На сей раз скидками радовало итальянское заведение «Тарталья», где они пообедали отличной лазаньей. Однако на лазанье все хорошее закончилось, потому что за чаем профессор Чуб как бы невзначай сказал:
Кстати На днях мне звонила твоя мама
Инга сделала длинный вдох через нос, а потом длинно подула на чай. Мысленно она в этот момент высказала все, что думает о доброхотах, а вслух сказала:
Евгений Дмитриевич, ну ради Богатолько вы не начинайте. Не поеду.
Хорошо. Не буду. Ты обиделась?
Да. Родным простительно, они не хотят пониматьно вы-то знаете всё. Что он делал с мамой. Что он делал с нами.
Инга, я ведь сам знал его. И беспросветно плохим человеком он не был
Инга осторожно поставила чашку на стол.
Да. К вам он всегда поворачивался светлой сторонойпрекрасный хирург, спаситель и чудотворец, гитарист и душа компании. Это в маму и в нас он сливал негатив.
Но по-своему он любил тебя и Зою. И маму. Он был сложным человеком, но Лариса до сих пор любит его.
Это не любовь. Это стокгольмский синдром. Когда какой-то ненормальный застрелил его, знаете, что я почувствовала? Облегчение. Теперь, наконец-то, он отпустит маму, подумала я. Но он не хочет ее отпускать. Даже после смертине хочет
Чуб потеребил салфетку.
Инга, ты же верующий человек. Разве Иисус не сказал, что своих мертвецов надо хоронить?
Мама его хоронит уже десять лет. Не вижу, чтобы это ей помогло. А Евангелие вы помните плохо. Иисус сказал: пусть мёртвые хоронят своих мертвецов.
Она встала из-за стола. По счастью, наличные деньги были именно в таких купюрах, чтобы рассчитаться за комплексный обед без сдачи.
До свиданья, Евгений Львович.
До свиданья, печально сказал Евгений Львович ей в спину.
На работу и домой Инга ездила машиной, но парковаться приходилось метрах в двухстах от офиса, и выезжать-заезжать неудобно, поэтому на обеды она ходила пешком. И сейчас она очень, очень правильным находила это решение, потому что водить машину в таком настроениинарываться на неприятности.
Она чувствовала себя преданной. Всю эту порнографию о любви и прощении она готова была выслушивать от мамы, ее подруг, от кого угоднотолько не от человека, который учил ее распознавать манипуляции и давать им отпор. Только не от Чуба, который знал, один из немногих, каков на деле был Александр Викторович Сабуров. Глупостью были бы такие речи от любого другого, но от негоИнга не могла это расценить иначе, как подлость.
«Нужно менять супервизора», подумала она. Из этой мысли вырос вполне закономерный вопросна кого? и дальше Инга обдумывала только этот, сугубо деловой, как ей казалось, вопрос, пока не столкнулась нос к носу с сантехником Ярославом, ждущим у подъезда.
Ой. Извините, сказала она, мыслями все еще пребывая в другом измерении.
Да это вы извините. Я тут у кого-то вальцовку забыл обхожу клиентов, ищу. Можно, я у вас посмотрю? Вдруг под ванну закатилась.
Инга медленно возвращалась в реальность. Вальцовка. Он забыл у меня какую-то вальцовку. А может, не у меня
Конечно, она открыла дверь подъезда. Проходите.
Ярослав оба раза галантно пропустил Ингу вперед, закрыл за собой дверь в офис, оставил тулбокс в кабинете, а сам в поисках загадочной вальцовки нырнул с фонариком под ванну.
Упав в кресло, Инга помассировала виски и лоб, стараясь отрешиться и сосредоточиться перед встречей с Сидневым. Ярослав шуровал под ванной.
Долго вы там? спросила Инга.
Из ванной донесся какой-то грохот. Инга встала и подошла к двери, дернула ручку. Закрыто. Он что, решил облегчиться, раз уж зашел?
Она постучалась, но Ярослав не ответил.
Что случилось? Инга уже не на шутку забеспокоилась.
АААААА! прямо сквозь дверь ванной ей в лицо с воплем бросилась полупрозрачная женщина.
Инга шарахнулась назад и налетела пятой точкой на спинку кресла. Она успела заметить ужасающий начес на голове призрака, рукава «летучая мышь» и под левой грудью дыру с торчащим из нее колом. Рефлекторно выставила перед собой правую рукупальцы погрузились в плоть полупрозрачной женщины, как в поток холодного воздуха. В следующую секунду холод объял Ингу целиком и исчез: призрак прошел насквозь.
