Зори, плюнь инквизитора, холодно заявила я, нагло глядя на «гостей». Богам одним известно, где его носило. Дизентерию заработать хочешь?
Сложные названия разных кишечных недугов очень дисциплинируют гоблина. Зогр задумался. Его крохотные глазки расширялись, медленно обретая сферическую форму.
А это значит, что в данный момент гоблин перебирает в мозгу состав домашней аптечки и, судя по продолжению роста этих самых «окружностей», желудочных пилюль у нас нет. Все, сейчас помчится промывать рот марганцовкой. Так и есть, через миг гоблин скрылся в ванной комнате. Послышалось журчание воды.
Гигиенические процедуры его успокаивают, пояснила я вконец обалдевшим инквизиторам. Вечер добрый господа.
Это было нападение на представителя власти! гневно заявил мне инквизитор, расправляя смятую штанину. Вы это понимаете?
А это было вторжение на частную территорию без ордера, спокойно напомнила я. Вы это понимаете?
Замерли. Две пары глаз смотрели на меня в крайней степени удивления. Я с удовольствием затянулась дымом и улыбнувшись, выпустила пару колечек в представителей власти. Честно, порой моя наглость вгоняет в шок не только окружающих, но и меня саму. Но ничего не могу с собой поделать, когда вижу эти наглые рожи и нашивки с пылающим костром на груди. Пироманы фиговы.
Вы издеваетесь? отошел от шока один из визитеров.
Что? я взглянула на инквизитора полным детской наивности взглядом. Ни в коем случае. Я думала мы перечисляем административные правонарушения? Нет? Ну, ошиблась. Бывает.
Повисла драматическая пауза, нарушаемая бульканьем Зогра, пытавшегося прополоскать горло. Я мило улыбнулась инквизитору, закинув ногу на ногу и попыталась прикрыть злосчастные конверты полой халата. Увы, вид обнаженных женских ног не сбил ищейку с пути истинного и все мои потуги оказались тщетны. Увидел, нахмурился.
Вы бы сбавили обороты мисс, инквизитор привел в чувство свою врожденную наглость и шлепнулся в кресло, напротив моего дивана. Не в ваших интересах злить власть.
Так у вас есть ордер? я вошла в роль наглой самоубийцы и прекращать весь этот балаган не собиралась.
Вы игнорировали четыре извещения
А у меня здесь только три, я очень качественно изображала раскаяние.
Вас приказано доставить в офис инквизиции, заявил мужчина, извлекая из кармана то самое, четвертое извещение.
Я очень качественно прятала страх за маской ехидства, наблюдая за инквизитором. В дверях гостиной появился Зори со сковородой в руках. Гоблин многозначительно покосился на затылок инквизитора и вопросительно глянул на меня.
Я что же, бандероль или посылка? я едва заметно качнула головой и Зори исчез из дверного проема. Что значит «доставить»?
Это значит привезти вас в офис любым способом, даже силой, полным ехидства тоном, ответил инквизитор.
Эти могут. Мне хорошо знакомы их методы. Я перевела взгляд на второго, молчаливо стоящего у стены «визитера». Вон какую группу захвата прислали. И это за мной, условно безопасной ведьмой. Забавно.
Вот как. И личные обстоятельства, по которым я не заметила ваши писульки, инквизицию не заботят? вздохнула я, поднимаясь с дивана.
Инквизицию заботит только безопасность, мисс. Все остальное вторично, полный ледяного презрения ответ.
Угу. Такие ненужные понятия как совесть, такт, манеры. И вправду, ерунда какая- то, огрызнулась я.
При ваших проблемах, мисс, не стоит злить инквизицию, тоже поднимаясь, ответил мужчина. Собирайтесь.
Мои проблемы как раз от инквизиции и плодятся, буркнула я себе под нос и ушла одеваться.
К моей радости, сопровождать меня в спальню не стали. Странный припадок тактичности для тех, кто готов видеть врага в любом одаренном человеке.
