Калина АннаНить
ГЛАВА 1
Чтоб я сдох выдохнул шериф Нордвуд, вглядываясь в толпу пассажиров дирижабля.
Стоявший рядом с ним напарник Хаас поморщился и с тяжелым вздохом глянул на начальство. Наг не разделял мнения своего руководство, но из врожденного дружелюбия прикусил язык и помахал рукой тому, кого они уже час ждали на колючем северном ветре.
Успеешь, Лиам. Все там будем, вздохнул Хаас.
Шериф промолчал. Из него это ругательство выскочило против воли, как символ глубочайшего потрясения и негодования. Далее речевой аппарат дал сбой, и мужчине только и оставалось, что наблюдать за приближением неотвратимой беды. А беда приближалась, приветливо махала им с напарником ручкой и поправляла нелепую шляпку с пером.
Доктор Роквул? не растерялся Хаас, пряча за спину картонку с написанным на ней именем.
Это я, улыбнулась леди, круша все надежды шерифа.
Лиам Нордвуд отчаянно надеялся, что это всего лишь недоразумение. Досадная случайность, и спешащая к ним дама кто угодно, но только не направленный в их городок врач. Что, доктор Роквулэто милый старикашка или студент- медик. Кто угодно привычной внешности и пола. Поверить в то, что перед ним врач, Лиам никак не мог.
Долгожданный, выстраданный, выклянченный и вымоленный доктор. Весь Лингро писал прошения и жалобы во все возможные инстанции, чтобы в их захудалый городок прислали хоть какого-то лекаря на место давно почившего с миром доктора Ферси. И им послали ее. В пестром корсаже и шляпке с малиновыми перьями.
Лиам давно смирился с тем, что весь мир вокруг сходил с ума. Женщины резали косы, натягивали штаны и колесили по столице на велосипедах, неся на ходу чушь о равенстве и правах женщин. Сначала их было мало, их тихо отлавливали и возвращали в семью, где родные и близкие своими силами пытались унять скучающих, разбушевавшихся девиц. Но с каждым годом их становилось больше, они стали хитрее и изворотливее. Отлавливать их стало сложнее. И что сделал парламент? Он сдался!
Сначала женщинам разрешили голосовать на выборах, потом поступать в университеты, преподавать там, поступать на службу в армию быть врачами. Лиаму казалось, что это какое-то моровое поветрие, которое передавалось воздушно-капельным путем от женщины к женщине, превращая кротких и милых леди в фурий с плакатами в руках и фанатичным блеском в глазах. И вот одна из этих «бацилл передовых взглядов» явилась и к ним, чтобы нести просвещение в неокрепшие умы северных дам, которые и выговорить-то слово «эмансипация» могли с трудом.
Добро пожаловать на север, леди, расплылся в улыбке Хаас и приподнял над головой шляпу, подцепив ее край кончиком хвоста. ЯХаас.
В отличие от своего начальника, наг был рад новому доктору, и особенно был доволен тем, что на его место прислали молодую леди, а не сморщенного старика в очках.
А это шериф Нордвуд, доктор. Знакомьтесь, щебетал наг, обнажая в улыбке не только зубы, но и десны.
Очень приятно, улыбнулась леди и протянула Лиаму руку для пожатия.
Шерифу захотелось заплакать. Где тот мир, где все было просто и понятно? Где женщины, похожие на женщин? Стоявшая перед шерифом дама была одета в платье, что не могло не радовать. Но фасон платья был излишне причудливым, а цвета настолько яркими, что Лиаму рефлекторно захотелось шлепнуть леди по заднице и назвать «крошкой». Волосы у дамы были коротко острижены и торчали из-под шляпки, обрамляя лицо дамы белокурыми волнами. В голове шерифа теснилось столько мыслей и восклицаний, что он даже не заметил, как вместо слова «здравствуйте» выдал:
Вы точно врач?
