Ольга Чигиринская, Галина ЛипатоваРассказ первыйЧЕЛОВЕК С ВАНТУЗОМ
На пошлый вопрос о любимых цветах Инга Сабурова с некоторых пор отвечала «нарциссы». Шутку могли оценить только коллеги-психотерапевты, остальные дарили нарциссы. Впрочем, вид и запах этих цветов Инге тоже нравился.
Пациентов-нарциссов она любила той странной любовью, какой вирусологи любят особо смертоносные вирусы, альпинистыособо непроходимые маршруты, а переводчикиЭлиота: вроде и муторно, и тяжело, а какой материал для статьи! Тем более редкий, что нарциссы вообще неохотно идут на терапию. Даже если соматика подпирает так, что хоть вешайся, они до упора отрицают свои проблемы.
Так что Инга искренне восхищалась экземпляром, который сидел сейчас перед ней на кушетке. Роскошный нарцисс, да еще и пришедший сам, своими ногами, не на носилках после суицидальной попытки и не под конвоемэто большая редкость. А что опоздал на двадцать шесть минуттак это было предсказуемо и ожидаемо: он начал пробовать почву еще четыре визита назад, с опозданием на пять. Потом интервалы росли: восемь минут, четырнадцать, шестнадцать И вот теперь господин нарцисс изволил явиться на двадцать шесть минут позже назначенного часа, и сейчас занимался тем, для чего нарциссы рождаются на свет: пытался очаровывать и доминировать.
Начал господин нарцисс, как водится, не со своих проблем. Какие у роскошного нарцисса могут быть проблемы, что вы! К терапевту он так, между делом заскочил, чисто поболтать с умным человеком. Потому что если и есть у роскошного нарцисса какая проблемкатак она исключительно в том, что после смерти Махатмы Ганди и поговорить-то не с кем.
Начал господин нарцисс издалека, философски: дескать, не бывает ли у вас, Инна Александровна, этакого чувства, словно вы в этом мире чужак незваный, Маугли, инопланетянин, заброшенный с непонятной целью? Ну хотя бы время от времени такое ощущеньице у вас не возникает? Не беспокоит, не мучает?
Иногда, сказала Инга.
А как вы с ним справляетесь?
Инга слушала его философский монолог-вопрос, копируя его же позу: нога на ногу, руки скрещены на груди. Сейчас настал момент перейти в наступление. Она чуть подалась вперед и слегка расставила ноги, благо брюки позволяли. Энергия, устойчивость и сдержанная, хорошо контролируемая агрессия.
Давайте поговорим лучше о другом, господин Сиднев. О ваших постоянных опозданиях. Например, сегодня вы опоздали на двадцать шесть минут.
Господин Сиднев очаровательно улыбнулся. А чего бы нам не улыбаться очаровательно, если мы мужчина в полном расцвете сил, сорок или чуть за, мужественно красивы, богаты и влиятельны? Если зубы у нас как на рекламном биллборде, а прическакак у Рудольфо Валентино? Если костюмчик в стиле «ревущих двадцатых» явно пошит на заказ?
Были неотложные дела.
А на прошлой неделе?
Иногда что-то непредсказуемое вклинивается в моё расписание.
Отлично. А теперь подсечка и бросок.
Когда «непредсказуемое» случается четыре раза подрядэто называется системой.
Господин нарцисс изволили слегка нахмурить бровки. Как же, нас посмели не одобрить.
Вы распекаете меня, как школьника. Вам не приходило в голову, что у человека, ведущего серьёзный бизнес, могут быть дела поважнее, чем сидеть в кресле и рассказывать, как мама в детстве обижала?
Вас обижала мама?
Нет неважно. Важно, что вы попрекаете меня опозданиями, будто это я на вас работаю, а не наоборот.
А теперь откинуться на спинку кресла, снова закинуть ногу на ногу и молча смерить оценивающим взглядом. И засечь мысленно, когда это начнет его раздражать.
Шесть секунд продержался, надо же.
Вы полагаете, я не в состоянии прочесть те книги, что читали вы? Напрасно. Вы назвали меня нарциссомя согласен. Но в ваших книгах сказано, что нарциссы почти не поддаются терапии. Зачем же я трачу на вас время и деньги?
Вы по доброй воле пришли сюда с жалобой на зависимость, и так же вольны уйти отсюда. Сколько времени вы уже не пьёте?
Зафиксировать лопатками к полу.