ГЛАВА 3
Пушки к бою
Какая монументальная мерзость, решительно сообщила я своим спутникам, разглядывая небоскреб, перед которым меня высадили из машины.
Огромное здание, построенное по последнему слову техники и декорированное соответственно последнему воплю моды. Метал, камень, огромные окна, сверкающий на солнце шпиль. Все инквизиторское величие, вывернутое напоказ. Парадный вход, так вообще венец позерства. Толстенные двери высотой в три человеческих роста, окруженные сияющими шестеренками. Стоило нам (мне и двум озверевшим инквизиторам) подойти к двери, как эти шестеренки принялись вращаться, со скрипом отодвигая кошмарную дверь.
Это мы так на прислуге экономим? Чем им не угодил дядька в ливрее, коих полным полно в других офисах? Нет, нужно показать, кто тут особенный. Кто тут пуп земли! Ненавижу!
Внутри интерьер продолжал вгонять визитеров в состояние благоговейного трепета, пробуждая скрытые в душе комплексы. Высоченные, сводчатые потолки, словно в древнем храме. Мраморный пол, отшлифованный до зеркального блеска, сверкающие тысячами кристаллов люстры причудливых конструкций. Но мои комплексы уже были готовы к тому, что встретят на пути, а от того сидели тихо и донимать меня не торопились. Обо все это великолепие очень хотелось потушить сигарету. Но закурить мне так и не дали, отняв спички. И портсигар тоже. Я даже не знаю в чем провинилась, а ко мне уже применили пытки.
Я гордо прошагала по мраморному полу, вздернув подбородок и кутаясь в огрызок лисьей шкурки. Не то чтобы мне было холодно, но на встречу с очередной инквизиторской шишкой я решила заявиться раздражающе шикарной. Черное, расшитое бисером платье, вычурная шляпка, лисий хвост на плече, мундштук с сигаретой. В общем, от одного моего вида любого борца за мораль и добродетель должно было скрутить в бараний рог. По крайней мере, я очень на это надеялась.
«Мои» инквизиторы плелись следом. Молча, хмуро, зло наблюдая мой «виляющий» (виляла я бедрами и тоже исключительно на благо образа) вояж к лифту. Наше общение в машине оставило неизгладимый след на нежной мужской психике. Подозреваю, если бы не приказ довезти меня в целости и сохранности, следующей остановкой был бы темный лес, где бы меня с удовольствием зарыли в землю. Живой.
А так приходится тащиться следом и терпеть мой довольный вид. А я довольна. Давно живу по принципу «сделал гадостьв жизни радость». Особенно, если гадость сделал инквизитору. Злобное сопение за спиной стихло лишь тогда, когда меня подвели к огромной дубовой двери, перед которой разинул пасть лифт. Дверь распахнулась, я отважно шагнула в неизвестность. Дверь с грохотом закрылась. Интересно, на гробу крышка так же громко захлопывается?
Ждите! донеслось через толстую дубовую дверь. Мистер Стоун скоро будет.
Можно подумать, у меня есть выбор. За дверью двое амбалов, готовых свинтить мне шею по первому приказу, а за окном такая высота, что прыгать пропадает всякое желание. Я подошла к окну, присвистнув от открывшегося вида. Огромный город сверкал и переливался в вечерней мгле, как полный самоцветов сундук, опрокинутый неуклюжим воришкой. А над городом раскинулось безграничное и прекрасное небо. Звезды алмазами сверкали в его черных, похожих на бархат глубинах, насмешливо глядя, как суетятся люди среди поддельных огней.
Искусственный блеск затмевает свет звезд и разглядеть их с улиц города почти невозможно, грохот улиц оглушает, роскошь и суета кружит голову. И смотреть в небо нет уже ни сил, ни желания. Скольких перемолола эта яркая ловушка, обещая славу и богатство. Скольких еще перемелет. Но люди все так же стекаются в столицу, надеясь найти здесь счастье, любовь, богатство Наивные. Выжить здесь могут единицы.
