Бестия споткнулась, шлепнулась на широкую пернатую задницу, разбросав лапы, захлопнула клюв и помотала башкой. Тут же икнула, выпустив могучую струю пара, зашипела и, повозив кошмарными лапами по дерну, как-то собрала их в кучу и встала.
Охренеть вообще,только и сказал Джулио.
Не дожидаясь, пока разъяренная бестия ринется на кого-то из них, Жоан и Тонио одновременно сбросили на нее мануТонио сразу двумя пламенными стрелами, а Жоаншаровой молнией. Стрелы ударили живоглота в бок, под рукокрыло и у основания бедра, молния расплескалась по правому плечу и рукокрылу. Он остановился, опять шлепнулся на задницу, завизжал, катаясь по влажной осоке. Перья от пламенных стрел раскалились, а молния все еще оплетала его сетью иссиня-фиолетовых змеящихся разрядов, издавая треск и вонь жженого волоса.
Жоан, не успев отдышаться, призвал святую броню на себя и, подскочив к живоглоту, рубанул ему мечом по бедру, ловко уворачиваясь и от рукокрыла, и от когтей на перепончатой лапе. Святая броня, конечно, защищала паладина не только от магических и мистических воздействий, но и от вполне физических, но любой удар, приходившийся по ней, сбивал сосредоточение и ослаблял ее. Четыре-пять ударов она могла выдержать, а потом ее придется как-то восстанавливать если чудовище даст паладину на это время.
Тонио это тоже понимал, так что он сделал то же самое и занялся левым боком твари, рубя под рукокрыло. Только и успел крикнуть:
Давай стрелу!
Кадет, которому и адресовался этот крик, расставил ноги пошире и, зажмурившись и глубоко вдохнув, принялся собирать рассеянную болотную ману. Он очень устал, причем не только духовно, физически это занятие выматывало тоже, особенно не слишком-то подготовленного. Однако деваться было некуда, так что Джулио совершил невероятное для себя усилие и таки за десять секунд успел натянуть маны столько, что почувствовал, как она давит ему на пузырь. Это, как говорили наставники, был верный признак того, что он заполнил себя до предела. Вот только предел у кадета был маловат Джулио открыл глаза. Бестия уже успела сбить Жоанову броню и тот сейчас, ничем не защищенный, бешено размахивал мечом, отбиваясь от резких махов когтистого рукокрыла. У Тонио еще оставалась кое-какая защита, но и ему приходилось туго: уж больно вертлявой и ловкой оказалась бестия. Джулио поднял левую руку, сложив пальцы щепотью, и нацелился на голову живоглота. Но тут же вспомнил свою первую попытку и опустил руку ниже. И как только он выпустил стрелу, бестия вскинулась, выгнувшись, и изготовилась хватануть Жоана клювом за голову.
Пламенная стрела прошла под грудью чудища, раскалив перья, и влипла прямехонько туда, где у птиц расположена задница. Видимо, у живоглота в этом смысле анатомия ничем не отличалась, потому как он взвизгнул, подпрыгнул высоко вверх, мгновенно потеряв всякий интерес к паладинам, и задом скакнул к болотцу, опустив в него пылающее гузно. А у кадета от дикого переутомления подкосились ноги и он сел там где стоял, уперся руками в землю, тяжело дыша и глядя на визжащее чудовище, от которого вверх поднимались струи пара. Впрочем, живоглот не стал долго прохлаждаться, и, слегка остудившись, снова попер в атаку. Жоану, правда, хватило времени обновить святую броню, так что, когда бестия на него набросилась, паладина уже окутывало легкое белое сияние.
Жоан ударил острием меча бестию под клюв, где висел кожистый мешок, и пропорол его. Хлынула сине-зеленая слизь, чудовище заклекотало и замолотило рукокрыльями, явно желая разделать наглого паладина на лапшу. Тот еле успевал отбиваться. Тонио, воспользовавшись тем, что внимание бестии почти полностью переключилось на Жоана, зашел сзади и нанес сильный удар под основание левого рукокрыла, почти отрубив его. Бестия завизжала еще противнее (хотя казалось, что противнее уже невозможно), рукокрыло повисло на полоске кожи и одной жиле, и Тонио принялся рубить левую ногу, нанося удар по колену и отпрыгивая.
С правой стороны Жоан проделал еще пару дырокв шее и боку, но, похоже, то ли живоглот уже не чувствовал боли, то ли эти раны ему не особенно мешали. Паладин пытался рубить шею бестии, но мелкие перья, отливающие тусклым металлическим блеском, там очень плотно прилегали к коже, создавая броню не хуже хорошей кольчуги.
