В подтверждение своих слов обернулась к себе за спину и махнула рукой в сторону. От серой стены ближайшего дома оттолкнулся парнишка лет двенадцати. Худой, высокий. Рубаха висела на нём мешком, а вот штаны явно были малы.
Вот Рик, он помощник хороший, никогда ничего не возьмёт без разрешения, да и вообще, они у меня тихие.
Нет, отказывать я ей не собиралась. Ни в коем случае, но, честно признаться, несколько растерялась от её слов. Потому ответила только, когда она уже понуро склонила голову, явно ожидая отказа:
Возьму, конечно, возьму, коль работать будете.
Женщина посмотрела на меня и неистово закивала.
На этом мы и порешили. Я ещё раз обвела взглядом опустевшую площадь и разочарованно выдохнула. Что за народ? Даже ради хорошего заработка не хотят отказаться от суеверного страха!
Староста сбежал, невнятно пролепетав, что предупреждал меня. Да и женщина, назвавшаяся Тайрой, ушла, пообещав прийти к замку ровно через два часа. Мне предстоял путь назад, когда за спиной раздался уже знакомый голос:
А если к рукам прилагается тело возьмёте?
Резко обернулась, запуталась в складках собственного платья и едва не упала. Благо этот паршивец придержал меня за плечи, не дав растянуться в пыли.
От его прикосновения я едва не задохнулась и тут же дёрнулась в сторону. Только потом опомнилась и с оханьем произнесла:
Ой, милок, благодарствую, помог старухе.
Не стоит забывать свою роль, совсем не стоит. Особенно сейчас.
На его губах вновь светилась улыбка, а в глазах всё так же царил холод.
Мне не сложно, льдэра, совсем не сложно, ответил, не торопясь опускать свои руки, а вам осторожнее нужно быть. Возраст всё же.
Согласно кивнула, не зная, что на это сказать.
Так что, для работы сгожусь?
Я не сразу поняла, что он имеет в виду. Что значит «для работы»?
Так у тебя, милок, уже есть хозяин, неужто он тебя отпустит?
С каждым произнесённым словом роль давалась всё тяжелее. Может, дело в том, что Алекс вроде бы так его зовут смотрел на меня слишком пристально? Или оттого, что к концу моей фразы его улыбка стала куда шире? Кто разберёт
Но в итоге я растерянно замолчала, ожидая его ответа.
А кто его спрашивать будет? наигранно удивился он, да только взгляд полоснул затаившейся злостью.
Делает вид, что свободен и волен выбирать всё, что ему заблагорассудится? Тяжёлый случай.
Будь у меня другая ситуация, я бы непременно отказалась от его помощи. Но сейчас
Будь по-твоему, согласилась нехотя и собралась уходить, когда молодой мужчина остановил меня вопросом:
К которому часу приходить-то?
Я замерла и тут же торопливо ответила:
Часа через два, не раньше! к тому времени, хочется верить, уже придёт Тайра с детьми и мне не придётся оставаться один на один с этим странным парнем.
Он кивнул, вновь блеснув ухмылкой, и размашистым шагом пошёл прочь.
И откуда только этот Алекс взялся на мою голову?
* * *
В замок я вернулась в растрёпанных чувствах. С одной стороны, поход в деревню, хоть он и сложился совсем не так, как я рассчитывала, можно считать удачным, а с другой Нехорошее предчувствие не покидало меня. А со времён проклятья я своему предчувствию стала доверять.
Впрочем, после письма сестры не стоит ждать чего-то доброго. Мне ещё предстоит встреча с родственниками, расстались мы с которыми, мягко говоря, при очень гадких обстоятельствах.
Дверь в воротах открылась со скрипом надо бы сказать Алексу, чтобы смазал её, да и вообще привёл в порядок этот чудноватый механизм, что отвечает за работу массивных железных створок.
И только когда оказалась на привычной мне территории, я выдохнула спокойнее. Как бы я ни храбрилась, ни пыталась играть навязанную мне роль это даётся невыносимо тяжело. Раздвоение личности ещё никого до добра не доводило. Во всяком случае, в медицинских книгах, которые я нашла в библиотеке, больных этим недугом запирали в специальных домах, где они не могли навредить себе и окружающим. Для меня таким домом стал замок ведь кроме старого пса Грома здесь больше никого не было. А навредить матёрой собаке у меня вряд ли получилось бы.
Дневной жар спал, и по аллее, что вела к замку, расплескались тени от карликовых вишен и кустов ежевики. Аромат цветов и ягод кружил голову, заставляя расшалившиеся нервы успокоиться. Я опустилась на скамью под навесом и только прикрыла глаза, как услышала торопливые шаги со стороны дома.
