Время шло, сыновья подрастали, а он мучался от бессилия, но не мог решиться отправить в опасное средневековье еще не использовавших свою кровь детей, не мог заставить себя рисковать ими. Терпеливо ждал, пока они вырастут, ждал, когда их поступки перестанут быть необдуманными и только тогда рассказал им все, чтобы они сами взвесили все риски и приняли решение, стоит ли рисковать жизнями ради незнакомого старшего брата. Глеб гордился ими, потому что в отличии от него в их возрасте, они думали, взвешивали и размышляли. И решили, что даже Вальтер стоит риска. Отправились все вместе, но встретили ожидавшую их у водопада Марту. Казалось чем-то странным ждать нападения от одинокой женщины, но Глеб уже не был таким самоуверенным, и потому не подпускал ее слишком близко. Но ей это и не требовалось, она знала, что необходима лишь капля крови, знала чья именно, и использовала дротик, раня его сына до смешного легко и отправляя из всех обратно на Землю. И вот так Глеб потерял последний шанс отправиться на поиски запертого в чужом мире Вальтера. Упустив эту возможность, он тогда едва не задушил Марту голыми руками, но его отрезвил ее спокойный и твердый взгляд, в глубине которых не было страха даже когда они медленно закрывались. В ее голубых глазах горела одна лишь решимость.
Он выслушал ее позже, узнал и об артефакте, и о попытках Марты выиграть у судьбы немного времени, чтобы вытащить дочь из мира, в котором та была обречена. Марта девятнадцать лет так или иначе заставляла Лили маневрировать от одной линии жизни к другой, незаметно направляла дочь, подталкивала к ней нужных людей, отводила ненужных, пытаясь увести смерть как можно дальше от девочки, но все эти усилия являлись лишь временной мерой. Марта видела, знала, что только в другом мире край жизни ее дочери отдалиться, а будущее развернется так далеко, как и должно быть. И она знала, что только после рождения дочери Лили захочет хотя бы выслушать ее. Только тогда Марта сможет выдохнуть и попросить прощения за все. У всех.
Эпилог
Год спустя
Лили
Валентин,говорю сдержано и серьезно,подай соль, пожалуйста.
Мы с Вальтером и Костейстаршим из его младших братьев, сидим за столом установленного на зеленой лужайке дачного домика, пока Глеб немного в отдалении колдует над мангалом, снимая готовое мясо и выкладывая его на большое блюдо, а моя мама рядом с ним с Каролиной на руках показывает малышке сорванную ромашку, которую она то и дело норовит засунуть в крошечный ротик.
«Валентин» обреченно на меня смотрит, а я прыскаю от смеха, тут же снова становясь серьезной.
Я просил не говорить ей,мой двуликий игнорирует меня, обращаясь к Косте.
Я же не знал, что ты женился на... эм... кхм...он закашливается, делая вид под моим обещающим расплату взглядом, что нашел в тарелке нечто невероятно интересное.
Победно смотрю на Вальтера, но тот только глаза закатывает, пряча улыбку в уголках губ. Он не злиться по-настоящему, а я безумно его люблю, но не могу упустить случая подразнить, потому что за час до обеда узнала его настоящее имя, которым назвали его родители при рождении.
Валюш, соль, пожалуйста,напоминаю о себе.
Скоро ей надоест,говорит он Косте, ставя передо мной корзинку со специями.
Это вряд ли,говорю на распев, старательно посыпая солью овощи на тарелке в центре стола.Но людям свойственно верить в лучшее.
Наш с Вальтером диалог через третьих лиц и тарелки прерывает Костя.
О, наконец-то!громко и довольно встречает он наших подошедших родителей.
Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с мамой, снова вижу в ее глазах отголосок тех эмоций, что увидела там в момент нашей первой встречи. Кажется, что она чувствует себя спокойно только когда держит меня за руку. Вот и сейчас она подходит и кладет руку на мое плечо. Мама вообще очень часто дотрагивается до меня. Сначала искала поводы, поправляла мне прическу, снимала невидимые соринки с одежды, задевала случайно, но со временем прикосновения из стали намеренными. Она очень часто берет меня за руку во время наших субботних завтраков, обнимает, заключая в кольцо рук, обнимает чаще, если я держу Каролину, будто ее любви становится больше, и она никак не может сдержать ее. Я и сама люблю ее объятия, потому что мамино тепло, оно какое-то особенное, не поддающееся анализу. Всю свою жизнь я была далеко от нее, но теперь, когда она наконец-то рядом, прошлое будто перестает существовать, будто и не было этих лет одиночества, будто рядом она была всегда. Хотя она и была, присутствовала в моей жизни незримо, направляла твердой рукой туда, где не было так хорошо, как нам бы того хотелось, но было лучше, чем могло бы быть, прояви она слабость. И за это, за свою жизнь, за Вальтера рядом, за Каролину, я всегда буду благодарна своей маме. И всегда буду стремиться задержаться в ее объятиях чуть-чуть подольше.
