Дюна садится рядом, касаясь плечом моего плеча. Двери плотно закрываются, запирая нас внутри.
Я не пыталась убить его, клянусь, заламывая руки, стараюсь объяснить я. Габриэль вытащил меч и
Удел Мечей только выиграл бы, если бы ты прикончила его, Розель.
Что?! Я ждала взбучки, а не разочарования.
Улыбайся! приказывает Дюна. Его голос звенит от гнева: Покажи им, что они тебя не сломили.
Мои губы раздвигаются в улыбке, но это всего лишь мышечная память. Хватаюсь за закругленный край сиденья; становится трудно дышать. Мать велела им убить меня. Я никогда не вернусь домой. С трудом удерживаюсь от рвоты.
Мать решила, что я хочу навредить Габриэлю.
Она тебя совсем не знает.
Скажи ей, что я не чудовище, я никогда
Загорается лобовое стекло проекционный дисплей. На нем появляется изображение головы офицера из гвардии Дворца. Лицо женщины сливается с пейзажем снаружи. У нее серые глаза в тон форме ионо.
Мы готовы к отправлению, патрон, докладывает она, обращаясь к Дюне как к старшему по званию. Маршрут запрограммирован. Он идет через Горн и не отклоняется от плана, который мы обсуждали.
Благодарю, Севиль, отвечает Дюна, откидываясь на спинку сиденья.
Вам что-то нужно до того, как мы приступим?
Нет. Дюна бросает взгляд на меня. Впрочем, да. Воды.
Из консоли между нами выезжают два грушевидных стакана с ледяной водой.
Спасибо. Мы готовы.
Хорошо, патрон. Изображение Севиль гаснет.
«Виколт» скользит вперед, дистанционно повинуясь команде, что для этого дня тренировалась не одну неделю. Каменный фасад Дворца Мечей тает вдали. Я беру стакан, выпиваю воду и ставлю обратно на консоль. Он исчезает внутри.
Аэрокар ползет вдоль забора и проезжает в ворота. За ними кишат улыбающиеся доброхоты, надеясь разглядеть меня. На холодном ветру полощутся длинные полы ярких шерстяных пальто. От осенней стужи хозяев защищают модные высокие воротники. Люди подхалимски трогают хромированную облицовку «Виколта» и размахивают кроваво-красными розами.
Металлическая брусчатка ведет намагниченный аэрокар дальше. Старинный автомобиль используется только в торжественных процессиях, так что мы продвигаемся медленно, чтобы все могли нас хорошенько рассмотреть. Стараюсь не показывать смятения.
Из толпы вырывается полный восторга парень примерно моих лет и бежит рядом с аэрокаром. В сжатом кулаке он держит бутон красного цветка.
Помаши, Розель.
Поднимаю руку, повинуясь приказу Дюны. Парень прижимает к окну ладонь, размазывая по нему розу и оставляя след из лепестков и пота.
Я рассматриваю постройки, что видела до этого только с крыши резиденции или на экране. Я столько всего пропустила, безвылазно сидя на территории Дворца. Сооружения вздымаются к небу, детали оживают. Замечаю культовый Дом Наследия, где проходят ежегодные выборы перворожденных. Здесь элиту приводят к присяге, как глав Уделов. Однажды сюда придет Габриэль и поклянется защищать Удел Мечей и Республику.
По стенам башни мечевидной формы стекают мощные потоки золотистой энергии. Источник скрыт высоко в облаках, у рукояти. Основание здания напоминает скалу. В него уходит энергетический канал. Выглядит строение как меч, застрявший в камне, метафора, символизирующая превосходство Удела Мечей над Уделом Камней.
Дом Наследия исчезает позади. На следующей группе башен показывают мое изображение в реальном времени каждое движение отражает меня. Рядом с Дюной я кажусь крошечной, совсем не такой, как себя представляю. Внутри меня огромный мир. Я с трудом осознала, как все устроено. В нашей реальности, где правят первенцы, я второрожденная, и это часто заставляло меня замыкаться в своей скорлупе, избегая непрестанного позора и нападок из-за низкого происхождения. В глубине души я мечтаю, и в этих мечтах меня замечают. Там я достойна любви своей семьи. Маленькая слеза катится по щеке. Я должна не предаваться мечтам, а раздаривать воздушные поцелуи, прощаясь с прежней жизнью.