Вдали раздался гудок, оповестивший об отлете дирижабля. Толпа народа хлынула на посадочную платформу. Три одинокие фигуры остались стоять на пироне. Двое обескураженных и одна растерянная.
Я могу предъявить вам диплом, заверила шерифа дама, но и вы тогда покажите бумаги, подтверждающие, что вы шериф.
Лиам сжал челюсти с такой силой, словно ругательство было материальным и могло бы зашибить ненароком даму, открой шериф рот. Леди проигнорировала грозное сопение собеседника и изогнула тонкую бровь то ли в знак удивления, то ли в знак насмешки.
Какая у вас чудная корзинка! разрядил обстановку наг, и диплом безусловно чудный! И шериф у нас просто замечательный. И давайте уже поедем
Хаас принялся вить кольца вокруг доктора, выхватывая у нее из рук саквояж, корзинку, зонтик. В ответ на действия нага корзинка истошно завопила и яростно захрюкала, окончательно смутив Хааса и доконав шерифа.
Кто это у нас там? засюсюскал наг, поднимая корзинку до уровня глаз.
Хаас ловко орудовал хвостом, словно еще одной конечностью, то поправлял шляпу, то придерживал корзинку.
Сахарок, мой питомец, произнесла леди-доктор, все еще не мигая, глядя на шерифа.
Корзинка в очередной раз хрюкнула, вызывая у шерифа смутное ощущение крупных неприятностей. Он считал Лингро тихим и спокойным местом, где можно было спокойно дожить отведенные ему годы в компании холодных ветров и обжигающего виски. А теперь судьба давала ему понять, что придется еще и нянчиться с очередной стервой, которая возомнила о себе невесть что.
Оу, мисс, как мило, пролепетал Хаас, щелкнув Сахарка по блестящему пятачку, показавшемуся меж прутьев корзинки.
Миссис, сдержанно улыбнулась дама, я вдова.
Лиам вздохнул еще глубже. Мало того, что в населенный старателями и пастухами Лингро приедет леди. Мало того, что она еще не стара и может позволить себе называться «хорошенькой». Так она еще и творить может что угодно, будучи «веселой вдовушкой».
Лиам в очередной раз вздохнул. Не так давно он думал, что его жизнь была скучной и однообразной. Теперь он уже начал скучать по этим дням серости и уныния. Что-то (скорее всего, житейский опыт) подсказывало шерифу, что отныне его жизнь станет феерически яркой и насыщенной. Шериф предвкушал сию феерию и, уныло взяв чемодан доктора, поплелся к остановке дилижансов, пока Хаас расписывал леди все красоты и чудеса севера.
* * *
Я слышала, выражение «глаза вылезают из орбит», я даже знаю, что они могут это провернуть. В теории. Но впервые на практике увидела такую степень удивления, что едва сдержалась, чтобы не подставить ладони к лицу шерифа. К чести мистера Нордвуда, он глаза удержал сам, и лицо попытался. Только вот глупый вопрос не удержался и выскочил из шерифа. А я, будучи дамой щедрой, не нашла в себе силы сдержать ответную колкость. Так и познакомились.
А ведь все так хорошо начиналось. Пели птицы, шумел океан, ветер трепал мне юбку и волосы. За сотни миль была только я, небо и кучка людишек, осуждающе глядевших на меня из кабины дирижабля. Мне было скучно с ними и я ушла любоваться пейзажем на площадку для высадки. Мне было радостно и легко, можно было смотреть вниз, наблюдать как борт нашего воздушного суденышка утопает в пушистых облаках, любоваться восходящим солнцем, небом раскрашенным в золотистые цвета восхода.
Но все путешествия рано или поздно заканчиваются. Все корабли приходят в гавань, все дирижабли совершают посадки. В порту меня тут же радушно встретил сквозняк. Обнял как родную, исколов при этом щеки и нос пронзительным холодом. Еще час назад я покидала солнечный октябрь и теперь со всего маху ухнула в обжигающий январь. Пришлось изрядно обмотаться шалью, чтобы сохранить те крохи тепла, которыми владело мое тело. Пальто перестало казаться мне теплым. Торчащие из-под волос кончики ушей ныли от холода. Из корзинки доносилось полное негодования хрюканье.