Я очень часто вспоминаю строки из ее письма, которое все расставило по своим местам:
«если бы мы заблокировали твой дар, тебя ждала бы смерть. Если дар оставить, смерть ждала бы не только тебя, но и всех, кто тебя окружает. В любом увиденном мной будущем, если я рядом с тобой, исход всегда один. Единственная лазейкаотдать тебя, а затем сделать так, чтобы вы с Вальтером встретились. Вы должны были покинуть наш мир именно тогда, когда это случилось, но, чтобы переход состоялся, у портала вы должны были оказаться вдвоем. Я бы отдала свою жизнь, если бы это избавило тебя от того, что пришлось пережить, но это не в моих силах. Я могла только видеть все на карте твоей судьбы, видеть и переживать как свои каждый твой успех и провал. Мысленно я всегда была рядом, чувствовала твою боль в сотни раз сильнее, чем свою, не спала ночами, зная, что тебе страшно, мое сердце рвалось на части от того, что я не могу утешить тебя, не могу даже просто обнять. Я надеюсь, что ты сможешь простить меня. Вы с Вальтером стали для меня всем, и все эти годы я заботилась о вас так, как умела. Я любила тебя каждое мгновение твоей жизни. Прости меня за все, моя милая Лили.» Из этого же письма я узнала, что мой отец погиб сразу после моего рождения.
Разве могла я злиться, когда узнала всю правду о ее причинах отказаться от меня? И хотя упрямилась какое-то время по инерции, но это продолжалось ровно до момента нашей первой встречи. Я тогда взглянула в ее глаза и поняла, что ей было гораздо сложнее, чем мне. И пока я тогда стояла и размышляла, что скажу ей, она не думала вообще, она просто переживала бурю. Я стала свидетелем этих эмоций, свидетелем того, как при виде меня ее рука метнулась к лицу, как она, выглядевшая издалека такой отстраненной и спокойной, зажимает себе рот ладонью, будто только так может удержать себя под контролем, но взгляд голубых глаз, точно таких же, как мои, метался от меня к Вальтеру и снова ко мне. Первым отмер мой двуликий, рванул ей навстречу, сжал в объятиях, скрывая от меня ее лицо на своей груди, но мне хватило тех нескольких секунд, чтобы не просто осознать прочитанные в письме строки, но и нутром почувствовалая никогда не была одна. И на фоне армады истины, весь гнев и обида меркнут, превращаясь в смазанные крошечные пятна.
Я окончательно простила маму, когда наш семейный артефакт использовала уже я сама, и мне открылась вся жизнь дочери, а если точнеевсе вероятности ее жизни.
Сейчас я еще кормлю ее с ложечки, она пока не отвыкла от материнского молока, но ее будущее навечно запечатлелось в моей памяти. Будущее, которое открыло мне наличие в мироздании сотен других миров, существование страшных людей и любопытных чудовищ. Дружба, потери, предательство, любовь, гнев, боль и сладость счастья. Моя дочь станет очень сильной, в сотни раз сильнее меня, сильнее всех, кого я знаю и когда-либо смогу узнать. Но как и мама, я буду в сотни раз сильнее переживать каждое мгновение ее жизни, каждый успех и проигрыш будут восприниматься острее. Так, раскрывая для себя переплетение дорог ее жизни, я поняла главноемоя любовь к ней не имеет границ, а веры в нее во мне больше, чем страха ее отпустить. Во мне сидит непоколебимое знание, что в какой-то момент мы обязательно расстанемся, что она должна будет пройти через испытания, чтобы найти освобождение, которое искала слишком долго. Она должна будет остаться в одиночестве, чтобы в будущем никогда больше не быть одной.
Но у нас еще есть время, и я улыбаюсь, перехватывая Каролину и крепко прижимая малышку к себе. У меня больше времени, чем было у моей мамы, и я буду пользоваться каждой отведенной мне секундой.
Вальтер привлекает нас к себе, закидывает на мое плечо свою тяжелую руку и Каролина тянется к нему, зная, что он с готовностью ее подхватит.
Люблю тебя,говорит еле слышно, пока наше сокровище разоряет его тарелку.
И я тебя люблю,отвечаю так же тихо, завороженная взглядом темных глаза, и, сдерживая смех, добавляю одними губами:Валентин.
Улыбаясь во весь рот он манит меня пальцем. После раздумий придвигаюсь ближе, и он снова наклоняется, чтобы прошептать:
Сегодня ночью ты ответишь мне за каждую провокацию. За каждую, милая.
Отклоняется, подмигивает и как ни в чем не бывало вливается в оживленную беседу за обеденным столом. А я... я сижу и улыбаюсь, прикрыв глаза, потому что так можно и ослепнуть от счастья, а я хочу сохранить хотя бы зрение. Потому что рассудок я уже потеряла. Окончательно и бесповоротно влюбившись в своего волка.