Встрепенулась, резко встала и увидела вдалеке её мою сестру. А рядом с ней хмурого мальчика, едва ли старше девяти лет.
Глава 2
Как бы я ни готовила себя к этой встрече, всё равно почувствовала, что земля уходит из-под ног и воздух вдруг становится вязким и горячим. Вот она, здесь, рядом, но, несмотря на мнимую близость, мы невыносимо далеки друг от друга. И этого уже никому не исправить.
Я смотрела на неё пытливо, отмечая, что именно в ней изменилось за эти годы. Она повзрослела, однозначно повзрослела, черты лица стали резче, грубее, взгляд острым и пронзительным. Эта девушка хотя нет, теперь уже женщина показалась мне чужой.
Здравствуй, обронила первая, желая прервать эту звенящую тишину, что невидимой тетивой связала нас.
От моего голоса хриплого и дребезжащего она вздрогнула. И отступила на шаг. Наверное, неосознанно, но сердцу это не объяснить, оно болезненно сжалось и разлетелось на тысячи осколков.
Здравствуй, тем не менее она быстро взяла себя в руки. И это не удивительно: Диона всегда умела держать эмоции в узде, в отличие от меня.
На мальчика мне смотреть не хотелось, так же как и на сестру, поэтому я бросила взгляд на окна замка и спросила:
Родители?
Диона порывисто выдохнула и жёстко произнесла:
Они не приехали, Элизабет. Никто не приехал.
Слова, словно камни, врезались в меня, выбивая остатки воздуха. Не приехали Никто не приехал. И он тоже.
Мне хотелось выглядеть равнодушной и спокойной, но не получалось, голос дрожал и срывался, а фразы сами слетали с губ:
Это неправда, Ди, скажи, что это неправда?
Наверняка я выглядела жалко. Но Десять лет одиночества, десять лет надежды на прощение. Прощение, которое мне было так необходимо, чтобы жить дальше. А меня лишили и этого.
Элизабет, безжалостно отмахнулась сестра. Прекрати. Если бы не тут она всё же запнулась, и я увидела, как её мнимая выдержка трещит по швам, Грэгори, я бы тоже не приехала сюда.
Услышав своё имя, мальчик вздрогнул всем телом, а мать, не оставив ему и секунды для сопротивления, подняла детскую ладошку вверх, демонстрируя почерневшую кожу на запястье.
Видишь? прошипела она зло.
«Это всё из-за тебя!» так и осталось там, в её сердце. У неё не хватило смелости сказать мне эти слова в лицо.
Между нами вновь опустилась тишина. Но на этот раз мне не хотелось, чтобы она прерывалась. Хотелось лишь одного закрыть глаза, а потом открыть и понять, что это всё сон. Дурной сон, что развеется вместе с утренним туманом.
Его вещи в гостиной, наконец вновь заговорила Диона. Там есть всё необходимое; если что-то будет нужно, напишешь, и я переправлю порталом.
Пока она говорила, я пыталась понять лишь одно:
Стой, ты хочешь сказать, что оставишь его здесь одного?!
Почему же? пренебрежительно фыркнула она. Не одного, а с тобой.
Я всё же посмотрела на мальчишку его трясло, а по бледным пухлым щекам катились крупные слезинки. Я могла понять её ненависть ко мне, но к собственному сыну? За что? Он, так же как и я, не виноват в случившемся. Хотя в мою невиновность не поверят никогда.
Диона, ты слышишь, что говоришь? спросила хрипло, стараясь унять дрожь, которая передалась от мальчишки ко мне.
Слышу, сестра вновь спряталась за стеной равнодушия. Но не тебе меня учить, Элизабет.
Если не мне, то кому?
И он, имени я не произнесла, но мы обе прекрасно знали, о ком идёт речь, согласился?
Взгляд Дионы вспыхнул ненавистью:
Не твоё дело, слышишь? Не. Твоё! на последней фразе её голос сорвался на крик, что эхом разнесся по саду.
Не моё
Грэгори останется здесь, пытаясь успокоиться, тихо произнесла Диона. Насчёт вещей я сказала, а мне пора.
Она хочет уйти, вот так бросить здесь сына и уйти. Как когда они все бросили меня. Мальчик, кажется, только сейчас понял, что происходит. Возможно, он до последнего надеялся, точно так же, как и я, что это лишь сон? Очередной кошмар, ничего не значащая иллюзия?