Сахарок и так всю дорогу выражал мне свое «фе», а точнее «хрю» по любому поводу и без него. В корзинке ему не сиделось, на руках не лежалось, в полете не спалось. Питомец мой не скрывал, что он свинья во всех смыслах и отчаянно гордился этим. Вот и сейчас блестящий пятачок грозно торчал меж прутьев в корзинке для собак, требуя, чтобы его почесали.
Но я была занята поисками своих провожатых. Встречать меня направили сразу двух представителей закона и порядка уютного и тихого городка Лингро. И вот сейчас я всматривалась в толпу, пока не увидела двух особей, так же трепетно глядящих на дирижабль. У одного из встречающих была табличка «Др. Роквул». К нему-то я и направилась, пытаясь попутно изучить встретившийся экземпляр другой расы. Змеелюд, наг, паук. Их именовали по-разному, и во всех случаях были правы. Змеелюды и вправду разделяли в себе сходство и со змеями, и с пауками. Во-первых у них были хвосты вместо ног. Во-вторыхдве пары рук. Встречавший меня наг был еще молод и оттого излишне суетлив. Взъерошенный, темноволосый, смуглый, он очень не вязался с суровыми пейзажами, заснеженными горами и пустошами. Карие глаза с вертикальными зрачками смотрели приветливо и с озорством, а проворные руки быстро лишили меня багажа.
Зато шериф Нордвуд всем своим видом оправдал звание северянина и горца. Он был огромным. В какой-то миг, когда мы поравнялись с ним, мне показалось, что это не человек, а гора. На смуглом лице ярко выделялись только рыжеватая борода и глаза цвета весенней травы. Из-под шляпы котелка виднелись такие же рыжие вихры. Мужчина стоял, широко расставив ноги, и смотрел внимательно и хмуро, словно встречал не гостя, а заключенного. Я еще в этот миг заподозрила неладное, но отогнала глупые мысли. Шериф был чуть старше меня, так что просто обязан был иметь менее закостенелые взгляды на жизнь, чем старшее поколение.
Вы точно врач? угрюмо буркнули мне вместо приветствия.
Итак, шериф ничего и никому не был обязан. Предчувствия меня не обманули. Я не стала обижаться и даже почти не язвила, хотя хотела предложить шерифу провести ампутацию чего-либо прямо здесь и сейчас, в подтверждение моих медицинских способностей. Но ограничилась мягкой формой иронии. Шериф мою колкость проглотил и, молча, поплелся за чемоданом, пока его четверорукий друг провожал меня к дилижансу.
Нам очень повезло, и в Лингро кроме нас никто больше не ехал. Так сказал мне мистер Хаас, я сделала вид, что поверила. Лингро был «географическим отшибом» во всех смыслах, и туда мало кто стремился, так что, кроме нас, и ехать-то туда мало кто мог. Но я знала, на что шла, и трудностей не боялась. Я вообще не представляла, чем еще меня можно испугать после пережитого.
У нас вам понравится, щебетал Хаас, когда карета дилижанса со скрипом покинула станцию.
Корзинка с Сахарком перекочевала мне на колени, и я наконец-таки почтила маленький пятачок своим вниманием. Сахарок нервно хрюкал, но почесать себя через прутья позволял. Хаас сидел рядом со мной, Нордвуд же уселся на сидение напротив, заняв почти все свободное пространство и едва не упираясь макушкой в потолок кареты.
Я уверена, что понравится, улыбнулась я нагу.
И почему вы выбрали Лингро? подал голос Нордвуд.
Он внимательно изучал меня, с каким-то брезгливым прищуром. И если бы это был первый в моей жизни болван такого рода, то я бы смутилась, но для того, чтобы закончить медицинский университет, мне пришлось побороться с десятком таких вот олухов, которым я раз за разом доказывала свои знания.