Полгода. Хорошо, согласен. Туше. Я бросил пить и благодаря вам держусь до сих пор. Мне действительно нужно ходить сюда, слушать, какой я молодец, что ещё не сорвался. Вы меня хвалите, а я вам за это плачу.
Рефери, считайте.
Сильвестр, то, чем вы сейчас занимаетесь, называется обесцениванием. Вы добиваетесь результата, обесцениваете его и тут же мчитесь за новым. И это замкнутый круг. Вы не избавитесь от зависимости, пока не разорвёте его. Или просто создадите себе новую зависимостьот меня.
О, мы оттягиваем воротничок пальцем, нам неловко Интересно, что за родители назвали чадо таким старомодным именемСильвестр? И как его называли дома? Силя? Веся?
Знаете, вы мне напомнили анекдот, сказал Сиднев. Плывёт шикарная яхта, на неймиллиардеры, топ-модели, знаменитости, все веселятся, пьют коктейли. Кругом синее-синее Карибское море на корме сидит хозяин яхты и забрасывает дорогущий спиннинг, чуть ли не с программным управлением. И сколько ни забрасываетничего не ловится. И тут видит он: по морю плывёт лодка, парус на ней драный, корпус обшарпанный, сидит в ней небритый негритос без рубахи, джинсы из одних дырок, спиннингбамбуковая палка и катушка. И у него полная лодка рыбы. И миллиардер свой спиннинг об колено так«хрясь!», и топчет ногами: «Ну почему, почему емувсё, а мненичего?!»
Да, да, нам нужно порисоваться и отвлечь внимание терапевта от такой мелочи как опоздание, но анекдот и в самом деле хороший. Терапевтический анекдот, нужно запомнить.
Это очень мудрый анекдот. Сильвестр, почему вы, как тот миллиардер, обесцениваете свои результаты?
Потому что нельзя стоять на месте. Жизнь всё время дышит в затылок. Замешкаешьсяа тебя цапи сожрали.
О. Вот это уже пошел разговор по душам, без отвлекающих маневров.
Разве для того, чтобы двигаться вперёд, нужно обнулять то, что уже достигнуто? Самому лишать себя своих достижений?
Нет. Но как это связано с моими опозданиями?
Ага, не получился отвлекающий маневрпойдем в лобовую атаку. Что ж, откровенность за откровенность.
Вам важно, чтобы вас ждали. Это показывает, что люди от вас зависят. Придаёт ощущение своей значимости. Подумайте, Сильвестр, почему вамс вашим бизнесом, с вашим умом и скажем прямокрасотойтак не хватает чувства собственной значимости.
Быстрое, почти неуловимое движение лицасловно ресницу сморгнул.
Я опаздываю потому, что кто-то постоянно вклинивается в моё расписание. Если вам это не нравится, давайте сделаем сеанс более длинным, я буду платить за два часа, мне нетрудно.
Да-да-да, виноват мир, виноваты все, кроме меня, а терапевта мы просто купим, потому что купить можно все
Чтобы вы могли с чистой совестью опаздывать ещё на час? У меня другое предложение: я готова перенести сеансы на более позднее времяскажем, на восемь вечера, но с условием, что вы не будете опаздывать. А если кто-то вклинится в ваше расписаниевы тут же звоните мне, и мы переносим встречу. Ещё одно опозданиеи мы прощаемся.
Ах, как мы недовольно щуримся, не нравится нам глотать пилюли, но мы ее проглотим пока, а тем временем обдумаем реванш.
Значит, договорились?
Договорились, очаровательно улыбается господин Сиднев.
После чего они провели остальное время сеанса с пользой и даже некоторым удовольствием.
По окончании сеанса господин Сиднев пожелал посетить туалет. Покинув его через минуту, господин Сиднев выглядел несколько виноватым и вертел в руках головку водопроводного крана.
Боюсь, что я закрыл горячую воду намертво, сказал он, с деланным смущением улыбаясь. Перестарался немного.
Ничего ты не перестарался, друг мой ситцевый, подумала Инга. Это реванш.
Она взяла кран и осмотрела. Так и есть, резьба сорвана.
Я нечаянно, честное слово.
Инга, не говоря ни слова, долго смотрела ему в глаза. Может он и не врал, или врал только наполовину.
Я сильнее, чем кажусь на первый взгляд. И на второй тоже. Извините.
Да, и демонстрация этой силы пришлась как раз кстати.