Инга оглянулась. Женщина висела в воздухе, сантиметрах в десяти над полом. Теперь Инга могла разглядеть ее подробней: бесцветная, словно в черно-белом кино, фигура, одетая, причесанная и накрашенная по моде восьмидесятых. На вид привидению было слегка за тридцать, и выглядело оно так, будто при жизни имело склонность к полноте, но из-за болезни или суровой диеты резко исхудало.
Призрак перестал орать, как только разминулся с Ингой, и теперь завис в воздухе, скрестив руки перед грудью.
Инга перевела взгляд на Ярослава, стоящего в дверях ванной.
Кто-нибудь объяснит мне, что это значит? спросила она.
Призрак отверз уста первым.
Ты ненормальная, что ли? Нормальные в обморок падают.
Конечно, Инга ощутила при виде призрака некоторый испуг: все-таки не каждый день на тебя выскакивают сквозь дверь полупрозрачные дамы. Да и выход обычной дамы сквозь дверьсобытие неординарное. Но сейчас весь испуг перешел в законное раздражение человека, чью приватность бесцеремонно нарушили. Кроме того, опасаться следовало скорее весьма плотского и довольно крепкого мужчины, нежели бесплотной женщины.
Во-первых, мы не переходили с вами на «ты», сказала она резко. Во-вторых, мода восьмидесятых, конечно, ужасна, но не настолько, чтобы падать в обморок. И в-третьих, я повторяю вопрос: что это значит?
Призрак подбоченился и переглянулся с Ярославом.
Нет, она точно ненормальная. Все психиатры с приветом, после чего переключился на Ингу:
Я за тобой уже почти неделю наблюдаю, и ты мне уже как родная.
Я не психиатр, а психотерапевт, машинально возразила Инга. Она не любила, когда ее путали с психиатрами или психологами.
Вот теперь я действительно прошу меня извинить, Ярослав поднял руку с револьвером и нацелился в Ингу.
Да, вот это уже причина бояться. И Инга испугалась. Во рту пересохло, от колен вниз пошло предательское онемение.
Ярослав запер кабинет изнутри.
Мы рассчитывали, что вы упадёте в обморок, пояснил он. Так было бы проще. Пожалуйста, пройдите туда и сядьте в ванну.
Инга от души надеялась, что это просто грабеж.
Все деньгив моей сумочке. Берите и уходите.
Я не грабитель, сказал сантехник с револьвером. Пожалуйста, сядьте в ванну.
А то чтобудете стрелять?
Да, ей не показалось: с самого начала ему было стыдно.
А вот привидениюни капельки:
Да что ты с ней церемонишься. Дай ей по башке, времени малоон сейчас явится!
«Он»это Сиднев, отрешенно подумала Инга. Этот паренькиллер. Ему не нужны свидетели, когда он покончит с моим клиентомубьет и меня.
В эту картину, правда, не вписывался призрак. Инга никогда не слышала о призраках, работающих в паре с киллерами. Всякого рода бред приходилось слушать, но вот такогонет.
А с другой стороныпочему бы привидению и не работать в паре с киллером? Что ему, собственно говоря, мешает?
Инга не знала, за что боится больше: за свою жизнь или за свой рассудок.
Киллер-сантехник поморщился.
Поймите: если вы не послушаетесь, мне и в самом деле придётся вас ударить. Вам будет очень больно, а я буду чувствовать себя полным говном.
Он говорил спокойно, но решительно и твёрдо, и когда он сделал шаг вперед, Инга в самом деле попятилась в ванную. Но уже на пороге вдруг почувствовала, что не может сдаться без боя.
А сейчас вы кем себя чувствуете? ДАртаньяном?
Ой-ой-ой, какие мы нежные мимозы! прогнусавил призрак из-за спины сообщника. Тот поморщился опять. Видно было, что ему теперь стыдно за двоих.
Ассенизатором, ответил он, делая еще шаг. Стыд стыдом, но его рука не дрожала.
Инга предпочла сдаться.
Минуту спустя Инга, прикованная к полотенцесушителю, сидела в тесной ванне. С руками, задранными над головой и коленями, чуть не прижатыми к подбородку, она чувствовала себя униженной и сломленной. В глазах закипали слезы, и Инга старалась дышать через рот, чтобы не потекли еще и сопли. Дыхание выходило тяжело и шумно.