Мне нужна была работа, Лингро нужен был доктор, улыбнулась я шерифу, мы были созданы друг для друга.
Рядом со мной занервничал и засуетился Хаас. Наг слишком близко к сердцу принимал поведение своего начальника и мои на него реакции. Мы же с шерифом просто принюхивались, пробуя друг друга на вкус. На мой взгляд шериф слегка горчил а во мне всегда был перебор перца.
Нордвуд опять прищурился. Его цепкий взгляд, казалось, проникал до самых костей, словно пытался вывернуть меня наизнанку, прочесть мысли. Мне стоило огромного усилия не отводить взгляд, и не ежиться. В душе заворочались воспоминания, мерзкими призраками выползавшие из подсознания. У Гая тоже был такой вот цепкий взгляд, от которого у меня все холодело внутри и дрожали пальцы. Я конвульсивно вцепилась руками в ручку корзинки и принялась считать в уме до десяти. Иногда это помогало.
Лингро вас заждался, леди, восторженно выдохнул Хаас. у нас сейчас так красиво! Алые клены, белые пустоши. Белочки, зайчики
Я нашла в себе силы улыбнуться нагу. Он отчаянно старался меня развлечь и я была благодарна ему за это. Его общество было приятным и помогало расслабиться, взгляд Нордвуда перестал меня волновать и тут
Медведи, криво усмехнулся шериф.
Они в лесу, Лиам, шикнул на него наг.
Но иногда захаживают в город, шериф был сама невозмутимость.
Я только улыбнулась ему, понимая, что надо мной издевались. Тонко и изящно давали понять, что считают набитой дурой, у которой в голове нет ничего, кроме лозунгов и глупых идей. Увы, мистер Нордвуд, я слишком хорошо узнала эту жизнь с самых неприглядных сторон, чтобы бояться медведей или прочего зверья. Они безобидны, куда страшнее зверье, которое носит фрак и пользуется уважением общества.
Я слышала, что в ваших краях заведено держать дома ружья, обратилась я к Хаасу, У всехот священника до мера.
Вы умеете стрелять, леди? удивленно шепнул Хаас.
Не так чтобы попасть в монетку с десяти шагов, но медведь все же крупнее, медяка, беззаботно заявила я, вызвав у мага массу удивления, промахнуться точно не выйдет.
К своему стыду, должна была признать, что хоть и неплохо стреляла, но вряд ли смогла бы лишить жизни невинную зверушку. Пускай и медведя, пускай и агрессивного. Даже спасая свою собственную жизнь я всегда бы думала о том, что отнимаю жизнь у живого существа.
На крайний случай у меня есть это, усмехнулась я, взяв у нага свой зонт.
Это, конечно же, была дикая пародия на защиту от ветра и дождя, кружевное недоразумение, которое я купила в порыве умиления. Но свою роль он сыграл, вызвав у шерифа брезгливую гримасу. А потом карету тряхнуло и накренило, подбросив меня на сидении, как на трамплине.
ГЛАВА 2
Лиам молча наблюдал за тем, как доктор и Хаас вели приторно милую светскую беседу. Будучи человеком военным и отслужив немало в должности шерифа, Нордвуд с трудом верил в бескорыстность людей. Даже в самом чистом и светлом поступке всегда был скрытый мотив, пускай и такой же светлый и чистый. Но он был. И у доктора Роквул он тоже, без сомнения, имелся.
Миссис Роквул не производила впечатления фанатичной истерички или мечтательной идиотки, которыми полнились отряды дам, боровшихся за права женщин. И на скучающую девочку из хорошей семьи она так же не была похожа. Это- то Лиама и смущало.
Люди умные и амбициозные всегда стремятся развиваться, достигать новых высот. А сделать это проще в столице или близ нее, а не у черта на рогах в окружении сквозняков и диких тварей. Доктор Роквул показалась Лиаму именно такой. Неглупой и амбициозной, если ей хватило отваги и упорства выучиться на врача, в то время, когда любая другая дама визжала дурным голосом завидев у печки мышь (не говоря уже о трупе). Но она осознанно отдалялась от столицы, словно бежала от чего-то. Потому Лиам спросил наугад:
Почему именно Лингро?