Глазеть на город я устала. Обернулась к двери, топота спешащего ко мне инквизитора я не расслышала. Чудно. И я принялась бродить по комнате, разглядывая ее убранство. Скромненько. Неожиданно. Комната так разительно отличалась от кичливого убранства фойе, что казалась почти пустой. Хозяину кабинета, очевидно, было плевать на моду и царящие в ее мире правила. И на роскошь ему было плевать. Светлые стены, простой дубовый стол у окна, диван и столик посредине комнаты, светлый, почти без рисунка ковер на полу. Шторы на окнах отсутствовали, картины на стенах тоже. Зато писчие принадлежности были расставлены со скрупулезной точностью, словно под линейку.
Я не удержалась и сдвинула подставку с ручками, хоть так пытаясь досадить неизвестному мне мистеру- инквизитору. Выпитое вечером слегка выветрилось за время поездки, но хмель все еще блуждал в моей крови, заставляя делать глупости.
Потом я прошла дальше и устало рухнула на диван. Хотелось курить. Очень. И мундштук при мне, и сигаретаа спички остались в кармане моего конвоира. Я злобно скрипнула зубами и огляделась. На журнальном столике стояли пепельница и причудливая зажигалка в форме грифона. Мерзкая такая, белая с позолотой. Абсолютно не вписывающая в этот аскетичный интерьер. Но очень нужная в быту штучка. Я крутила в руках фигурку, ища тот самый рычажок, высекающий пламя. Рычажок скрывался от меня, игнорируя все попытки его найти. Я почти уже потеряла надежду успокоить нервы привычным способом, когда злобный грифон крякнул и показал мне огненный «язычок». Я обрадовалась и потянулась к отложенному на диван мундштуку.
Но моим нервам покой и умиротворение в этот вечер были противопоказаны. Сигарета подло вывалилась из мундштука, и подхваченная сквозняком, укатилась под диван. А она у меня одна! Я застонала и сползла на ковер, желая подобрать беглянку и мстительно выкурить ее до фильтра за одну затяжку. Не знаю выйдет ли, но я попытаюсь. Увы, конструкция дивана оказалась настолько причудливой, что просто так залезть под него рукой не вышло, пришлось нырять туда с головой. Ничего, сейчас, как достану, как накурюсь Задымлю здесь все, чтобы помнили меня еще лет двадцать.
О! Какая встреча! И вам вечер добрый, мисс Лэмон, донеслось до меня насмешливое приветствие.
От неожиданности я дернулась и попыталась встать, забыв, что надо мной фанерное дно дивана. Тихий стук и полный муки стон, были ответом на приветствие. Головокружение и временная потеря ориентации в пространстве, были неприятным бонусом мне.
Признаться, так рьяно мое расположение заслужить еще не пытались, продолжала потешаться эта сволочь, медленно шагая ко мне.
Я видела, как блестели его дорогущие ботинки в тусклом свете ламп. Слышала нотки насмешки и издевки в хриплом, словно простуженном голосе. Мне захотелось уползти от этого позора целиком под диван и отлежаться там пока обо мне не забудут. А позор был фееричным. Ведь проводя поисковую операцию, я почти до половины нырнула под мебель. Увы, моя «нижняя половина» в спасательной экспедиции участвовать не пожелала, оставшись торчать снаружи, выставленная в сторону двери, как готовое к стрельбе орудие. И вот сейчас инквизитор (кажется мистер Стоун) мог в полной мере оценить меня с самой неожиданной стороны. Да, так я еще не позорилась.
А вдруг я выразила то отношение к инквизиции, которое большинство боится озвучить? прокряхтела я.
