Голос, словно дым, заполняет ее грудь.
Никогда не молись богам, что отвечают после прихода темноты.
Адди отбрасывает книгу прочь, закрывает глаза и опускается на траву, пытаясь насладиться теплом солнца.
VIII
29 июля 1714
Вийон-сюр-Сарт, Франция
Аделин хотела быть деревом. Расти себе как вздумается, не принадлежать никомулишь земле под ногами и небу над головой, как Эстель. У нее будет необычная жизнь, возможно немного одинокая, зато своя собственная. Она будет принадлежать лишь самой себе.
Но деревушки вроде Вийона опасны.
Моргнешьи минул год.
Еще моргнешьи пяти как не бывало.
Эта деревня словно щель между валунамидостаточно широка, чтобы затеряться. В таких местах время незаметно утекает и размывается. Исчезают месяцы, годы, даже целая жизнь. Здесь рождаются и ложатся в землю на одном и том же пятачке.
Аделин собиралась стать деревом, но в ее жизнь вошли Роже и его жена, Полин. Они выросли вместе, поженились, а потом их брак сгинул в мгновение ока, быстрее, чем вы успели бы зашнуровать ботинки.
Тяжелая беременность, губительные роды, две смерти вместо одной новой жизни.
Из четырех малышей осталось трое. Над могилой еще не остыла земля, а отец уже ищет новую жену, мать своим детям, новую жизнь ценой единственной и неповторимой жизни Аделин.
Разумеется, она сказала «нет».
Аделин двадцать трислишком стара для замужества. Двадцать тритреть жизни пропала зря. Двадцать трии ее дарят словно призовую свиноматку мужчине, которого она не любит, не хочет и даже не знает.
Она сказала «нет» и выяснила цену этого слова. Оказалось, как и Эстель, она принадлежит деревне, и теперь деревня требует свое.
Мать заявила, что это ее долг.
Отец объяснил, что это удача, только Аделин не поняла, для кого.
Эстель промолчала, поскольку знала, что у Аделин нет выбора в этой нечестной сделке. Такова женская доля: покориться обычаю и знать свое место.
Она должна была вырасти деревом, а вместо этого пришли люди, размахивающие топором. И отдали ее.
В ночь перед свадьбой Аделин лежит без сна и мечтает о свободе. Бежать. Украсть отцовскую лошадьпусть это полное безумие. Она тронулась умом настолько, что готова и на это.
Но Аделин просто молится.
Она молилась со дня помолвки. За это время половину своих пожитков она утопила в реке, а другую зарыла на поле или закопала в грязь на склоне холма среди кустарника, там, где деревня встречается с лесом. Теперь время заканчивается, и подношений почти не осталось.
Она лежит в темноте, покручивает деревянное кольцо на кожаном шнурке и размышляет, не выйти ли в ночь, не помолиться ли. Однако Аделин помнит грозное предостережение Эстель о тех, кто может ответить. Поэтому она складывает ладони и обращается к Богу своей матери. Просит о помощи, о чуде, о выходе. А в самый темный час даже умоляет о смерти Рожевсе что угодно, лишь бы спастись.
На мгновение Аделин испытывает вину, но тут же всасывает это чувство обратно, как воздух, который только что выдохнула, и ждет.
* * *
Утро разбивается как яичный желток, выплескивая желтый свет на поле. Аделин, так и не сомкнув глаз, ускользает из дома еще до рассвета. Она петляет по высокой траве за огородами; юбки пропитываются водой. Аделин вязнет в тяжелой ткани, сжимая в руке любимый карандаш. Ей жаль с ним расставаться, но время почти вышло, и дарить больше нечего.
На поле она вонзает острый кончик карандаша во влажную почву.
Помогите мне, шепчет Аделин траве, озаренной солнечным светом. Я знаю, вы тут. Знаювы слышите. Пожалуйста, пожалуйста
Но траваэто просто трава, а ветерпросто ветер. Никто не отвечает. Адели прижимается лбом к земле и рыдает.
В Роже нет ничего плохого.
Но и ничего хорошего. У него нездоровая бледная кожа, тонкие светлые волосы, а голосточно дуновение ветра. Он берет Аделин за руку и еле сжимает ее, склоняет к ней голову, обдавая затхлым дыханием.
Аделин жеовощ, что слишком долго рос на грядке. Кожура зачерствела, а сердцевина задеревенела, она так пожелала сама, но оказалось, все это лишь для того, чтобы ее выкопали и употребили в пищу.