Леди не растерялась. Она смотрела на него прямо и не отводила взгляд, что вызвало в душе шерифа странную эмоцию, похожую на восхищение. Лиам поспешно задушил в себе этот спонтанный порыв и попытался найти в леди хоть один изъян. Итак. Она была не юна, что при ближайшем рассмотрении было очевидно. Со сложным характером и головой забитой всякими глупыми мыслями. Это было уже немало.
Женщина, в прошлом которой был брак и долгий путь к своей мечте. Женщина, которая не побоялась отправиться в самую отдаленную точку империи, в то время как мужчины ее профессии любыми способами избегали направления в Лингро. Чего юлить, Лиама и самого сюда направило начальство и обстоятельства, а не благородные порывы. Шериф отчаянно разыскивал в леди еще изъяны, но они скрывались от него в полутемном салоне дилижанса.
Только вот после его вопроса во взгляде леди промелькнуло что-то странное. Будто она увидела призрака или вспомнила что-то, что вызвало у нее панический ужас. Доктор вздрогнула и вцепилась тонкими пальцами в ручку корзинки с поросенком. Один краткий миг, когда миссис Роквул показала шерифу свое истинное лицо, спрятанное под маской хладнокровной леди. Шериф только мысленно усмехнулся, понимая, что все его догадки оказались верны и решил проверить свою гипотезу еще раз.
И медведи, произнес он, внимательно вглядываясь в лицо собеседницы.
И вот тут страха он не заметил. Легкое волнение и растерянность, но страхом даже не просквозило. Румянец на щеках, прикушенная губа, но не более. Не бледных щек, ни паники, замершей во взгляде. Леди просто улыбнулась, выхватывая у Хааса зонт. Смешная безделушка, сотканная из сплошных дырок, только чудом державшихся вместе. Лиам собрался посмеяться над сим атрибутом, но не успел. Карета подскочила на одном из ухабов, которые в этих краях именовали «дорога», и шериф смачно приложился темечком о потолок экипажа. Хаас рухнул на пол, то ли от неожиданности, то ли в благородном порыве смягчить падение утонченной леди. На Хааса с истошным визгом рухнула корзинка, а вот сама леди снова удивила своим поведением.
Доктор Роквул моментально сгруппировалась и даже успела отбросить в сторону зонт, спасая шерифа от удара резной ручки прицельно в левый глаз. Но карету подбросило на очередной колдобине, и сила тяготения уронила леди прямо на шерифа.
«У людей таких глаз не бывает»:пронеслось в голове у Лиама, когда он автоматически схватил падавшую женщину. Ну, просто не могло у земной женщины быть глаз, в которых отражалось бы летнее небо. Или Лиам никогда не смотрел женщинам в глаза? Или просто не замечал их расцветок?
Доктор повисла у Лиама в руках, как котенок. Только упиралась руками в стену кареты, по обе стороны от головы шерифа. Любая известная Нордвуду дама, завизжала бы падая, а не группировалась, выставляя вперед руки, словно всю жизнь была исправным солдатом. Даже он, бывалый вояка едва не уткнулся в противоположную стену носом.
И теперь он сжимал талию миссис Роквул, боясь ненароком переломить то, что нащупывал пальцами. Она показалась ему тоньше прутика и легкой, как перышко, словно и не была человеком, а просто прятала крылышки феи под корсетом. Лиаму даже сделалось на миг страшно, как вот эта вот былинка выживет в их суровом, насквозь промерзшем крае. Шляпка с головы леди слетела, светлые кудри растрепались и теперь щекотали Лиаму щеку. От леди пахло чем-то пряно- сладким, как если бы после зимней стужи кто-то поставил на огонь крепкий травяной чай. Или это опять воображение играло с шерифом?