Грэгори вцепился в руку матери и тихо захныкал:
Мама, мамочка, не оставляй меня здесь, прошу. Ма-а-ама!
Это невыносимо! Как такое возможно? Неужели это та девочка, которая когда-то таскала меня тайком от родителей на конюшню, чтобы покормить маленьких беспомощных котят? Та, кому я завидовала и на кого хотела быть похожа?
Хватит, Грэгори, её крик, наполненный и злостью, и болью, вновь прорезал тишину. Я уже всё объяснила тебе.
Разве важны для этого мальчишки объяснения? Когда привычный мир рушится, мало знать причину разрушения Нужно ещё научиться выживать там, куда судьба забросила тебя. Но вряд ли ребёнок его возраста это знает.
Ма-а-а-ма, громче закричал он и ухватился руками за подол ее платья.
Я не выдержала, отбросила клюку и быстро подошла к ним.
Останься, попросила её, чувствуя, как по щекам катятся горячие слёзы. Я не буду попадаться вам на глаза, уйду жить в домик конюха. Только останься с ним.
Диона замерла. Выдохнула шумно и произнесла спокойным голосом:
Не говори глупости, это мне, и уже сыну: Грэгори, мы не раз говорили с тобой на эту тему. В конце концов, ты будущий мужчина, прекращай реветь!
Строгий выговор, от которого мальчишка резко замолчал; мне показалось, что он попросту захлебнулся собственными слезами. Только стоял и смотрел широко распахнутыми глазами на мать.
«Будущий мужчина» это так далеко, а здесь и сейчас ему было плохо и страшно. Перед глазами пронеслась картинка, когда из замка уезжали родители вместе с сестрой. Нет, в тот день я уже не плакала и не молила их о прощении, всё это было сделано задолго до того, как они окончательно решили меня бросить. Но боль была настоящей, а не выдуманной.
Я покорно опустила голову и протянула руку Грэгори:
Не бойся, я не обижу тебя.
Он не хотел ко мне прикасаться, всё, о чём он мечтал сейчас, это уйти отсюда вместе с матерью. Но род Гордан славился упрямством и непреклонностью. Принятые решения не менялись и не оспаривались, даже спустя года и, наверное, столетья.
Мальчишка руку мне так и не дал, но подол платья Дионы отпустил и сделал крохотный шаг в сторону.
Сестра кивнула и, развернувшись, пошла прочь. Оставляя позади того, кто так отчаянно нуждался в тепле её рук, в её ласковых словах и вере, что, несмотря ни на какие увечья, он для неё самый любимый малыш.
Грэгори ждал, что она обернётся, вытянулся как струна, готовый в любую секунду сорваться с места и побежать за ней. Лишь бы позвала Но Диона не передумала. Замерла только у парадной двери замка и тут же вошла внутрь, направляясь в башню к порталу.
Мальчишка всё же расплакался, когда из окон башни сверкнула яркая вспышка. Он спрятал лицо в подрагивающих ладонях и тихо завыл, как дикий зверёк. Я плакала вместе с ним, и, несмотря ни на что, мне хотелось его обнять, хоть как-то утешить. Но я не знала, позволит ли он мне это сделать, ведь я уродливое чудовище, которое не вызывает никаких чувств, кроме отвращения. И как бы там ни было, я виновата в том, что проклятье пало и на него.
Вой стал громче, и Грэгори стал бессвязно причитать, что хочет домой, к маме, что он будет самым послушным, самым лучшим сыном, о котором только можно мечтать.
Я не выдержала, опустилась на колени рядом с ним и осторожно коснулась ладоней. Мальчишка вздрогнул и отнял их от лица.
Вряд ли мою улыбку можно назвать дружелюбной и успокаивающей, но я всё же постаралась передать именно эти чувства:
Я не обижу тебя, обещаю, и хочешь, я покатаю тебя на Громе?
Мне никогда не доводилось утешать детей. И, смотря в эти глаза, полные слёз, я растерялась, предложив первое, что пришло мне на ум.
Грэгори бормотать перестал, но на мой вопрос не ответил. Только отрицательно покачал головой.
Маленький, пойми, я Я на самом деле не такая страшная, какой кажусь.
Нижняя губа задрожала, и он хрипло выпалил:
Я не маленький!
Хорошо, согласилась быстро, обрадовавшись хотя бы тому, что по пухлым щекам перестали катиться крупные слёзы. Не маленький. Ты вот какой взрослый уже. Сколько тебе уже исполнилось? Восемь? Девять?