Я не хочу за него замуж! яростно шепчет она, цепляясь за поросшую сорняками землю.
Аделин! кричит ее мать, точно окликает заблудшую овцу.
Аделин поднимается, опустошенная гневом и горем. Когда она входит в дом, мать замечает лишь руки, заляпанные грязью, и велит дочери отмыть их в тазу. Аделин вычищает почву из-под ногтей, а щетка кусает ее за пальцы.
Что подумает твой муж! пеняет ей мать.
Муж.
Это слово будто жерновой камень, такое же неподъемное и холодное.
Ничего, вот родишь деток, и станет не до беготни.
Аделин снова вспоминает Изабель и пару мальчишек, цепляющихся за ее юбки. Третий малыш спит в корзине возле очага. Когда-то они вместе строили мечты, а теперь Изабель за два года постарела на все десять. Она всегда кажется уставшей, а там, где на щеках от смеха цвел румянец, темнеют провалы.
Замужество пойдет тебе на пользу, говорит мать.
* * *
День проходит как оглашение приговора. Солнце клонится к горизонту, словно коса падает на беззащитную шею. Аделин почти слышит свист лезвия, когда мать принимается укладывать ее волосы в корону, вплетая цветы вместо драгоценных камней. Ее платьепростое и светлое, но Аделин оно кажется таким тяжелым, будто сшито из кольчуги.
Ей хочется кричать.
Но вместо этого она хватается за деревянное кольцо на своей шее, словно пытается обрести равновесие.
Не забудь снять перед церемонией, велит мать, и Аделин кивает, крепче стискивая пальцы.
Из сарая, весь в стружке, пропахший древесным соком, приходит отец. Он кашляет, и слабый хрип отдается в его груди, точно рассыпавшиеся семена. Отец давно мучается этим кашлем, но не позволяет семье даже упоминать о нем.
Ты почти готова? спрашивает он.
Какой глупый вопрос.
Мать говорит о свадебном ужине, словно тот уже начался и закончился. Аделин смотрит в окно на заходящее солнце и не прислушивается, но в голосе матери звучат веселье и довольство. Даже отец смотрит с облегчением. Их дочь пыталась проторить собственный путь, но отныне все налаживается, упрямая жизнь возвращается в колею, сворачивает на правильную дорогу.
В доме чересчур тепло, застоявшийся воздух неподвижен, Аделин нечем дышать.
Наконец звонят церковные колоколагулко, как на похоронах. Аделин заставляет себя подняться. Отец берет ее за руку. Лицо у него печальное, но хватка жесткая.
Ты полюбишь своего мужа, говорит он, но слова больше похожи на просьбу, чем на обещание.
Ты будешь хорошей женой, говорит мать, и ее слова больше похожи на приказ, чем на просьбу.
И вдруг в дверях появляется Эстель, одетая так, словно у нее траур. А почему нет? Эта женщина научила Аделин безумным мечтам, забила ее голову мыслями о свободе и несговорчивых богах, раздула угли надежды и позволила поверить, что жизнь может принадлежать ей самой.
Свет за седой макушкой Эстель почти угас.
«Время еще осталось, говорит себе Аделин, но оно улетучивается все быстрее с каждым вздохом. Время» Она часто слышала, что его описывают как нечто равномерное и постоянное, будто песок в часах. Только это ложь, ведь Аделин чувствует, как оно, ускоряясь, обрушивается на нее. В груди раздается тревожный барабанный грохот, тропинка, ведущая наружу, непрерывной темной линией устремляется прямо к деревенской площади. На противоположном краю затаилась в ожидании церковь, светлая и незыблемая, точно надгробие. Аделин знаетесли она войдет туда, обратно уже не выйдет.
Грядущее промчится мимо так же, как прошлое, только все будет еще хуже, потому что исчезнет свобода. Останется лишь супружеское ложе да смертное, возможно, между нимироды. А потом Аделин умрет, будто никогда и не жила.
Не будет Парижа. Никакого зеленоглазого любовника, никаких плаваний на кораблях в дальние страны, никаких чужих небес. Никакой жизни за пределами Вийона.
Вообще никакой жизни, если только
На тропинке Аделин вырывает руку из отцовской хватки и останавливается. Мать следит за ней, словно дочь собирается сбежать. Именно этого и хочет Аделин, однако понимаетэто невозможно.
У нее кружится голова.