Просто в силу обстоятельств и явного сотрясения мозга хамское заявление из меня выскочило раньше, чем я успела прикусить язык. Где-то надо мной замолчал инквизитор. То ли затевал пакость, то ли решал как лучше меня привязать к столбу на костре. И пускай ведьм не жгут уже сотню лет, хамить инквизиторам тоже осмеливаются не многие Точнее не о многих слышали после таких поступков.
Пока я прикидывала свои шансы на выживание, надо мной стало неожиданно светло и просторно. Нет, диван не отшвырнули в сторону, вгоняя в шок своей силой и мощью. Его просто подняли, давая мне путь к побегу.
Поднимайтесь мисс, а то недостаток кислорода плохо сказывается на вашем поведении, заявил все тот же гортанный голос.
Я покорно отползла в сторону, позволяя поставить диван на место. Мне протянули руку, предлагая помочь встать. Решила, что дурой я было уже достаточно и покорно приняла помощь. Теперь я могла видеть не только ботинки, но поднимаясь, разглядела темные брюки с наглаженными «стрелками» и дорогущий, без единой складочки пиджак. Еще галстук синий. Все, дальше пришлось задирать голову, а мне было лень. И стыдно. А инквизитор и не настаивал. Отступив, мужчина проследовал к столу, оставив меня топтаться у дивана. Монументальный тип, это я смогла заметить даже со спины. Высокий, широкоплечий, с гривой светлых волос.
Я решила проследовать за инквизитором и рухнула в кресло рядом со столом. Мистер Стоун не спеша развернулся и пристально глядя на меня, уселся за стол. Да уж, тот еще «красавчик». Мистер Стоун был под стать своему скрипучему голосу. Черты лица резкие, словно его наспех вытесали из камня. Высокие скулы, нос с горбинкой, ямочка на подбородке, тонкие губы, миндалевидные глаза необычного золотисто- карего цвета. На левой щеке красовался глубокий шрам, заползавший на глаз, от чего его внешний уголок был слегка опущен.
Итак, вот и вы, долгожданная мисс Лэмон, со вздохом откидываясь на спинку стула, заявил инквизитор. Попались.
И мне послали кровожадную улыбку. Желают запугать? Удачи.
Не очень-то и скрывалась, пожала я плечами, одаривая собеседника ехидной ухмылочкой. А вы мистер аноним? Простите, мне ваше имя выкрикнули из-за двери, так что не разобрала.
Эван Стоун, спокойно ответили мне. руководитель столичного отдела безопасности. Магические преступления.
Совершаете или расследуете? мое ехидство плескалось через край и жаждало свободы.
В ответ Стоун хмыкнул, пряча улыбку, потом перевел взгляд на свой стол и недовольно нахмурился. Я подавила ехидный смешок, отвернувшись в сторону. Эх, они бы с Зори стали идеальной парой Как жестока судьба.
Так зачем я здесь? вздохнула я, наблюдая как инквизитор снова выстраивает в шеренгу все свои писчие принадлежности.
Мне не понравился тот взгляд, который инквизитор бросил в мою сторону. И без того тонкие губы сжались, брови нахмурились, длинные пальцы нервно забарабанили по столу. Стоун качнул головой, отбрасывая с глаз челку, его зрачки блеснули зеленым в свете лампы. Оборотень? Я внимательней глянула на инквизитора. Странно, не похож совершенно. Да и что забыл полузверь в лавах тех, кто охотился на его сородичей. Такие могут затесаться в полиции или в сыскном агентстве, но не в этом снобском рассаднике. Наверное, померещилось.
Вы не догадываетесь? а мистер Стоун все же умел пугать одной только ухмылкой.
Понятия не имею. Закон не нарушала, с балкона на инквизиторов не плевала, после одиннадцати не шумела, изображая явное скудоумие, заявила я.
Ну возможно, начал этот тип. хотим предложить вам работу
А? Какая? тоном законопослушного идиота заявила я и послала инквизитору ослепительную улыбку патриотки. Cтираю, глажу, правда все это делаю скверно, но обещаю стараться. У меня с трудоустройством всегда проблемы.
