Забежав на кухню, я заказала себе чай с бутербродами в комнату. Эльфы Хогвартса не выполняют приказов учеников, но кто сказал, что нельзя просто попросить? Ушастики всегда рады помочь, если ты, конечно, у них на хорошем счету. Маленький народец недолюбливал грязнуль и пакостников, но остальных - милости просим. Главное, не просить что-то запрещенное, например, отравить кого-то или подсыпать что-то. После такой просьбы вход на кухню для тебя закрыт на веки вечные. Эльфы не могут причинить вреда магу, древний обет удержит лучше цепей, но отвернуться от мага или ведьмы могут. Наказать тоже, если, конечно, хозяин или хозяйка не запретит. А домовики общины Хогвартса чтут заветы своего народа и ни за что не пойдут против. Я же никогда не обижала эльфов, часто бывала на кухне и не задирала нос до небес. Эльфы относились ко мне хорошо. Я могла позволить себе попросить и быть услышанной, чем и пользовалась по возможности.
В гостиной пахло хвоей... Мы вчера все вместе украшали красавицу ель. Трещали поленья в огне камина, приятно пахло корицей. Шатия любила ароматические палочки. Возле моего кресла у огня появился столик с серебряным подносом. Эльфы к бутербродам добавили пудинг.
- Жасмин, я смотрю, ты хорошо устроилась, - румяная, только что с улицы, где был мороз, и веселая мадам Спраут вошла в комнату. - Я отлучусь. Если что, к профессору Флитвику, - она шутливо погрозила мне пальцем.
Я послушно закивала и присмотрелась к будто сияющей фигуре Помоны. Яркие блестящие глаза, губы, изгибающиеся в счастливой улыбке, которую она хочет спрятать, да не может, вместо старой и потрепанной шляпы новая шляпка, которая придает добродушной Помоне чуть дерзкий вид. Дорогая мантия насыщенного синего цвета со сложным серебряным шитьем выгодно подчеркивает красивый полный стан, высокую грудь и округлые формы ниже. Меховые сапожки на вполне ощутимом каблуке. Легкий флер духов, но главное - блестящие, обычно спокойные, а сейчас шальные глаза. Так и хочется сказать - вот счастливая и влюбленная женщина. Она так ярко улыбнулась.... И я от всего сердца молчаливо попросила, пусть она будет такой всегда. Помона заслужила, чтобы ее любили, больше, чем кто-либо.
- Вы настоящая красавица, мадам Спраут!
Помона рассмеялась и махнула мне рукой, прежде чем исчезнуть за портретом. Нечаянная радость Помоны вызвала во мне волну умиления и подзабытое детское желание скрестить пальцы - пусть все получится. Кто бы он ни был, если он может сделать ее такой, значит, доброго пути им. Любить прекрасно, но быть любимой для любой женщины во стократ приятней.
Ладно, хватит мечтать с глупой улыбкой записной дуры до ушей. Пора идти, у меня занятие по Чарам...
****
Флитвик добродушно посмеивался и давал советы по мере необходимости... Я же пыхтела, как неисправный чайник, палочка в руке дрожала, но необходимые фигуры выписывала. С магической напиткой было посложнее. Ну, не хватало моих куцых силенок на столь мощные чары. А Наставник ведь предупреждал, только я уперлась рогом, как бодливая коза, - хочу попробовать, и все тут! Заклясть металл было задачей нетривиальной, даже если это обычное железо. Силы уходило много, а результат не радовал. Я смотрела на покореженную тонкую пластинку со смесью отвращения и любопытства - как-никак, моя работа. Хотя гордиться пока нечем. Металл героически сопротивлялся моей волшбе. Все чары слетали за минуты, связки разрывались, прочные на первый взгляд плетения из-за недостатка силы рвались с отчетливым звоном. Но я уперто начинала снова, пока перед глазами не начало темнеть.
Флитвик скормил мне две плитки шоколада и заставил выпить несколько больших кружек с травяным чаем. Набор трав в сборах маленького профессора был уникальным. Флитвик с нетипичной для гоблина страстью собирал редкие сорта чая, вот такое у него было хобби, и умел заваривать так, чтобы простой вроде бы напиток быстро возвращал силы.
- Жасмин, можно сказать, восхищен твоим упорством, - самым примечательным в необычной внешности полугоблина были глаза, черные, затягивающие и очень умные. - Но это не отменяет того, что я недоволен твоей же глупостью. Ты боролась, вместо того, чтобы подстраиваться под него. Чары - это прежде всего не грубая сила, это легкость, изящность и свобода, заключенная в магии.
