Хватит! отрезал профессор Лайн. Группа притихла. Хотя Локленд поощряет определенный уровень трудолюбия в отношении курсовых работ и допускает определенную степень вольности, я хочу вас кое о чем предупредить. Я веду этот спецсеминар уже семь лет. Не советую выбирать что-то безопасное и писать нечто серенькое, однако и амбициозная тема не принесет вам баллы на основе одной лишь амбициозности. Ваша оценка будет зависеть от результата. Найдите тему, которая была бы достаточно близка вашим интересам, чтобы оказаться полезной, но при этом не была бы полностью вами освоена. Он одарил Тоби уничижительной улыбкой. Начнем с вас, мистер Пауэлл.
Тоби причесал волосы пальцами, стараясь потянуть время. Предостережение профессора явно подорвало его уверенность в теме, которую он собирался объявить. Невнятно хмыкая, он прокручивал свои записи.
Э Т-хелперы семнадцать и иммунология.
Тоби постарался, чтобы его фраза не прозвучала как вопрос. Профессор Лайн дал ему секунду помучиться. Все затаили дыхание, ожидая, заслужит ли Тоби «тот самый» взглядчуть вздернутый подбородок и наклон головы, который уже стал знаменитым: этот взгляд говорил: «думаю, вам стоит попытаться еще раз». Однако в итоге профессор удостоил его легким кивком и перевел взгляд дальше.
Мистер Холл?
Макс уже открыл было рот, когда Лайн быстро добавил:
Никакой техники. Наукада, но не техника. Так что хорошенько подумайте.
Макс закрыл рот и задумался.
Электрический кпд в возобновляемых источниках энергии, объявил он после паузы.
Железо, а не софт. Похвальный выбор, мистер Холл.
Профессор Лайн продолжил опрос группы.
«Сцепление наследственных признаков», «равновесные состояния и излучение» получили одобрение, тогда как «воздействие алкоголя/сигарет/наркотиков», «химические свойства метамфетаминов и реакция организма на секс» заслужили «тот самый» взгляд. Темы постепенно принимались или формулировались заново.
Следующий, вопросил профессор Лайн, постепенно теряя чувство юмора.
Химическая пиротехника.
Долгое молчание. Тему выдвинула Джанин Эллис, у которой еще не отросли брови после недавнего эксперимента. Профессор Лайн шумно вздохнул с «тем самым» взглядом, но Джанин молча улыбнуласьа сказать Лайну было нечего. Эллис была одной из самых юных среди присутствующих здесь и на первом курсе разработала новый яркий оттенок синего, который сейчас использовался производителями фейерверков по всему миру. Если она готова рисковать своими бровямиэто ее дело.
А вы, мистер Вейл?
Виктор смотрел на профессора, перебирая варианты. Он никогда не был силен в физике, химия казалась забавной, но его страстью оставалась биология: анатомия и неврология. Хотелось выбрать такую тему, которая давала бы возможность экспериментировать, но при этом оставаться с целыми бровями. И хотя желательно было не уронить свою репутацию на этой кафедре, он уже несколько недель получал по почте приглашения от медицинских факультетов, аспирантур и исследовательских лабораторий (а неофициальные приглашения поступали уже несколько месяцев). Они с Эли стали украшать этими письмами свою прихожую. Не письмами с приглашениями, нета теми, которые им предшествовали, полными комплиментов и обаяния, заигрываний и написанных от руки постскриптумов. Им обоим совершенно не обязательно потрясать мир выпускными работами. Виктор покосился на Эли, гадая, что выберет он.
Профессор Лайн кашлянул.
Индукторы надпочечников, решил развлечься Виктор.
Мистер Вейл, я уже отклонил предложение, связанное с половыми
Нет, возразил Виктор, качая головой. Адреналин, его физические и эмоциональные индукторы и результаты. Биохимические пороги. «Беги или сражайся». Вот в этом ключе.
Он наблюдал за профессором Лайном, ожидая его реакции, и тот в итоге кивнул.
Не заставляйте меня об этом пожалеть.
Затем он повернулся к Эли, последнему из группы.
Мистер Кардейл.
Эли спокойно улыбнулся:
ЭО.