За окном появляется круглый видеодрон. Он подлетает ближе, заслоняя обзор. Немигающий глаз пытается уловить мое настроение, малейшее движение, любую реакцию, которой станут делиться и пристально анализировать скучающие перворожденные. Я безучастно отвожу взгляд, не давая прессе из Удела Алмазов повода для сплетен.
Когда прибудем на базу «Каменный Лес», на Золотой Круг Перехода, говорит Дюна, камер будет еще больше. Перед обработкой ты должна произнести речь.
Мне знаком задумчивый тон Дюны. Первый раз я его услышала, когда мне было не больше шести или семи. Мы тренировались с мечами на нетронутой лужайке позади Дворца. Светало, и от свежей росы стебельки травы казались серебряными. В псарню на кормежку возвращалась стая волкодавов огромных тварей со злобными мордами. Ночами они патрулировали окрестности Дворца. Звери, быстрые и свирепые, мчались по влажному газону черные псы, похожие на призрачные тени.
Я схватилась с Дюной, отражая удары меча шипящими ударами собственного оружия, куда меньшего размера. Отступила вниз по склону небольшого холма и вдруг запнулась о какое-то препятствие. Упала, откатилась и тут же вскочила, а потом увидела, что там лежало, и меня чуть не вырвало. Ночь сгубила одного из волкодавов. Его почти разорвали на части, но он все еще дышал, часто и неглубоко. Нижняя челюсть сломана, из пасти свисал розовый язык. Под шкурой животного щетинилась, брызжа искрами, электрическая схема.
Кто-то убил мажино!
Я опустилась рядом с ним на колени, потянулась погладить черный мех, но Дюна перехватил мою руку, а потом присел рядом.
Не кто-то, Розель, его порвала на куски собственная стая.
Над нашими головами кружил стервятник, выжидая, когда можно будет растерзать труп.
Но почему они это сделали?
Грудь раненого киборга мелко поднималась и опускалась.
Наверное, он выказал слабость хромоту или судорогу, какие-то нетипичные изменения, то, что стая восприняла как угрозу.
Я опустила детскую руку на бок собаки, ощущая слабое дыхание.
Но если его сломали, значит, можно починить!
Он потерял свою практическую ценность, поэтому его убили. Ты должна извлечь из этого урок.
Никогда не терять практической ценности?
Никогда не доверять стае.
И с этими словами Дюна поднялся, обнажил меч и пронзил им мозг пса, погасив операционную систему. От трупа поднялась вонь горелой собачьей плоти.
Воспоминание исчезает дрон скользит выше, чтобы сделать кадр сверху. Стараясь забыться, я снова принимаюсь наблюдать за зданиями, выстроившимися вдоль улицы. В толпе мелькает золотое лицо, и я отвлекаюсь. Из-под большого капюшона, слепя лучами отраженного искусственного света, сияет безликая маска. В мгновение ока незнакомец остается позади. Я оглядываюсь, но он уже растворился в толпе.
Ты видел? спрашиваю я Дюну.
Тот выглядывает в мое окно.
Что видел?
Мы поворачиваем за угол. Улица сужается.
Мне показалось, там было что-то яркое.
Толпа смыкается, море алых роз по мере приближения становится все больше.
Дюна откашливается, а потом касается переключателя консоли, блокирующего мониторы и микрофоны.
После того как ты произнесешь речь, у нас не останется времени попрощаться, Розель. Мы должны сделать это здесь. Сейчас.
Мне приходит на ум тысяча вещей, что я хочу сказать что мне нужно сказать, но в горле образуется ком, и я не в силах выдавить ни слова. Зрение затуманивают непролитые слезы.
Не говори ничего, Розель, просто слушай. Я уезжаю. Я ушел со службы у твоей матери.
Я не сразу понимаю, о чем он.
Куда ты едешь? спрашиваю я, хотя это неважно. Мне все равно больше не позволят с ним увидеться.
Меня приняли личным охранником Просветленного Боуи. Сегодня я отправляюсь в столицу и к вечеру уже буду в их Уделе.
Ты отправляешься в Непорочность? А как же мать? Как же Габриэль? Ты им нужен!
Не нужен, огрызается Дюна, и горечь этих слов повисает в воздухе. Я вырастил тебя, выучил. Ты вот кто сейчас важен.
Я ошеломлена.
Я важна?
Больше, чем ты думаешь.
