Катя, догоняй!
Добежал до воды, обернулся. Екатерина стояла, улыбаясь и глядя на него.
Ах так! он вернулся к жене и принялся раздевать ее, между делом целуя во все местечки, куда попадали его губы. Раздел, подхватил на руки и побежал к воде. Они долго плавали на перегонки, плескались водой, потом принялись карабкаться на скалу, возвышающуюся над озером. Кате карабкаться надоело и она просто взлетела на вершину. Ей понравилось, когда муж с изумлением на лице высунулся из под края скалы, добравшись до своей цели и увидел ее, спокойно сидящую на камне в ожидании его. Засмеялся:Можно и так!
Они посидели, разглядывая безбрежную красоту вокруг. Тропический лес, куда ни кинь взгляд. Это был личный остров Императора, чародейством закрытый от других людей. Потом они, взявшись за руки, прыгнули со скалы в озеро. Катя в восторге, затаив дыхание, летела вниз, они столбиком вошли в воду и стали подниматься к ее поверхности. Владимир подхватил ее сильными руками и вылетел вместе с ней, шумно дыша и смеясь, любуясь на нее, мокрую и довольную.
Они ели, постелив одеяла на песке. Муж поджаривал колбаски на прутьях над углями прогоревшего костра и подавал ей на тарелке, вместе с огурчиками и зеленью. Пили горячий чай из зачарованной колбы вместе с заморскими конфетами и сушеными фруктами. После обеда нежились на солнце, лежа на полотенцах, опять купались, целовались. Глаза Владимира становились темнее ночи, он обвивал ее руками, тесно прижимая к себе. Его ладони скользили по ее коже, губы нежно и требовательно целовали каждую частичку ее тела. Для него не было слова «нельзя», она принадлежала ему, которому можно было все. Он слишком долго ждал ее, теперь наступило время исполнения его желаний.
Ночью южное небо казалось черным бархатом, низко растянутым над землей. Яркие, крупные звезды сияли, разглядывая мужчину и женщину, смотревших на них. Мужчина не отпускал узкой женской руки, будто боялся, что женщина может улететь от него к звездам.
Они вернулись через два дня, шагнув из перехода прямо в свою спальню. Помылись в ванной, поужинали и крепко уснули, обнимая друг друга. Свадебный пир назначили через неделю, чтобы оставалось время собрать гостей, а пока окунулись в работу. На стол Императору лег проект нового Имперского Судебника, разработанный Екатериной Годуновой. Император удивился, но для жены нашел время и с проектом ознакомился. Через два дня за обедом спросил:
Я понимаю, Катя, ты много работала над проектом Судебника, но что за крамольные статьи ты ты предлагаешь в него ввести? Равенство всех подданных Империи перед законом? А ничего, что ты выступаешь против традиционной системы наказаний? Ломаешь судебную систему? Простой народ никогда не имел тех же прав, что имели дворяне. Император и его семья и вовсе неподсудны. Люди неодинаковы по своему положению и не могут пользоваться одинаковыми правами, у них и обязанности разные.
Екатерина спокойна пожала плечами.
Я это понимаю, Володя. Но все когда-нибудь меняется. Ты просто не заметил, что стал перестраивать многое в государстве, а под эти перемены нужно менять многое другое, в том числе и правовую базу. Ты доверяешь ответственные посты людям, не имеющим титулов, но обладающим умением работать с отличным результатом. Но в том случае, если кто-нибудь из этих людей по какой-то причине нарушит закон, то будет наказан более жестко, чем человек с титулом, сделавший то же самое. Как такое возможно? А право Императора, по которому ты можешь наказывать или миловать своей волей, не считаясь с законом? Думаю, необходимо ограничить его, исключив особо тяжкие преступления. Хотя, признаюсь, акты милосердия нужны и могут быть рассмотрены в отдельном порядке.