Он судорожно втянул воздух и ответил:
Мне уже десять, нет, то есть девять! Грэгори смутился от собственной ошибки, потом отступил назад и совсем тихо спросил: Я стану таким же?
Что ему на это ответить? Солгать? Или сказать правду? Но я не осмелилась разрушить надежду, что загорелась в детских глазах:
Не станешь, у тебя совсем другое проклятье, не такое противное, как моё.
Ложь легко сорвалась с губ, но я почему-то не испытала от этого никакого стыда.
Мальчишка прикусил губу, сомневаясь, верить моим словам или нет, а потом робко, так, что едва расслышала, произнёс:
Правда?
Конечно! стараясь выглядеть беспечной, призвала на помощь все актёрские способности, которые только дремали во мне, дожидаясь своего звёздного часа.
Кажется, Грэгори поверил, и пусть эта вера всего лишь иллюзия, она куда лучше беспросветного отчаянья и боли.
Ну так что? встала, стараясь не кряхтеть. Пойдёшь кататься на Громе?
Если честно, я не знала, кого пытаюсь больше отвлечь его или себя. Ведь мне никогда не доводилось быть нянькой для малышей, и неважно, что Грэгори малышом себя совсем не считает.
Он хотел отказаться, непременно хотел, уже даже осторожно качнул головой в сторону, а потом так же тихо, как и прежде, спросил:
А кто такой Гром?
Теперь на моих губах заиграла настоящая, а не вымученная улыбка:
О, это самый замечательный на свете зверь, подмигнула и протянула руку, ожидая, когда он вложит в неё свою ладошку. Тебе обязательно нужно с ним познакомиться.
Грэгори сомневался всего мгновение. А потом я вздрогнула от его прикосновения. Мальчик второй человек за сегодняшний день, кто не побрезговал мной.
* * *
Гром действительно был замечательным. Он единственный в этом замке, кому безразлично, как я выгляжу, во что одета и как разговариваю. Для него нет разделения на проклятых и нормальных, на красивых и страшных, на живых и мёртвых.
Да, он был не обычным псом. От матери, лунной волчицы, ему достался не только исполинский рост, но и способность видеть призраков. Поначалу меня пугал тот факт, что где-то совсем рядом бродят неупокоенные духи наших предков, а потом я привыкла.
Всё же идея привести сюда Грэгори, изначально показавшаяся глупостью, оказалась самой правильной. Мальчишка был в восторге от гигантского белого пса, больше похожего на пушистый сугроб, который почему-то так и не растаял с приходом тепла.
А Гром обрадовался новому знакомому и позволял мальцу вытворять с ним всё что угодно. И, конечно же, он покатал его.
Я смотрела на них со стороны, и мне казалось, что в данную минуту в замке что-то неуловимо меняется. Будто бы время, замершее на целых десять лет, вновь возобновило свой бег. Возможно, оно возобновило его раньше, а я просто не заметила?
Впрочем, идиллия рассыпалась довольно быстро. Гром насторожился, повёл носом по воздуху и, вырвавшись из объятий Грэгори, и побежал к воротам.
Я уже тоже собралась бежать за ним, но посмотрела на блестящие глаза мальчишки и поманила его за собой:
Пойдём, пришли работники из деревни. Нужен же нам кто-то, кто будет готовить вкусную еду?
Хотелось приободрить его и подстегнуть любопытство, но вышло всё с точностью наоборот. Улыбка Грэгори погасла, взгляд потускнел, и он быстро-быстро затряс головой.
Нет, мама не разрешает мне общаться с прислугой, она будет он хотел сказать, наверное, что Диона будет ругаться, но вспомнил, что мать ушла, оставив его на моё попечение.
Как же тяжело распутывать клубок, который сестрица так умело затянула.
Не бойся, прошептала заговорщически и вновь протянула руку, мы ей ничего не расскажем.
Вот это чистая правда. И я, и он знаем об этом.
К воротам мы пошли вместе. Несмотря на хрупкое равновесие, что восстановилось между нами, Грэгори больше не улыбался, не болтал восторженно о том, что тоже хотел бы такую собаку, и ещё хомячка, и канарейку. Он с каждым шагом становился всё мрачнее, хотя упрямо перебирал ногами, не вырывая руку из моей ладони.
Только у самых ворот не выдержал:
Можно я пойду в замок и подожду там?
А ты там не заблудишься? хоть замок и строили на славу коридоры не напоминали зачарованный лабиринт, а комнаты не походили друг на друга, как две капли воды, я опасалась потерять мальчишку.