В ответ на мою насмешку Стоун рассмеялся. От души и во всю мощь своих легких, откинув голову назад и прикрыв глаза. Мне поплохело. В этом смехе так отчетливо слышался поминальный гимн по моей персоне, что захотелось опять уползти под диван.
Браво. Аплодисменты за старание, но дура из вас скверная, мисс. Вы знаете зачем вас вызвали. Спектакль чудный, но давайте его закончим.
Мы замолчали. У меня на языке вертелось еще так много гадостей в адрес собеседника, но он упорно не желал мне давать повода для драки. Сама я этот повод тоже найти не могла, от того загрустила.
Возможно я все же немножко дурра, так как понять не могу зачем я вам, пришлось признать, (а куда деваться?). У меня мало талантов пригодных для работы у вас, ну разве что вам нужна заказная статья
Ваш дар, мисс, холодно прервали мою бессвязную речь. Большего нам от вас не нужно. Инквизиции все известно.
Все? шепотом уточнила я и, дождавшись кивка, радостно вопросила:А куда я дела пару новых чулок инквизиции не известно? Нет, ну правда, ткнула куда- то, даже поносить не успела. Дорогие между прочим, шелковые Найдете?
О да! Каменная рожа инквизитора вытянулась не хуже каучуковой маски. В глазах цвета янтаря плескалось откровенное замешательство. А еще сомнение в моем умственном здоровье. Что же, нам этого и нужно.
Мда, печать вам нужно было не на силу накладывать печально глянув в сторону, заявил инквизитор, а потом как гаркнул:Хватит юродствовать!
От неожиданности я подпрыгнула на стуле и, вжав голову в плечи, пискнула:
Что вы от меня хотите?
Глупый вопрос от ведьмы, наделенной одним из самых редких даров в мире. Ваш дар не умер, как это случается под печатью. За годы ношения печати вы не потеряли и крупицы своей силы, даже в заточении имея возможность чаровать.
Мне стало опять нехорошо. Мои сны были моей западней, тюрьмой, личным чистилищем. Но это были мои сны! Мой, только мой мир, в котором я чувствовала себя в безопасности. Свободной! Пускай я не могла покидать пределов своего сна, я чувствовала себя там в безопасности. А выходит, что все это время я была под колпаком инквизиции.
Откуда вам
Я уже сказал, мисс, нам известно все, самодовольно заявила инквизиторская сволочь.
Но но какая служба? я окончательно растерялась. Привлечение к работе призрачников карается международным трибуналом. Мой дар под запретом, о какой службе вы говорите?
Сотрудничество? Мне? Да еще четверть века назад, таких, как я советовали убивать сразу после рождения, не ожидая обретения дара. В стране, да что там в стране! В мире, где рождение с темным даром сулит беды и изгнание я родилась с самым скверным даром, который мог быть. Призрачная магия, туманная сила, «повелители грез» и это все о таких как я.
Редкий дар, появляющийся у одного из тысячи темных магов. Дар коварный и опасный, способный не только дать его владельцу способность управлять сновидениями и свободно блуждать и править в снах других. Дар, который способен свести с ума владельца, лишить его реальности, уничтожить душу. И таких, как я желают избегать любыми способами. Некроманты, с теми проще. Их просто брезгуют. А вот призрачники Даже дар наш и тот под печатью, дабы исключить возможность подпольной работы. Слишком он опасный, слишком неконтролируемый, слишком желанный.
Иногда конвенции нарушают, холодно заявил Стоун, прервав мои судорожные раздумья.
Ага. На право и законы плюют тогда, когда ставки высоки на столько, что трибунал становиться меньшим из зол. Политика? Только вот мне очень не хотелось бы стать пешкой в этой подковерной игре. Потому как пешками жертвуют в первую очередь. А еще их ставят перед фактом исполняемой роли и посвящать в суть игры не собираются.