Глаза снова обжигают слезы. Не могу представить, что Дюна окажется так далеко в Уделе Добродетели. Он будет жить в роскошной столице, а я останусь здесь. Я и свой-то Удел никогда не покидала.
Там есть один человек, из второрожденных. Его зовут Уолтер Питс. Повтори.
Уолтер Питс, хриплю я.
Найди его, когда они тебя разместят. Его направили в этот Удел. Он передаст мне от тебя весточку и расскажет, где ты.
Кто он такой?
Мой брат.
Но ведь твоя фамилия Кодалин.
Неужели? вздергивает бровь Дюна.
Разве нет? шепчу я.
Он качает головой.
Ты всегда будешь моей перворожденной, Розель, пусть ты не моя по крови. Я найду тебя, когда придет время.
Ком в горле подскакивает выше.
Время для чего?
Встретиться снова.
Но Вопрос обрывает проснувшийся проекционный дисплей «Виколта».
Дюна пронзает меня предостерегающим взглядом. На голограмме хмурится Севиль.
У вас все хорошо? спрашивает она, и ее писклявый голос раздается в наших подголовниках. У нас пропал звук и изображение.
Дюна подается вперед и включает микрофон.
Все прекрасно. Должно быть, случайно нажал.
Севиль с облегчением вздыхает.
Рада слышать. Вам что-нибудь нужно?
Нет, отзывается Дюна.
Я снова таращусь в окно, едва прислушиваясь к светской беседе моего ментора с нашим штурманом. От мыслей лихорадит. Кто такой Дюна? Я вообще его знаю? Конечно, знаю! Он научил меня всему. Я обязана ему своим существованием. Не будь его, меня бы вообще никто не любил. Хочется задать ему столько вопросов, но Севиль трещит без умолку, и мы не можем отключить микрофон. Изображаю заинтересованность видом за окном, надеясь, что она поймет намек. Вычурные постройки остаются позади, сменяясь менее роскошными сооружениями. Теперь все выглядит чужеродным.
Ни разу в жизни я не бывала так далеко от резиденции Мечей. Толпа здесь так же неистовствует. Их розы такие же яркие, но одежда уже не столь шикарная, более практичная.
Вдруг среди скопища людей в глаза бросается яркий проблеск золотая маска. На самом деле это визор боевого шлема. Никогда такого не видела. На нем сияют полоски солнечного света, словно под глубокий капюшон загадочной мантии незнакомца попало маленькое солнышко. В толпе мелькает еще один визор, за ним еще Лица некоторых чужаков заслоняют темные галактики, на их визорах вихри звезд и фиолетовых туманностей. На поверхности других вращаются медного цвета атомы, у прочих рябь на синей воде рисует концентрические круги.
Обнаружив препятствие, аэрокар замедляет ход. Сквозь говорящую голову Севиль посреди дороги виден силуэт мужчины. Его черты скрывает щит визора с изображением ночного неба. На могучих плечах развевается черная накидка. Туловище затянуто в черную кожу. На пластинах брони выгравированы вычурные железные врата. Ноги в черных армейских ботинках широко расставлены. Это для меня в новинку, я в своей жизни видела лишь броню солдат Удела Мечей. Чужаки в боевом облачении на нашей территории неслыханное дело. Это попирает смысл существования нашего Удела.
Врата Зари, бормочет Дюна. Ускориться до максимума. На препятствие внимания не обращать.
Изображение Севиль исчезает. Аэрокар бросается вперед с убийственной скоростью. Дюна уже не улыбается человек в темном визоре уклоняется от хромированного монстра и избегает удара. Развевающаяся накидка загораживает мне солнечный свет. Из его руки выскальзывают белые лепестки и молниеносно пролетают мимо моего окна. Я оборачиваюсь назад и смотрю, как повстанец поворачивается к нам лицом. Вдруг отовсюду сыплются сотни таких же лепестков. Это каллы цветы смерти. Последний раз я видела их на траурном шествии в честь похорон деда, когда его тело везли в усыпальницу в аббатство Киллиан. В мое окно попадает камень, и я вздрагиваю стекло разбивается у самого лица. На визоре человека, который его бросил, движется горный хребет. Еще один незнакомец в таком же шлеме начинает бросать камни, оставляя вмятины на облицовке «Виколта».
Дюна подается вперед, касается навигационного экрана, вызывает карты и схемы. Активируется ручная панель управления операционной системой «Виколта».
Севиль
Да, патрон? Голос Севиль звучит растерянно.