- Так, значит, пытаясь переломить сопротивление металла, я только теряла время?
- Зачем что-то ломать, когда куда как проще изменить изнутри? - Флитвик тонко усмехнулся. - Люди предпочитают более простой путь и очень часто ошибаются. Твоей расе свойственны нетерпение и горячность, - тонкий палец постучал меня по лбу. - Но в тебе, девочка, есть хладнокровие и свобода, достаточная, чтобы стать Мастером. Или я ошибся, Жасмин?
- Нет, мастер, - я покаянно опустила голову. - Вы правы, я забыла, что чары не принуждают, они изменяют. Если ты не способен меняться, то Чары не для тебя.
- Молодец, запомнила, - Флитвик покачал головой и аккуратно долил мне еще чая в кружку. Все его действия были четкими и выверенными до дюйма. - Холодная голова, ученица, и горячее сердце - вот твой путь. А теперь еще раз, - он показал рукой на железную пластинку. - У тебя, конечно, не получится, но тренировка будет отличная - для концентрации.
Мудрый полугоблин прав, холодная голова, а кто слушает глупое сердце? В этот раз, как ни странно, было легче плести тонкую, цепкую вязь из изломанных линий чар. Магия потихоньку проникала в неуступчивый металл, немного меняя его, - конечно не так, как мне хотелось, но сам факт уже результат. До полного контроля над процессом уйдут годы напряженной учебы. Теплое биение палочки в руке ободряло, спрятанное под вишней перо феникса пульсировало в такт с моим сердцем. Я сроднилась, срослась с моей волшебной палочкой. Палочки с пером феникса часто ведут своего владельца за собой и способны на магию Высшего порядка. Древесина вишни делает этот огонь более холодным, я бы сказала, смертоносным...
Я чувствовала свою палочку. Вечное метание огня и ледяной холод сильной воли, способной с ней совладать. Палочка не любила чужие руки и даже родной хозяйке могла устроить проверку - удержишь меня или нет? Мы определенно с ней сработались. Мастер Олливандер уверял меня, что так будет всю жизнь, она будет постоянно меня испытывать. Ведь удержать ее может только тот, кто достоин.
- На сегодня достаточно, - Флитвик осторожно повертел в руках мою куцую заготовку. - Это я, пожалуй, уберу от беды подальше.
Дальше мы обсуждали недавно прочитанные мной книги, и я выслушивала замечания мастера по поводу своей работы. Пришлось доставать пергамент, чтобы записать список рекомендаций. Флитвик не нагружал меня слишком сильно, давал что-то новое только тогда, когда был уверен, что я усвоила предыдущее. Он справедливо считал, что я достаточно ответственна, чтобы не стоять у меня над душой. Наставником Флитвик был своеобразным, он никогда не мешал мне пытаться воплотить свои идеи, пусть и большей частью бредовые. Сам он считал себя ювелиром, который верно, но медленно гранит мой талант. Это не мешало ему вмешиваться, когда я делала что-то не так. Флитвик терпеливо добивался от меня понимания самой сути чар. Хороший мастер не ремесленник, а творец... Поэтому глупо загонять чароплета в определенные рамки. У маленького мастера был неиссякаемый запас терпения, я могла десять раз повторять одну и ту же глупую ошибку, а Флитвик объяснял снова и снова. Он с радостью удовлетворял мое любопытство, мог часами рассказывать об интересных мне вещах, и они не всегда были связаны с Чарами, но в то же время строго требовал исполнения своих заданий и соблюдения правил.
В коридор я вышла, как обычно, вдохновленная на новые подвиги и довольная занятием. А то, что мне предстоит снова зарыться в книги, скорее радовало, чем печалило. Флитвик проводил меня до поворота к лестнице, что вела в подземелья барсуков и откланялся. Я шла, бездумно переставляя ноги, все еще раздумывая, что такого можно придумать, чтобы треклятая железка... Начитавшись о зачарованном оружии, решила, что хочу срочно уметь так же. Теперь страдаю, потому что глупость, ровно как и инициатива, наказуемы. Мучиться мне теперь над куском металла, пока что-то путное не выйдет. Наставник не принимал незаконченной работы или сделанной абы как. Флитвику вообще-то все равно, что на работу с пластиной могут уйти годы - если взялась, будь добра закончить.
