе однойлениво. Но тут почему-то приготовила. Небольшую кастрюльку.
Деон возлежал на кухонном уголке и водил носом.
Вкусно пахнет!
Это одно из самых знаменитых блюд нашей кухни. Налить тебе?
Я не ем материальную пищу. Я же сущность.
Включив себе любимую барочную музыку, села обедать. Не успела помыть за собой тарелку, как раздался звонок в дверь. Кого там принесло? Сын всегда предупреждает о своих визитах, подругитем более, а больше, вроде, и некому Доморощенных маркетологов я всегда спускаю с лестницы вместе с их чудо-товарами по необыкновенной акции. Но сегодня я крови не жажду. Нет меня дома. Ушла.
Позвонили еще раз. Точно в прах обращу и по ветру развею!
В боевом настроении иду открывать дверь. Аккурат у моей двери, каким-то чудом миновав запертую дверь тамбура, стоит невзрачный мужичок с тортом и букетиком цветов. Мягчею. Дядечка явно ошибся дверью. Бывает.
Вы к кому, простите? приглаживаю стоящие дыбом волосы и одергиваю старую линялую майку, в которой убиралась. Звезда, куда там. Краше солнца, ясней месяца.
Вы Ирина? мямлит мужичок.
Мне все это начинает сильно не нравиться. Опускаю взгляд и вижу застиранные белесые носки, просвечивающие через прорези сандалий. Как есть прЫнц. И его дохлый белый ишак прикопан где-то за помойкой.
Я Ирина. А что Вы хотели? Вы дверью случаем не ошиблись?
Я, это, познакомиться