Когда на кону жизни тысяч людей, продолжил инквизитор.
Стоун открыл ящик стола и достал оттуда толстую папку с бумагами, через миг на стол передо мной легли фото. Да уж, такими только перед сном и любоваться. Я с ужасом узнала того несчастного утопленника, обнаруженного в парке утром.
Сэм Харди, пояснил Стоун. До ужаса боялся воды. Напился в одном из баров, заснул и утонул.
В супе? предположила я.
В море. холодно отчеканил инквизитор. В его легких нашли следы соленой морской воды. Работники бара от страха вынесли тело этого бедолаги к пруду, желая отвести от себя лишние пересуды.
Хотите сказать, что он уснул в баре и утонул?
Именно. И таких смертей уже несколько.
Все утонули?
Причины смертей разные. вздохнул Стоун. Но общее то, что умерли эти люди от тех кошмаров, что мучили их во снах. От своих потаенных страхов.
Тоесть они умерли во сне?
Вы неимоверно сообразительны, полным издевки тоном заявили мне. Думаю, мы сработаемся.
Тоесть где-то в городе уже бродит псих с даром призрачного мага и вам нужен еще один, чтобы его найти, откладывая папку с занимательными картинками заявила призрачная ведьма с клеймом на спине.
Нет мисс, от ухмылки Стоуна мне стало совсем тошно. Всех психов с даром призрачной магии инквизиция знает в лицо и по именам. А то, что случилось с этим господином сделал кто-то, кто магией не обладает вовсе.
В смысле?
Это сделал тот, кто обладает неким магическим предметом, от того отследить его по ауре не возможно. Мы уже несколько месяцев пытаемся найти эту тварь. Мы не знаем откуда у него такой мощный артефакт и что это вообще такое. Ситуация такова, что кто-то убивает людей используя их страхи и ночные кошмары. Это обычный человек с магическим артефактом такой силы, что количество трупов я даже не берусь прогнозировать.
Теперь хохотать настал мой черед. Вот оно! Вот что это за игра!
И артефакт такой ценности, что инквизиция желала бы получить его для себя. Ведь тогда не нужно использовать редких магов- призрачников. В сны сможет ходить кто угодно. Идеально для шпионажа. Да, согласна, при таком раскладе плевать на конвенции.
Одним из убитых оказался посол соседней с нами державы, бесцветным тоном добавил Стоун.
Это которой? спросила я, просто так, из вежливости.
Той самой, которая пару лет как подписала с нами перемирие, а до этого пять лет бомбила приграничные города, охотно подсказала инквизиция.
Полагаю они обиделись.
Очень и могут обидеться еще сильнее. Вам мало калек вернувшихся с фронта?
Я прикусила нижнюю губу, продолжая судорожно соображать, как вырваться из этой западни. Мне жаль людей, не хочется новых жертв, но еще меньше мне хочется стать заложницей тех, у кого о морали довольно размытые понятия. Меня выбрали для чего-то, за мной наблюдали все это время. Так что скорее всего отказаться не дадут. От чувства обреченности в желудке словно узел завязался. Я устало взглянула на Стоуна:
Но мой дар был запечатан с самого начала. Неужели вы не нашли никого опытнее?
Из всех живущих в стране призрачных магов, вы сохранили дар полностью после наложения печати и сохранили здравый рассудок. Другие либо не достаточно сильны либо
Я криво усмехнулась. Это да, дар у каждого просыпается в разном возрасте. И если у детей лишение дара протекает почти безболезненно, то тот кто успел насладиться силой переносит его лишение очень тяжело. После запрещения использовать призрачников в политике и сыске всех их запечатали. А после детей с таким даром рождалось все меньше. Ведь даже у магов рождение ребенка с даром это лотерея. Призрачная магия медленно умирала, и без того редкая, она все реже просыпалась в крови новорожденных. А тех, что родились сажали «на карандаш» и не допускали ни к одному серьезному занятию.