Поттеру, что ли, написать на предмет пожаловаться и спросить совета? Взглянув за окно, где бушевала метель, я передумала. В такую погоду идти в Совятню? Нет уж, спасибо, да и поздно уже. Поезд должен уже прибыть на платформу... Тишина, которая так радовала меня с утра, теперь казалась зловещей в пустом замке в неверном свете факела. Я зажгла Люмос. Это нелишняя предосторожность, зная подлый нрав лестниц Хогвартса, - в лазарет к мадам Помфри не хотелось. Пусть бедная женщина отдохнет от бестолковых учеников, способных покалечиться на пустом месте.
Наша гостиная всегда была приятным и очень уютным местом, но с отсутствием мистера Героя вызвала ощущение счастья. Грозу чудовищ родители камином забрали на каникулы. Если бы он остался, пришлось бы просить политического убежища у воронов. Думаю, мое трусливое бегство мало кто осудил бы, остаться один на один с Локхартом и врагу не пожелаешь. Его контуженное Величество начало писать мемуары, вследствие чего немного притихло. На страницах бумаги никто не мешал Пятикратному побеждать воображаемых чудовищ и спасать прекрасных принцесс. Он был настолько щедр, что давал любому желающему почитать свою героическую повесть. Я тоже не удержалась и была вынуждена признать, что для его возраста совсем недурно... Еще бы самомнения поменьше. Надеюсь, Локхарт найдет себя в писательстве, а не будет стирать невинным людям память. Тогда я лично устрою ему несчастный случай - по примеру Поттера и Уизли в Тайной комнате. Пусть слюни в подушку пускает в Святом Мунго.
***
Ветер выл, как голодный оборотень, разметал падающий снег между ветхими домами. Метель не на шутку разыгралась по эту сторону Барьера, а в маггловском Лондоне была тишина, легкий снежок красиво падал с неба. Припозднившиеся маги кутались в мантии и плащи, спеша покинуть негостеприимную к пешеходам улицу. Косая аллея горела огнями праздничных гирлянд и витрин. То тут, то там маги зачаровывали вход в свои заведения, устанавливая барьеры от непогоды. В Лютном о таком не беспокоились. Неженок здесь отродясь не водилось.
Слившийся со стеной дома оборотень выругался себе под нос, припомнив причиндалы Мордреда. Погодка такая, что хозяин паршивого пса на улицу не выгонит, а ему сторожить и оберегать фифу, которую женские причуды понесли погулять. Богатая дурочка, если судить по щегольской шубке и малюсеньким сапожкам на таком каблучище, что можно ногу сломать, целеустремленно обходила открытые кабаки и яркие вывески борделей, где сейчас горячая пора. Волк с тоской принюхался к аппетитным запахам, но дама куда-то спешила. Потерять ее было никак нельзя, вожак за такое снимет голову, как есть, и оторвет хвост. Так что от завлекательной идеи зайти и пропустить стаканчик-другой под жаркое пришлось отказаться. Фифа мало смотрела по сторонам, точнее, совсем не смотрела, поэтому не замечала бомжеватого вида личностей, которые внимательно наблюдали за ней из каждой щели. Зато оборотень видел. Ему подумалось, что плохой вечер стремительно становится отвратительным... Нет, местного отребья волк не боялся, но ему было сказано не показываться юной леди на глаза, просто сопровождать. Теперь он размышлял, как выполнить приказ вожака и разогнать будущих смертников.
Но вмешаться пришлось, волк был быстрым, стремительным и прятался в тенях зимней ночи. Несколько ударов в челюсть, и трое подонков не подают признаков жизни. Мостовая приняла их в объятия как родных. Оборотень боковым зрением замечает еще три вспышки заклинаний и глухой звук падания тел. Значит, фифа не так беззащитна, как хочет казаться. Волку становится совсем тоскливо, когда она снимает маску. У невинных овечек не бывает таких глаз, пробирающих до нутра.
- Можешь выйти на свет, - голос молодой и звонкий. - И кто же тебя послал за мной следить? - Палочка смотрит точно на него. - Отвечай, кто твой вожак, и зачем он прислал тебя?
Оборотень молчит, раздумывая, что делать. Судя по тону, уйти просто так не получится, а вред причинить он не смеет. Вожак яйца оторвет за эту черноволосую красоточку. Но почему все красивые женщины такие стервы? Что ведьмы, что волчицы. А что перед ним стерва, не стоило и сомневаться. И страха волк не чувствовал. Удивительно, совсем не боится?
- Не скалься, волк, - голосок насмешливый. - Дернешься, и я твою шкуру над камином повешу. Маман не в восторге будет, конечно, - добавила она тише.