Годунов прищурил темные глаза и едко спросил:
А лишить меня всех прав не предлагаешь? Что тебя потянуло лезть в эти мужские дела? Не можешь жить спокойно? Катя, чего тебе не хватает? Не можешь сидеть без делазаймись благотворительностью, поезжай на какие-нибудь ваши бабские посиделки, в конце концов. Мне нужна жена, а не политический деятель! Прекрати лезть не в свое дело!
Белая, как мел, Екатерина не сводила с мужа больших глаз и молчала, будто увидела что-то знакомое в его чертах. Император встал, раздраженно откинул в сторону салфетку и вышел из столовой. Его жена не пришла после обеда на секретарское место, а вечером он не застал ее в их покоях. Во дворце ее тоже не было. Владимир не находил себе места, уговаривая себя не искать Катю, дать ей время остыть и передумать. Он не хвалил себя за все, что наговорил ей, но искренне считал, что его жена влезла на мужскую территорию и лучше решить все сразу и окончательно. Он лег спать один. Спал плохо, постоянно просыпался и думал о том, где сейчас его жена и чем она занимается. Завтракать он не стал, лишь выпил чашку чая.
Три дня он счел достаточным временем, чтобы любая женщина могла одуматься и вернуться к мужчине, с которым ей хорошо. А Кате было хорошо, так же, как и ему с ней, он был в этом уверен. Подумал, что она ждет его уговоров и ушел в Белоярск. В Белоярске ее не было и Годунов, сделав вид, что просто интересовался делами в городе, озадаченный, вернулся во дворец.
Глава 31
Она вернулась вечером того же дня. Годунов увидел, как она спокойно перебирает свои вещи, что-то откладывая в сторону.
Где ты была, Катя?
У Макоши. жена говорила спокойно, даже равнодушно. Сейчас я уйду в Белоярск, поживу пока в своем доме.
Она сложила свои вещи в небольшую дорожную сумку, шкатулку с драгоценностями отложила в сторону.
Это для императорской сокровищницы.
Владимир подошел к ней, чувствуя, как снова закипает в нем гнев.
Ты моя жена, Катя, ты обещала, что никогда не покинешь меня!
Я буду недалеко, при необходимости приду, если будут какие-то встречи, приемы. Продемонстрируем всем свою счастливую семейную жизнь. Для всего остального у тебя есть доступные дворцовые дамы, они согреют тебе постель.
А ты, кому ты собралась греть постель в своем городе? К кому ты так рвешься от мужа-тирана? К смазливому дружку Шереметьева, капитану стражи? Или к Ланселоту, мужу любимой сестры?
Он схватил ее за плечи и впился губами в ее розовые губы. Трясущимися от злости руками рвал на ней одежду, бросил ее на постель и навалился сверху, выбивая воздух из ее легких. Поцелуи-укусы, сильные руки, жесткими пальцами сминающие нежное тело, тонкие женские руки, пытающиеся оттолкнуть его.
Он проснулся с первыми лучами солнца, выпустил из кольца своих рук Катю, делающую жалкие попытки выбраться от него. Поднял на нее глаза и будто замерз от внезапного холода, окатившего его. Искусанные губы жены, жуткие синяки на ее шее, груди, запястьях рук, которые он вчера крепко удерживал, подняв одной рукой над ее головой. Он протянул к ней свои ладони, чтобы излечить, убрать то, что сотворил, но испуганной птицей жена соскочила с постели и кинулась в ванную. Вышла оттуда минут через двадцать, замотанная в полотенце, все с теми же следами на теле. Не стыдясь его, принялась одеваться. Скромное платье с высоким воротником и длинными рукавами прикрыло синяки. Туфельки, быстро уложенные волосы.
Почему ты не залечила эти синяки у себя сама, если не хочешь, чтобы их убрал я? И почему ты вчера не врезала мне заклинанием? тихо спросил он.