Что вы, ерунда какая, Инга с улыбкой положила кран на стол. Не стоит беспокоиться.
Я сейчас пришлю кого-нибудь
Нет, не надо Я хочу домой.
Да, действительно. Завтра. За свой счет, конечно.
Для вас это важно, правда, господин Сиднев? Напомнить, кто платит, а значитзаказывает музыку.
Но у нас и на это есть методы.
Конечно, Инга снова улыбнулась. На следующем сеансе мы эту сову разъясним. И про идеализацию разъясним, и про последующее обесценивание.
До четверга, сказала она.
До свидания, слегка поклонился Сиднев.
Наутро сантехник уже ждал Ингу возле подъезда. Худощавый темноволосый мужчина держал в руках тулбокс и новенький смеситель в упаковке, но Инга на всякий случай спросила:
Вы ко мне?
А это вам вчера кран своротили?
Инга отметила приятный, с легкой хрипотцой, баритон и ужасную металлическую коронку на одном из верхних клыков. Такую ужасную, что на ум само собой пришло слово «фикса». Наверное, сантехник не мог позволить себе ничего лучше, подумала она, и тут же мысленно отчеркнула себе: не полагаться на Сиднева, а заплатить сантехнику лично.
Инга, представилась она.
Ярослав, улыбнулся сантехник.
Прошу, Инга впустила его в подъезд, затем в свой офис, показала поле деятельности: маленькую ванную комнату. Ярослав немедленно принялся развинчивать уничтоженный Сидневым смеситель, а Инга включила ноут и начала просматривать почту. Через несколько секунд она услышала, как Ярослав насвистывает «На далекой Амазонке». Инга чуждалась суеверий и ничего не имела против Киплинга с Берковским, но причины не любить именно эту песню у нее были.
Прошу прощения, но не могли бы вы перестать свистеть?
Вы суеверны?
Нет, просто не люблю свиста.
Договорились, Ярослав продолжил работать молча.
Инга просмотрела письма, удалила спам, подумала над предложением приехать на семинар, сверилась с расписанием в своем органайзере и, увидев, что неделя выдается сравнительно свободная, а клиентов можно передвинуть, начала набирать ответ.
В этот момент ей позвонили.
«Мама»высветилось на экране смартфона. Инга вздохнула и ответила на вызов, одновременно поднося трубку к уху и надевая на лицо улыбку.
Здравствуй, доченька.
Доброе утро, ма.
Как твои дела?
«Вчера клиент оторвал мне кран смесителя, а так все слава Богу».
Хорошо, спасибо. А твои?
Ты не забыла, что у нас годовщина?
Инга стиснула зубы. Вот оно.
Нет, мама, не забыла.
Мне тебя ждать?
Не стоит. У меня семинар как раз в эти дни.
И это такой важный семинар, что его никак нельзя отложить?
Никак.
Я никак не пойму, как можешь ты, психотерапевт, быть таким жестоким и злопамятным человеком.
«У меня в ванной посторонний мужик, а то бы я тебе сказала»
Мама, мы много раз это обсуждали с тобой, и я лишь повторю то, что уже говорила: он чужой нам человек.
Он твой отец.
Уже нет. Он сделал для этого все, что мог. Пока, мама.
Стук положенного на стол телефона прозвучал очень громко. Или показалось? И показалось ли, что голос сантехниканарочито бодрый какой-то, театральный?
Принимайте работу!
Инга шагнула в ванную. Новенький смеситель блестел хромом. Крана нигде не было.
Руки поднесите, подсказал сантехник.
Сенсорный смеситель. Инга засмеялась: никак Сиднев перестраховался на будущее?
Спасибо. Сколько я вам должна?
Всё оплачено. Не беспокойтесь.
Так. Сиднев подсуетился все же.
Я хочу знать, сколько это стоит.
Смесительтри, работаполторы. Мне все оплатили, правда.
Он вынул из нагрудного кармана визитку. Аккуратный синий комбез имел множество карманов, куртка того же цвета была не менее практичной, и в кармашке для визиток явно просматривалась плотная пачечка, а из соседнего выглядывал, о-ля-ля, кнопочный смартфон. Сантехник новой формации, не похмельный Афоня.
А если он вам ещё что-нибудь своротитне стесняйтесь, звоните.
«Ярослав Толомаев. Сантехник, электрик, слесарь», значилось на карточке.
Непременно.