Час назад профессор Чуб проделал в броне ее достоинства брешь, и сейчас Инга просто физически чувствовала, как эта броня истончается, пожирается ржавчиной и опадает хлопьями рыжей трухи. Возьми себя в руки, приказала она себе, и голос любимого певца юности тут же закончил строку: ты дочь самурая.
В детстве она играла с собой в эту игру: как будто бы фамилия Сабуровых происходит от японского имени Сабуро, как будто прибило когда-то волнами к русским берегам японского мореплавателя с этим именем
Бесполезно. Все бесполезно. Эту байку выдумал отец, и незачем за нее цепляться. Инга начала читать про себя «Верую»не потому что так уж чувствовала потребность в высшей помощи, а потому что это достаточно длинный текст, который она знала наизусть и на котором могла сосредоточиться.
Сантехник-разбойник на ее столе разбирал свой тулбокс. Под секцией инструментов в нем оказалось двойное дно, а тамкакой-то арсенал маньяка: заточенные деревянные колья, веревки, бутылки с водой
Он что, воображает себя охотником на вампиров? Инга сглотнула. Не мой профиль, конечно, подумала она, но не смотреть же молча, как убивают клиента, не умирать же, как овце.
Ощутив ее взгляд, Ярослав оглянулся.
Честное слово, мне очень жаль причинять вам столько неудобств, но поверьте, это не надолго. Я сделаю своё дело и уйду.
Какое дело? Вы что, серийный убийца?
Она знала, что нет. И знала, что это предположение заденет его.
В каком-то смысле. Не бойтесьлично вам ничего не грозит.
Кроме рыцарского удара револьвером по голове?
Только в случае крайней необходимости.
Тебе совестно того, что ты делаешь, голубчик, значит, ты не психопат. А с параноиком говорить можно, даже нужно. Параноик мыслит системно, и в этой системе можно нащупать дырку
Простите, я выскажу профессиональное мнение. По-моему, вы нуждаетесь в моей помощи.
Призрак, все это время скрытый стеной, материализовался в ванной и завис над крышкой унитаза в позе «сидя по-турецки».
Я фигею с этой современной молодёжи! Тут перед ней, понимаешь, привидение выкаблучивается, из кожи лезета она про терапию талдычит. Точно все психиатры тронутые.
Инга вздохнула. Привидение там или нет, но истероидыгораздо более трудные клиенты, чем параноики. У них реальность меняется по желанию левой ноги в любое удобное время суток. Эта красотка из перестроечного кино может все испортить.
Вам не кажется, что вы увязли в стереотипах? Сначала удивляетесь, что я не падаю в обморок, потом на этом основании объявляете меня ненормальнойно согласитесь, как раз ваше состояние далеко от нормы.
Ты намекаешь, что я типа психованная?
Намекаю? Да я открыто говорю, голубушка. Ну же, выйди из себя. Твоему сообщнику это ой как неприятно.
Как вам сказать обычно люди не зависают в воздухе и выглядят несколько плотнее. Но даже если опустить, что вы призрак, ваше состояние оставляет желать лучшего.
Не крути, прямо говори: я психованная. Да?
Я не совсем это имела в виду.
А что? Что ты имела в виду?
Выход один на один с вратарем, удар по воротам
Судя по тому, как вы одеты и накрашены, при жизни вам тоже вряд ли хватало внимания.
И го-о-о-о-ол!
Нормально я одета! Не хуже других! Да чтоб ты знала, в совке одеться по-человечески было целое дело. Это сейчас пошёл-купил, а мы всё доставали. Ради вонючих польских «банан» недели две-три левачишь, и не дай Бог зацапают! А сколько спекули за настоящую фирму лупилистолько в бутиках сейчас не берут! Или косметиканастоящая, «Ланком» да ты таких мест не знаешь, откуда мы её доставали!
Мама, хватит!
Ого. Значит, «мама»?!
Что«мама»? я уже тридцать семь лет твоя мама!
А теперь как бы смягчимся и возьмем курс на сближение
Знаете, мне тоже почти сорок. И я прекрасно помню, что такое дефицит, очереди и прочие прелести перестройки. Но неужели нельзя как-то идти в ногу со временем?
