Что произошло?спрашиваю, заикаясь, и громко вздрагиваю от страха, когда спиной натыкаюсь на спинку кровати. Все, дальше отползать уже некуда. Я в ловушке и, если герцог захочет свернуть мне шеюон сделает это мгновенно, всего одной рукой.То ожерелье
Да, Матильда, то чудесное ожерелье, которое чуть вас не придушило и которое я, по доброте душевной, решил с вас снять!Он все-таки открывает ладонь от спинки кровати и тычет ее мне под нос, прямо раскрыто пятерней.
Я снова вскрикиваю, зачем-то мотаю головой и жмурюсь, как будто если закрыть глазавсе это будет происходить с кем-то другим.
Но даже так я все-равно «вижу» на ладони герцога длинный широкий ожог, ярко алый, въевшийся в кожу намертво, навсегда.
Я уже видела что-то похожее.
На руке Орви, когда он просто пытался до меня дотронуться.
Откройте глаза, юная леди, либо мне придется применить к вам силу, - тихим злым шипением предупреждает герцог и я послушно исполняю приказ.
Послушно, но медленно, как будто тот этого действительность не так быстро снова ворвется в мой хрупкий внутренний мир.
Кожа на ладони герцога болезненно красная.
Остается лишь догадываться, какую боль он испытывает, весь покрытый отметками этой навсегда изуродованной плоти. Мой взгляд снова поднимается к его лицу, которое всего в паре вздохов от моего: смуглая кожа, плотно сжатые губы, широко раздувающиеся от бешенства ноздри.
У него уже есть шрам на лице, но каким-то непостижимым мне образом, я никогда не могла думать об этой отметке как о чем-то уродливом, что делает герцога безобразным. Но ожог
Мое сердце словно превратилось в игольницуболит, колет со всех сторон.
У вас - вскидываю руку и прикасаюсь пальцем к прожженной дыре на вороте мундира, - испорчена одежда.
Хочу сказать совсем другое, но почему-то получается лишь это.
Герцог молчит.
Только нервно сглатывает, когда неосторожно задеваю красный след на шеекожа здесь болезненно вздутая.
Я могу сделать мазьболь будет легче. Нужен корень белого ириса, настойка коры
Какие удивительные познания в деле, недостойном девицы благородного происхождения, - ухмыляется герцог и я тут же прикусываю губу.Когда именно, юная леди, вы поняли, что испытываете непреодолимую тягу к врачеванию? Когда ваш дражайший отец пытал пленников или когда это делали вы?
Он обвивает пальцами мое запястье.
Я проглатываю крик боли.
Наши взгляды так близко, что я могу без труда разглядеть все оттенки его темных глаз. Там что-то горит, очень глубоко, так глубоко, как вряд ли заглядывал хоть кто-нибудь из ныне живущих. Красное пламя злости, раскаленные всполохи ненависти.
Тягучий багряно-золотой дым желания?
Плачущий, спаси, откуда во мне все это? Почему я, вместо того, чтобы звать на помощь, как будто отчаянно жду хоть какого-то знака небезразличия?
Я пытался спасти вашу проклятую жизнь, - его голос становится тише, мягче.Вы лежали на полу и задыхались. Такая маленькая и беспомощная. Нужно было просто подождать еще пару мгновенийи судьба сама подбила бы счеты между нами. Чего уж проще?
Вы желаете мне смерти?спрашиваю шепотом.
Всем сердцем, - не лукавит он.
Но подушечка большого пальца скользит по коже моего запястья все выше и выше, до самого сгиба ладони, где находит маленькую ямочку, прикосновения к которой посылают россыпь мурашек по моему телу.
Тогда зачем же
У меня не хватает сил закончить фразу, но герцог заканчивает ее сам, на свой манер.
Мы все еще смотрим друг другу в глаза, держим эту хрупкую связь, как будто лишь она отделяет его от желания закончить то, что не сделало смертельное украшение, а меняот смиренного принятия этой незавидной участи.
Герцог поднимает мою руку.
Подносит ее к губам, тем самым местом, которое только что поглаживал пальцем, словно играл на дорогом инструменте.
Мне нужно позвать на помощь, нужно одернуть руку, потому что его намерения так очевидно непристойны, что самое время подумать о своей непорочной душе, которую я вот-вот покрою грехом.
Но когда губы герцога прикасаются к моей коже, мысли о чистоте, заветах Плачущего, дозволенном и недозволенном, тут же покидают мою голову.