У меня нет силы. Исчезла, я ничего не могу. жена говорила равнодушным, чуть скрипящим голосом. Открой мне скороход до Белоярска.
Годунов оделся быстро, открыл переход и вышел вместе с женой возле ее дома. Взял у нее сумку и зашагал к крыльцу. В гостиной Катя открыла окно, прошлась по комнате, о чем-то думая. Вошла служанка.
Ваши Величества! Что пожелаете на завтрак и обед?
Катя сухо ответила:
Мне как обычно, а Его Императорское Величество уже уходит.
Пожалуй, я останусь. непринужденно сообщил Годунов. Мне на обед жаркое с овощами, а на завтрак чай и яичницу.
Когда служанка вышла, он жестко спросил:
Чего ты добиваешься, Катя? Желаешь, как Голицына, власти и денег? Рвешься влиять на политику? Ты даже не коронована. Почему ты не можешь жить, как другие жены, вышивать, любить мужа, рожать детей?
Екатерина горько посмотрела на него:
Мы оба ошиблись, Володя. Ты решил, что любишь меня, а мне показалось, что ты стал другим. Я виновата, что ответила тебе согласием. Проект нового Судебника я разрабатывала двенадцать лет, понятно, что тогда у меня не было ни малейшего основания покушаться на твою власть и на твои деньги. Понимаешь, есть такая закономерность развития, общества или живого организма, неважно. Но с течением времени в этом объекте накапливаются различные изменения, их число растет и вот уже объект меняется целиком, переходит на другую ступень развития. Количество переходит в качество. Это закон, его заметили уже давно.
За три года рядом с тобой я увидела, с каким размахом ты меняешь многое в Империи: производственные и товарно-денежные отношения, кадровые перестановки. Ты вывел из самых низов десятки талантливых людей, дал им работу, цель. В обществе меняются отношения между классами, появляются идеи гуманности. Законодательство осталось закостенелым и не успевает за развитием государства и общества. Это будет тормозить многие твои начинания. Ты бы и сам пришел к такому заключению, но тут влезла я, думая стать тебе помощницей, единомышленником. Не получилось. Ты видел меня лишь в роли постельной утехи без мозгов. Ошиблись. Бывает. Никто из нас не изменится, ни ты, ни я. Поживем отдельно, со временем найдем выход.
Что же сказала тебе Макошь, Катя?
Она не пришла, а я потеряла силу.
Завтракал Владимир один, Катя попросила принести ей чай в гостиную. После завтрака он подошел к полуоткрытым дверям гостиной, Катя сидела на диване, уронив голову на руки. Проходившая мимо горничная сочувственно шепнула:
На этом диване умер князь Максимилиан, Ее Величество раньше часто на нем так сидела. она смутилась под внимательным взглядом Годунова, покраснела и быстро прошла дальше по коридору. Он же смотрел и думал, что сейчас Катя, наверное, в мыслях со своим бывшим мужем. Максимилиан принимал ее такой, какой она была, она тоже любила его безусловно. А у него, Императора великой Державы, есть условия. Он не желал, чтобы его жена занималась мужскими делами, пусть лучше детишек рожает и воспитывает. Он тут же усмехнулся, похоже, детишек они так и не заимеют. Его жена не станет даже пытаться угодить ему, у нее свои представления о том, что такое супружеские отношения.
Император хотел остаться в Белоярске до утра, но прибыл курьер из Иванграда, его там ждали. Предупредив Екатерину, что послезавтра состоится ответственный прием, он направился к переходу.
В спальне вас ждет ваша рыжеволосая дама. Вы бы поберегли ее, раздели бы до того, как использовать, а то неудобно ей ходить вечно измятой. голос жены был бесстрастным и ровным.
Вот как? К вам вернулась ваша сила? обернулся он.
Нет, но у меня есть вот это. она показала на небольшой артефакт, висящий на шнурке на ее шее.