Нас так боялись, что решили запечатывать дар с младенчества. После поняли, что не стоит это делать пока дар не пробудится. Сколько умерло младенцев одним Богам известно. Пока ребенок только начинал жить, его сила дремала, медленно пробуждаясь и подпитываясь из внешнего мира. Перекрытие таких каналов в раннем детстве вело к неминуемой смерти ребенка. Но призрачников боялись настолько, что шли на любые риски. О да, ведь это тот маг для которого нет границ и следить за ним сложнее чем сторожить воздух. Он может творить что угодно и быть где угодно, блуждая из сна в сон. И даже если его принудили работать на правительство никто не был уверен, что он не служит еще кому- то. Легче запечатать и подписать конвенцию про неиспользование.
От смерти меня спасла всего одна бумажка, подписанная за пару месяцев до моего рождения. Смешной свод законов, согласно которому любой маг рожденный с темным даром не подлежал клеймлению до вступления в полную силу. Мага запечатывали, связывая его дар специальным заклинанием в тот день, когда его сила пробуждалась. Моя сила проснулась в пятнадцать лет, когда я уже и не ждала, что стану темной. Порой люди носят дар в себе, не обладая магией. Таких называют сосудами. Сила может дремать не в одном «сосуде», пока не проснется в одном из представителей рода.
Когда пробудилась моя сила, это стало крахом всех надежд и чаяний. Но я выстояла, смогла начать все сначала.
А если я откажусь? собственный голос показался мне чужим и далеким.
Я предлагаю вам вернуть контроль над даром, снова подал голос Стоун. Не так уж и мало.
И за это вы попросите плату, вздохнула я. и тоже не малую.
Хотелось плакать. От собственной беспомощности, как тогда в детстве, когда на моей спине выжигали печать, лишившую дара и заперев меня внутри собственных снов.
Виктория, в голосе Стоуна проскользнула какая-то странная интонация, я понимаю, что вам тяжело и вы чувствуете себя загнанной в угол, но
Ничерта вы не понимаете в том, что я чувствую! меня все же прорвало, глаза защипало и я испугалась, что действительно разревусь прямо в кабинете.
Нельзя! Этим показывать свою слабость смертельно опасно. Моя жизнь, моя судьба, мой дар в их руках. Теперь вот и свобода Ненавижу!
Отказаться вам не позволят, голос Стоуна опять стал холоднее стали. Ваши способности нужны инквизиции.
Запрете или выходить мне все же разрешат?
Вам придется сменить квартиру. бесстрастно глядя мне в глаза, заявил Стоун. Сюда вас привезли под видом срочной проверки, более в офис вам являться не нужно. Да и в ваших интересах перейти под защиту нашего ведомства. Боюсь, ставки слишком высоки и в охоту за артефактом ввяжутся спецслужбы других государств. Будьте благоразумны.
Я тихо хихикнула, сжав в руках мундштук. Тонкое дерево треснуло и рассыпалось под пальцами, больно уколов руки сквозь перчатки. Почему? Вот за что? Сколько еще они будут приходить и ломать мою жизнь раз за разом? Сколько еще я буду платить за свой дар? Одна слезинка все же сорвалась с ресниц, прочертив дорожку на напудренной щеке. Стоун вздохнул и подался ко мне, опираясь руками о стол. Губы шевельнулись, словно мужчина хотел что-то сказать и не решился. В его взгляде мелькнуло что-то странное. Сострадание? Мне многое мерещиться в последнее время. Откуда у инквизитора сострадание к ведьме.
Вас отвезут домой, мисс, заявил Стоун, протягивая мне белый носовой платок. Выспитесь, завтра вы приступаете к работе.
Я же говорю, что показалось. Кто он, кто я Платок я все же взяла, мстительно высморкалась в него и швырнув на стол, гордо удалилась из кабинета.