Мы все так же смотрим друг на друга, и когда я немного притягиваю руку, герцог склоняется вслед за ней. Лишь немного прикрывает глаза, пряча взгляд за длинными ресницами.
Его губы на моем запястье такие горячие, что сердце замирает в груди.
Влажное приятное касание, от которого голова кружится словно я весь день провела на ярмарочной карусели.
Меня словно поджигают изнутримедленно, сначала приятно, до покалывания в кончиках пальцев, а потом стремительно, как ком с горы.
Снова нечем дышать, но на этот раз мне не страшно.
Он все-таки закрывает глаза, яростно сжимает пальцы вокруг моей руки и вгрызается в кожу с каким-то остервенением.
Я будто растекаюсь по кроватисилы стремительно покидают меня, оставляя лишь волну слабости, которая медленно топит меня под собой.
И, хоть взгляд затуманивается, я успеваю заметить, как уродливое пятно ожога медленно тает на коже герцога, опадая пеплом, будто и не было.
Глава 44
Я должен желать ей смерти.
Причин для этого у меня больше, чему кого-либо из ныне живущих.
Я не должен был спасать мелкую гадину, когда она лежала на полу и, задыхаясь в агонии, беспомощно скребла ногтями по полу.
Но я не смог просто стоять и смотреть, как Вселенский закон справедливости, наконец, выполнит свою миссию. Умри она тогдамне не пришлось бы марать руки, хоть вопросы совести я всегда ставил на последнее место, если вообще вспоминал об этом несвойственном мне атавизме человеческих эмоций.
Но девчонка оказалась с секретом.
И это еще больше укрепило меня в мысли, что либо я схожу с ума, либо герцогиня ЛуНа сделала то, что уже многие годы не удавалось сделать никомузаключила контракт с демоном.
Стала такой, как я.
Другого объяснения всему произошедшему после того, как мои руки коснулись ее кожи, я так и не смог найти.
Я притащил ее к себе в комнату, послал за лекарем, и был полон решимости привести мерзавку в чувство, чтобы вытрясти из нее либо признание, либо душу.
Я был готов к тому, что придушу ее собственными руками, если она снова состроит невинно-чистое личико, прикидываясь не той, кем есть на самом деле.
Я был готов избавиться от нее, хоть сам же вырвал из лап Костлявой.
Я был
просто притянут, как чертов магнит.
То ли ее дьявольской сущностью, то ли собственными голодными демонами. Теми самыми, что которую ночь подряд нашептывают о единственной причине, по которой я регулярно и жестко пресекаю все попытки маркизы согреть мне постель.
Я хотел заставить ее каяться, просить прощения, сознаваться во всех своих коварных планах на Эвина. Пользуясь ее слабостью, получить своеи вышвырнуть, живую ли, мертвуювсе равно.
А в итоге, стоило увидеть эти огромные влажные зеленые глазаи мои рогатые дружки завыли от жуткого голода.
Завопили от потребности насытиться.
Не маркизой.
Не любой другой женщиной Артании.
Не любой другой женщиной вообще.
Лишь этой.
Единственной, как будто созданной нарочно для меня.
Я хотел сорвать с нее одежду, посмотреть, какой беспомощной она будет полностью нагая на белоснежных простынях. Посмотреть, как покраснеют ее щеки, когда буду целовать и трогать, оставлять следы укусов на этой безупречной коже.
Я хотел ее всю, для себя. На один раз, чтобы использовать и сожрать, и сбросить бремя навязчивой идеи.
А когда понял, что мы с ней каким-то непостижимым образом слились в одно целое, и я выпиваю ее жизнь слишком жадными глотками, девчонка снова лишилась чувств.
Как раз в ту минуту, когда я крепко схватил ее в объятия, прямо под взглядом ввалившегося в мою комнату Эвина.
Твою же Хаоса задницу!
Мы с Эвином были в таких переделках, что обсуждать какое-то непонимание между нами просто бессмысленно. Он доверяет мне даже больше, чем когда-то доверял своему отцу, а я, взамен, всегда верен в каждой своей мысли и поступке.
И тем более, даже в самые черные времена, когда наша дружба проходила испытание верностью и золотом, я никогда бы не позволил себе прикоснуться к женщине, которую выбрал мой друг. Они просто не представляли для меня интереса, никогда, на каком-то глубинном уровне, о котором любят говорить любители теории «внутреннего мира», чтобы их Бездна взяла.