Софья Скуратова на самом деле ожидала его, сидя на пуфике в их с Екатериной спальне. При виде него она сделала томные глазки, потянулась и проговорила, растягивая слова:
О-о, Ваше Величество, значит, это верно, что ваша супруга сегодня ушла к себе в Белоярск и вам будет одиноко. Я к вашим услугам.
Годунов раздраженно подумал о том, как пристально обитатели дворца приглядываются к его жизни и как вульгарна Софья в своем желании забраться в его постель. Усмехнулся, а ведь раньше такие женщины привлекали его. Были легко доступны, старались всячески угодить, не перечили ему, своему господину, и довольствовались подарками в виде украшений и платьев.
Я устал, Софья, будь любезна, оставь меня одного. Да, подскажи еще, отчего ты всегда такая помятая, ведь я целую неделю не был с тобой, а платье твое было измято каждый день? Кто еще, кроме меня, имеет счастье валять тебя?
Вспыхнувшая алым румянцем Скуратова что-то пробормотала и пулей выскочила из спальни.
За обедом Император встретился со своим старинным приятелем графом Артемием Юсуповым, тот представил ему своего гостя, видного политика, историка и философа из Франкии Франсуа Мари Аруэ, известного как Вольтер, прибывшего с франкийским посольством. В отличие от родной Катиной реальности в этом мире Франсуа Аруэ после участия в обществе Тампля, существовавшего, как часть Ордена мальтийских рыцарей, ни в каком противостоянии сильнейшим людям Франкии замечен не был. Он выказал большую плодовитость в написании литературных, исторических и философских трудов. Его буквально носили на руках приверженцы новых, прогрессивных идей просвещения и гуманизма, а также привечали при дворе. Вольтер был темноволос, чуть полноват и смотрел на Годунова внимательными и умными карими глазами. Разговор протекал самым приятным образом, они касались разных тем, от проблем книгопечатания до строительства дорог. Гость выразил восхищение размахом изменений в Империи и Годунов, лукаво прищурившись, произнес:
Видите ли, маркиз, перемены приходят не просто так. Вы, наверное, знакомы с законом о переходе количества к качеству. В каждом организме, а обществоэто по сути, тот же организм, постоянно происходят небольшие, незаметные для глаза изменения. Со временем они накапливаются и наступает момент, когда организм меняется полностью, количество переходит в качество и мы получаем качественно иное устройство, нежели то, что было ранее. В Империи произошло то же самое, масса изменений достигла критического уровня, государство меняется полностью, от производственных до общественных отношений. В сытом, безопасном обществе появились новые идеи, например, гуманизм.
Мы понимаем это и стараемся успевать совершенствовать то, что от нас зависит. Например, сейчас работаем над изменением законодательства, прежнее уже тормозит дальнейшее развитие общества.
Все это время, пока Император держал свою речь, гость смотрел на него с совершенным изумлением, а в самом ее конце с восторгом воскликнул:
Вы самый необыкновенный правитель из всех, кого я знаю, Ваше Величество! Быть настолько просвещенным, образованным, так тонко разбираться в непростых вопросах и настолько энергично действоватьвы просто образец для подражания для многих наших венценосных особ, погрязших в получении удовольствий от своей власти и немыслимого богатства! А ведь, каюсь, я не хотел ехать сюда, в Империю, мне было заранее скучно, так описывали здешнюю жизнь мои знакомые. Теперь мне есть о чем поведать своему Государю, а также рассказать сонной Европе об ее удивительном соседе.
Глава 32
На официальный прием в честь приезда франкийских гостей Екатерина прибыла за полчаса до начала. Она была в платье цвета небесной синевы, вышитом серебряной нитью, в маленьких ушахжемчужные серьги, колье из крупного жемчуга на шее. Тонкую талию подчеркивал пояс из жемчуга с бриллиантовой застежкой. Император придирчиво осмотрел жену, кожа ее была чиста и свежа, как прежде. Очевидно, она нашла способ убрать следы его безумства.