Джулио, отдышавшись, схватил секиру, пригнулся и кинулся бестии под ноги. Каким-то непонятным чудом ему удалось увернуться от когтей и оказаться у чудовища под туловом. И только увидев над собой бледное, покрытое похожими на фольгу перьями пузо, он вспомнил, что не призвал на себя святую броню. От этой мысли у него скрутило живот, но страдать было некогда, и Джулио, взявшись обеими руками за секиру, сделал круговой замах и ударил снизу вверх, прямо в то место, где правая лапа соединялась с туловом. Раздался хруст и треск, брызнула сине-зеленая слизь, и чудовище завалилось вправоДжулио едва успел выскочить из-под него. Тут наконец Тонио таки разрубил бестии левое колено, а Жоан, держа рукоять меча двумя руками, вогнал его чудовищу под нижнюю челюсть и могучим усилием, поворачивая клинок в ране, повел вниз, пригибая шею и голову живоглота к земле. Джулио увидел, как лопается бронированная шкура на шее бестии, обнажая жилы и хрящи, как рвутся эти жилы и ломаются позвонки, как отрывается кошмарная башка и отлетает в сторону. Одновременно с этим Тонио, вогнав меч в пах бестии, навалился на него и окончательно повалил чудовище наземь.
Живоглот дернул пару раз правым рукокрылом, скребнул по земле когтями и наконец затих.
Жоан очистил клинок от слизи и смачно выругался. Тонио пнул чудовище в бок и плюнул на него:
Вот же ж качупасатль, змей его раздери Признаю, я был неправ, когда сказал, что испытаниефуфло.
Он тоже очистил меч, потом наклонился, уперся в гузно живоглота ногой и с большим усилием выдернул хвостовое перо:
А то ведь не поверят.
Да уж,Жоан подошел и тоже выдернул себе перо.Эй, Джулио, иди и себе трофей возьми. Не у каждого паладина подобное в коллекции найдется.
Кадет подошел, попинал поверженное чудовище:
Даже не веритсяон еле выдрал перо из хвоста.Хм да оно же железное.
Конечно. В «Кодексе» же написано, мелким шрифтом,хмыкнул Тонио.Он кроме кикимор жрет еще болотную руду, оттого и перья такие отрастают. Ну, давайте уже к порталу, не хочу здесь больше оставаться.
Джулио вдруг побледнел, согнулся, тяжело задышал. Жоан это заметил и встревоженно спросил:
Ты что, ранен?
Да вроде нет,отдышавшись, кадет осторожно выпрямился, прижимая руки к животу.Просто что-то живот скрутило.
Мартиниканец ухмыльнулся:
А-а-а, понятно. Это с перепугу. Надеюсь, панталоны не обгадил?
Не успел Джулио на это огрызнуться, как вдруг туша живоглота задергалась. Паладины резво от нее отпрыгнули, и в который раз за этот вечер Жоан изощренно выматерился, да и Тонио воздал должное нецензурному богатству родного тепекатля.
Из разрубленной туши выбиралась какая-то бесформенная черная масса. Сама туша при этом как-то оседала, словно сдувалась. А черное нечто становилось больше и объемнее.
Жоан хватанул маны, сколько смог, и пустил в это пламенную стрелу. Стрела пшикнула и погасла, а черная непонятная гадость выпустила ложноножки и перебралась с туши на изрытую битвой болотистую почву.
Это вообще что еще такое, трахни его змей?!обалдело спросил Тонио, только что попытавшийся атаковать черную дрянь дланью Девы. Белая вспышка растеклась по дряни и погасла, не причинив ей видимого вреда.
А пес его знает,растерянно проговорил Жоан, вынув из кармана свой колокольчик.Дедуля про такое не рассказывал и наставники тоже.
Он махнул шнуром с колокольчиком, призывая божественную силу. Тонио и Джулио почувствовали эту силу, и присоединились к молитве. Но и это оказалось тоже впустую. Гадость уверенно ползла к ним, тянулась ложноножками и выпячивала из себя что-то вроде улиточьих рожек с глазками, только глазки были такими же черными, как и остальное.
Конечно, совсем бесполезным колокольчик все-таки не былне повредив никак неведомой твари, его звон вкупе с молитвой паладинов несколько восстановил их силы, и Тонио опять начал тянуть ману. Но Жоан, которого всё это уже явно достало, вдруг схватил багор, призвал на него призрачное пламя и, выдав совершенно заковыристое проклятие, с маху пригвоздил эту черную амёбу к земле. И неожиданно это оказалось самым действенным: амёба как-то сдулась, растеклась, запузырилась, исторгая невыносимую вонь, и впиталась в землю, оставив по себе только испачканный багор и маслянистую пленку. Тонио, как раз уже набравший ману, сбросил ее туда пламенной стрелой, и выжег ямку размером с большое корыто.