ГЛАВА 4
На чемоданах
Вы будете работать в офисе, мечтательно заявил Зори, поплевав на утюг.
Я угрюмо глянула на своего оптимистичного гоблина. Его жизнерадостная позиция достойна восхищения. Даже гуляя по кладбищу, он умудряется восхищаться качеством ковки и оттенками мрамора. Непробиваемое существо.
Тебя не смущает, что работать я буду в офисе с теми, кто еще недавно называл твоих сородичей животными?
Зори задумался. Почесал себя за ухом, снова плюнул на утюг и серьезно изрек:
Может они и правы, а потом, снова просияв своей бесподобной улыбкой, выдал:а у вас будет свой стол.
Угу, фыркнула я. И стул надеюсь, не электрический.
Зори в ответ на мой каламбур злобно припечатал утюгом еще одну складку на простыне и передал мне отутюженный элемент постельного гарнитура. Мой гоблин презирал прачечную, а потому наш балкон напоминал бригантину севшую на мель, весь в белом, уныло болтающемся тряпье.
Я покорно сложила простынь в аккуратную стопочку уже отглаженного белья. Попробовала бы я схалтурить и Зори принялся бы переглаживать все заново. Честно, я знаю менее болезненные способы получить нервный срыв, чем наблюдать припадок чистоплюйства у Зори. Лучше потерпеть и уйти расшвыривать вещи в своей комнате, где все еще сохранилась заповедная зона приятного моему сердцу беспорядка.
Я проспала половину дня, проснувшись от звона кастрюль и ворчания Зори. Гоблин сетовал, что неведомые гости наследили на ковре в гостиной и сбили ему весь график уборки. От гоблина я ничего скрывать не стала. Во- первых он едет со мной, во- вторых во- вторых мне было так тошно, что поговорить хотелось хоть с кем-то. А тут Зори и пирог. Сегодня я наплевала на диету, осчастливив гоблина наличием у меня аппетита. Слопала все до крошки.
Сложив остаток белья, я оставила Зогра собирать необходимые в отлучке вещи, а сама заперлась в своей спальне. На столе так и осталась валяться стопка бумаг, врученная мне Стоуном на прощание. Подписка о неразглашении, анкета, договор Я уселась за стол, сдвинув свою покрытую пылью печатную машинку. Все впустую, все мои мечты, все надежды летят в пропасть и всегда виной всему инквизиция и мой дар. В детстве я мечтала стать лекарем, помогать больным возвращаться к жизни, но мои мечты разбились о реальность, когда мне заявили, что носителя темной силы лечить людей не допустят.
А потом ко мне заявились дядьки в костюмах и увезли в холодные застенки одного из храмов инквизиции. Я как сейчас помню тот день, когда проснулась и поняла, что что-то во мне изменилось. Что-то незаметное, неуловимое, словно чья-то тень пряталась за спиной. Мир стал другим, серым и неинтересным, словно выцветшие страницы старой книги. А потом был первый сон, где я ощутила, как сила пульсирует вокруг меня, тысячи дверей манили заглянуть, прогуляться в миры, придуманные не мной.
Я проснулась в холодном поту и поняла, что весь мой мир рухнул. Я стала настоящим призрачным магом и теперь уже никогда не смогу жить так, как живут простые люди. Потом была боль от печати и равнодушная тетка, вписывающая мое имя в какой-то свиток. Были хмурые маги, проверившие меня на наличие силы и заявившие, что печать работает. А потом потянулись дни в одиночестве, когда я поняла, что ничего в моей жизни уже не наладится. Люди хотят видеть только то, что на поверхности. Что им до того, какая я? Что им мои взгляды и надежды, мечты, принципы? Есть клеймо «Тьма», есть печать и большее им не интересно. Две крохотные руны на коже, сделали меня чужой как для людей, так и для магов.