Многочисленные гости и придворные с интересом разглядывали их выход. Император нежно поддерживал супругу под локоток, Екатерина улыбалась ласково и спокойно. Они выглядели идеальной парой. Годунов перехватил взгляд франкийского посла на его жену, полный жгучего мужского интереса и неприкрытого любования. Шарль де Сен Жорж, маркиз де Верак так явно любовался женой Императора, что внутри у Годунова свернулся тугой узел злой ревности. Он с такой силой сжал пальцы на локте Екатерины, что она вздрогнула и прошептала:Больно!
Он опомнился и тут же тонким потоком силы залечил ее. Время приема и обеда пролетело быстро. Екатерина с небольшим букетом алых роз в руках мило улыбалась гостям и расспрашивала управляющего дворцом Сперанского:
Скажите, Анатолий Иванович, отчего во дворце постоянно так много людей, чем они все заняты?
Во дворце находятся некоторые службы Императора, Ваше Величество. ДепартаментыВоенный морской, Внешних связей, Высшего образования. А в основном здесь находятся гости Императора. Приглашенные на приемы, они остаются на неопределенное время, живут в дворцовых покоях, кормятся здесь, развлекаются.
Ясно. вздохнула Екатерина. Будьте добры, приготовьте всем, кто не имеет отношение к работе Департаментов, письма с просьбой освободить покои в течение двух дней в связи с их предстоящим ремонтом. Также на будущее впишите туда рекомендации в случае приглашения на императорские приемы останавливаться в гостиницах либо в собственных домах. И уведомьте, пожалуйста, экономку, пусть отдаст распоряжение на кухню. Через два дня никакой готовки для гостей. Только в случае приезда посольств и делегаций, а также званых приемов.
О-о! с уважением посмотрел на нее Сперанский. Непременно сделаю. За чьей подписью?
Я подпишу. Императора тоже предоставьте удовольствие уведомить мне.
Музыканты заиграли гимн Империи, все замолчали. В полной тишине Первый Советник Императора произнес:
Сегодня у нас произойдет знаменательное событие. Совет при Императоре России принял решение короновать супругу Императора Владимира Годунова Екатерину Императорским венцом.
Он снял с подушечки, которую держал на руках его помощник, парчовую накидку и взял с нее сияющую драгоценными камнями корону. Под звуки гимна подошел к замершей Екатерине, рядом с которой стоял ее супруг и возложил венец на ее голову. Раздались громкие аплодисменты. Катя стояла, приветливо улыбаясь, произнося слова благодарности Советнику, а в мыслях ее был полнейший разброд. Она не понимала поступков своего мужа, а без сомнения, за коронованием стоял именно он. Император поднял руку, требуя внимания. Все затихли.
У меня есть еще одно интересное сообщение. Начала свою работу комиссия по внесению изменений в законодательство Империи. Руководить ею будет Императрица Годунова Екатерина. Она уже многое сделала в разработке проекта нового Судебника, хорошо изучила правовые вопросы. Будем ждать результатов работы комиссии.
После сделанного объявления Император подал руку жене и они не спеша вышли из зала, оставив всем присутствующим возможность бурно обсуждать немыслимые события сегодняшнего дня. Катя в их с мужем покоях бережно сняла корону со своей головы и положила ее на столик перед зеркалом.
Хочу сообщить тебе, муж мой, что я отдала распоряжение Сперанскому вручить письма всем дворянам, не работающим во дворце, с уведомлением об освобождении покоев за моей подписью.
Годунов только захотел задать жене вопрос о ее неожиданном решении, но увидел, как она резко побледнела и покачнулась. Он едва успел подхватить ее на руки. Положил на кровать и со страхом смотрел, как синеют ее губы и мелкая дрожь сотрясает все тело.
Ирину, позови мою дочь, позови Ирину.