Джулио не выдержал, упал на карачки и его стошнило. Жоан, все еще держа в руке колокольчик, подошел к нему, помог встать:
Ничего, это от переутомления. Привыкнешь со временем. А теперь давай уже свалим наконец отсюда.
Кадет, бледный и измученный, кивнул, но тут его глаза расширились и он вякнул:
О Дева опять
Жоан развернулся, размахнулся и приложил колокольчиком в лоб беспокойнику, который как раз вылез из какой-то дыры в земле за его спиной:
Да чтоб вас тут всех узлом позавязало, поплющило, растаращило и с приподвывертом да об пень трахнуло!
Беспокойник рассыпался прахом, а вылетевший из него бесформенный демон с визгом и резким хлопком убрался в Демонис.
Так, давайте-ка валить отсюда, а?чуть ли не жалобно попросил Тонио.Пока еще какое-нибудь чикапацу не вылезло. Хватит с нас на сегодня испытаний.
Иди тогда к порталу, мы за тобой,сказал Жоан.И багор прихвати.
Тонио шагнул на каменную дорожку. Вода была ему по щиколотку, а камень оказался довольно скользким. Но он быстро прошел до середины, где дорожка была пошире, повернулся там и протянул багор Джулио:
Держись, а то что-то ты слишком бледный, вылавливай еще тебя потом
Схватившись за конец багра, кадет медленно перебрался на широкое место, потом тем же манером Тонио помог ему добраться до камня. А там и Жоан добрался до портала, и все трое наконец-то, выдохнув с облегчением, вошли в сияющий овал, оказавшись в том самом подвале, из которого отправлялись на испытания.
Фейский лес
Насколько Робертино помнил карту Дезьерто Вьехо, лес, где должно было проходить испытание, располагался в узкой маленькой долине между двух невысоких горок, довольно далеко от Жуткого Замка. Местные жители наверняка туда предпочитали не ходить, так что, по всей видимости, лес этот и правда кишел всяческими фейри. Андреа Кавалли, конечно, сказал, что ни сидов, ни альвов там не бывает, но и другие разновидности высших фейри могли доставить человеку немало неприятностей. А уж низшиеи подавно. А еще Робертино подозревал, что старший паладин нарочно им такое сказал, то ли чтоб не слишком пугались, то ли чтоб испытание было поинтереснее. Правда, этим подозрением с компаньонами Робертино делиться пока не стал.
Портал вывел их на широкую поляну в лесу, поросшую слабо светящимися в ночи фейскими одуванчиками. Вокруг поляны стеной стояли высокие ели, обросшие понизу мхом. Тропа с поляны уходила в темную чащу под этими елями, оттуда веяло прохладой, тленом и жутью.
Алессио потрогал свой амулет:
До выхода три мили, если по прямой. А сколько по тропекракен его знает
Не думаю, что сильно больше,качнул головой Рикардо.Ведь предполагается, что мы должны за ночь управиться.
Если не заблудимся,мрачно сказал Алессио.Не люблю лес, здесь ни неба, ни горизонта не видать,он поправил моток веревки с крюками, переброшенный через плечо.
Кольярец Алессио родился и вырос на маленьком острове в Лазурном море, и никогда не видел настоящего леса, пока не попал в Паладинский Корпус и не побывал в Заповедном Королевском лесу. Впрочем, тот лес нельзя было считать настоящим, слишком он был ухоженным и обустроенным, хоть и большим, а фейри в нем попадались только низшие и довольно безобидные. А вот теперь, во время испытаний, Алессио наконец попал в самый настоящий лес, и этот лес ему очень не нравился. Рикардо Вега это тут же почуял своим сидским чутьем, и решил его немного успокоить.
Ну я же с вами, так что не заблудимся,улыбнулся Рикардо.Даже если нас лесовики морочить начнут.
А как ты думаешь, Рикардо, лесовики здесь есть?они как раз вошли под сень елей, Робертино создал себе поисковый огонек, и тот повис в трех футах впереди над тропой.
Четверть-сид пожал плечами:
Да наверняка. И не только они. Тут вообще всяческих низших фейри полным-полно, вон хотя бы там, за елкой, сильван сидит,он махнул рукой.