Что там происходит? заорал Хаас, выбираясь из дилижанса.
Ось разломалась! крикнул возница.
Леди отфыркалась и попыталась встать с колен Лиама, но снова повалилась, запутываясь в пышных юбках еще сильнее. Она сопела и барахталась у него на коленях, усиленно стараясь спрятать смущение за сосредоточенностью.
Черт сдержанно выдохнул шериф, когда коленом дама угодила ему по ноге.
Простите, я сейчас, пролепетали в ответ откуда-то из облака спутанных волос.
Леди опять принялась барахтаться в руках у Лиама, размахивая ногами в опасной близости от тех частей тела шерифа, которыми он, как любой мужчина, отчаянно дорожил. Лиам зло сжал зубы и рывком усадил леди на ее место, словно она была кукла или ребенок.
Ему показалось или дама смутилась, спешно одергивая юбку? Она подхватила все так же повизгивающую корзинку и вынула оттуда перепуганного поросенка. Он сучил ножками и отчаянно дергал рылом, желая донести всему миру о своей нелегкой доле. Леди чмокнула свинью в лоб и прижала к груди.
А Лиаму как-то опять некстати сделалось странно на душе. Будто ему было хоть какое-то дело до всклокоченной особы с поросенком на руках.
Добро пожаловать в наши края, леди, пытаясь шутить, усмехнулся он. С боевым крещением.
Она на миг замерла, пару раз моргнув. Потом глянула в окно. И улыбнулась. Так тягуче, словно недавно научилась это делать, заиграв ямочками на щеках. Назвать доктора Роквул красавицей было нельзя, но ее улыбка обладала каким то гипнотическим свойством.
А медведи будут? шепнула она, почесывая своего питомца за ухом.
И рассмеялась, тряхнув кудрями. А Лиам с ужасом ощутил, что на его лице расцветает совершенно идиотская улыбка от уха до уха. Это напугало его даже больше, чем встреча с целой стаей гризли посреди пустоши. С гризли то шериф знал что делать. А вот понять, что творилось с ним в душном салоне дилижанса так и не смог.
* * *
Я не успела даже пикнуть. Меня просто вышвырнуло из сидения. Только чудо и нечеловеческая реакция Нордвуда спасли от перелома шеи. Я понеслась на шерифа со скоростью пушечного ядра, и оставалось только молиться, чтобы наше столкновение закончилось только мелкими ссадинами. Но Хаас упал, карету накренило, а я зависла в воздухе прямо перед Нордвудом.
И лицо шерифа, в момент падения, оказалось так близко от моего, что я могла рассмотреть желтоватые крапинки в его зеленых глазах. И россыпь веснушек на щеках и носу, которые смотрелись инородно на суровом обветреном лице. Эти крошечные крапинки делали его образ чуть человечнее, ближе. А уж когда он улыбнулся, в ответ на мою нелепую шутку, то совершенно разрушил образ брутального хранителя северных земель.
Мы все же выбрались из шатающегося дилижанса, оказавшись посреди северной равнины, тянущейся до самого горизонта бескрайними полями вереска. Сахарок покорно сидел на руках блажено жмурясь от моих рассеянных почесываний.
У меня из груди вырвалось восторженное «ох», когда я отошла от повозки, пока мужчины бегали вокруг дилижанса, пытаясь рассмотреть масштабы повреждений.
Вдали, заслоняя солнце, высились горы в белесых снежных шапках, под ногами хрустели камешки и сухие ветки. Вереск устилал землю от края до края, делая пустошь похожей на бескрайнее сиреневое поле. Серое небо, белые горы, и сиреневые поля по которым мчались
Это то, что я вижу? с восхищением шепнула я Хаасу, который подошел ко мне.
Да, мэм, с гордостью выдохнул наг, Пегасы северных пустошей к вашим услугам.