Ирина Шереметьева, самый молодой ректор Империи, прибыла очень быстро. Шагнув из скорохода, быстро подошла к матери, осмотрела ее, сравнявшись с ней в бледности:
Чародейская лихорадка! Никто не знает, как ее лечить! Откуда она взялась здесь, во дворце? Ведь она передается с проклятьем, усиленным соком чародейского мака, а во дворце повсюду артефакты, нейтрализующие их? А капля макового сока стоит огромных денег из-за своей редкости!
Она принялась искать в своей сумке укрепляющие отвары, пытаясь напоить ими Екатерину.
Мама, мамочка, родненькая моя, пей, хоть немного выпей, прошу тебя!
Екатерина мотала головой, что-то шептала, невидящими глазами глядя перед собой. Годунов в отчаянии смотрел на нее, понимая, что теряет навсегда, что это конец всем его надеждам. От чародейской лихорадки не было спасения, от нее сгорали в течение одних, двух суток. В голове вдруг вспыхнула картинка: Катя морщится, уколовшись о шип розового букета, который она держала в руках. Откуда он взялся?
Вяземского ко мне!
Примчавшийся Вяземский выслушал его, подхватил букет рукой в перчатке и исчез.
Ирина, сидя рядом с матерью, бережно, тонким потоком вливала в нее силу. Екатерина вдруг четко произнесла:
Максим! Максим! Скоро мы будем вместе!
Зыбкая пелена, появившаяся возле кровати, уплотнилась. Максимилиан Шереметьев нежно смотрел на жену, печально улыбаясь ей.
Не спеши, Катенька. Твое время еще не пришло. Я буду уже далеко, когда оно придет. Живи, любимая. Я и здесь научился видеть сны, ты снишься мне, милая.
Он поднял глаза, увидел Ирину, по щекам которой текли слезы.
Доченька, Иришка родная! Какая ты красавица! Помоги маме! В своих оранжереях она вывела новый сорт курильского чая, с алыми лепестками, в центре цветковзолотые тычинки. Цветы и листья для отвара, будешь поить маму. А ветки целикомпорубить и запарить для ванны. Во все вливать силу. Позовите младших Шереметьевых.
Образ князя стал таять, донеслись его последние слова:
А ты береги ее, Годунов.
Алена и Ефим Шереметьевы работали в Карелии над своим новым проектом, готовили саженцы для закладки в этих суровых краях персикового и яблоневого сада. Примчавшись скороходом, они сразу же отбыли в Белоярск. Нужно было в начале зимы разбудить спящие растения и заставить их цвести. Обратно с ними пришел Ланселот Бернс. Вскоре уже кипела вода и заваривались отвары для ванны и питья. Остудив, Ирина медленно, из чайной ложечки, поила мать отваром. Годунов, попросив Бернса отвернуться, сам раздел жену и уложил в ванну. Мыл отваром ее лицо и смачивал волосы. Когда он начал остывать, завернул Екатерину в полотенце и уложил под одеяло.
Она перестала дрожать, смертельная бледность исчезла, но лицо ее было утомленным, она сразу уснула. Бернс, успокоенный улучшением состояния Екатерины, ушел домой, успокоить Наташу. Ефима и Алену Годунов отправил в покои матери, которые остались у нее для гостей.
Отдохните, я распоряжусь, вам принесут ужин.
Они шли по коридору, усталые, выжатые до полного бессилия. Беспокойство за мать выматывало не меньше, чем сама работа с чарами. Неожиданно навстречу им метнулась невысокая белокурая женщина и, заливаясь слезами, запричитала:
Деточки мои, сыночек, доченька! Наконец-то я нашла вас! Ефим, Аленушка!
Опешившие Шереметьевы-младшие застыли, не зная, что им делать.
В чем дело? холодный голос Императора вывел их из замешательства.
Мы не знаем, Ваше Величество! Эта дама говорит, что мыее дети, но вы же знаете, кто наши родители.