Эвин стоит посреди моей комнаты и первое мгновение тревога и бешенство на его лице сменяются непониманием. Или недоумением? Он выглядит примерно так же, как в ту нашу первую битву, когда мы были еще мальчишками, и в него всадили арбалетный болт. Рожа у Эвина была очень странная, как будто он правда верил, что заговоренный и его не возьмет ни стрела, ни меч, а когда это случилось и вдруг стало очень больно, сначала пришло удивлениекак же так?
Я знаю, что нужно бы сбросить мелкую заразу и поскорее избавиться от связи, которая образовалась между нами, когда притронулся губами к ее руке. Как знал, дьявол, что именно здесь у нее то, что нужно моим демонамсила, насыщение, источник жизни, их которого глотнул слишком сильно.
Потому что уже давно не делал ничего подобного.
Кажется, с тех самых пор, как однажды проснулся в борделе в окружении десятка голых девиц, не помня, ни как я туда попал, ни что я с ними делал. Хотя о втором по их замученному и измотанному виду, догадаться было не сложно.
Что тут, Хаос подери, происходит?спрашивает Эвин, приходя в себя. Пинком закрывает дверь за своей спиной, отрезая все любопытные носы по ту сторону порога.Рэйвен, что ты с ней делаешь?! Совсем спятил?!
Задницей понимаю, что сейчас не время объяснять, что произошло, поэтому оттягиваю момент, бережно укладывая девчонку на кровать. В глаза бросается красный след на ее запястье. В том самом месте, где я как ненормальный буквально впился в ее кожу, высасывая жизненную энергию, потому что сдерживаться уже больше не было сил.
Голова до сих пор кружится от вкуса ее души.
Будь оно все проклято!
Это не то, что ты думаешь, - говорю раньше, чем понимаю, как глупо звучит это банальное оправдание для человека, который прекрасно знает, на что я способен.
Ради богов, Рэйвен!Эвин обходит меня по широкой дуге, присаживается на край кровати и легкими похлопываниями по щекам, пытается привести герцогиню в чувство.Матильда, очнитесь. Матильда, что
Его взгляд сперва опускается на выпуклый красный след от украшения-удавки, потомна безжизненно откинутое запястье. И в третью очередьна меня.
К ее шее не имею никакого отношения, Ваше Величество. Я пытался спасти ее и
На одной из моих ладоней до сих пор остался след ожога, но в остальномя это чувствуювыпитых жизненных сил мне хватило, чтобы исцелиться. Стараясь не привлекать внимания, немного отвожу за спину покалеченную руку, и в двух словах быстро объясняю Эвину, что произошло.
Но об ожогахумалчиваю.
Впервые за все время, что мы знаем друг другамного лет!я умалчиваю. И умалчиваю именно о том, о чем следовало бы сказать в первую очередь.
Даю себе обещание держать рот на замке ровно до тех пор, пока Матильда не придет в себя и не объяснит мне, что все это значит. Потому что если мелкая мерзавка нашла способ прорвать Печать и заключить контракт с демонами, это может быть очень большой проблемой.
Ты присылал ей украшение, Эвин?Я настолько готов услышать «нет», что его внезапный утвердительный кивок на мгновение даже вышибает из равновесия.То есть это ты
Демонова дюжина, я просто прислал украшение женщине, на которую хочет произвести впечатление, - шипит Эвин, и в один рывок поднимает герцогиню на руки. Она такая маленькая и беспомощная, что где-то внутри меня в конвульсиях дергается еле живая совестья же мог убить ее, если бы Эвин появился хоть на минуту позже.Я не собирался отправлять ее к праотцам, Рэйвен!
По крайней мере, ничего такого в наши планы не входило и у меня нет повода сомневаться в его словах.
Куда ты?делаю шаг за ним, но он останавливает меня грозным взглядом.
Отвезу Матильду к единственному, кто сейчас может ей помочь.
Киваю.
К химеру. В Артании больше нет никого, кто бы мог исцелить душу.
И пока меня не будетразберись, что все это значит, - приказывает король. Жестко и безапелляционно, потому что сейчас я больше не друг, яего цепной пес и инквизитор. Распутывать такие загадкимоя работа.А когда найдешьсделай так, чтобы с головы «умника» не упал ни один волос, потому что открутить эту головумоя королевская привилегия. Хоть с этим ты справиться в состоянии?