Я приготовила мужу подарок, вдруг вспоминает Аделин, только оставила в доме.
Мать смягчается, одобрительно кивает.
Отец, заподозривший неладное, замирает на месте.
Эстель прищуривает глаза. Она знает.
Пойду принесу Аделин поворачивает к двери.
Я с тобой, спохватывается отец, и сердце Аделин замирает, а пальцы дергаются.
Но Эстель его останавливает.
Жан, вкрадчиво говорит она, Аделин не может быть одновременно женой и твоей дочерью. Теперь она взрослая женщина, а не ребенок, за которым глаз да глаз.
Отец всматривается в лицо Аделин и вздыхает:
Поспеши.
Аделин уже умчалась.
Назад по тропинке, мимо двери в дом, через комнаты на противоположную сторону к открытому окну, оттуда на поле и к дальней полосе леса.
Восточную окраину деревни охраняют озаренные солнцем деревья. Их уже окутала тень, хотя свет еще не угас, время пока осталось.
Аделин! зовет отец, но та не оглядывается.
Она взбирается на окно и вываливается из него, цепляясь свадебным платьем за раму, а потом пускается бежать со всех ног.
Аделин, Аделин! кричат вслед голоса, но с каждым ее шагом становятся тише.
Вскоре Аделин пересекает поле, врывается в лес, ломая кустарник, и падает на колени прямо в жирную летнюю грязь. Стискивает в кулаке деревянное кольцо, оплакивая потерю еще до того, как снимает через голову кожаный шнурок.
Ей не хочется приносить его в жертву, но Аделин уже отдала земле все, что у нее было, и ни один из богов не ответил. Только кольцо и осталось. Солнце садится, деревня зовет, а Аделин отчаянно пытается сбежать.
Пожалуйста, прерывающимся голосом шепчет она, зарывая кольцо в поросшую мхом землю. Я сделаю что угодно.
Над головой бормочут деревья, а затем затихают, словно тоже ждут. Аделин молится богам Вийонского леса, всем и каждому, кто готов слушать. Ее жизнь не может быть такой. Есть нечто большее.
Ответьте же мне, умоляет она. Свадебное платье пропитывается влагой.
Аделин зажмуривает глаза и изо всех сил напрягается, пытаясь услышать, но единственный звукее собственный голос на ветру и имя, эхом отдающееся в ушах.
Аделин!
Аделин
Аделин
Аделин пригибает голову к земле, сгребая в горсти темную почву, и кричит:
Ответь!
Тишина смеется над ней.
Аделин прожила здесь всю жизнь и ни разу не слышала, чтобы в лесу было так тихо.
Ее пронизывает холод; Аделин не знаетисходит ли он от леса или из ее собственных костей, заставляя отказаться от последней битвы. Веки Аделин по-прежнему закрыты, поэтому она не видит, что солнце уже скрылось за деревней и сумерки уступили место темноте.
Аделин молится и не замечает ничего.
IX
29 июля 1714
Вийон-сюр-Сарт, Франция
Раздается звукнизкий грохот, глубокий и отдаленный, словно гром.
Смех.
Аделин открывает глаза и наконец замечает, что последние лучи солнца исчезли. Она поднимает взгляд, но ничего не видит.
Кто здесь?..
Смех переходит в голос, что раздается где-то позади Аделин.
Не опускайся на колени, говорит он. Встань, дай себя разглядеть.
Она вскакивает и поворачивается, но вокруг лишь тьмабезлунная ночь после захода солнца. И Аделин понимает, что совершила ошибку: это и есть один из богов, о которых предупреждала Эстель.
Аделин, Аделин! доносится со стороны деревни. Звуки слабые и далекие, словно шум ветра.
Она прищуривается, вглядываясь в тени между деревьями, но не видит никаких очертаний фигуры, ни самого бога, только его голос, он так близко, что обдает дыханием ее щеку.
Аделин, Аделин, передразнивает он. Они зовут тебя.
Она снова разворачивается, но видит лишь густую тень.
Покажись! велит Аделин резким и хриплым, словно хруст ветки, голосом.
Что-то задевает ее плечо, касается запястья, прижимается к ней как любовник.
Аделин тяжело сглатывает.
Кто ты?
Прикосновения тени исчезают.
Кто я? с иронией переспрашивает бархатный голос. Зависит от того, во что ты веришь.