Сантехник надел бейсболку и шутливо взял под козырек.
До встречи.
Симпатичный человек. Инга вернулась за рабочий стол, достала из ящика визитницу и положила туда карточку. Порядок во всём: бумаги разложены по боксам, визитки вставлены в визитницу, письменные принадлежностив подставках. Инга включила скайп. Проверила микрофон, поправила причёску и приготовилась выйти на связь с клиенткой, как вдруг настойчивый звонок сообщил, что разговора ищет Ингина сестра.
Поскольку настойчивость Зои часто переходила границы настырности, Инга решила сначала покончить с этим звонком, а потом перейти к скайп-сессии.
Привет, у тебя есть одна минута, сказала она растрепанной заспанной сестре, за спиной которой двое трудноуправляемых отпрысков вели подушечный бой.
Ни за что не поверю, что ты оставляешь меня матери на растерзание.
Ты тоже совершенно свободный человек и можешь не ехать.
Ага, а когда мне нужно будет отправить детей, мать тоже вспомнит, что она совершенно свободный человек. Ну неужели так трудно приехать и нажраться со мной за упокой души нашего незабвенного папочки?
Зоя, мне сейчас должен звонить клиент. А маме передай, что она может использовать тебя, тётю Киру, бабушку и самого Господа Бога. Мой ответнет.
Ладно, хорошо. Я свой долг выполнила, моё делопрокукарекать, а там хоть не рассветай. Приятного выноса мозга, фроляйн Фройд!
Зоя вышла из скайпа. Инга облегченно вздохнула. Она любила сестру, но слишком много «но», чтобы обременять ими голову перед разговором с клиенткой. Инга приняла профессионально-доброжелательный вид и нажала кнопку вызова.
Когда Инга Сабурова смотрелась в зеркало, она видела женщину, чья жизнь состоялась. Этой женщине было тридцать восемь лет, ее ореховые глаза смотрели на мир прямо, без стыда и страха. Ее круглое широкоскулое лицо нравилось ей самойи потому нравилось большинству тех, кто ей встречался. Ее тело никто не назвал бы идеальным, но самой Инге это тело нравилось тожев 166 сантиметров роста укладывались упругие мышцы, крепкие кости и как раз столько жира, сколько требуется, чтобы придавать переходам приятную для глаз плавность. Вес этого всего колебался в пределах 6872 килограмм, без диет и изнурительных упражнений. Несколько мужчин в разное время тоже были в восторге от этого тела, но их восторги каждый раз оказывались сопряжены с требованиями, которые Инга находила утомительными. Один опыт с женщиной показал, что любопытство и взаимное уважениетоже не причина связывать свою жизнь с чьей-то еще. Ей было хорошо одной, а предположения, что она ночами плачет в подушку, вызывали в ней неудержимый смех: последний раз она плакала в подушку восемь лет назад, когда по неосторожности посмотрела на ночь «Могилу светлячков».
У Инги была профессия и любимая работа. У нее были хорошие друзья и родные. Была даже подруга, с которой можно «пошептаться о женском», если припадет охота: соседний офис снимала профессиональная доминатрикс Валентина, и они в перерывах между клиентами пили вскладчину зеленый чай с засахаренными фруктами. Инга вела блог, писала статьи и проводила тренинги, спорадически возвращалась к докторской диссертации, дни ее были полны, а ночи спокойны. Если ее одолевало томление по детским голосам и «топоту маленьких ножек», она забирала у сестры племянников и ходила с ними в кино, в аквапарк или на аттракционы, смотря по погоде. Несколько часов с гиперактивными юными бандитами давали иммунитет к сантиментам на верных полгода.
И только иногда, в ненастные дни, по дороге на работу или с работы, или в перерывах между клиентами, она слышала внутри обессиливающий, обессмысливающий, обесценивающий голос: «бестолочь пустоцвет никому не нужна». В таких случаях она фыркала и, подражая голосом Фаине Раневской, произносила с одесским выговором:
Идити к чорту, папаша!
И внутренний голос шел к черту.
Но случалось порой и так, что он находил себе союзников.
Аккурат в тот день, когда Ингу вновь должен был посетить Сиднев, ее пригласил на обед Евгений Львович Чуб, учитель и супервизор. Дело вполне обычное: Инга снимала офис неподалеку от клиники, и время от времени они посещали какой-нибудь из ресторанов, предлагавший бизнес-ланч по умеренным ценам.