О да, я действительно вижу то, что ранее разглядывала только на страницах зоологического вестника, который выписывал отец. Главное чудо севера. Пегасы. Гордые и вольные существа, которых очень сложно приручить. Они мчались огромным табуном, подобные снежной лавине. Белые конские гривы трепал ветер, а солнечные лучи разливались по их телам серебряными бликами. Животные не бежали, они плыли над землей, время от времени расправляя крылья.
Они прекрасны, шепчу я, любуясь животными.
Наг только покосился на меня змеиным взглядом и дернул уголком губ, сдерживая ухмылку. Для него я тоже лишь пустышка, возомнившая себя равной мужчине? От этих мыслей мне сделалось грустно, но я продолжила любоваться пегасами, отрывающимися от земли и парящими в небе. Дальше. Еще дальше. Вскоре их очертания и вовсе растаяли в косматых облаках, на память остался лишь белый пух, оседавший на землю.
Хаас! рявкнул за нашими спинами нелюбезный мистер Нордвуд.
Наг безшумно отошел (или отполз?), оставив меня стоять одну на пробирающем до костей ветру. Я только сильнее запахнула на груди полы пальто и подняла воротник. Мужчины копошились вокруг дилижанса, доставали с крыши ящик с инструментами, разглядывали слетевшее с оси колесо. Одеты они были легко, а когда закипела работа, остались в одних рубашках, вызывая у меня еще большие приступы дрожи. Как им не холодно?
Нордвуд тоже сбросил с себя и плащь и пиджак, закатывая рукава рубашки до самих локтей. Мое внимание привлек рисунок на руке шерифа. Синяя татуировка с рунами ветра, знак воздушного флота империи.
Я недоверчиво моргнула и прищурилась. Такие знаки набивали только магам- стихийникам, которые служили в высших чинах имперской армии. Но, что тогда Нордвуд делал здесь? Магов не разжалуют, не изгоняют и не лишают чинов. Их слишком мало ими дорожат. Да и мало кто из них добровольно откажется от тех благ, что дарит правительство за верную службу.
Разве что Я прикусила губу, отводя взгляд от выцветшей татуировки. Она не искрилась на солнце, цвет ее был тусклым и невнятным. Такое бывает, если маг утратил свой дар. Но, даже в таком случае его бы оставили в столице. За любое даже самое дикое преступление магу грозил разве что штраф. И то для вида Что же занесло Нордвуда в такую даль, как Лингро? Вскоре рядом со мной возник Хаас, с теплым пледом в руках.
Закутайтесь, усмехнулся он, здесь очень сильный ветер, вы продрогните.
Я с благодарностью приняла его заботу, кутаясь в колючее полотно. Я и отвыкла от того, что кому-то может быть дело до меня и моих потребностей. Это оказалось одновременно и приятно и горько. Ранее обо мне так заботились только родители. Дядя же только выполнял возложенный на него государственный долг Гай не считал себя обязанным даже думать обо мне. А я была рада, когда он забывал о моем существовании хотя бы на день. Это были самые радостные часы в моей жизни. Ведь я могла не боятся сделать что- то «не так».
ГЛАВА 3
Вот и день почти погас, устало вздохнул Хаас, когда они с Лиамом плелись по улицам затихшего Лингро.
До городка удалось доехать уже в сумерках. Все устали и изнервничались. Леди Роквул прибежал встречать на станцию сам мэр, дав Лиаму возможность незаметно скрыться прочь от притихшей дамы. Она дремала всю оставшуюся дорогу до городка, прислонившись головой к стенке дилижанса. А Лиам старался смотреть в окно, избегая разглядывать доктора. Взгляд то и дело сползал на хрупкую фигурку в углу кареты, на тонкие пальцы, на изящный изгиб шеи Лиам тряхнул головой и перевел взгляд на друга.
Какая она все же замечательная, эта миссис Роквул, восторгался Хаас.
Шериф скрипнул зубами и покосился на друга. Тот как обычно выглядел безмятежно и радостно, словно надышался какой-то едкой дряни на закрытом руднике.