- Шкура у меня крепкая, не боишься надорваться, снимая, а, краля? - этого уже оборотень спустить не мог. Ведьма зашипела злой гадюкой.
- Мне некогда цацкаться, волк, - палочка исчезает в рукаве шубки. - Говори по-хорошему! Я могу и по-другому спросить... Молчишь? Ну, ну... - волк насторожился еще тогда, когда ведьма спрятала палочку. Его звериная половина солидарно с человеческой вопила, что нужно делать ноги, пока их не оттяпали. Он не успел. Девушка мило улыбнулась и пошевелила тонкими пальцами. Оборотень дернулся, чувствуя, как его придавливает к земле, он рванулся, чувствуя как трещат кости, на что фифа сжала кулак. - Повторяю вопрос, кто? Я бесконечно долго могу ломать тебе кости, поверь, волк, силы хватит!
- Леди Беллатрикс, ну зачем вы так? - приятный ясный голос прервал показательную экзекуцию. - Мы не сомневались, что древнейшие и благороднейшие сильны. За вами следят по моей просьбе, - мужчина в темной мантии без украшений спокойно подошел ближе, мало обращая внимания на стоящих за спиной сопровождающих. - Фенрир любезно предоставил достойного охранника.
- Миледи, будьте так добры отпустить моего человека, - вожак самой большой стаи Британии вышел на свет. - Мы люди простые, этикету не обучены, - на слове "люди" оборотень усмехнулся. - Не судите строго, не хотели прогневить.
Беллатрикс отпустила, закипая в душе, потому что этот точно смел над ней издеваться. Слишком уже откровенная насмешка сквозила в сильном голосе. Судя по улыбке на пересеченном шрамом лице волк забавляется, не обращая внимания на Темного Лорда. Двоих других Белла узнала, лорд Селвин - ублюдок, каких поискать, и лорд Боул - несмотря на седину, забияка и похабник. Делает борделям годовую выручку и содержит не одну любовницу, не считая молоденькой жены. Можно сказать, родня по материной линии, женат на одной из младших Розье. Всех троих Блэк желала встретить в последнюю очередь. Закончив крыть матом появившихся не вовремя магов, Беллатрикс присела в легком реверансе. Для расшаркивания по всем канонам не располагает ни время, ни место, ни компания. Маменька, узнав об этом, упала бы в обморок, тетка Вальбурга оторвала уши, а отец... Неделя домашнего ареста минимум.
- Добрый вечер, господа, - Она поправила выбившийся из косы черный завиток и собралась аппарировать подальше. Компания даже для самой безрассудной из сестер Блэк подобралась не очень.
- Вы спешите? - Лорд деланно удивился. - Я прошу минуту вашего времени, очаровательная Беллатрикс. - Он протянул ей руку.
Белла замерла на минуту в сомнениях, но быстро решила, что от простого разговора вреда не будет, и вложила свою ладонь в его руку - прости, Нарцисса... Беллатрикс убеждала себя, что не делает ничего плохого, даря улыбку будущему мужу сестры. Он так на нее смотрит, и рука теплая и сильная. Было бы невоспитанно отказать и уйти... Цисси поймет, тем более, она не любит его. Лорд поцеловал маленькую ладошку, предложил обнять его, они аппарируют. Не разговаривать же посреди Лютного?
Она ведь ничего плохого не делает, ведь так? Это только разговор, она не предает ни сестру, ни семью. Беллатрикс убеждала себя, что не сделала ничего непоправимого... Тем более, что сердце замирало в груди от его теплой улыбки и нежных слов.
Был и разговор, и горячий глинтвейн, и робкий поцелуй... Но почему так горит лицо и кружится голова? От счастья? Может быть... Прости, сестра, но от мечты не так просто отказаться. У тебя будет целая жизнь, а мне останется только этот вечер - всего несколько часов. Она выбрасывает из головы сомнения и сожаления. Это не измена и не предательство, сестра поймет. Она тоже заслужила немного счастья. Сердцу не запретишь любить...
Ослепленная любовью девушка не замечала темного удовлетворения и торжества в глазах мужчины. Темный Лорд улыбался, целуя тонкие пальцы и теплые губы. Беллатрикс Блэк была как во сне, как в дурмане. Она не видела, что он не испытывал ничего, гладя мягкие волосы и шепча любовные глупости. Голова становилась такой тяжелой, пока наконец ее глаза не закрылись, и она не упала на руки мужчине.