Все студенты, уже начавшие негромко переговариваться, внезапно замолчали. Шепотки и перестук клавиатур стихли, стулья перестали скрипеть. Профессор Лайн устремил на Эли совершенно новый взгляд, балансировавший между изумлением и недоумением, которые смягчались только мыслью о том, что Элиот Кардейл был неизменно лучшим в группе, даже лучшим во всем потоке доврачебной подготовки ну, они поочередно с Виктором занимали первое и второе места.
Пятнадцать пар глаз метались между Эли и профессором Лайном: молчание затягивалось, становясь неловким. Эли был не из тех студентов, кто предлагает что-то в шутку или в качестве проверки. Но и серьезно принять его слова было невозможно!
Боюсь, что вам надо объяснить подробнее, медленно проговорил Лайн.
Эли продолжал безмятежно улыбаться.
Аргументы в пользу теоретической возможности существования ЭкстраОрдинарности на основе законов биологии, химии и психологии.
Профессор Лайн склонил голову набок и выставил вперед подбородок, но сказал только:
Осторожнее, мистер Кардейл. Как я и предупреждал, за одну только амбициозность баллы начисляться не будут. Надеюсь, вы не собираетесь выставить мой предмет на осмеяние.
Это надо понимать как «да»? уточнил Эли.
Прозвенел звонок.
Чей-то стул скрежетнул по полу, но никто не встал.
Хорошо, сказал профессор Лайн.
Улыбка Эли стала шире.
«Хорошо?» подумал Виктор.
Оценив лица всех остальных студентов, он прочел на них самые разные чувства, от любопытства до изумления и зависти. Это же шутка! Иначе и быть не может. Тем не менее профессор Лайн выпрямился, возвращаясь к своей привычной бесстрастности.
Вперед, студенты, сказал он. Осуществляйте прорывы.
В аудитории стало шумно. Стулья оттаскивались, столы сталкивались с места, рюкзаки и сумки забрасывались на плечи Группа волной выплеснулась в коридор, захватив с собой Виктора. Он оглянулся, ища взглядом Эли, и обнаружил, что тот задержался в классе и о чем-то негромко и увлеченно говорит с профессором Лайном. На мгновение его неизменное спокойствие исчезло и глаза сверкнули, наполнились жадным блеском. Однако к тому моменту, когда он освободился и подошел к Виктору в коридоре, все исчезло, скрытое за обычной улыбкой.
Что это за чертовщина? вопросил Виктор. Я понимаю, что сейчас курсовая не особо важна, но все-такиэто что, какая-то шутка?
Эли пожал плечами, но продолжать разговор не получилось: телефон у него в кармане разразился мелодией электророка. Виктор привалился к стене, ожидая, пока Эли выудит мобильник.
Привет, Анджи. Ага, уже идем.
Он отключился, не дожидаясь ответа.
Нас вызывают. Эли забросил руку Виктору на плечо. Моя прекрасная дама проголодалась. Не смею заставлять ее ждать.
III
Накануне ночью
Кладбище Мирита
У Сидни от лопаты начали болеть руки, но впервые за этот год ей не было холодно. Щеки пылали, под пальто все тело покрылось потом, и чувствовала она себя живой.
С точки зрения Сидни, это было единственным плюсом выкапывания трупа.
А нельзя сделать что-то другое? спросила она, наваливаясь на лопату.
Она знала, что Виктор ответит, чувствовала, как у него кончается терпение, но все равно не могла не спросить, потому что спрашиватьэто разговаривать, а разговор был единственным способом отвлечься от мысли, что она стоит над трупом и докапывается до него, вместо того чтобы его закапывать.
Надо отправить послание, ответил Виктор, не переставая копать.
Тогда мы могли бы отправить какое-то другое послание, проворчала она себе под нос.
Это надо сделать, Сид, сказал он, наконец посмотрев на нее. Так что постарайся думать о чем-то приятном.
Сидни вздохнула и принялась копать. Еще через несколько взмахов лопатой она снова прервалась. Спрашивать было почти страшно.
Виктор, а о чем думаешь ты?
Он сверкнул опасной улыбкой:
Думаю о том, какая сегодня чудесная ночь.
Оба знали, что это ложь, но Сидни решила, что лучше правды не добиваться.
* * *
Виктор думал не о погоде.
Благодаря плащу он почти не ощущал холода. Он был занят тем, что представлял себе, какое лицо будет у Эли, когда он получит это послание. Пытался представить себе потрясение, яростьи примешивающийся ко всем остальным чувствам страх. Страх, ибо это послание может говорить только об одном.