Молча склонив голову, проглатываю где-то даже заслуженный укор.
Хороший урок на будущее: любая женщина, вдруг возникшая на пороге моей жизни и задержавшаяся там чуть больше положенных нескольких часов, обязательно станет источником проблем.
Глава 45
Я прихожу в себя совсем не от того, что жесткие губы герцога впиваются в мою руку.
Я просыпаюсь от навязчивого желания чихнуть.
Словно кто-то щекочет тонким перышком у меня под носом.
Неосознанно даже пытаюсь его смахнуть, но щекотка никуда не девается и совершенно точно, нет никакой руки, которая бы держала это перо.
Зато я отчетливо, несмотря на противный звон в ушах, слышу знакомый мелодичный голос. Совершенно точно, так мурлыкать герцог Нокс не способен.
Вам пора открывать глаза, маленькая герцогиня, - прищелкивание языком, - потому что если через минуту вы этого не сделаете, один очень нетерпеливый коронованный красавец свернет мне голову, а она мне, как вы должны понимать, еще пригодитсягде еще я буду носить свои роскошные рога? Ну не на плечах же, в самом деле!
Медленно, с трудом открывая сперва один, потом второй глаз, осматриваюсь.
Над головойкрона цветущего дерева, и крохотные, похожие на серебряные звезды цветочки, медленно опадают вниз, но странным образом исчезают до того, как коснуться моего лица.
Где-то там же чирикают птицы, даже слышна музыка.
И когда я делаю первый вдох, причина моей щекотки становится ясно виднарадужное облачко у меня над головой, похожее на тучку, из которой вот-вот пойдет карамельный дождь.
Уже лучше?Рогатая белоголовая голова склоняется надо мной и глаза со странными зрачками щурятся, словно у меня что-то не в порядке со всей мной.
Я кажется - Провожу рукой по шееслед от удавки все еще там. Только теперь к моим телесным увечьям, если их можно так назвать, прибавился еще и красный кровоподтек на запястье.Герцог Нокс
чуть-чуть перестарался, - мрачно кривит губы Сайфер, одновременно помогая мне сесть.Так бывает, когда в тебе дюжина демонов и ты не прислушиваешься к добрым советам иногда давать им свободу.
Что?
Дюжина демонов?
Но, думаю, - Мастер склоняется еще ближе ко мне, кладет когтистую лапу мне на сгиб локтя, сжимает и откуда-то, словно изнутри, проступают те уродливые символы из моего сна, - у нашего милого Нокса был повод потерять голову.
Сначала я пытаюсь прикрыть руку, слишком быстро и нелепо загораживаю ладонью то, что впервые за годы преследований меня во сне, вдруг стало явью. Но когда через мгновение понимаю, что моя рука все так же нетронута, а кожачиста, становится понятно, что меня только что обвели вокруг пальца.
Правда, совершенно непонятно как.
Мастер Сайфер загадочно улыбается и протягивает мне красивый кубок, заполненный прозрачной жидкостью с пузырьками. Кивком подбадривает просто выпить все без объяснений. Почему-то, хоть он только что и затуманил мне разум, и за минувшие несколько часов меня дважды пытались убить, я не сомневаюсь, что по крайней мере в этом бокале точно не яд.
Глоток за глотком, выпиваю все, и практически сразу чувствую прилив сил, от которого понемногу проясняется в голове.
Сажусь, опираясь на услужливо протянутую руку Мастера.
Чтобы вы со мной сделали?Вопрос, который вертится на языке, срывается оттуда сам собой.
С тобой, малышка Матильда, я сделал лишь то, что мне приказал наш потерявший голову король.После минутного молчания, видимо поняв, что у меня нет мыслей на этот счет, с горьким вздохом поясняет: - Его Величество был крайне обеспокоен твоим душевным и физическим состоянием, в особенности после того, как застал тебя, почти бездыханную, в жадных лапах милашки Нокса.
Меня почему-то передергивает от всего этого: герцог, я в его постели, и король, с которым накануне мы провели незабываемы вечер. И где-то за кулисами всего этогомой явно недовольный тем, что я осталась жива, убийца.
Внезапная страшная догадка приходит мне в голову одновременно с неприятной вспышкой боли, и я даже не сразу понимаю, от чего страдаю большеот этого колючего приступа в висках, или потому что то украшение прислал мне король.