Робертино, войдя в легкий транс, включил себе мистическое зрение и тут же и увидел сильвана. Маленькое, росточком в полтора фута, создание с кривыми козлиными ножками и рожками притаилось за замшелым стволом большой ели и как раз лепило в ладошках шарик из собственного помета, чтоб метнуть его в паладина. Робертино не стал ждать, когда сильван закончит готовить свой снаряд, и пустил в его сторону слабую вспышку силы Девы. Тоненько взвизгнув, фейри выронил какашку и бросился наутек.
Вот засранец,сплюнул Алессио.Ведь если бы не заметили и он начал кидаться, то потом мы бы долго воняли их дерьмо никакой чисткой не выводится. Только кипятить с содой, а сапоги, говорят, вообще сразу выбрасывать надо.
Это верно,кивнул Рикардо.Но в остальном они ведь безопасные.
Он покрутил головой, явно к чему-то прислушиваясь, и пожаловался:
Здесь столько всего, что я всё время с настроя сбиваюсь. Наверняка здешние неблагие почуяли меня и теперь пытаются уши замылить Не умею я еще от них как следует закрываться, чтоб только как человека видели. Отец говорил, что в таких случаях надо в сидский облик войти, тогда всякая мелочь сама подальше разбежится, а остальные побоятся связываться Только я опасаюсь, если честно. Раньше я этого сам никогда не делал, всегда рядом отец или матушка были, а то и дед с бабкой
Рикардо снял перчатки, заткнул их за пояс и потер ладонями лицо. Когда он убрал руки, Робертино и Алессио заметили, что в его глазах появилось серебристое сияние, да и волосы стали светиться. И сам он весь как-то изменился, кожа чуточку засияла, уши сильно заострились. Все-таки Рикардо рискнул обратиться к своей сидской сущности.
Тропа пока что была ровной и даже почти не петляла, так что идти по ней было легко. Первым шел Рикардо, вооруженный длинным кордом, за нимАлессио, а последнимРобертино. Кроме обычного паладинского снаряжения они почти ничего не несли, и вообще не хотели ничего выбирать, полагая, что меча с баселардом и четок будет вполне достаточно, но Чампа заставил выбрать. Поразмыслив, Робертино взял зеркало на ручке, а Алессиоверевку с крюком-кошкой.
Алессио то и дело оглядывался по сторонам, и его огонек шнырял туда-сюда, то вдоль, то поперек тропы. Маленький желтоватый пикси-светлячок, которого Рикардо призвал вместо огонька, летел ровно в трех футах перед кадетом и освещал тропу довольно ярко. Робертино же отправил свой огонек назад, чтобы заранее знать, не подкрадывается ли кто со спины. Пока было спокойно, и младший паладин мог немножко отвлечься на разные размышления. Думал он над словами Рикардооб отце и матери и о сидских умениях.
Наставником квартерона был, конечно, Джудо Манзони, сам тоже кровавый сид-квартерон и посвященный Матери. Неужели он не учил Рикардо никаким таким особенным умениям? Не может такого быть, Джудо как наставник был известен внимательностью и большой ответственностью, он просто обязан был позаботиться о том, чтобы его ученик научился пользоваться всеми своими особыми свойствами. К примеру, учил же он Оливио управлять даром ярости, хотя сам таким и не владел (зато отлично знал, как его использовать). Может ли быть такое, что Джудо Манзони и есть отец Рикардо? Робертино припомнил облик старшего паладина и мысленно сравнил его с внешностью Рикардо. Конечно, потомки кровавых сидов наверняка все похожи друг на друга, как и потомки сидов из других кланов. У высших фейри во внешности разнообразие очень небольшое, у каждого клана свои особые внешние приметы, по каковым они людьми обычно и различаются. Так что одинаковый серебристый цвет волос и глаз у Джудо и Рикардо еще ничего не доказывает, кроме того, что они потомки одного клана. А кожа у них была разной: у старшего паладина светлой, а у Рикардозолотисто-смуглой, как у сальмийцев. О сальмийском происхождении Рикардо говорил и его сочный акцент, пусть и не такой выраженный, как у Жоана, но очень заметный. Робертино посмотрел на кадетатот как раз повернул голову, оглядываясь на спутников. Линия скул, подбородка и лба у Рикардо была точно такой же, как у Джудо Манзони. И форма ушной раковины тоже.
Робертино не удивился, получив ответ на свой вопрос. В конце концов, Джудопосвященный Матери, обета целомудрия у него нет, хоть ему и нельзя жениться, но детей-то иметь не возбраняется, и вполне возможно, что даже вменено в обязанность, учитывая его происхождение и особые способности. А фамилия у Рикардо наверняка материнская, ведь в Сальме внебрачные дети по обычаю носят фамилию матери, если только их отецне владетельный дон, признавший их. Только тогда они получают отцовскую фамилию.