У нас отклонение от запланированного маршрута. Дюна приводит в действие крылья, те выскальзывают с боковых сторон, и кар превращается в воздухолет.
Но протокол
Плевать на протокол!
Крылья начинают втягиваться обратно.
Оставайтесь в скользящем режиме, с фальшивой улыбкой настаивает Севиль. На зачистку территории от подразделения противника направлены «Вингеры». Следуйте, как и было запланировано, по указанному маршруту. Все под контролем
Дюна тянется вперед и отключает блок под консолью. Дисплей на лобовом стекле гаснет.
Сообщение получено, бормочет Дюна.
Он пытается вытащить крылья, но они все еще подчиняются Севиль и ее команде.
Толпа снаружи в панике разбегается от людей в масках. «Виколт» замедляет ход и останавливается. Нас окружают повстанцы Врат Зари, но мы ничего не предпринимаем.
Мы приманка, Розель. Протокол предписывает ждать прибытия войск для уничтожения угрозы.
Они уже близко? Рука сжимает эфес меча на бедре.
Не знаю. Врата не нападают. Они чего-то ждут. Дюна распахивает дверь «Виколта» и выбирается наружу. Оставайся здесь. И захлопывает за собой створку.
Дюна вытаскивает меч, отбивается им от летящих в него камней, превращая большинство из них в пыль, принимая удары остальных. Он пробивается назад, где солдат в визоре с изображением ночи медленно идет ему навстречу. Зачем враги вообще швыряются камнями? Ведь у них, без сомнения, есть более совершенное оружие! Разве что его не сумели доставить в наш Удел. Стараюсь разглядеть у них на руках метки, но перчатки повстанцев скрывают их подлинное происхождение.
Монстр в маске держит уже не цветы, а меч. Клинок потрескивает в затянутой в черное руке. Дюна движется к нему. Мое сердце колотится. Я не могу бросить ментора там в одиночестве без защиты. Пренебрегая приказом, толкаю дверь. Та распахивается, и я выпрыгиваю наружу, обнажая меч.
Видеодроны берут нас в кольцо. В небе слышен грохот военного транспорта и дронов смерти. Предатель в черном склоняет голову, дезактивирует меч и убирает его в ножны. Из подкладки плаща достает серебряный шар размером с ладонь, кладет на верхушку большой палец. Дюна замирает и смотрит вверх. Над нами парят огромные корабли. Бросив на меня взгляд через плечо, Дюна с искаженным страхом лицом начинает размахивать руками.
Враг нажимает на кнопку устройства. Я зажмуриваюсь, ожидая ужасного взрыва, однако ничего не происходит. Открываю глаза меч погас. Трясу изо всех сил, надеясь, что он активируется, но оружие остается бесполезным, словно кирпич. Растерянно оглядываюсь в поисках Дюны. Он подбегает ко мне, хватает за плечи и разворачивает обратно к аэрокару.
Рядом с нами с неба на металлическую брусчатку что-то падает. Беспилотник! Затем еще один теряет управление, другой Тем временем враги отступают, растворяясь в бегущей толпе.
Дюна толкает меня к «Виколту». Поднимаю лицо к небу. Транспортник над нами накренился, и вместо грохота двигателя раздается вой падающей громады.
4. Импульсный удар
Транспортник летит вниз, срезая боковину здания и обрушивая несколько этажей. В осколках стекла, льющихся сверкающим острым дождем, он врезается в другое строение. Затянувший голубое небо черный дым превращает день в ночь. Среди криков и всеобщего хаоса мы с Дюной подбегаем к «Виколту». Люди, пытаясь увернуться от града обломков, топчут друг друга.
Дюна заталкивает меня в машину, сам забирается на место водителя, заново подключает блок, и аэрокар трогается, на ходу закрывая двери. Нас окутывает дым и плотное облако каменной пыли. Кашляю, но звуки заглушает грохот. Дюна закрывает воздуховоды.
Включается система навигации, аэрокар возобновляет курс.
Тот шар это ИТГ, импульсный термоядерный глушитель, новая технология. В прошлом месяце наши агенты пробрались в секретную лабораторию врага в Уделе Звезд и обнаружили доказательства существования подобного устройства. Оно отключает приборы, работающие на термоядерном синтезе, который мы используем в качестве энергии.
Оно вырубило дроны смерти, «Вингеры», видеодроны и мой меч, говорю я, демонстрируя искусно обработанную серебряную рукоять.