Голос раскалывается, двоится, гремит в ветках деревьев и змеится по мху, накладывается сам на себя, покуда не оказывается везде.
Скажи мнемнемне, эхом разносится он, я дьяволдьяволдьяволили тьматьматьма? Я монстрмонстрмонстрили богбогбогили
Лесные тени сгущаются, словно грозовые тучи. Но когда струйки дыма оседают, их края обретают четкие линии, очерчивают мужской силуэт, подсвеченный огнями деревни, что горят у него за спиной.
Может, я такой? произносят идеальные губы.
Тень открывает изумрудные глаза под черными бровями, на лоб падают черные кудри, обрамляя слишком знакомое Аделин лицо.
Это лицо она тысячи раз вызывала в своем воображении, воплощая карандашом, углем и даже во снах.
Это незнакомец. Ее незнакомец.
Аделин знает, что это какой-то фокус, лишь призрак в облике юноши, однако у нее все равно перехватывает дыхание. Сгустившийся мрак опускает взгляд вниз, на свою фигуру, словно видит себя впервые, и, похоже, зрелище ему нравится.
Ах, значит, девушка все же во что-то верит Зеленые глаза смотрят на Аделин. Что ж Ты звала, и я пришел.
Никогда не молись богам, что отвечают после прихода темноты.
Аделин прекрасно это знает, но больше никто не отозвался. Он единственный, кто может помочь.
Ты готова заплатить?
Заплатить.
Принести жертву.
Кольцо.
Упав на колени, Аделин шарит по земле, нащупывает кожаный шнурок и хватает кольцо отца. Она протягивает богу испачканный грязью деревянный ободок, и незнакомец подходит ближе. Хотя выглядит он человеком из плоти и крови, двигается все равно как тень. Единственный шаги он уже рядом, заслоняет обзор. Одну руку бог кладет на кольцо, а другую на щеку Аделин. Большой палец поглаживает веснушку под глазомкраешек ее созвездия.
Дорогая, говорит мрак, забирая подношение, мне не нужны безделушки.
Деревянный ободок в его руке рассыпается и превращается в дым. Аделин задушенно всхлипывает: терять кольцо и без того больно, но еще больнее видеть, как оно исчезает с лица землисловно грязь смыли с кожи. Но если и этого дара недостаточно, что же тогда?
Пожалуйста, умоляет Аделин, я отдам что угодно.
Вторая рука тени все еще лежит на ее щеке.
Думаешь, я чего-то от тебя хочу, говорит он, приподнимая ее подбородок. Но я беру плату только одной монетой.
Мрак склоняется еще ниже, зеленые глаза его невозможно яркие, а голос мягкий, точно шелк.
Я покупаю лишь души.
Сердце Аделин пускается вскачь. Она представляет мать, которая стоит на коленях в храме и говорит о Боге и Небесах, слышит отцаон рассказывает ей сказки о загаданных желаниях. Думает об Эстельстаруха ни во что не верит, кроме дерева, что вырастет над ее костями. Душа, сказала бы она, всего лишь семя, возвращенное в почву. Хотя именно Эстель предостерегала ее от тьмы.
Аделин, шепчет мрак, и ее имя вязнет у него на зубах, будто мох, я пришел. А теперь скажи, зачем ты меня звала.
Аделин так долго ждала этой встречи, его появления, возможности попросить, что поначалу слова ее подводят.
Я не хочу замуж.
Признавшись, она ощущает собственное ничтожество. Ее жизнь кажется ей ничтожной, и этот приговор отражается в глазах бога. Он как бы говорити все?!
Но нет, это не все, есть нечто большее.
Я не хочу никому принадлежать, с внезапной горячностью признается Адди. Эти слова точно распахивают шлюз, и из нее выливается остальное. Никому, кроме себя самой. Я хочу свободы. Свободно жить, найти собственный путь, любить или остаться в одиночествепо крайней мере, это будет мой выбор. Я устала от отсутствия выбора, меня пугают годы, что буквально проносятся под ногами! Не хочу умирать так, как жилаэто и не жизнь вовсе.
Тень нетерпеливо ее перебивает:
Зачем ты рассказываешь, чего не хочешь? Его рука скользит в ее волосах, хватает за шею, притягивает ближе. Лучше скажи, о чем больше всего мечтаешь.
Аделин поднимает на него взгляд.
Хочу получить шанс жить. Хочу быть свободной. Она думает о прошедших годах. Моргнешьи полжизни утекло. Хочу больше времени.