Нет, милочка. Как помертак и ходи. Польские «бананы»это ещё цветочки. Есть тут один голым от любовницы в окно выпрыгнул, когда муж вернулся, так теперь любовнице и являетсяотбивная а-натюрель. И ничего не исправишь.
Так этот аксессуар?.. Инга кивнула на дыру на груди призрака, из которой торчал кол.
А вот это, дорогуша, не твоё дело.
Ярослав, которому это всё надоело, решительно подошел к двери в ванную и уперся руками в дверные косяки.
Хватит, сказал он призраку. Повернулся к Инге. В его лице и позе не осталось ничего, указывающего на неловкость и стыд.
Я пришёл, чтобы убить Сильвестра Сиднева, сказал он. Потому что Сильвестр Сиднев убил мою мать.
Вытянув руку вперед, призрачная женщина коснулась Ингиного лица
Это было не видение и не сон. Больше всего это, наверное, было похоже на получение архивированного пакета информации, хотя Инга понятия не имела, что может чувствовать компьютер, получая пакет информации. Словом, воспоминания этой призрачной женщины вошли в ее память, как собственные. Как будто с ней это происходилоне сейчас, в реальном времени, вроде кинофлэшбэка, а когда-то давно, когда настоящая Инга была девочкой двенадцати лет. Она безошибочно опознала конец восьмидесятых: «Модерн Токинг» из магнитофончика «Шарп», советское шампанское и салат оливье с отвратительной колбасой, только в этих воспоминаниях ей было тридцать шесть, ее звали Ольга, она была медсестрой и матерью-одиночкой, и в Новый год дежурила вместе с холостым и привлекательным завотделением, и этим молодым-привлекательным был не кто иной, как Сиднев, выглядевший тогда, в эпоху перестройки, на те же «чуть за сорок», что и сейчас. И у медсестры Ольги были виды на своего завотделением, нет, не матримониальныепонятное дело, что «ягодка опять» с тринадцатилетним прицепом никому не нужна, а чисто так, покадриться, потому что совсем без мужиканеуютно как-то. И когда она слегка захмелела от «Северного сияния», то совсем не возражала против того, чтобы оказаться увлеченной в подсобку и зажатой там между стеллажами со всяким барахлом на груде запасных матрасов, а что руки у него холодныетак это просто давление низкое у человека.
И только когда он зажал ей рот сильной рукой и скальпелем надрезал шеюпришел ужас, но было уже слишком поздно
Инга не приходила в себя, потому что и не выходила из себя. Она пережила все это именно как воспоминания, весьма яркиено не отменяющие восприятие реальности. Частью сознания она продолжала наблюдать за своими визитерами, матерью и сыном, пришедшими убивать ее клиента.
Она ни на секунду не усомнилась в истинности воспоминания, полученного от Ольги. И все же в ней росло отторжение. Рациональная картина мира не желала меняться так просто.
То есть, вы совершенно серьезно утверждаете, что вампиры существуют?
Вы бы поседели, узнав, кто ещё существует, сказал Ярослав, и Инга почему-то сразу ему поверила.
В моём нынешнем положении глупо отрицать существование сверхъестественного, сказала она. Но, реальны вампиры или нет, а вы ведёте себя как обычный убийца.
Ольга взвилась под потолок. Буквально.
А что ж намв суд подавать? Ну-ка, ну-ка, чего там в уголовном кодексе за высасывание полагается?
Ярослав опять поморщился.
Мама, не шуми. Он сейчас явится.
Я-то молчу, Ольга прищурила глаза, так густо накрашенные, что казалось, призрачная тушь должна осыпаться с ресниц, как слишком обильный снег с ветвей. А вот она будет молчать? Сомневаюсь.
Инга во время короткого разговора пробовала наручники на прочность, так что для сомнений у призрака были все основания.
Ярослав посмотрел на свою пленницу серьезно, оценивающе. Потом вынул из тулбокса рулон широкой изоленты на тканевой основе.
Инга попыталась сопротивляться, уже без всяких рациональных соображенийпросто потому что в ней поднимался глубинный, отчаянный животный протест. Давно уже она не чувствовала себя такой униженной и оплеванной, очень давно. И хотя рациональная часть ее понимала, что этот человек по каким-то своим причинам не хочет причинить ей боль, маленькая девочка Ид внутри нее билась и кричала, что уже причинил, уже сковал наручниками и усадил в ванну в неудобной позе, и ноги затекают и руки болят!