Ваше Величество? женщина побледнела, глаза ее забегали, но она быстро взяла себя в руки и вновь запричитала:
Это мои потерянные детки, Ваше Величество, а князья Шереметьевы их из приюта взяли, присвоили себе моих детей. Я хочу их вернуть.
И как же ваши дети попали в приют, позвольте узнать? голос Императора был по-прежнему холоден. Он открыл переход и они разговаривали уже в его кабинете, подальше от чужих глаз. Женщину звали Лидия Самойлова, она была дочерью зажиточного купца. Слово за словом, он вытянул из бойкой женщины рассказ о том, как ее соблазнил заезжий комедиант. Она сбежала с ним от своих родителей, прихватив часть накопленных отцом денег, но возлюбленный погиб позднее в пьяной драке. Лидия осталось беременной на последнем сроке, так и не обвенчавшись с ним. Жила на последние деньги, оставшиеся у нее от взятых у родителей перед побегом. Родившихся двойняшек полгода держала у себя кормилица, потом отказалась, потому что женщине нечем было ей платить. В это время она приглянулась одному важному чиновнику. Опасаясь, что он не женится на ней с детьми, она подбросила малышей на крыльцо приюта.
С мужем она прожила все эти годы хорошо, детей, правда, не было по причине его нездоровья, но сам он любил и баловал ее. Недавно муж умер, не оставив завещания, его родственники обобрали вдову и выставили за порог. Оставшись одна, без крова и денег, она вспомнила о брошенных когда-то детях и разыскала их, надеясь, что они возьмут на себя заботу о ней.
Я могу найти вам работу по силам, чтобы вы не нуждались. предложил Император.
Зачем? удивилась женщина. Я никогда не работала, ничего не умею. У меня взрослые дети, они могут прокормить свою мать. А я буду поддерживать их.
Как вы собрались их поддерживать? Вы умеете готовить, стирать, делать уборку в доме?
Для этого есть горничные и повара. А я буду радовать их тем, что у них есть родная мать.
У вас дом в Иванграде или в Белоярске? деловито спросила она Ефима и Алену. Лучше бы в столице, конечно, мне здесь больше нравится.
У нас нет собственного дома. ответил Ефим. Мы живем пока на севере, в Карелии. Сейчас, правда, там холодно, а летом комары, но у нас интересная работа.
Как это, нет дома? заволновалась женщина. Что это себе князь и княгиня позволяют? Детей забрали, а дом им не отписали.
Матушка еще жива, никому ничего не отписывала. А жить мы можем в любом доме Шереметьевых.
А я? Как же я?
А вы ей никто, сударыня, и в свой дом она вас приглашать не станет. Император холодно смотрел на Самойлову. За двадцать лет вы ни разу не вспомнили о брошенных детях, вам тогда жилось неплохо. Вспомнили сейчас, когда остались на улице. Думаю, что Алена с Ефимом вам ничего не должны. А вас я определяю в приют, там вы будете сыты, у вас будет комната и вас научат какому-нибудь делу.
Император отпустил детей Шереметьевых отдыхать а сам принялся устраивать судьбу женщины, которая никак не могла смириться с тем, что ей ничего не достанется от богатств приемных родителей своих брошенных когда-то детей.
В течение следующей недели Ирина не отходила от постели матери, поила ее отваром курильского чая, поддерживала вливанием потока собственной силы. Все остальные дети по очереди навещали мать, подолгу просиживая рядом с ней, рассказывая о себе, о своих друзьях, о планах. Годунов сам купал жену в отварах, переодевал ее, расчесывал ей волосы. Она была очень слаба, много спала, почти не ела, лишь жадно пила прохладную воду. Дар чародейства так и не вернулся к ней.