Виктор выбрался. Виктор свободен.
И Виктор найдет Эли, как и обещал.
Он с удовольствием вонзил лопату в землю.
IV
Десять лет назад
Локлендский университет
Ты что, и правда мне не скажешь, что это такое было? спросил Виктор, заходя следом за Эли в массивные двустворчатые двери Международного обеденного зала Локленда, который обычно сокращали до МОЗЛ.
Эли не ответил, высматривая в зале Анджи.
Виктор считал, что это заведение похоже на тематический парк: повседневность столовой прятали за пластмассовыми и штукатурными фасадами, которые не сочетались друг с другом и были выполнены без всякого соблюдения масштабов. По краям громадного пространства со столиками располагалось одиннадцать раздач с разным оформлением, под каждым шрифтом предлагали новое меню. У входа находилось бистро с низенькой оградкой для очереди. Дальше под звуки итальянской музыки позади раздачи зияло несколько духовок для пиццы. Напротив тайский, китайский и японский ресторанчики раскинулись яркими пятнамисветлые, простые и манящие. По соседству с ними располагались бургерная, стойка с запеченным мясом, буфет с десертами, салат-бар, прилавок со смузи и обычное кафе.
Анджи Найт сидела неподалеку от итальянской стойки, наматывая спагетти на вилку и уткнувшись в книгу, придавленную подносом. Она то и дело смахивала лезущие в глаза кудряшки. При виде ее Виктор ощутил легкую дрожьвуайеристское удовольствие от того, что заметил кого-то раньше, чем заметили тебя, от того, что можно просто понаблюдать. Однако это длилось недолго: Эли тоже ее увидел и, не говоря ни слова, поймал ее взгляд. Виктору они напоминали магнитыкаждый со своим притяжением. Оба демонстрировали это каждый день на занятиях и на территории университета. Люди неизменно собирались вокруг них, а уж когда они оказывались рядом друг с другом Да уж. Руки Анджи моментально ложились Эли на плечи, а ее безупречные губы прижимались к его губам.
Виктор отвел взгляд, предоставляя им минуту уединения, что было нелепостью если учесть, что их публичная встреча была очень публичной. Одна из преподавательниц, сидевшая через несколько столиков, посмотрела на них поверх газеты и выгнула бровь, а потом с громким шуршанием перевернула страницу. Спустя какое-то время Эли с Анджи сумели разлепиться, и она приветствовала Виктора быстрым объятиемжестом простым и искренним, очень теплым, но без всякого жара.
И его это устраивало. Вик не был влюблен в Анджи Найт. Она ему не принадлежала. Хотя это он первым с ней познакомился, хотя это он когда-то стал для нее магнитом, и она подошла к нему в МОЗЛе в ту первую неделю занятий на первом курсе, и они выбрали смузи, потому что (несмотря на сентябрь) жарища стояла адова, и ее щеки покраснели после пробежки, а егоот разговора с ней. Она познакомилась с Эли только на втором курсе, когда Виктор пригласил своего нового соседа сесть с ним за столик, потому что решил, что это полезно для кармы.
«Долбаная карма», подумал он, когда Анджи отстранилась и села обратно.
Эли взял суп, а Виктор предпочел китайскую кухню, и они втроем сидели среди нарастающего гвалта столовой, ели и обменивались бездумными фразочками, хотя при этом Виктору безумно хотелось выяснить, о чем это Эли думал, выбирая в качестве темы ЭО. Тем не менее Виктор понимал, что в присутствии Анджи расспрашивать Эли не следует. Анджи Найт была силой. Длинноногой силой с таким острым любопытством, какого Виктор прежде не встречал. Ей было всего двадцать, но ее с пятнадцати лет зазывали в десятки лучших колледжей, вручали десятки визиток и делали десятки предложений и повторных предложений, предлагали явные и неявные взяткиа она оказалась в Локленде. Недавно она приняла предложение от конструкторской фирмы, и после выпуска ей предстояло стать самой юной (и Виктор был готов биться об заклад, что и самой талантливой) служащей компании. А ведь ей еще даже спиртное употреблять запрещено законом!
К тому же, судя по взглядам, которые остальные студенты бросали на Эли, после того как он выбрал тему, Анджи достаточно скоро об этом услышит.