Не то слово! язвительно заявил Нордвудвот счастьето привалило.
Наг удрученно покачал головой и похлопал шерифа по плечу. Солнце проваливалось в туманную пелену на горизонте, таяло в ней, словно в зыбучем песке. Поглаживало по кронам притихшие клены в редком лесочке на окраине городка.
И почему ты вечно всем не доволен, не понимаю, обратился к шерифу наг, невозможный брюзга. Стареешь?
Лиам устало взглянул на своего веселящегося подчиненного и скривился. Свою угрюмость и холодность, Лиам никогда не считал пороком, наоборот, его раздражала излишняя навязчивость и болтливость, а желание всем и вся демонстрировать свои эмоции и вовсе вызывала рвотные позывы. Только веселость нага, шериф все же терпел. Хаас был его другом еще с тех незапамятных времен, когда лорда Нордвуда помнили в столице. И уважали. И Хаас добровольно увязался за другом в эту глухомань, хотя вполне мог остаться служить во флоте. Прошло уже пять лет, а Лиам все еще ощущал тупую боль под сердцем, когда смотрел в небо. Когда-то Лиама Нордвуда считали героем, только героев забывают, когда от них больше нет проку.
А я теряюсь в догадках, огрызнулся Нордвуд, почему ты от всего всегда приходишь в свинский восторг.
Хааса не задел ни тон ни взгляд друга. Он пожал плечами и растрепал ладонью и без того торчащие во все стороны волосы, перехватив шляпу второй парой рук. Вид у него был довольный. Даже слишком.
Так замечательно же! любуясь небом, шепнул наг. У Лингро появился доктор. У доктора появилась работа.
Это баба, Хаас! припечатал шериф, Ты понимаешь, это? Это же это
Равноправие и толерантность? подначил его друг.
Это безобразие, буркнул шериф и ускорил шаг.
Хаас не отставал, по дороге умудряясь мотать хвостом, подбрасывая им, как битой, мелкие камешки. Даром, что у парня не было ног, хвостом он выделывал кульбиты и посложнее пинания булыжников.
И что? не унимался полузмей, Теперь раны не только перевяжут, но и подуют на ссадины Самая верная анестезия.
После этих слов, сказанных подозрительно сладким тоном, Лиам замер как вкопанный. Резко обернулся и рявкнул:
Нет!
Что? изумился наг, наигранно преувеличенно.
Только посмей! вздохнул Лиам.
Что посметь? Хаас усиленно изображал идиота.
Эта роль ему особенно нравилась, и он сильно преуспел, играя ее в особо щекотливые или опасные моменты жизни. Шерифу осталось только молить небо о скорой и безболезненной кончине, вместо того, чтобы наблюдать за балаганом, который устроит его подчиненный. В любовных приключениях нага не участвовала только одна незамужняя леди, жившая в Лингромисс Карзи. Ее защищала армия кошек из пятнадцати голов и вставная челюсть, служившая верой и правдой вот уже добрых полвека. Все остальные, кто был более (или менее) свободен, тут же попадали в поле зрения Хааса.
Ты знаешь! устало вздохнул Лиам, будь человеком.
При всем желании не смогу, расхохотался наг, у меня такая путаница с конечностями, что как не старайсяне выйдет.
И в подтверждение своих слов наг растопырил свои четыре руки, а потом принялся невпопад размахивать ими. Вскоре, наг уже делал стойку на руках, выпрямляя хвост подобно шпилю на башне. Шериф на этот цирковой этюд смотрел с видом обреченной усталости.
Ты только ничем другим не размахивай, покачал головой Лиам, этого будет достаточно.
Наг заулыбался еще шире, странно глянул на друга и вкрадчиво протянул:
Тебе же она тоже понравилась?
Шериф уже второй раз за этот короткий променад споткнулся.
Ты, когда падал об угол приложился? прошипел Нордвуд.
Я когда поднимался, видел, как ты на нее глазел, оскалился в улыбке Хаас.
Да иди ты