Расследование Вяземского показало, что букет, отравленный проклятием чародейской лихорадки, был преподнесен Екатерине Софьей Скуратовой. Ей же зачарованные розы передала ее дальняя родственница, монашка из далекого сибирского монастыря, прибывшая в столицу на один день по каким-то своим делам. На следующий день после того, как Глава Тайного приказа сообщил Годунову о полученных сведениях, тот отбыл скороходом из дворца и через час уже сидел в кабинете матушки Евлампии, в том самом монастыре, где коротала свой век Екатерина Голицына. Тяжелым, пронизывающим взглядом смотрел на матушку Император.
Скажите мне, дражайшая матушка, на чьи деньги молятся Спасителю монашки в вашем монастыре, не зная нужды и тяжкого труда?
Бледная матушка с недоумением смотрела на Государя и твердо отвечала:
Мы все помним, Ваше Императорское Величество, что пользуемся вашим покровительством и лично на ваши деньги живем в монастыре, спасая свои грешные души молитвами.
Так кто же из сестер был два дня назад в столице и наведался к своей родственнице во дворец, после чего слегла с чародейской лихорадкой Императрица Екатерина?
Сестра Леонтия в то время уходила по мирским делам в столицу, у нее есть родственница при дворе. с испуганным недоумением сказала матушка.
Зовите ее, матушка, только не говорите, зачем она нужна.
Худенькая женщина в монашеской одежде переступила порог. Глаза ее испуганно забегали, лишь только увидела она сидящего за столом Императора. После первых же вопросов женщина призналась, что по просьбе Екатерины Голицыной ходила в столицу, к Софье Скуратовой, с небольшим узелком. Голицына разжалобила ее своим рассказом о том, как злая и хитрая Шереметьева оболгала ее перед Императором, за что и заключена она была в монастырь вместе с дитем еще нерожденным, безвинным. А теперь и вовсе Шереметьеву взял в жены Государь и она вскоре изведет его, змеища подколодная.
В небольшой, чистой келье Годунов увидел полноватую монашку и с трудом узнал в ней свою бывшую жену. Рядом с ней стоял отрок лет четырнадцати и с ненавистью смотрел на него светло-карими глазами графа Кэткарта.
Даже здесь, в далеком монастыре, Екатерина Голицына смогла получать весточки из столицы. Так она узнала о смерти князя Шереметьева и о женитьбе Годунова на его вдове. Потом донеслись до нее слухи о том, что Годунов заказал второй императорский венец, для жены. И Голицына взбесилась. Ее не захотел короновать когда-то Государь, а Шереметьеву желает! Не быть тому! Деньги делают многое, а Голицына прихватила с собой в монастырь и золото, и камешки. Вот и нашелся способ погубить Государыню. Сына же Голицына воспитывала с мыслью, что онцесаревич, законный наследник Годуновых и тот ненавидел Императора за то, что он держит их с матерью в таежном монастыре, а сам наслаждается властью в столице.
После ухода Годунова и одного из мыслеходцев Императора пришедшие за ними работники Вяземского увели из монастыря полноватую женщину, Ненилу Пантелееву, жену лавочника средней руки и ее несовершеннолетнего сына Тимофея. Спустя день в одном из маленьких сибирских городков появились мать с сыном и стали спокойно жить в своем высоком доме из соснового бруса вместе с главой семьи, Кузьмой Пантелеевым. Бывший посол Англии, Первый граф Уильям Кэткарт по-прежнему был красив, имел усы и щегольскую бородку. Его натуру ловеласа не смогли исправить никакие внушения мыслеходца. Он нежно улыбался женщинам, отвешивая им в своей лавочке крупу и соленую селедку, часто изменял жене, но делал это так ловко, что Ненила даже не подозревала о его походах «налево». В доме же они с сыном беспрекословно подчинялись властной жене и матери, а потому были привязаны друг к другу. Годунов наконец соединил любящие сердца и жалел лишь об одном, что не сделал этого раньше. Его нерешительность чуть не стоила жизни любимой женщине.