Наконец ленч, приправленный паузами и предостерегающими взглядами Эли, закончился, и звонок вызвал Анджи на следующее занятие. Вообще-то, ей даже не полагалось иметь еще одно занятие, но она взяла дополнительный курс по выбору. Эли с Виктором остались сидеть, провожая взглядами ее голову в ореоле рыжих волос: Анджи была полна предвкушения, словно ей предстояло отведать торта, а не разбираться с судебной химией или кпд в механикеили с какой-то еще темой, которой она на этот раз увлеклась.
Вернее, это Эли провожал ее взглядом, а Виктор наблюдал за тем, как Эли на нее смотрити у него под сердцем что-то скручивалось. Дело было не просто в том, что Эли украл у Виктора Анджи (что было достаточно противно), но и в том, что Анджи тоже украла у него Эли. По крайней мере, того Эли, который был интереснее. Не парня с идеальными зубами и веселым смехом, того, который прятался внутри, сверкающего и острого, как осколок стекла. Кого-то опасного и голодного. Однако, когда Эли находился рядом с Анджи, тот второй никогда не показывался. Эли был идеальным парнем: заботливым, внимательным и скучным. И сейчас Виктор поймал себя на том, что всматривается в друга после ухода Анджи, выискивая признаки жизни.
Прошло несколько молчаливых минут: обеденный зал постепенно пустел. И наконец Виктор потерял терпение и лягнул Эли под столом. Тот лениво оторвал взгляд от тарелки.
Ну?
С чего вдруг ЭО?
Лицо Эли очень-очень медленно начало раскрыватьсяи Виктор почувствовал, как узел у него в груди распускается от облегчения при виде темной стороны Эли.
Ты в них веришь? спросил Эли, рисуя узоры в остатках супа.
Виктор помедлил, пережевывая кусок курицы в лимонном соусе. ЭО. ЭкстраОрдинарные люди. Он знал о них не больше, чем люди обычно знают о подобных феноменах, просматривая информацию на сайтах и натыкаясь на редкие телепередачи с «обличениями», где специалисты анализируют зернистые изображения мужчины, поднимающего автомобиль, или женщины, окруженной огнем, но не сгорающей. Знать про ЭО и верить в ЭОэто совершенно разные вещи, а по тону Эли он не мог определить, к какому лагерю тот принадлежит. Виктору было непонятно, в каком лагере его хотел бы видеть Эли, и дать ответ стало невероятно трудно.
Ну! поторопил его Эли. Так веришь?
Не знаю, честно признался Виктор. Если это вопрос веры
Все начинается с веры, парировал Эли.
Виктор поежился. Вот это в понимание Эли не укладывалось: тот полагался на религию! Виктор изо всех сил старался не обращать на это внимания, но этот факт оставался постоянным камнем преткновения в их диалогах. Наверное, Эли почувствовал его нежелание продолжить разговор.
Ну, тогда с любопытства, поправился он. Ты никогда ни о чем не гадаешь?
Виктору многое было любопытно. Ему был любопытен он сам (он искалечен или одарен, лучше других или хуже), были любопытны окружающие (неужели они действительно такие тупые, как кажется). Ему было любопытно насчет Анджи: что случилось бы, если бы он рассказал ей, что чувствует, каково было бы, если бы она выбрала его. Ему были любопытны жизнь, люди, наука, магия и Боги то, верит ли он во что-то из этого.
Гадаю, медленно произнес он.
Ну а если ты насчет чего-то гадаешь, продолжил Эли, разве это не значит, что какая-то часть твоего сознания хочет поверить в Бога? По-моему, нам хочется доказывать что-то в нашей жизни сильнее, чем опровергать. Нам хочется верить.
И тебе хочется верить в супергероев.
Виктор очень постарался, чтобы в его тоне не прозвучало осуждения, но не смог справиться с улыбкой, растянувшей губы. Ему хотелось надеяться, что Эли не обидится, сочтет это просто хорошим настроением, весельем, а не насмешкой, но этого не случилось. Его маска стремительно вернулась на место.
Ну ладно, это глупо, так? Ты меня поймал. Мне плевать на курсовую. Мне просто захотелось проверить, спустит ли Лайн мне это с рук, заявил он с пустоватой улыбкой и встал из-за стола. Вот и все.
Погоди, сказал Виктор. Это не все.
Это все.
Эли повернулся, сдал поднос и ушел, не дав Виктору возможности еще что-то сказать.